Вскочив на ноги, я включил все фары джипа, и подхватив ружье, приготовился отстреливаться. Песиголовцы, а я почему-то думал что это были именно они, которых взрывная волна разбросала во все стороны, взвыли от ужаса и бросились врассыпную. Не целясь я пальнул в их сторону еще пару раз и тем самым только подстегнул их энтузиазм.
При виде той паники, с которой эти волколюди бросились бежать, я бросил ружье на матрац, схватил мощный фонарь и, выхватив из наплечной кобуры "Глок", помчался за ними, охваченный каким-то непонятным азартом, крича во всю глотку и стреляя из пистолета вверх. Эти ночные бандиты взвыли, словно баптисты, увидевшие вместо своего пресвитера самого Люцифера и весь ад вместе со всеми его присными разом, и помчались от меня огромными прыжками. Судя по всему и взрыв гранаты, и моя беспорядочная пальба, нанесли им не столько физический, сколько моральный ущерб.
Спустя пару минут их оглашенные вопли доносились уже километрах в трех, а еще через минуту все стихло и я, крадучись, направился туда, откуда они пришли. На том месте, где разорвалась граната, я увидел дымящуюся воронку метров трех в диаметре и полутора глубиной, что меня сильно удивило, ведь я метнул в них простую лимонку, а не стрелял из пушки. За воронкой я увидел в траве клочья длинной шерсти и капли крови. Похоже, что нескольких зверюг все-таки зацепило осколками, но нигде я не увидел ни одного трупа.
Продвигаясь вперед, я увидел, что мои ночные гости проломили собой целую просеку в молодом березняке, росшем в ложбине меж двух холмов. Мальчик, который стоял привязанный за уздечку к джипу, вдруг призывно заржал и я услышал, как в ответ, из рощицы, раздалось жалобное, сдавленное ржание. Уже ничего и никого не опасаясь, я побежал туда, откуда доносилось конское ржание.
Вскоре я увидел на земле пару носилок, сделанных из пары стволов деревьев, которые были толще моей руки. К одним носилкам был привязан небольшой конек пегой масти, а ко вторым мальчишка. И тот, и другой, были напуганы не меньше собакоголовых людей и дрожали крупной дрожью. Вытащив из ножен кинжал, я сначала подошел к коньку и, похлопав его по крутому боку, стал осторожно разрезать кожаные ремни. Как только конек почувствовал себя свободным, он моментально вскочил на ноги и побежал на призывное ржание Мальчика, весело помахивая хвостом и заливаясь довольным ржанием, а я повернулся к мальчику, который лежал с закрытыми глазами и продолжал дрожать.
Судя по росту, мальцу было лет двенадцать и скручен он был весьма основательно. По одежде я определил, что он был из той же исторической группы, что и сэр Роланд, то есть был одет в длинную суконную рубаху зеленого цвета и что-то вроде спортивного черного трико. На одной ноге у него был остроносый башмак мягкой кожи, а другая была босая. Парнишка был не только связан по рукам и ногам, но еще и туго принайтован сыромятными ремнями к носилкам и я начал именно с них. Паренек был вне себя от страха, клацал зубами и бормотал что-то воде "Санта домини".
Перерезав ремни, которыми паренек был привязан к носилкам, я потрепал его по плечу и стал осторожно разрезать ремни притягивающие его ноги к рукам, связанным за спиной. Стоило мне освободить его, как он тотчас вскочил на ноги и попытался дать деру, но не сделав и пяти шагов со стоном повалился на траву. Чертыхаясь в полголоса, я засунул кинжал обратно в ножны и подошел к нему. Он лежал на боку свернувшись в калачик и укрыв лицо руками. Нагнувшись, к своему удивлению я увидел, что этот невысокий паренек оказался девицей и девице этой, одетой, как Робин Гуд, было никак не больше шестнадцати лет. Поднял бедняжку на руки, я понес её к своему бивуаку
Девушку просто трясло и она не отрывала рук от лица. Неся девушку к джипу, я старался, по возможности ласковее, поглаживая её по плечу и помалкивать, чтобы она не испугалась, услышав звуки чужой речи. То, что она бормотала что-то на латыни, и вообще её средневековые одежды западноевропейского фасона говорило мне, что она вряд ли разговаривает по-русски и мне придется общаться с ней, используя те несколько десятков слов, что я знал по-английски и по-немецки, ну, разве что я мог ей еще сказать "же теме", что в этот момент вовсе не относилось к делу и вообще было излишне.
Пока я шел, девушка чуть-чуть успокоилась у меня на руках и даже попыталась заговорить со мной сначала по-французски, а затем по-английски. Я собрал буквально все свои извилины в один комок и, набрав в грудь воздуха, разом выпалил все, что знал:
— I now understand miss! May English is very bad. I am sorry, miss! Now understand.
На дальнейшее лопотание девицы, в котором я узнавал многие слова, из которых я сделал вывод, что эта особа пытается, благодарит меня и называет милордом, сэром и кажется повелителем, я не ответил. Лишь тогда, когда я услышав, что она стала величать меня могущественным и чудесным магом, я позволил себе робко заметить:
— Now Magic! I am Master.
В данном случае я не грешил против истины, в конце концов, ведь у меня и в самом деле был учительский диплом. Девица примолкла и до самого джипа уже больше не пыталась выяснять кто я. Кажется, климат здешних мест и рытье глубоких могил очень пошли мне на пользу и я не только не запыхался от этой беготни, но у меня даже не устали руки, что, при моем сидячем образе жизни, радикулите и пупочной грыже было весьма удивительно.
Тащить что-либо на горбу я еще мог, но вот нести груз в руках перед собой, было для меня весьма затруднительно. Проверяя свое подозрение, я несколько раз легонько приподнял девицу и понял, что мои мускулы и в самом деле налились силой. Пожалуй, я даже смог бы нести её одной рукой. Вот таким здоровяком я стал в этом Парадиз Ланде. Нет, хотя бы ради одного этого уже стоило прыгать через зеленую лужу.
Бережно опустив девушку на надувную кровать, я погладил её по голове, что привело к неожиданному результату. Она схватила мою руку, поцеловала её, а затем прижалась к ней щекой и благодарно посмотрела на меня своими большими, карими глазищами. Если бы она меня вместо этого укусила за руку, я и то удивился бы куда меньше. Осторожно высвободив руку, я подошел к джипу, открыл дверь багажника и стал соображать на тему, чем бы мне угостить свою гостью и как поскорее уложить её спать.
Достав из джипа сначала Лехин пуховик и плед, я бросил их на кровать и затем вытащил из большой, картонной коробки с харчами несколько упаковок с гамбургерами и ветчиной в нарезку, банку лосося, упаковку круасанов, банку кока-колы для гостьи и бутылку пива для себя. Прикинув, что девушке, которая в это время растирала руки и ноги, не мешает успокоить нервы, я достал еще и бутылку коньяка "Реми Мартен".
Сложив угощенье на капоте джипа, я разложил маленький походный столик, приставил к нему два раскладных стула и жестами предложил своей гостье отужинать, чем Бог послал. Пока я открывал банку лосося, девушка вертела в руках пластиковую упаковку и не знала как ей поскорее добраться до гамбургеров. Судя по голодному блеску в её глазах, дня два, а то и все три она точно не ела. Выложив консервы на тарелку, я вручил ей нож и вилку и стал вскрывать гамбургеры, но девушка предпочитала есть все руками. Я открыл для нее банку кока-колы, а себе пиво.
Эта девица была очень мила, если не сказать, что просто чертовски красива, но она была чумаза, как трубочист и сидеть рядом с ней, было лучше всего с наветренной стороны. Ела она с жадностью, торопливо, посматривая на меня своими огромными, карими глазами, настороженно и опасливо. Я спокойно пил пиво и раздумывал, как бы мне вступить с ней в продуктивное общение. Незаметно для себя, я негромко пробормотал себе под нос:
— Так, так, так, красавица моя, как же мне выяснить кто ты такая и почему тебя поймали эти мохнатые субчики.
Девица поперхнулась и вытаращила на меня глаза, как будто я сказал какую-то гадость. Справившись с собой, она спросила меня по-русски:
— Неужели благородный милорд разговаривает на языке этих низких смердов, диких обитателей леса?
Тут, уже я, допивая пиво, подавился глотком и закашлял, отчего облился, словно малое дитя. Вытирая с пиво с усов и бороды, я суровым голосом спросил вредную девицу:
— С чего это русский язык, вдруг, стал языком каких-то низких смердов, дорогая моя? Да, к тому же диких.
— О, нет, милорд! — Затараторила она — Ты вправе разговаривать на любом языке Парадиз Ланда. Для такого великого мага, как ты, милорд, любой язык является совершенным!
Чтобы не показаться девушке глупым и заносчивым типом, я молча кивнул головой и открыл для нее упаковку с круасанами, которые она слопала с поразительной быстротой. Когда моя гостья насытилась, я поставил на стол бутылку коньяка и принялся откупоривать её. У девушки округлились глаза. Подумав о том, что сейчас ей вовсе не повредит выпить на сон грядущий больше, чем этого следовало бы наливать молоденькой девушке, я плеснул ей в стальной, цептеровский бокал, граммов сто пятьдесят коньяку и поставив его перед ней, добродушно сказал тоном доброго дядюшки из старой комедии:
— Выпей этот напиток, дитя мое, и ложись спать. Оставим все разговоры до утра.
Девица пригубила коньяк, на её лице появилось мечтательное выражение и она быстро и с удовольствием выпила крепкий напиток. После всех треволнений, которые ей выпали за последнее время, от сытного ужина и коньяка она быстро осоловела и когда я подвел её к кровати, рухнула, как подкошенная. Затолкав это чумазое чудо в пуховый, двухместный спальник, я застегнул его на молнию, положив девице под голову сложенный в несколько раз пуховик, а сам лег рядом, укрывшись с головой пушистым, теплым пледом. После всех треволнений мне почему-то подумалось, что остаток ночи теперь пройдет спокойно и я быстро уснул.
Наступило третье утро моего вынужденного, странного и просто невообразимого путешествия. Теперь я был уже полностью уверен в том, что этот удивительный мир является реальным и даже более того, проснувшись чуть ли не с первыми лучами солнца, припоминая события сегодняшней ночи, я даже стал кое-что понимать. Скорее всего те чудовищные создания, которые пытались напасть на меня ночью, и в самом деле были сказочными песиголовцами, мифическими персонажами древнеславянского эпоса. Если так, то Парадиз Ланд, был в высшей степени интересным миром.
Стараясь не шуметь, я поднялся и подошел к лошадям. Мальчик встретил меня тихим фырканьем, а пегий жеребчик настороженным сопением и поставленными торчком ушами. Я разнуздал и расседлал его, отвязал Мальчика и пустил их пастись, а сам вернулся к столику и принялся чистить оружие. Что-то подсказывало мне, что теперь от его исправности будет зависеть очень многое. Девушка спала спокойным и безмятежным сном. Мне не хотелось её будить и потому я передвигался очень тихо и осторожно, но все-таки не учел одной вещи, — исключительной чистоты и свежести этого мира. Стоило мне закурить, девушка моментально проснулась.
Высунувшись из спальника, она недовольно сморщила носик и увидев, как я курю, быстро перекрестилась что-то прошептала про себя. Я в ответ только ухмыльнулся и принялся собирать пистолет. Девушка протерла глаза кулачками и бодро выбралась из спального мешка. Вчера, в суматохе, я даже не обратил внимания на то, как ладно она была сложена.
Худощавая, подтянутая, она имела тонкую талию, красивые, стройные ноги с маленькими ступнями и вообще была очаровательно мила и симпатична. Её личико с аккуратным носиком и пухлыми губками даже не портил несколько грязноватый вид. Мешковатая, суконная рубаха со шнуровкой на груди, была у этой юной прелестницы, разорвана сразу в нескольких местах и если бы не нательная полотняная рубаха, то её упругие и довольно выпуклые девичьи прелести точно выглядывали бы наружу.
Насмешливо глядя на девушку, которая уже крутила носом и посматривала по сторонам в поисках съестного, я вложил пистолет в наплечную кобуру и сказал ей:
— Не знаю как у всяких господ, которые говорят на изысканном французском и благородном английском языке, но мы, русские, прежде, чем садиться завтракать, обычно умываемся, так что пошли к реке, моя милочка.
Дорогуша смутилась и потупив взор тихо сказала:
— Как будет угодно милорду.
Достав из джипа пару новеньких банных полотенец, по куску мыла "Сейфгард", зубную пасту и зубные щетки, я сложил все в два пакета и добавив еще и поролоновые мочалки, гели для тела и шампуни. Вручил девушке ее пакет, я, заодно, представился ей:
— Можешь звать меня Михалыч, девочка, и я буду очень тебе признателен, если и ты назовешь мне свое имя.
Девушка сделала книксен и, приняв из моих рук пакет с туалетными принадлежностями, бойко ответила:
— Меня зовут Лаура, если сэру Михалычу угодно обращаться ко мне по имени.
— Угодно, угодно, Лаура. — Насмешливым голосом пробормотал я и добавил — Вот мы и познакомились.
Чтобы не ходить к реке дважды, я достал из джипа пустые канистры и сходил за лошадьми. Лаура быстро взобралась на своего невысокого конька, а вот мне пришлось немного попыхтеть. Забираться на спину Мальчика было высоковато. Пустив лошадей неторопливым шагом, мы поехали к реке. По пути Лаура быстро нашла в густой траве и подобрала шлем сэра Роланда и пока мы ехали к реке, я попросил её рассказать о том, как она попала в плен к жителям леса, которых она называла вудменами. Девушка, посмотрев на меня удивленным взглядом, принялась рассказывать мне о своих приключениях с самого начала.
Благодаря её рассказу я узнал о том, как барон Роланд де-Ферран нанял лучницу Лауру, чтобы та сопровождала его в странствиях по Миттельланду. Сэру Роланду было суждено совершить великий подвиг и сразить своим знаменитым мечом огромного дракона Годзиллу, который, вопреки строгому запрету, очнулся от пятисотлетнего сна и выбрался из своей пещеры. Четверо суток назад, ближе к вечеру, они попали в засаду и злобный маг-воитель выстрелом из своего грохочущего оружия сбил с головы сэра Роланда магический шлем, делающий его неуязвимым от множества смертей и даже от ядовитых перьев-дротиков воронов-гаруда.
Девушка успела сделать всего один меткий выстрел и убила подлого наемника, посланного злым магом Альтиусом, как в это время сэр Роланд увидел в небе черного убийцу, ворона-гаруда. Он приказал ей спрятаться в лесу, а сам поскакал к реке, чтобы спастись в воде от перьев-дротиков, которыми вороны-гаруда убивали свои жертвы. Добраться до спасительной воды рыцарь так и не смог, ядовитое перо сразило его.
Лаура поскакала в лес, но на нее там напали вудмены и схватили и девушку, и её веселого конька со смешной кличкой Барабан. Вудмены ушли в лес, но потом вернулись за мечом сэра Роланда, носившим имя Дюрандаль. Все утро и весь день вудмены наблюдали за тем, как я хоронил погибших, а потом спал в волшебной колеснице, что и спасло меня от дневного нападения этих жутких созданий, которые знали, что она неуязвима даже против магического оружия.
Вудмены знали, что маг Альтиус вызвал из Зазеркалья какого-то великого мага-воителя, но посмеивались над тем, что даже девчонка-охотница сразила его первым же выстрелом. То, что я смог завладеть волшебной колесницей, насторожило их, но не настолько, чтобы они отказались от своего ночного нападения. Лаура честно призналась, что вудмены даже и не догадывались о том, кто я такой и откуда здесь взялся. Однако, они опасались, что я могу быть очень опасен и потому долго выжидали подходящего момента.
