Раб. Книга 1. Чужая боль

В семье... Хочу расспросить, но боюсь. Не сейчас. Как это тяжело, не представляю...

Не помешало бы на реабилитации показаться, давненько там не была. Смотрю на Антера. Ему бы отдохнуть, дома в тишине посидеть, после всех этих происшествий. Успокоиться хоть немного. Побуду сегодня дома...

Закрылся у себя, не выходит. Нервничаю, но не трогаю. Может, ему отдохнуть хочется. Только когда время обедать — заглядываю тихонько, постучав. Ой, надо же, свернулся клубочком поверх покрывала, спит. Отдыхай, мой хороший. Приходи в себя.

Антер

Пытаюсь обдумать всё, что узнал. Говорит, приехала недавно. Может, с нормальной планеты? Нужно будет выяснить. Но что тогда ей мешает быть собой, вести себя так, как принято во всём цивилизованном мире? Зачем подстраиваться под местные стандарты?

Впрочем, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Если она надолго, собирается оставаться здесь... Видимо, пытается соответствовать. Может, я обучающий экземпляр, чтобы сделаться настоящей аристократкой? Может, ей нужно научиться издеваться над людьми, причинять им боль?

Но зачем же тогда убеждает меня...

Когда она говорит, что ей не нужно...

Чёрт, не хочется думать. Сколько можно анализировать и пытаться понять, чего ещё от них ждать?! Всё равно в итоге всё заканчивается одним и тем же.

Ну и денёк вчера был. Как представлю, что мне могла такая, как Олинка достаться, сразу словно током прошибает. Собрались бы две подружки и давай развлекаться, чей раб дольше кричать будет... Передёргиваюсь.

Одно знаю точно. Если ещё раз ко мне подойдёт Амира, что бы Ямалита потом ни делала, но сегодняшним её разрешением я воспользуюсь!

Жар стыда снова заливает щёки. Когда Амира сама выводила меня куда-то, в обществе даже на колени почти никогда не заставляла становиться: у них это вроде как не принято, выхваляться тем, что вытворяют с рабами дома. А здесь... Надпись ей показать понадобилось. Конечно, от неё и не того ожидать можно... Особенно почему-то неприятно, что всё это видела Ямалита.

Лежу на кровати. Редкие часы тишины и отдыха, у других хозяев такое счастье почти и не выпадало. Сам не замечаю, как отключаюсь. Надо же...

Просыпаюсь — время далеко за полдень, уж вечер скоро. Есть охота... Как это меня хозяйка до сих пор не хватилась, не понадобился?

Странно это. Привожу себя в порядок, выхожу.

Сидит на диване, смотрит какую-то развлекательную передачу в виртуальном окне. Не Таринскую, похоже. Иду как обычно бесшумно, но она меня замечает — наверное, где-то отражение мелькнуло. Оборачивается.

Тамалия

— Привет, — улыбаюсь, поднимаясь навстречу. — Отдохнул? Есть хочешь?

Глаза настороженные, неопределённо плечами пожимает, кажется, намерен любимую позу покорности занять. Спешу перехватить, веду на кухню, просто потому, что приятно сделать это для него. Усадить, как человека, поставить тарелку. Отъедайся, мой исхудавший.

— Я... — начинает, кашлянув. — Не нужен вам был? Извините...

— Был бы нужен — позвала бы, — отвечаю. — Не переживай. Завтра пойдёшь со мной, а сегодня я даже комм не беру, чтобы никто не заявился. Сегодня отдыхаем.

Молчит, обдумывает.

— Непривычно? — улыбаюсь. Ведёт плечами, смотрит настороженно.

— Ладно, ешь давай, не буду мешать, — встаю. А то пока размышляет, с чего ему такое счастье привалило, и есть забудет. Привыкай, милый.

Выходит через время в гостиную, мнётся нерешительно.

— Хочешь что-нибудь посмотреть? — говорю, кивая на сетевик. — Достать тебе окошко?

Пожимает плечами. Да уж, собственные пожелания высказывать тебе явно не давали.

— Проходи, садись, — говорю, — не стесняйся.

Достаю окошко, проходит. Усаживается на пол в полуметре от меня.

— Антер... — зову. — Тебе удобно?

— Конечно, госпожа.

— Садись на диван.

Посматривает. Киваю поддерживающе:

— Пожалуйста, не жди, что я постоянно буду тебе указывать, где сидеть. Никаких запретов на этот счёт у меня нет. Хорошо?

Кивает. Вручаю ему виртуальное окно. Пересаживается на диван.

Надо же, тихий семейный вечер. Находит какой-то лёгкий стереофильм, даже улыбается. Я забрасываю свои дела и любуюсь. Всегда бы так.

Антер

Госпожа куда-то собирается, снова приказала надеть что-то из того, что сам выбирал. Странные ощущения. Странный вчера был день, невероятный по моим представлениям. Сказали бы мне, что такое возможно — не поверил бы. Всё ждал подвоха, когда хозяйка расхохочется, кнутом заедет, на пульт нажмёт: "Что, раб, расслабился? Мечтать не вредно!"

Надо же, пронесло. Ничего не требовала, даже с разговорами почти не приставала.

Не помню, когда у меня последний раз о пожеланиях спрашивали. Кого волнует, хочет ли раб посмотреть фильм или поиграть на компьютере? А если вдруг узнают, что хочешь — будут наоборот, издеваться и не давать, дразнить и наказывать.

Мой вредный характер, конечно, периодически даёт себя знать, сообщаю господам что-нибудь из того, чего бы мне хотелось или куда бы им пойти. После этого обычно обеспечена неделя побоев, их игры с пультом и мои клятвы никогда, никогда больше не сметь говорить ничего подобного...

Хватает на несколько дней презренного рабского существования в пыли их ног, а потом снова дурацкий протест рождается в душе.

Одежду, в которой был в "Земной чашечке", надевать как-то не хочется. Слава богу, госпожа не настаивает. Брюки с застёжками, открывающимися от прикосновения, тоже кажутся отвратительным изобретением. Обнаглел ты, раб, раньше одной одеждой на все случаи жизни обходился...

Да и чего ты дёргаешься? Чего переживаешь, что хозяйка видела? Она за эти дни много чего увидела, и ещё и не такое увидит — стоит приказать.

Мрачно стискиваю зубы. Обычно хозяева вызывают страх, отвращение, презрение. Противно, что обязан их слушаться, стыдно перед собой — но не перед ними.

Едва ли госпожа сильно переживала бы, если бы одним презренным рабом стало меньше. Но почему-то именно сейчас, когда при желании можно было бы найти возможность всё прекратить, вдруг начинает хотеться жить...

Тамалия

Сегодня прохладно, если сравнивать с предыдущими днями. Тогда жара стояла изматывающая. Я её, конечно, люблю, но спрятать под лёгкой одеждой хоть что-нибудь из моего арсенала весьма проблематично. В шорты ещё как-то можно, а вот под топик не особенно и засунешь.

Сегодня надела лёгкие брючки, взяла жакетик. Чувствую себя чуть более защищённой. Небо хмурится, того и гляди дождь пойдёт. Бросаю в сумку ручку гравизонта.

Я уже успела изучить все рабские правила в местном информационном пространстве. Кнут носить с собой, оказывается, не обязательно — просто местная мода. Обязателен лишь пульт. Правда, первый раз явиться с рабом на занятия и без кнута...

Что-то кнут сияет первозданной целостностью, нужно будет что-нибудь потом с ним сделать, а то как новый. Ещё заметит кто.

Боже, о чём я переживаю на этой грёбаной планете! Чтобы кто-нибудь не заподозрил, что я не избиваю человека в свободное время. Уроды.

Мне нужно на реабилитацию, уже несколько дней не ходила. Не хочу брать туда Антера, не представляю, как буду при нём спектакли устраивать. Но и оставить дома не могу...

Хотя, пожалуй, уже почти не сомневаюсь, что он не подослан. Почти. Но опять же, как его оставишь... Не запирать же в комнате... И потом, всё-таки почти.

Смотрю на гравикар. Тут идти недалеко, минут двадцать, в сторону, противоположную от стены. Дождя вроде нет. Беру на всякий случай пульт от машины, если что, вызову. Поручаю Антеру взять кнут.

— Пройдёмся, — говорю, ставя наружную дверь на сигнализацию, — тут недалеко.

Молчит.

— Ты любишь пешком ходить? — спрашиваю, когда двигаемся в путь.

— Как прикажет госпожа.

— Антер... мне просто интересно. Я вот очень люблю.

— На поводке тоже? — интересуется.

— Ты же не на поводке.

— Сейчас — да, — отвечает тихо. Смотрю на него.

— Я не стану надевать на тебя поводок, — говорю. Молчит мрачно. Заткнуться, что ли?

— Антер... — не выдерживаю. — Я же просто поговорить хотела. Спросить, любишь ли ты гулять.

— Ненавижу.

— Почему? — смотрю на него с недоумением. Глаза загорелись:

— Зрителей вокруг много, — говорит. Вот идиотка. Ну конечно.

Хочу взять его за руку, но вспоминаю, что с рабами так не обращаются. И даже не могу пообещать ему, что всё будет хорошо. Не знаю я, как будет. У меня моя дурацкая роль, ненавистная конспирация, мне нужно войти в это дерьмовое общество, стать своей, чтобы доверяли, чтобы...

Ещё немного, и я тоже возненавижу гулять. По Тарину в частности.

Девочки собираются, рабы садятся под стенкой, руководительницы нашей ещё нет, зато есть Свелла. Подходит ко мне, косится любопытно на Антера:

— Купила? — спрашивает.

— Господин Корнель подарил, представляешь? Так неожиданно, так приятно...

— Ну и как? — интересуется. Знать бы ещё, о чём она. Пожимаю плечами:

— Ну не знаю... А ты о чём вообще?

— Просто... хоть и раб, мужчина же...

Ах это. Улыбаюсь легко:

— Он у меня послушный, хлопот не доставляет, слова поперёк не говорит, исполнительный. Я как-то даже не ощущаю, что это чужой мужчина.

— Понимаю, — говорит. — Я раньше рабов тоже как мужчин не воспринимала. А сейчас... вообще не могу никого из них видеть. Надеюсь, пройдёт... Даже Селия поначалу не выносила! Это мой брат.

— А что его у Корнеля не было? — спрашиваю.

— А, по делам ездил, — машет беспечно рукой. — Он, кстати, хотел с тобой познакомиться. Ты не против?

— Да нет, — говорю. — Давай как-нибудь познакомимся.

— Он сегодня за мной заедет, мой гравикар в ремонте...

Хочу ответить, но тут входит руководительница, и все разговоры стихают. Приветствуем друг друга, ритуальные объятия и прочий бред. Смотрю на Антера, чёрт, как же не хочется в этом всём участвовать...

— Можно, я сегодня помолчу? — прошу, когда ко мне обращаются с каким-то вопросом по теме.

— Что-нибудь случилось? — мягко интересуется руководительница. Чуть не ляпаю, что кошмар приснился. Заставят же рассказывать. Пожимаю плечами:

— Не знаю... настроения нет. Грустно, дождь... К маме хочется...

— Понимаю, — кивает госпожа Кларна, — ну посиди, послушай. Разок можно и помолчать, но чтобы это не вошло в привычку. Ладно? И постарайся всё-таки присоединиться. Вместе мы что?

— Справимся! — отвечают хором девочки. Сижу тихонько, наблюдаю. Анита пересела поближе к Антеру, что-то тихо ему прошептала. Пожал плечами, даже не взглянув на неё. По-моему, она попробовала ещё что-то спросить, не дождалась ответа и оставила попытки.

Наконец это занудство окончилось. Все встают, прощаются, кудахчут.

— Слушай, — сообщает Свелла, — по-моему, твой раб моей Аните приглянулся. Может, сведём их?

Удерживаюсь, чтобы не содрогнуться. Это что тебе, собаки, что ли?

— А вдруг они не понравятся друг другу? — говорю. Свелла задумывается. Неужели тебе такой вариант в голову не приходил?! Пожимает плечами:

— Ну не знаю. Им же без разрешения нельзя...

— Знаешь, он у меня ещё совсем мало, — выкручиваюсь, — я как-то сама не успела наиграться, чтобы с рабынями сводить. Вот когда надоест, тогда и посмотрим.

— Ну как хочешь, — говорит. — Слушай, а где твоя мама?

— Нет уже... — отвечаю по легенде. Ох, мама... знала бы ты, где я работаю, чем заниматься приходится... Одна надежда, что это пользу принесёт! Только она и удерживает.

— Прости, — опускает голову.

— Да я бы хоть просто домой съездила. У вас тут хорошо, но соскучилась... Вот как моего найдут последнего, сразу же на Амадеус рвану, хоть на денёк!

— Ты что?! — изумляется. — Нет, я больше с Тарина ни ногой! Всё-таки здесь лучшее место в мире, нигде так спокойно и тепло не бывает.

Сейчас меня стошнит. Но поддакиваю:

— Конечно, тут очень хорошо, я вот даже подумываю, может, навсегда остаться...

К тому времени выходим, у симпатичного закрытого гравикара поджидает белобрысый молодой человек лет двадцати, плюс-минус. Высокий, чуть полноватый — точнее, будто рыхлый, из тех, что любят поесть, но не любят спортом позаниматься. Вполне приятной наружности, на Свеллу похож.

— Это мой брат Селий, а это наша красотка Ямалита...

Антер останавливается за мной, и почему-то начинает казаться, что его взгляд прожигает спину. Надеюсь, это нервы. Вряд ли он позволит себе какие-то непозволительные действия, вроде неудовольствия или раздражения. Всё больше понимаю, милый, почему гулять не любишь...

Селий расписывает, как ему приятно, целует руку, слегка смущается. Так, кажется, тут ведущая роль за девушками, но что-то мне совсем не хочется брать быка за рога.

— Можно на "ты", — сообщаю, — мы с твоей сестрой уже давно дружим.

Радостно кивает, покраснел немного, прелесть какая. Всё-таки я как-то на других мужчинах воспитана, на тех, что за мной ухаживают. Хотя, когда ждут первого шага — тоже неплохо, по крайней мере, не навязываются...

— У тебя время есть? — интересуется Свелла. — Можно было бы сходить куда-нибудь...

Черт, как я не хочу с вами никуда идти! Да ещё и Антер... Но ведь нельзя шанс упускать, мне же нужно сведения собирать...

Смотрю на небо:

— Дождь в любой момент пойти может.

— Так мы ж на машине! — говорит Свелла.

— А поместимся все? — с сомнением оглядываю четырёхместную кабинку.

— М-да... — задумывается Селий. — Может, твой раб сзади побежит?

Щас! Ваша Анита пусть бежит! Еле сдерживаюсь:

— Да ладно, наверное, в другой раз тогда.

— Да не страшно, на полу сядет, — говорит Свелла. — Если тебе неприятно, чтобы он тебя касался, пусть у Селия сядет.

Вот сейчас ещё я Антера у ног Селия вываляю.

— Да нет, — говорю, — не неприятно, он у меня парень симпатичный. Что я вас буду стеснять, со мной посидит.

— Вот и договорились, — радуется Свелла. Смотрю на Антера. Взгляд непроницаемый, зубы сжаты. Прости, родной.

Залезаем, рассаживаемся. Свелла садится первая, рядом с ней Анита, на некотором расстоянии. Их сиденье расположено лицом к нашему. Селий усаживается напротив сестры, занимая места больше, чем надо, а ведь можно было бы компактно ужаться и Антера тоже посадить с нами. Раздумываю, прилично ли будет усесться к собственному рабу на руки, но решаю не рисковать.

Антеру ничего говорить не нужно, залезает, садится возле меня на полу. Не выдерживаю, опускаю руку на голову, поглаживаю. Прости, родной. Не могу отказаться.

— Куда едем? — интересуется Селий.

— А ты у нас в Царусе была? — спрашивает Свелла. Качаю головой. Начинает пояснять:

— Это наш парк отдыха, в смысле нашей семьи, тебе как гостье первое посещение бесплатно, у тебя купальник есть?

— Дома, — отвечаю. — И вообще прохладно сегодня.

— Да вода тёплая, и в такую погоду там лучше всего, много народу, на пляж не пойдёшь, а у нас весело. Купальники продаются. Для рабов отдельная территория выделена. Там, кстати, есть специальная зона, где и вместе с рабами можно, некоторым хозяевам нравится, чтобы рабы их постоянно сопровождали, только если оденешь его в плавки, обязательно ошейник, хотя бы символический, чтобы видно было, и не забудь для пульта водонепроницаемый гравипак...