...не повод для знакомства

И Тома сдалась. А действительно, какое ей дело до этих парней? Вот Владовым мнением она дорожила, и что из этого вышло? Ничего хорошего. Она два года терпела адскую боль ради его удовольствия, пресмыкалась перед ним и что? Он фактически обозвал ее шлюхой. А ведь она не получала ни малейшего удовольствия от секса с ним, одни сплошные страдания. Да в конце-то концов, может она хоть раз в жизни пожить для себя самой? Что ж ей, так и прожить всю жизнь, не познав радости от секса?! Ну уж нет! Конечно, она давала себе зарок, что никогда не подпустит к себе никого, кроме Влада. Но ведь Влада больше нет в ее жизни. Да к тому же, Лариска верно говорит — она уедет в Хабаровск, и какая ей разница, что будут думать о ней эти парни? Плевать! Влад считает ее шлюхой — надо оправдать это обидное прозвище, чтоб хоть не так обидно было.

— А и правда — плевать на всех, поехали!

И они уселись в машину. В дороге как бы сама собой произошла "распаровка". Тамаре достался водитель — тот самый Сашка, обладатель обворожительной белозубой улыбки. Конечно, до Влада ему было далеко — и ростом подкачал (чуть выше среднего), и усы зачем-то отрастил, которые Тома терпеть не могла, но все равно довольно симпатичный. А может, не столько симпатичный, сколько обаятельный, но явно было в нем нечто, притягивающее женский взгляд. Лариса пристроилась на заднем сидении рядом с гигантом Славиком — высоченным (почти как Владушка!) детиной с добродушным выражением лица.

Приехали на квартиру к Сашке. Стариков не было, трехкомнатная квартира была в их полном распоряжении. Откуда-то (из закромов родины?) появилась бутылочка токайского вина; свечи, ненавязчивая музыка. Тамара удивлялась сама себе — настолько хорошо и легко ей было в компании совершенно незнакомых людей. Она ведь, в сущности, даже Лариску знала чисто символически. А может, именно поэтому и было так легко? Не надо напрягаться, притворяться, изображать из себя кого-то. Впервые в жизни она позволила себе в присутствии посторонних людей быть самой собой. Да что там посторонних? Ведь она даже дома не могла расслабиться — вечно в напряжении, так ли она держит спину, не слишком ли откровенно смотрит, как причесана, как говорит. Ведь всегда, всю жизнь с раннего детства ей приходилось контролировать каждое свое движение, каждый взгляд и каждое слово! Ведь всегда рядом мать и отец, всегда они не довольны ею. Ведь только сейчас Тома поняла, что за все свои двадцать два года могла позволить себе расслабиться только наедине с собою! И теперь, осознав степень собственной закомплексованности и освободившись от нее хотя бы на один вечер, она совершенно переродилась. Это была уже не та Тома, которая сидела на скамейке перед гостиницей еще час назад. Ощущение свободы от всех и вся пьянило хлеще "Токайского". И когда, наконец, парочки разбрелись по комнатам, от Тамариной стыдливости не осталось и следа. Плевать на всех! Она этого Сашку знать не знает, и чего ей его стесняться? Или он хочет не того же, что она? Или он пригласил ее на литературные чтения? А раз так — долой стыд, долой одежду! Только теперь она не будет "услаждать господина". Хватит! Впервые в жизни она будет услаждать себя. Себя и только себя! Плевать, хорошо ли будет партнеру. Получит ли этот Саша свою порцию удовольствия или не получит — его проблемы. Она намерена получить удовольствие сама. Любым путем и способом, но она должна узнать, что такое настоящий секс. И она это узнает!

Тамара была на седьмом небе. Вот это да! Так вот что такое настоящий секс! Неописуемая феерия чувств, ощущений, наслаждений подхватила ее и вознесла фантастическим смерчем вверх, туда, где отсутствует сила тяжести и она летала, словно космонавт в невесомости, парила в заоблачных высях небывалого доселе удовольствия. Перед глазами мелькали невесть откуда взявшиеся фонтаны разноцветных огней, все вокруг сверкало и звенело прозрачной музыкой. Или это только казалось ей?

Рядом стонал от наслаждения совершенно посторонний мужчина. Но почему-то Тома не чувствовала стыда за их обоюдную обнаженность, за абсолютное бесстыдство, за свою распутную вседозволенность. И почему-то он уже не был таким чужим, как всего лишь час назад. Напротив, она испытывала к почти незнакомому Сашке странную нежность, благодарность за доставленное удовольствие. За то, что открыл, наконец, ей глаза на то, что она так хотела и так боялась познать. За то, как ласков и нежен он с ней, низкой падшей женщиной, за то, что не презирает ее, как Влад, хотя именно теперь она и достойна презрения. За то, что не причинил ей боли, вторгшись в ее хрупкое тело, а, напротив, доставил невероятное блаженство. Впервые Тома смогла расслабиться — не было чудовищной боли, не было крови. Напротив, было только море ласки, нежности и небывалого, сказочного наслаждения. Впервые не Тома услаждала мужчину, а милостиво позволила мужчине услаждать себя. Почему-то незнакомец ничего не требовал от нее. Казалось, ему вполне достаточно позволения доставить удовольствие ее царственному телу, и он его доставлял всеми мыслимыми и немыслимыми способами. И при этом оба получали невероятное, невозможное удовольствие. Казалось, только слившись в единый организм, они могут нормально функционировать. Оказывается, до этого они все делали в полсилы — дышали, видели, слышали, любили, просто жили, наконец. И только теперь они могут дышать полной грудью, слышать прекрасную музыку и видеть всю палитру красок вселенной. И для этого не надо было разговаривать, достаточно было просто лежать рядом на кровати, взявшись за руки и, уставившись широко распахнутыми глазами в потолок, видеть не мелкие трещинки на нем, а фантасмагорию безумных красок, непостижимым образом складывающихся в неподражаемые узоры.

Вечер завершился утром, когда Сашка отвез опаздывающих подружек назад к гостинице. Он даже дождался, когда Тамара, буквально на ходу переодевшись, выскочила обратно и отвез ее на завод.

Днем Тома старалась не думать о своем вчерашнем приключении. Почему-то стыдно не было до сих пор. Было и было. И хорошо, что было. Теперь она хотя бы знает, что секс — это не бесконечная боль. Оказывается, секс может быть очень приятен, и даже более, чем просто приятен. Теперь она поняла, почему так сладко закатывали глазки подружки, делясь впечатлениями после очередного приключения. У нее от одних только воспоминаний о сегодняшней ночи кружилась голова. А может, это от недосыпа? Ведь чего ей прошлой ночью не удалось, так это поспать. Но почему-то она об этом не жалела: ничего страшного, отосплюсь сегодня, зато ТАКОЕ в жизни не каждый день бывает...

Тамара не жалела о произошедшем. Конечно, она не сдержала данную себе раз и навсегда клятву о недопущении к себе постороннего мужчины. Но, во-первых, Влада в ее жизни больше не существует. А во-вторых, посторонний-то Сашка и есть, да не тот посторонний, которого она имела в виду. Сашка в ее жизни вроде был, но по большому счету — вовсе и не был. Это было один раз и больше никогда не повторится. Доставили удовольствие друг другу и разбежались, не спросив ни адреса, ни фамилии. Сашка лишь чмокнул ее на прощание. Он не знает, где ее искать, она — где его. И хорошо, что не знают. Потому что, встреть она его еще раз, вот тогда бы стыда было не избежать... А так... Единственное, о чем Тамара сожалела, так это о том, что подобного удовольствия в ее жизни больше не будет.

Перед Лариской тоже стыдно не было. Во-первых, Лариска ничем не лучше самой Томы, такая же легкомысленная и легкодоступная. Во-вторых, вместе им предстоит жить совсем недолго, а потом их пути разойдутся. Каждая уедет в свой город и вряд ли будет вспоминать кратковременную соседку. Интересно, Лариске этой ночью было так же хорошо? И вообще, норма ли та феерия, на крыльях которой всю прошлую ночь порхала Тамара? Или это скорее исключение из правил? Для всех ли секс — американские горки или для большинства это скромная каруселька с застывшими в принужденных позах лошадками и слониками? Ведь еще совсем недавно Тома могла сравнить секс разве что с катанием на примитивной деревянной качельке, утыканной огромными занозами. Да, Влада больше нет в ее жизни. Но стоит ли расстраиваться по этому поводу? Нужен ли он ей? Ведь теперь для нее стало очевидно, что он ей катастрофически не подходит в постели — не ее размерчик!

Да, размерчик явно не ее, да, он ей катастрофически не подходит. Но почему же так больно ноет сердце? Почему же так не хочется жить без этого мерзавца?!

Подходя вечером к гостинице, Тамара обнаружила "Ладу-шестерку" на вчерашнем месте. Снова обе дверцы распахнуты, и все так же чего-то ожидают Сашка и Славик. "Ну вот, очередных шлюшек ловят" — подумала она. Но почему-то совсем не было обидно. А на что же обижаться? Получила удовольствие сама — позволь получить его другой. И она специально сделала крюк, чтобы подойти к гостинице с другой стороны — зачем смущать парней, ведь никто никому ничего не должен. Но, уже взявшись за массивную стальную ручку двери, неприятно горячую от палящего солнца, ощутила руку на своем плече.

— А я тебя жду, — по-детски радостно сообщил Сашка. — Там Славик в машине сидит. Зови Лариску и поехали.

И вновь Тамару покоробило столь незавуалированное приглашение. Ну можно же было сделать это как нибудь поизящнее! Но ломаться вновь не стала. Не ради Сашки она поедет, а ради себя. И только ради себя!

На удивление, Лариска сегодня не была столь романтично настроена, как накануне. Почему-то ее не порадовало известие, что внизу уже ждут вчерашние партнеры. С кислой физиономией пробормотала:

— Да ну их, я не поеду...

Тома удивленно посмотрела на новоявленную подругу, выдержала небольшую паузу и сказала максимально равнодушным голосом:

— Ну, как хочешь. А я поеду. Ты таки была права. Надо пользоваться возможностью. Такой шанс выпадает нечасто.

— Какой шанс, ты о чем? — недоуменно спросила Лариска.

— Как о чем? О себе, любимой. Ты же сама вчера говорила.

— Да это я так просто, погорячилась немножко... Со мной иногда случается, — пробормотала та, словно оправдываясь. — Напрасно мы так, ты уж прости, это я тебя надоумила...

Тамара, в юбке и лифчике, зажав в руке легкую блузку, села на подлокотник кресла и изумленно уставилась на соседку:

— Погорячилась? Это ты называешь "погорячилась"? Ты фактически уложила меня в постель к незнакомому мужику, а теперь говоришь "Извини, подруга"?

Лариса подскочила на кровати:

— Ну уж в постель-то к нему я тебя не подкладывала!

— Ага, ты просто пригласила меня покататься на машине вокруг гостиницы! — возмутилась Тамара. — А впрочем, ты права. В постель я отправилась сама. И не жалею об этом. Вот только я тебя тянуть за собой не буду. Хочешь — сиди весь вечер в этой духотище. А я поеду. Ты все равно была права. Хоть раз в жизни надо пожить для себя самой. И мне действительно наплевать, что они обо мне подумают. И на тебя плевать. Я ни тебя, ни их больше никогда не увижу. Так почему бы мне не позволить себе то, что я хочу? Почему бы мне не получить еще одну порцию удовольствия?

И, полная решимости, набросила блузку и подошла к зеркалу, прихорашиваясь. Лариска молчала, "сопела в две дырочки", обдумывая слова соседки. Потом, все так же молча, поднялась с постели и стала приводить себя в порядок, оттесняя Тому от зеркала. Сначала пихали друг друга молча, потом стали откровенно дурачиться перед зеркалом, строя друг другу рожицы. Минут через двадцать обе стояли в боевой готовности перед знакомой машиной.

На сей раз ребята повезли девушек не на квартиру, а в ресторан "Красноярье". Заказали шикарный стол, выпивку. По всему было видно, что в этом ресторане они явно не впервые — то кивнут кому-то, то "поручкаются", то парой слов перекинутся. Но все больше Славик. Сашка неохотно отрывал взгляд от очередной своей пассии.

Несмотря на то, что за рулем, Сашка выпивал наравне со всеми. Правда, сильно на выпивку не налегали — у всех были иные планы на вечер. Санька при любом удобном и не очень случае старался лишний раз прикоснуться к Тамаре, погладить то маленькую ладошку, то коленку. Взгляд его, останавливаясь на новой подружке, аж лоснился от предчувствия удовольствия. Тамаре же это не доставляло ни малейшей радости — ее всю жизнь приучали сдерживать свои чувства, скрывать их от самой себя. А Сашка на глазах у всех готов заключить ее в объятия и... Она прекрасно понимала его нетерпение (если только он накануне испытал хоть половину того наслаждения, которое подарил ей!) и сама хотела поскорее остаться с ним наедине. Но уж коли они пришли в людное место, то и вести себя следует подобающим образом!

После небольшой музыкальной паузы музыканты вновь вышли на эстраду и заиграли нечто заунывное. Сашка подхватил Тамару из-за столика и буквально на руках вынес на танцевальную площадку. Тесно прижался к ней и начал вытворять совершенно непозволительные (на строгий Тамарин взгляд) вещи. Она было одернула его, призвав вести себя более корректно, но он как-то странно отреагировал на ее замечание — схватил ее на руки и понес вниз по лестнице, прочь из ресторана, подальше от глаз людских! Держа ее одной рукой, другой вытащил из кармана джинсов ключи от машины, открыл дверцу и аккуратно усадил Тому на переднее сиденье. Захлопнув дверцу, быстро, словно опаздывая на пожар, обежал машину и устроился на водительское место. Едва затарахтел мотор, Сашка сорвался с места, как угорелый. Дико визжали колеса на поворотах — лихой водитель даже не снижал скорости! Он спешил, он очень спешил, ведь рядом сидела ТАКАЯ ФЕМИНА!

Так продолжалось все две недели Тамариной командировки. После работы Сашка встречал ее около гостиницы, иногда — у проходной завода, но почему-то редко. Славика с собой больше не тянул — что-то у них с Лариской не заладилось. Потом они ужинали в ресторане, уже не слишком спеша, как в первый раз, а, что называется, с чувством, с толком, с расстановкой. Тамара уже знала (хотя бы в лицо) многих его приятелей, церемонно раскланивалась с ними. Ужинали вкусно, отдавая предпочтение морским деликатесам, но не слишком сытно — после обильной пищи обычно тянет не на эротические подвиги, а банально хочется спать. Поэтому в ресторане они не столько насыщались и утоляли голод, сколько набирались сил для последующих постельных баталий. Уже могли себе позволить спокойно (или почти спокойно, по крайней мере — более-менее соблюдая нормы приличия) потанцевать, прижавшись друг к другу и под плавную музыку мысленно отдаваться друг другу, нашептывая в неверном свете цветомузыки нежные слова или просто щекоча кончиком языка мочку уха партнерше. Иногда дурачились под быструю музыку, на ходу изобретая новые танцы. Особенно Сашке нравилось подбрасывать легкую Тому в вертикальном положении, а потом ловить ее, уже в горизонтальном, укладывая ее голову на свое плечо. Или попросту перекидывать ее через плечо то так, то этак. Рядом с маленькой Томой Санька чувствовал себя почти Гераклом и подобные подбрасывания новоявленной подружки волновали не только тело, но и душу.

Тамаре же эти "упражнения" тоже начали доставлять удовольствие. Поначалу ей претила столь откровенная демонстрация их тесных отношений, но, получая несказанное удовольствие ночью, Санька становился ей все ближе. Он перестал быть чужим, посторонним мужчиной. Конечно, они не так много знали друг о друге. В сущности, практически ничего не знали. Вернее, Сашка знал только, что подружка приехала из Хабаровска. Томе же было известно больше — и адрес (ведь каждую ночь проводила по этому адресу!), и любимый ресторан (ведь бывали они и в другом, "Енисей-Батюшка", но в "Красноярье" Санька чувствовал себя, как дома), и его друзья-приятели. Правда, род занятий ночного партнера остался для нее загадкой, но ее это мало волновало — ей с ним не жить, детей не крестить, какая разница, чем он зарабатывает на жизнь? А зарабатывает, судя по всему, неплохо: каждый день — ресторан, своя машина, одет явно не из ближайшего магазина. Но не это важно. Важно лишь то, что ей безумно хорошо с этим бесшабашным парнем, и, судя по всему, он себя тоже неплохо чувствует в ее обществе.