— Наконец-то мы поедем, как настоящие леди — в сопровождении мужчин! — довольно заявила она. — Правда, они не больно-то похожи на джентльменов, особенно этот сын кузнеца! Он больше напоминает мне орангутанга, и явно не знаком со светскими манерами.
— Летти, а ты что видела кузнеца знакомого со светскими манерами? Наверное, вам этот музейный экспонат в пансионате благородных девиц демонстрировали, как единственного представителя вымершего вида мужчин?
— Опять ты умничаешь, Найтингейл! — обижено воскликнула она.
— И ничего я не умничаю!
— По крайней мере, праздник мы проведем с парнями, а не с ревматическими старушенциями!
— Моя тетя не старушенция! А твоя мама самая замечательная женщина!
— Эх, был бы тут Стив! А не этот рыжий недотепа Николс, — вздохнула Летти, неожиданно сменив тему. Для нее вообще было свойственно говорить то, что у нее на уме, чем нередко шокировала людей. — Стив бы научил этих деревенщин, как обращаться с дамой!
Этим летом Виолетта провела несколько недель каникул в гостях у своих родственников, где и познакомилась со Стивом. Стив был ее кузеном, но девушка была влюблена в него отнюдь не сестринской любовью. Он учился в Оксфорде и был самым умным мужчиной в ее окружении. Кроме того, у него была неземная красота и храброе сердце льва. А уж, как он целовался! И про это совершенство нам пропели уже все уши!
— Но мне кажется, ты была не против, когда тебя сопровождал Николс. Помнишь, как он носил тебе книги в школу?
— Комнатная собачка тоже носит тапочки для своей хозяйки! — сказала она, самодовольно оглядывая себя в зеркало.
Мне стало неприятно от этих слов. Я никогда не думала, что Летти настолько эгоистична и жестока. Мне стало жаль Николса, ведь он по-настоящему заботился о ней. Кроме того, вся деревня знала, что он неравнодушен к девушке, но практически не имеет шансов на взаимность. Летти с детства грезила ослепительными франтами с толстыми кошельками и титулами, а сын доктора не блистал ни одним из этих достоинств. Правда, была еще маленькая вероятность того, что Николс сделает себе карьеру, заработав и деньги, и имя. Но тот путь, который он выбрал, явно не годился для этого.
После школы Николс продолжил обучение, решив пойти по стопам отца и получить медицинское образование. Но молодой человек не желал заниматься частной практикой, как отец, а хотел практиковать в общественной больнице в Солсбери, где пациентами были в основном бедняки и простой рабочий люд.
— Я видел, что твориться в этих местах. Там стоит грязь и вонь, а за больными нет надлежащего ухода, как будто это не люди, а паразиты. Я хочу изменить этот порядок, хочу стать таким врачом, который бы лечил, а не убивал своих пациентов. Пусть они не благородных кровей, но от этого они не стали менее людьми и менее нуждающимися в правильном лечении.
Я знала, что Николс добьется своего, и поощряла его стремление. Он всегда говорил о человеколюбии и пользе людям. А Виолетта, наоборот, считала, что лучше позаботиться о себе. И частная практика, была бы хорошим началом карьеры для молодого доктора. Она часто презрительно смеялась над ним и приводила свой главный аргумент:
— Когда ты голодный и больной будешь замерзать в какой-нибудь дыре без единого шиллинга в кармане, ты ничем не поможешь своим нищим. Ты сам будешь одним из них!
Из-за этого у них случались постоянные ссоры. И девушка решила, что Николс совершенно не достоен находиться в списке ее поклонников.
Тернеры пришли к нам в Сильвер-Бел, откуда мы договорились отправиться на праздник. Мы всей толпой погрузились в повозку. Сибил и я залезли на козлы, где сидел насупленный Рэй. Даже праздник не мог вывести его из состояния угрюмости и молчаливости. Я попросила его дать мне вожжи и правила до самого леса, радостно покрикивая на лошадей и погоняя их. Летти, которой не досталось места рядом с нами, обижено сопела. Впрочем, мне и хотелось ее немного наказать за те слова, что она сказала о Николсе. Но быстрая езда вернула ей хорошее настроение, и она радостно вскрикивала, когда повозка подпрыгивала на кочках.
Когда мы выехали из леса, нашим глазам открылось захватывающее зрелище. Сидевшая рядом Сибил охнула и замерла, в восторге оглядываясь вокруг. Огромная поляна была ярко освещена полыхавшими кострами. А вдоль оврага тянулись цепочки горевших бочек, насаженных на шесты. В той стороне проводились скачки. И нам было хорошо слышно, как разноликая толпа, в свете играющих костров похожая на бесформенного монстра, уже улюлюкала и гомонила, подбадривая своих фаворитов.
Повсюду слышались песни и музыка. Народа у костров была тьма, не меньше, чем в той стороне, где проводились скачки. Многие облачились в старомодные одежды, специально по такому случаю извлеченные из сундуков. Девушки красовались в соломенных шляпах, украшенных колокольчиками, цветами и лентами. У многих людей лица были разрисованы углем, а одежда испачкана копотью.
— Это древний обычай, — пояснил Николс, когда мы отделились от наших спутников и впятером пробирались через толпу, осматриваясь, — В такие дни черти веселятся пуще обычного и стараются утащить побольше душ в преисподнюю. Когда пляшешь вокруг костра, твоим соседом может оказаться черт или бес, высматривающий добычу. Чтобы сбить его с толку, нужно намазаться сажей, и тогда он примет тебя за своего.
— Я тоже хочу намазаться сажей! — тут же заявила Летти.
— Тут должны быть лотки, где раздают шляпы и угольки.
— Давайте найдем их! Намажемся и пойдем прыгать через огонь!
— О, Летти, ты такая храбрая! — воскликнула Сибил, но тут же спросила, — А это обязательно делать всем?
— Нет, конечно! Это опять обычай, связанный с нечистой силой, — вновь пояснил Николс. — Танцы вокруг костра защищают от колдовства, а если кому-то случится подпалить одежду, значит, он настоящий счастливчик, и никакая нечисть ему не страшна. Поэтому, особо резвые смельчаки стараются прыгнуть, как можно ближе к огню.
— Но ведь это опасно и глупо.
— Люди всегда глупы, — сказала я. — Именно глупость заставляет совершать самые невероятные вещи. В опасности вся соль. Ты думаешь, если бы не было риска вспыхнуть, стали бы люди прыгать?
— Роб, оставь свое занудство! Мы пришли веселиться, а не петь литургии.
Летти уже надоели разговоры, и ей не терпелось поскорее окунуться в праздничное веселье. Она взяла под руку Николса и потащила его вперед в поисках лотков со шляпами и углем.
Я тоже прибавила шаг, оставив позади Сибил и Рэя, всю дорогу бросавшего на девушку задумчивые взгляды. Интересно, думала я, о чем они будут разговаривать, когда рядом никого не будет. Мне так хотелось подслушать их. Но, как бы я ни напрягала слух, ничего не услышала.
Рэй нисколько не изменился с того времени, как я покинула школу. Теперь он работал в кузни отца и на всякую ерунду, вроде книг и писанины, не отвлекался, что очень радовало мистера Готлиба. Он оставался все таким же молчаливым. Только еще шире разросся в плечах, а на руках появилось больше мозолей. После смерти мистера Пешенса Рэй начал более открыто проявлять интерес к Сибил. Нет, он не то чтобы ухаживал. Но иногда помогал ей, как в случае с вязанкой еловых веток на Рождество, или здоровался с ней, забывая при этом про других девочек.
— В деревне уже давно свели их, — как-то сказала мне тетя Гризельда. — Конечно, им придется подождать пару годков, мальчику только семнадцать. Правда, отец Рэя сообщил мне по секрету, что если бы Руфус был жив, он был бы против такой невестки, несмотря на ее трудолюбие.
В тот момент, когда я уже подходила к лоткам, огибая какого-то мужчину в шлеме с козлиными рогами, мне на встречу выскочила Летти. Она уже раздобыла соломенную шляпу с белыми лилиями. В ней она выглядела еще более восхитительной.
— Вот, что мне надо! А уголь мне будет не к лицу, — сообщила она, красуясь. — Я не трубочист, чтобы мазаться сажей. А вот тебя, Сибил, можно и намазать, чтобы скрыть все изъяны.
— Ей скрывать нечего! — твердо заявил Рэй, опередив мой ответ в защиту Сибил.
Он грозно взглянул на Летти, и та иронично ответила:
— Ну, тебе видней!
Она засмеялась и закружилась, словно никакой размолвки не было.
— А знаете, что мы обнаружили с Ники? Стол с напитками, там разливают горячий пунш! А хозяйничает простушка миссис Брасли. Ну, та, которая все время улыбается, даже когда сидит в церкви. Не понимаю, почему миссис Додд и твоя тетя поставили ее на такое ответственное место.
— Наверное, она тоже хочет быть в чем-то полезной и помочь на празднике! — нерешительно ответила Сибил.
— Тогда нам надо поскорее воспользоваться ее полезностью и выпить пунша! А потом пойдем танцевать и веселиться. Я думаю, что буду плясать джигу пока не упаду.
— Ты же не думаешь, что мы будем ...пьянствовать? — спросила я.
Хотя, должна признать, в душе я совершенно не противилась. Это относилось к разряду запретных плодов и делало сегодняшнее приключение еще более будоражащим.
— Нет, ты все-таки ужасная зануда, Найтингейл! Если не возьмешься за себя, станешь злобным синим чулком или обиженной на весь свет старой девой.
— Ну и что в этом плохого! Это лучше, чем валяться в канаве, как старик Ансельм, и благоухать на всю округу винным парами.
— Как что! И ты еще спрашиваешь? — она скорчила брезгливую рожицу. — Будешь ходить с большущим уродливым моноклем и вечно прищуренными глазами. А на твоем носу вырастет целая колония прыщей! Станешь катастрофически непригодна для общества мужчин!
— Подумаешь, какая незаменимая потеря!
В ответ она только фыркнула и, развернувшись, побежала к опушке, где стоял стол с напитками. Мы же, посовещавшись, все-таки решили, что глоточек пунша, нам не навредит. Тем более Сибил еще ни разу его не пила.
Кружки оказались гораздо больше, чем мы ожидали. Но, уже решившись, мы выпили все до последней капли. После этого, разгоряченные напитком и всеобщим весельем, мы побежали к кострам, где уже вовсю плясали и шли игры.
И хотя я наслаждалась праздником, вместе с подругами водя хороводы вокруг костра и танцуя джигу, мне было как-то не по себе. Я даже не знаю, как объяснить то чувство, которое владело мной. Я видела ликующий взгляд Виолетты, лучистые от восторга глаза Сибил, но сама не испытывала этих ощущений. Мне было беспокойно и неуютно, словно я ожидала чего-то. И моя спина нещадно горела с самого приезда. Сперва, я думала, что это от огня. Но потом, поняла, что огонь тут ни при чем. За мной наблюдали! Наблюдали так, как голодные кошачьи глаза следят в темноте чулана за мышью, играющей кусочком сыра.
Я поспешно вышла из круга. Надо найти тетушку — с ней мне было бы гораздо спокойней.
— Ты куда? — крикнула мне Сибил. Ее щеки пылали, отчего она выглядела очень милой.
— К тете. Хочу узнать, не пора ли домой.
— Но ведь мы недавно приехали! Еще совсем рано!
Ей так не хотелось уезжать. И я понимала ее. Почему мои страхи должны касаться других? Может, я опять напридумывала бог знает что! Уговаривая себя таким образом, я немного успокоилась, но танцевать уже расхотелось. Поэтому я направилась в ту часть поляны, где раздавали выпечку и проводили конкурс "Лучший овощ", в надежде найти там тетю Гризельду.
Беловолосого парня я заметила сразу, как только отошла от костра. Не сомневаюсь, что он решил по тому, как я встревожено оглядывалась, что пора показаться. Его сопровождали несколько ребят, среди которых я узнала Била Стоуна из Китчестера и братьев Бредли. Все ребята держались позади Дамьяна, а он вышагивал во главе и явно был их предводителем. Вот уж никогда бы не подумала, что эти хвастунишки Бредли могли перед кем-то увиваться. Но около него они явно увивались. Даже согнулись немного, так как он был ниже их, и заискивающе лыбились. Меня они не замечали и обсуждали что-то, громко обращаясь к нему. Он же смотрел прямо на меня.
— Идите, пройдитесь немного! — нетерпеливо произнес он, прерывая их болтовню, и махнул в сторону костра, от которого я только что ушла. — Мне надо кое с кем поговорить.
Невероятно, но ребята тут же повиновались! Они побрели к кострам и даже не обернулись, чтобы посмотреть, с кем же будет говорить их разлюбезный предводитель.
Я была слишком поражена, чтобы придумать подходящее приветствие, поэтому просто молча смотрела, как он подходит ко мне. Он сам захотел увидеться со мной, вот пусть и начинает разговор первым!
Но Дамьян, подойдя ко мне, взял за руку и потянул в лес. Не хочет, чтобы нас видели! Мы прошли немного вглубь и остановились. Он отпустил мою руку и прислонился к дереву.
Он почти не изменился с того памятного случая, когда его лошади чуть не сбили Сибил. Сколько раз я представляла себе его надменное узкое лицо и черные глаза, насмешливо смотревшие на меня! Представляла, как мы встретимся, и как я одним остроумным замечанием поставлю его на место. Я часами придумывала слова, которые скажу ему при встрече. И вот она — встреча! А в голове пусто, словно в дырявом молочном бидоне.
Впервые я радовалась своему немаленькому росту. С затаенным злорадством я отметила, что Дамьян все еще ниже меня. Правда, совсем чуть-чуть. Я не сомневалась, что со временем он еще вытянется. Его светлые волосы скрывала объемная кепи, надетая задом наперед, отчего он походил на шалопая. В черных глазах светился интерес, а не презрение, как в тот день, когда я впервые увидела его. Мне казалось, что я вообразила, будто Дамьян выглядит взрослее, чем есть, что он "не такой, как все". На самом же деле, он — самый обычный мальчишка. И все же даже сейчас, в сдвинутых к переносице бровях, в жесткой морщине на лбу, во въедливых алчных глазах можно было видеть его "циничную взрослость".
Сейчас Дамьян не выглядел таким высокомерным, как в день несчастного случая или как всего несколько минут назад, когда был в группе ребят. Он стоял, облокотившись о вяз, и поза его была нарочито расслабленной. Какое-то время мы молчали. Затем, когда молчание стало уже неприлично затянутым он, наконец, произнес:
— Помнишь меня, соловей?
— Как же я забуду Белую Смерть! — ответила я. Сама не знаю, почему именно так! Как только слова вылетели, я пожалела о них. Это было до смешного глупо.
Он криво усмехнулся.
— Значит, так меня называют здесь?
— Вот уж нет. Когда твои лошади бежали на нас, я видела твои волосы из окна экипажа и думала, что это смерть в белом балахоне.
— Ха, в какой-то степени так оно и было! Но ты не испугалась Смерти?!
— Ну, ты же оказался не Смертью, — я чуть помедлила и язвительно добавила, — а всего лишь испуганным мальчишкой с белыми волосами.
— А ты всего лишь резвой птичкой, бросившейся под копыта!
Мы снова замолчали. Дамьян не смотрел на меня, а разглядывал людей у костра. Я же не понимала, зачем он остановил меня и потянул сюда в лес, если молчит и ничего не говорит.
— Что, опять без спроса катаешься, как в прошлый раз? — насмешливо спросила я.
— Мне давно не требуется разрешение старика. Разве ты не заметила — я уже вырос из детского возраста.
