Магический Индекс 1 том

Вероятно, причиной, по которой Комоэ-сенсей не запаниковала и не выбежала из комнаты, было то, что она жила в городе, в котором было 2,3 миллиона эсперов. Обычный человек подумал бы, что все они сошли с ума.

— Связь установлена, — из-за голоса Индекс и голоса с чайного столика звук раздвоился. — Храм, воздвигнутый на столе, соединен с этой комнатой. Попросту говоря, всё, что произойдет в этой комнате, произойдет и на столе, а то, что произойдет на столе, произойдет и в комнате.

Индекс слегка толкнула чайный столик ногой.

В тот же момент вся комната затряслась под ногами Комоэ-сенсей, словно от сильного удара.

Она чувствовала, как спертый воздух комнаты становится свежим, как воздух в лесу ранним утром.

Однако, ничего, напоминающего ангела, тут не было. Всё, что тут было, можно было описать лишь как невидимое присутствие. На всё тело Комоэ-сенсей обрушилось такое чувство, словно ее со всех сторон рассматривали тысячи глаз.

А затем Индекс неожиданно закричала.

— Представь! Представь золотого ангела с телом ребенка! Представь прекрасного ангела с двумя крыльями!

При осуществлении магии, важно определить область её действия.

Например, камешек, брошенный в море, создает слабую волну. Но тот же камешек, брошенный в ведро, создаст довольно сильную волну. Идея тут такая же. Чтобы изменить мир при помощи магии, надо ограничить область, в которой произойдет изменение.

Защитник был временным богом в маленьком ограниченным мире. Если точно представить защитника, зафиксировать его форму, и свободно контролировать его, можно с большей легкостью вызвать странные вещи в ограниченной области.

Комоэ-сенсей никто этого не объяснил, поэтому ей было нелегко представить себе ангела. От слов "золотой ангел" она подумала только о той упаковке с одним золотым или пятью серебряными [1].

По мере того, как образ в сознании Комоэ-сенсей терял связность, окружающее ее присутствие следовало за ним и теряло форму. По спине Комоэ-сенсей распространилось неприятное чувство, словно ее окутала гнилая грязь со дна болота.

— Просто представь его! На самом деле это не вызовет ангела. Это просто собрание невидимой маны. Она примет форму согласно твоей воле как пользователя магии!

Она должно быть, по-настоящему была в отчаянии, поскольку даже голос той, механической Индекс стал острым, как сосулька.

Комоэ-сенсей широко раскрыла глаза от такой внезапной перемены, и поспешно начала бормотать себе под нос.

"... Милый ангел, милый ангел, милый ангел."

Она отчаянно вызывала в памяти смутный образ девочки-ангела, который давным-давно видела в сёдзе-манге.

Чем бы оно ни было, то, что ощущалось зависшей в воздухе невидимой грязью, стало принимать форму, словно его сгребали в воздушный шарик в форме человека... ну по крайней мере, так казалось Комоэ-сенсей.

Она робко открыла глаза, чтобы убедиться.

"...Э? На самом деле это не вызовет ангела?"

В тот самый момент, когда это сомнение возникло в ее мыслях, наполненный водой шарик в форме человека лопнул и невидимая грязь расплескалась по комнате.

— Кяяя!!!

— Фиксация его формы провалилась, — Индекс огляделась по сторонам своим резким взглядом. — Если храм по крайней мере защищен голубым цветом Ундины, этого будет достаточно. ... Продолжай.

Её слова звучали достаточно позитивно, но в глазах Индекс не было и тени улыбки.

Комоэ-сенсей откинулась назад совсем как девочка, родители которой увидели листок с проваленным тестом который она старалась спрятать от них.

— Пой. Еще немного и всё будет закончено.

Резкий приказ не позволял Комоэ-сенсей потерять хладнокровие, несмотря на то, что в ней нарастало замешательство и усталые мысли.

Индекс, Комоэ-сенсей и две фигурки на столе запели. Спина фигурки Индекс на столе начала таять.

Это выглядело так, словно к резинке поднесли зажигалку. Она таяла, поверхность теряла свою неровность, становилась гладкой, снова охлаждалась и затвердевала, вновь приобретая форму.

Комоэ-сенсей казалось, что ее сердце застыло.

В данный момент Индекс сидела за чайным столиком напротив неё.

У нее не хватало смелости обогнуть столик и посмотреть, что творится со спиной Индекс.

Бледное лицо Индекс покрывал маслянистый пот.

В её остекленевших глазах не было следов боли или страдания.

— Пополнение маны и стабилизация состояния подтверждены. Возвращаю Перо Иоанна в спящий режим.

Словно щелкнул переключатель, в глаза Индекс вернулся мягкий свет. Словно в остывшем камине разожгли огонь, тепло наполнило комнату.

Взгляд Индекс был настолько добрым и теплым, что Комоэ-сенсей не могла не ощутить это тепло. Это был взгляд обычной девочки.

— Теперь, если вернуть сошедшего к нам защитника обратно и разрушить храм, всё будет закончено. Вот что такое магия. Это всё равно что "яблоко" и "ринго" [2]— они означают одно и то же. Тебе не нужен стеклянный жезл, если пластиковый зонтик такой же прозрачный. И с картами таро то же самое. Пока картинка и номера совпадают, гадание можно проводить даже с вырезками из сёдзе-манги.

Индекс продолжала потеть.

Комоэ-сенсей испугалась еще больше. Она начала беспокоиться, что сделанное ею только ухудшило состояние Индекс.

— Не волнуйся, — даже сейчас Индекс выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. — Это вроде простуды. Чтобы поправиться, нужна собственная сила. А сама рана закрылась, так что со мной всё будет в порядке.

Сказав это, Индекс повалилась набок. Фигурка тоже упала. Чайный столик немного пошатнулся, и связанная с ним комната задрожала как от грома.

Комоэ-сенсей готова была обежать вокруг столика и кинуться к Индекс, но Индекс начала петь.

Когда Комоэ-сенсей последовала за ней и спела последнюю песню, странная атмосфера превратилась в обычную душную атмосферу комнаты. Комоэ-сенсей осторожно потрясла столик, но ничего не случилось.

"Слава тебе, Господи"

Когда Комоэ-сенсей облегченно закрыла глаза, Индекс заговорила. Комоэ-сенсей думала, что любой был бы рад, если бы его смертельные раны исцелились, но монашка сказала совсем другое.

— Я рада, что никому и ничем не причинила неприятностей, — Комоэ-сенсей в удивлении уставилась на Индекс. — ... Если бы я умерла здесь, возможно, ему пришлось бы нести на себе бремя этого.

Индекс закрыла глаза, словно собралась спать и не сказала больше ничего. Когда этой девочке рассекли спину, когда она упала без сознания и когда она проводила этот странный ритуал, она ни минуты не думала о себе. Она думала о человеке, который принес ее сюда.

Комоэ-сенсей не могла думать так же. Ей не о ком было думать так же. Вот почему она спросила еще кое-что.

Она была уверена, что Индекс уже спит и не услышит её; но именно поэтому она и задала вопрос, тем не менее, девочка ответила, не открывая глаз.

— Я не знаю.

Она никогда раньше ни к кому не испытывала таких чувств и не знала, что это за чувство. Но когда он обезумел из-за неё, противостоя тому магу, она хотела, чтобы он убежал прочь, даже если бы для этого понадобилось подползти к нему и заставить его сделать это. Когда он сбежал от Иннокентиуса, она думала, что расплачется, когда он вернулся.

Она не могла измерить глубину этого чувства, но когда она была с ним, ничто не шло так, как ей хотелось, и она чувствовала, что ею помыкают.

И всё равно, эти неожиданные вещи доставляли радость и делали ее настолько счастливой. Однако, она не понимала, что это было за чувство.

На этот раз Индекс погрузилась в глубокий сон с улыбкой на лице, словно ей снилось что-то приятное.

Часть 2[ править]

К рассвету симптомы напоминали простуду.

Индекс слегла в постель с сильной лихорадкой и головной болью, правда, у нее не текло из носа и горло было в порядке, поскольку это был не настоящий вирус. Дело было просто в необходимости восполнить запас её жизненных сил, так что какие бы средства от простуды, усиливающие иммунитет, она бы ни принимала, толку от этого не было бы.

— ... Так почему же на тебе одни лишь трусики?

Индекс, лежавшая с мокрым полотенцем на лбу, по-видимому, не могла выдержать влажной жары под футоном, и потому вытянула из-под него одну ногу в направлении Камидзё. На ней был бледно-зеленый верх от пижамы, но ее бедро отчетливо телесного цвета было обнажено до самого верха. Из-за лихорадки её кожа слегка порозовела.

Полотенце нагрелось, так что Комоэ-сенсей сунула его в тазик с водой, и расплескала ее вокруг, уставившись на Камидзё.

— Камидзё-тян. Я думаю, что эта одежда была несколько чересчур.

"Этой одеждой" она наверное называла усеянное безопасными булавками одеяние монашки.

Камидзё был полностью согласен с ней по этому вопросу, но Индекс выглядела как рассерженная кошка, которую лишили любимой привычки.

— Настоящий вопрос в том, каким образом пижама любящей пиво, дымящей, как паровоз взрослой женщины вроде вас так идеально подходит Индекс. Между вами вообще-то сколько лет разницы?

— Что-о...?

Комоэ-сенсей (возраст неизвестен) не нашла, что ответить, но Индекс решила добить её, лежачую.

— Пожалуйста, не смотри на меня так. На самом деле эта пижама немного жмёт в груди.

— Что... не может быть! Это неправда. Вы просто насмехаетесь надо мной! — запротестовала Комоэ-сенсей.

— Да у тебя вообще на груди есть что-то, чему будет жать?

— ...

— ...

Когда обе дамы уставились на него, душа Камидзё рефлекторно ушла в состояние прострации.

— Ладно, ладно. Кстати, Камидзё-тян, кто, собственно, эта девочка?

— Моя младшая сестра.

— Это явная ложь. С такими серебристыми волосами и зелеными глазами она явно иностранка.

— Она моя сводная сестра.

— ... А ты — извращенец?

— Я просто пошутил! Я хорошо знаю, что со сводной сестрой — это дурной тон, но с настоящей — противозаконно!

— Камидзё-тян, — сказала она, неожиданно переключившись на учительский тон.

Камидзё умолк. Не было ничего удивительного в том, что Комоэ-сенсей хотела знать, что происходит. Он не просто притащил к ней странную иностранку, но у той еще была страшная рана на спине, что явно попахивало плохими новостями. Комоэ-сенсей даже заставили сыграть роль в какой-то странной магической сцене.

Трудно было бы попросить её притвориться, будто она ничего не заметила.

— Сэнсей, можно задать вам один вопрос?

— Что?

— Вы спрашиваете, чтобы иметь возможность вызвать Анти-Навык или сообщить в Совет директоров Академгорода?

— Да, — немедленно ответила Комоэ-сенсей, утвердительно кивнув. Без капли сомнений она сказала своему ученику, что сдаст их. — Я не знаю, во что вы оба впутались, — улыбнулась Комоэ-сенсей. — Но если это случилось здесь, в Академгороде, решить эту проблему обязаны мы, учителя. Обязанность взрослых — принимать ответственность за детей. Теперь, когда я знаю, что у вас какие-то неприятности, я не могу сидеть и ничего не делать.

Так сказала Цукуёми Комоэ, но у нее не было ни власти, ни силы, ни обязанности так поступать.

Она просто сказала это с прямолинейностью знаменитой катаны, которая режет точно в нужном месте точно в нужное время.

— Я всего лишь..., — заговорил Камидзё, закончив фразу бормотанием себе под нос. "... не могу противостоять ей."

Камидзё прожил долгих 15 или около того лет, и никогда еще не видел никого, похожего на эту учительницу: такие только в дорамах бывают, даже в кино таких уже нет.

А значит...

— Если бы вы были совершенно посторонним человеком, я бы не колеблясь вовлек вас, но я ваш должник за ту магию, и поэтому не могу позволить вам ввязаться во всё это.

Ответ Камидзё был настолько же прямолинеен.

Хватит с него видеть людей, которые хотят защитить других, ничего не ожидая взамен, и страдают у него на глазах.

Комоэ-сенсей умолкла на мгновение.

— ...М-м-м. Я не дам вам сбежать, заморочив мне голову красивыми фразами.

— ...? Сэнсей, а что это вы поднялись и двинулись к двери?

— Я дам вам отсрочку приговора. Мне нужно в супермаркет за продуктами. Камидзё-тян, за это время ты придумаешь, что именно тебе нужно сказать мне. И...

— И?

— Я могу так увлечься покупками, что забуду. Никакого жульничества когда я вернусь. Постарайся уж сказать мне, окей?

Камидзё показалось, что при этих словах Комоэ-сенсей улыбнулась.

Послышался звук открываемой и закрываемой двери, и Камидзё с Индекс остались в комнате наедине.

"Она пытается быть доброй."

По её улыбке что-то затевающего ребенка Камидзё почувствовал, что вернувшись из супермаркета, Комоэ-сенсей забудет обо всём.

Если впоследствии он попытается посоветоваться с ней об этом, она наверняка рассердится и скажет: "Почему же ты мне раньше об этом не сказал?! Я совсем забыла!" — и с радостью согласится помочь.

Вздохнув, Камидзё повернулся к лежавшей на футоне Индекс.

— ... Прости. Я знаю, что не время беспокоиться о приличиях.

— Не волнуйся об этом. Это к лучшему, — покачала головой Индекс. — Было бы неправильно впутывать её еще сильнее. ... И больше ей нельзя пользоваться магией.

— ? — Камидзё нахмурился.

— Гримуары опасны. В них записано искаженное и необычное знание, а также извращенные законы, нарушающие обычные законы этого мира. Неважно, для добра они или для зла, в этом мире такие вещи ядовиты. Одно только изучение знания "иного мира" разрушит мозг того, кто его изучает, — объяснила Индекс.

Камидзё попытался перевести это в понятную ему форму.

"Значит, это всё равно, что пытаться запустить программу, несовместимую с операционной системой компьютера?"

— Мой мозг и душа защищены религиозными барьерами, и маги, которые пытаются превзойти человеческую сущность, должны выйти за границы своего обыденного знания, чтобы достичь желанного состояния ума, которое практически можно сравнить с безумием. Однако, для обычного человека из такой практически нерелигиозной страны, как Япония, всё будет кончено после произнесения всего лишь еще одного заклинания.

— П-понятно, — Камидзё каким-то образом сумел справиться с потрясением, которое испытал от этого разъяснения. — Ну, жалость какая. Я надеялся, что она сможет сделать для меня что-нибудь алхимическое. — Ты же знаешь алхимию, верно? Она позволяет превращать свинец в золото.

Разумеется, он опустил тот факт, что знал об этом из РПГ с девушкой-алхимиком в главной роли.

— Ну, для этого есть техника, называемая "Великое делание", но подготовка нужных инструментов из современных материалов стоила бы... э... семь триллионов иен в валюте этой страны.

— ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... Ну, оно того явно не стоит, — безжизненно пробормотал Камидзё.

Индекс слабо улыбнулась и сказала: — Ага. Превращая свинец в золото нельзя достичь ничего, кроме как осчастливить знать.

— Но... подожди. Теперь, когда я подумал об этом, что алхимия делает? Как она работает? Если превращаешь свинец в золото, ты что, перестраиваешь атомы свинца в атомы золота?