Тайна третьей планеты

Все шло по плану и Сороковиков вернулся в свой кабинет. Сразу же вошла капитан Люся.

— Чай, кофе, Иван Федорович?

Он оглядел её и сам себе задал вопрос: "Но почему всегда появляются очень хорошенькие женщины, которых хочется освоить?" "Потому, что ты молод и у тебя всегда стоит", — непроизвольно ответила другая мысль.

— Тебе идёт форма, Люся, но в соответствующем платьице ты бы выглядела ещё лучше. И я бы пригласил тебя на рюмочку чая.

— Но мы можем и без рюмочки обойтись, если замкнуть дверь, — высказалась она и покраснела...

В спальне у Сороковикова, кроме Валентины, так никто из девушек и не побывал. Ночью и в выходные он довольствовался ей одной. И капитаншей Люсей на работе. Иван давно уже понял, что Валентина ему нравится больше других и никого более не хотелось иметь в постели. Но его неугомонное либидо заставляло искать женщину и в обед. Впрочем, искать не приходилось: Люся всегда была рядом.

Прошло несколько месяцев, наступила весна и побежали ручьи. Позже набухли почки и стали прорезываться листочки. Иван позвонил президенту Потанину:

— Иван Сергеевич, добрый день. Это Сороковиков из Н-ска. К полету готовы пока десять автомобилей. Готов их продемонстрировать. Могу приземлиться у подъезда Кремля. Только сообщите охране, чтобы не волновались, увидев чужой автомобиль. А ПВО автолёт засечь не сможет, им волноваться нечего. Когда прибыть, Иван Сергеевич?

— Через два дня в четырнадцать часов.

— Добро, буду.

Через два дня удивленная, но предупрежденная охрана президента встречала плавно опускающийся с неба на землю автомобиль Аурус с номерным знаком "Планета" на соответствующей панели. Сороковикова осмотрели и провели в кабинет.

— Здравствуйте, Иван Сергеевич.

— Здравствуй, Иван Федорович, здравствуй. Вот вы какой! Проходите, присаживайтесь. Видел ваш автомобиль, плавно опускающийся с высоты. И никакого рёва двигателей. Никакого потока пламени. Поразительно!

— Так это не автомобиль, на самолет и не ракета, Иван Сергеевич. Это автолёт! У него совершенно другой принцип действия. Если позволите, то вкратце могу пояснить.

— Конечно, Иван Федорович, с удовольствием послушаю.

— Фирма покупает корпус автомобиля и под капот устанавливает небольшой реактор-ускоритель. Реактор, подключенный к внешней антенне, запитывается космическим эфиром и начинает генерировать силовое поле, похожее на антигравитационное. Своеобразная система трубок от усилителей с излучателем позволяет зависать над землей и двигаться в любом направлении. Все дело в умении управлять гравитацией. Нам знакома лишь одна гравитация — это притяжение земли. Но гравитацию можно усилить, ослабить и направить в любую сторону. Вот и весь принцип, Иван Сергеевич. Автолёт может подниматься на высоту до пятидесяти километров и летать без посадки хоть пятьдесят лет. Топливо — космический эфир, которого сколько угодно и гораздо больше, чем воды в океане.

— А скорость полета? — спросил президент.

— Может достигать световой, но я ограничиваю до пятидесяти махов. Для вас, Иван Сергеевич, автомобиль готов. Но необходимо обучить автолетчика принципам вождения. Пусть прибудет в Н-ск, после обучения вернется к вам уже на автолете. Автолёт можно приспособить для пассажирских или грузоперевозок. А также для военных действий. Например, из него можно скинуть бомбу, или использовать в целях разведки. Но этот вопрос лучше обговорить с командующим авиацией и сделать автолёты под их запросы.

— Понятно, Иван Федорович. Есть просьбы, пожелания?

— Да нет, господин президент. Будем наращивать производство и производить автолеты под конкретные заказы. Заказов посыплется море и необходим контроль над ними...

Сороковиков вернулся в Н-ск и заскучал. Производство автолётов налажено, и он немного грустил. Мозг требовал новых действий.

ХVIII

Сороковиков отдыхал в шезлонге на открытой террасе своего коттеджа. Рядом полёживала довольная Валентина, и Иван иногда поглаживал её стройные и длинные ножки. Но размышлял он не о любви или о сексе. Он размышлял о происхождении вселенной. Внезапно пришедшая мысль сбросила его с шезлонга, и он позвонил Прокопьеву.

— Валентин Аркадьевич, необходимо переговорить, подъезжайте.

Генерал прибыл и Сороковиков поставил ему задачу: "Необходимо забирать все опухоли из онкодиспансера, которые удалены и подлежат утилизации, как исследованные и ненужные.

Прокопьев даже округлил глаза.

— Задачу я понял, Иван Федорович, но зачем? Вы же физик, а не доктор...

— А это ещё один секрет особой государственной важности, — с улыбкой ответил Сороковиков. — Обговорите всё с главным врачом и пусть кто-нибудь из ваших подчиненных забирает удаленные опухоли регулярно. В аптеке продаются стерильные баночки под анализ мочи. Вот туда кладите материал и в холодильник его. Холодильник необходимо приобрести и поставить в заводоуправлении. Задача ясна?

— Задача ясна, но непонятно зачем. Зато хорошо сказано, — усмехнулся генерал.

Сороковиков организовал себе новую лабораторию, никого в неё не пускал и что делал там — неизвестно. Всеми процессами изготовления автолетов руководил профессор Безоглядов.

А Сороковиков исследовал опухоли, разлагая их на фундаментальные частицы, и определял цветовую гамму. В зависимости от вида, эти частицы опухоли светились красным, зеленым или синим. Всё соответствовало стандартам вселенной, что успокаивало и воодушевляло Сороковикова.

Молекулы или атомы опухолей Ивана не устраивали совсем. Он разлагал их на фундаментальные частицы, то есть до кварков и глюонов. Именно они, участвуя во взаимодействиях, образуют ядра атомов. И если их уничтожить, то распадутся атомы, составляющие молекулы. И вся опухоль, образно говоря, превратится в труху. Она элементарно распадется. И как это сделать? Так гениальное всегда просто.

Кварки, глюоны, андроны, протоны, электроны, атомы и молекулы... Вот такая вот цепочка всех мировых веществ. И злокачественные опухоли не исключение. Кварки и глюоны, из которых состоят протоны и электроны, имеют свои цвета. У одной опухоли они красные, у другого вида зеленые, у третьего синие. И если опухоль облучить не радиоактивным веществом, а антикрасным, антизеленым или антисиним цветом, то эти фундаментальные частицы развалятся. Последует реакция домино и опухоль растворится, выйдя с мочой и калом из человеческого организма.

И Сороковиков собирал аппаратуру, позволяющую определять вид опухоли. А также аппарат, позволяющий облучать объект определенным антицветом — антикрасным, антизеленым, антисиним. Собирал аппаратуру до изнеможения, отдыхал, занимался сексом с Люсей и снова работал.

Он похудел и осунулся... Через несколько месяцев закричал на всё задние заводоуправления: "Всё! Всё-ё-ё-ё!" А потом ушел в свой кабинет, где у него была комната отдыха, и уснул. Сороковиков проспал сутки и никто его не будил. Секретарша Люся охраняла его покой, находившись рядом и иногда тоже дремала в кресле.

Проснувшись, Сороковиков объявил, что уходит в отпуск и собирался уехать домой. Но подошла с мокрыми глазами Люся и прошептала тихо: "А как же я?"

— Да-а, ты-ы... — задумался Иван, — поедешь со мной? Только там у меня есть Валентина...

— Поеду, — ответила Люся, смахивая рукой слезы с лица.

Генерал Прокопьев зашел к профессору Безоглядову. Присел на стул и произнес философски:

— Не понимаю... У него дома четыре женщины, правда спит он всего лишь с одной. Но зачем потащил в дом ещё и Люсю?

— Так тут всё просто, генерал, как и всё гениальное, — ответил профессор. — Гениальность не только на голову распределяется, но и на головку тоже.

Прокопьев глянул удивленно, а потом захохотал громко и не стесняясь.

Отпуска всегда пролетают быстро. Вроде бы все дни впереди, а потом раз и позади. Люси, так теперь называл её Иван, и Валентина не поссорились. Мужчины им хватало вполне, и для ссоры не было оснований. Повариха Катя и горничные Валерия с Татьяной начали было незлобно судачить, но их пыл Иван остудил одним лишь вопросом: "Не хотите поехать на Колыму шить верхонки?"

Иван с Люси вернулись на работу. И Сороковиков почти сразу уехал в онкодиспансер. Зашел к главному врачу.

— По моей просьбе у вас забирали образцы удаленных злокачественных опухолей. Я провел исследование и создал уникальный в своем роде аппарат, позволяющий расщепить опухоль на фундаментальные частицы, которые выводятся из организма с калом и мочой.

— Вы врач? — спросил Тимофеев, главный онколог области.

— Нет, я физик.

— А с кем вы работали из врачей?

— Ни с кем.

— Но тогда необходимо исследовать ваш прибор, создать совместную комиссию из физиков и врачей, получить положительное заключение и опробовать ваш прибор на животных.

— Понятно, — усмехнулся Сороковиков, — злокачественная опухоль покорена, а вот бюрократизм остаётся неизлечимым. Но мы его постараемся нивелировать. Завтра я приду к вам с прибором, а вы должны подготовить мне несколько уже неоперабельных больных. На них и опробуем мой прибор.

— Послушай, мальчик, никто тебе здесь сделать ничего не позволит. И вали отсюда, пока я охрану не вызвал.

— Ухожу, — улыбнулся Иван, — только завтра больные должны быть готовы.

— Пошел вон, проходимец! — закричал главный врач.

Ужен через полчаса Тимофеева, как школьника, отчитывал министр здравоохранения России, которого, в свою очередь, пожурил президент.

На следующий день Сороковиков вошел в кабинет главного врача и начал с вопроса?

— Так кто из нас проходимец? И куда ты, Тимофеев, собрался пройти. В прямую кишку или дальше по внутренним органам? Больные готовы?

— Но я же не знал, извините, я ничего не знал...

— Больные готовы? — уже резче спросил Сороковиков.

— Да, да, готовы.

Прибор, названный кваркоскопом, опробовали в присутствии лечащего врача. Больной, естественно, ничего не почувствовал. Врачи были в шоке — на следующий день опухоль уменьшилась в два раза, а ещё через день исчезла полностью.

Главный врач докладывал министру здравоохранения с придыханием. В ответ получил только два слова: "Ты уволен".

И опять Сороковиков заскучал. Если бы не Люси и Валентина, то неизвестно бы что было. Он снова полеживал на шезлонге и думал...

28.03.2025.