Страж границ

— Теперь все ясно, — спокойно проговорил наставник, внимательно разглядывая беснующуюся девушку.

— Что ясно? — морщась и стараясь не приближаться к больной, поинтересовался я.

Пожилой страж тяжело вздохнул, повернулся к Елдану — я и не заметил, как старый хант шагнул за нами в дом — и потребовал:

— Покиньте дом и заприте дверь.

Хант кивнул и покорно выбежал наружу. Через мгновенье дверь захлопнулась, что-то глухо стукнуло — видимо, ее чем-то подперли. И мы с учителем остались наедине с больной.

— Так что вам ясно? — повторил вопрос я.

— Это одержимость, как, собственно, я и предполагал.

— Вы уверены?

— Вглядись в ауру и сам все поймешь.

Я сосредоточил взгляд на девушке. Неделю назад Яков Всеволодович научил меня разглядывать ауры, правда, пока я видел только верхние слои энергетических полей. Более глубокому распознаванию нужно долго учиться. Но сейчас мне хватило и этого. Я четко видел темные энергетические пятна, в изобилии кружащиеся над телом бедной хантыйки.

— Темное все, — прокомментировал я.

— Именно. Темные следы оставляют в основном демоны-пожиратели или демоны-паразиты. Судя по ауре, в нее вселился демон-паразит, — не сводя глаз с девушки, вымолвил Яков Всеволодович.

— А в чем разница между ними?

— Демоны-пожиратели вселяются в душу человека и постепенно ее поглощают, когда как демоны-паразиты только питаются душой, до конца ее не уничтожая. В первом случае человек быстро умирает, а во втором — сходит с ума, но продолжает жить. Таких людей можно встретить в психбольницах. Они живут, а точнее существуют... существуют и мучаются... В Татью вселился демон-паразит, поэтому она и жива до сих пор.

— Вы сможете ее избавить он... этого демона?

— Попытаюсь. — В голосе старика ощущалось сомнение. — Ты должен будешь помочь.

— Конечно, — кивнул я, хотя помогать мне совсем не хотелось. Да какой там! У меня нет ни малейшего желания даже подходить к ней.

Страж шагнул к одержимой хантыйке, присел, заглянул ей в зрачки, пальцы пощелкали перед глазами. Потом выпрямился в полный рост, и уныло заявил:

— К сожалению, ее разум уже поврежден. У нас может ничего не получиться. Демон крепко держится за ее душу, вытягивает все соки... — Он замолчал, снова посмотрел на корчующуюся девушку и продолжил: — Но мы все равно попытаемся. Хорошо, что настой из белладонны взяли, она нам пригодится. — Его взгляд скользнул по мне. — Подойди и приготовься влить содержимое ей в рот.

Я подошел к девушке. Она продолжала хрипеть и выть, как сумасшедшая, рыская диким взглядом то по нам, то по потолку, то по стенам. Зрачки расширены, белки испещрены взбухшими красными капиллярами. По подбородку и шее текут слюни. Зрелище, в общем, не для слабонервных.

Яков Всеволодович присел, руки протянул над головой одержимой ладонями вниз. Губы наставника начали что-то неразборчиво шептать. Минуло несколько секунд, и хантыйка начала успокаиваться, по крайней мере, перестала жутко выть и дергаться, хотя ее обезумевший взгляд все еще рассредоточено скакал по нам.

— Крепко держится, бесово отродье! — заскрежетал зубами мой наставник. — Как только приоткроет рот, сразу же вливай настойку.

Я вытащил из кармана флакончик, откупорил. Все мое внимание направлено на девушку.

Я заметил, как заиграли желваки на лице у старика. Напрягается! Видимо, сильный демон попался. Хантыйка тем временем чуть приоткрыла рот, и я незамедлительно воспользовался моментом — плеснул в него настойку. Весь флакон вылил. Правда, большая часть попала на матрац и мгновенно впиталась, образовав несколько зеленых пятен.

Девушка закряхтела, изошла кашлем. Яков Всеволодович резко убрал руки, его ладонь прошлась по лбу, пальцы смахнули пот. Старик устало поглядел на меня, спросил:

— Все вылил?

— Ну, да, — неуверенно ответил я. — А с ней что? Все, демон ушел?

— Как бы ни так. Демона изгнать не так-то легко. Я его только успокоил, а настойка расслабила тело. Сейчас предстоит самое тяжелое — изгнание. — Страж глубоко вздохнул, собираясь с силами и мыслями.

Я тоже перевел дух, вытер мокрый лоб — от волнения он у меня быстро взмок. Опустил взгляд на хантыйку: лежит тихо, глаза полуоткрыты, зрачки чуть сузились, дыхание тяжелое. По-прежнему бледная, как поганка, даже волосы... Вот тебе раз! Как же так? Как только мы вошли в дом, я помню, что волосы у нее были черные, как смоль, а сейчас побелели. Да, именно побелели, словно их только что перекрасили. Я, конечно, слышал, что люди могут в мгновенье ока поседеть, испытав сильный шок, но теперь наблюдал это наяву.

— Яков Всеволодович, она поседела, — в полголоса сообщил я.

— Вижу, Андрей, вижу. Но это еще не самое страшное. Хуже, когда человек теряет рассудок. Причем у всех людей это проявляется по-разному. Кто-то просто кричит и воет, как зверь, кто-то болеет, а у кого-то просыпаются маниакальные посылы.

— Это так называемые опасные сумасшедшие?

— Можно сказать и так.

— И часто они посещают Землю, эти демоны?

— Бывает. В нашем мире было много случаев одержимости как обычной, так и агрессивной. Плохо то, что мы, стражи, практически никогда не можем уловить момент, когда демон-паразит проникает в наш мир. Они, видишь ли, создания духовные, с тонкой оболочкой, к тому же не могут существовать в нашей вселенной вне тела. Поэтому при переходе в наш мир сразу же вселяются в человека, обычно в того, чья духовная составляющая слаба.

— А убить такого демона можно?

— Убить можно, но не всегда получается. Для этого требуется высокая концентрация воли. Демонов чаще всего изгоняют, убивают крайне редко.

— И каких только тварей не существует, — покачал головой я.

— Это еще что! Видел бы ты, что вытворяют ломадийские сурроги.

— И что же?

— После порабощения души, они начинают менять и тело. Несчастный одержимый ломадийским суррогом постепенно превращается в ужасного монстра. Причем изгнать такого демона практически невозможно, а убить, так вообще, подвластно лишь поистине могущественным магам.

— Да уж, с такой тварью лучше не встречаться.

— Ты совершенно прав, и прав только по одной простой причине — человек, одержимый суррогом, почти невосприимчив к магии. На него действуют только заклинания высокой сложности, да и то не все. Обычный человек не способен остановить его. Он безумен и бесстрашен, не останавливается ни перед чем. Идеальная машина смерти. Поэтому маги чаще всего даже и не пытаются изгнать демона, а сразу убивают одержимого им бедолагу.

Я с изумлением слушал наставника, но тут внезапно раздавшийся стон отвлек нас. Девушка снова зашевелилась, лицо ее сморщилось, из глаз потекли тонкие струйки слез.

— Бесово отродье! — зашипел пожилой страж, переводя взгляд на одержимую. — Он снова просыпается.

— Что дальше?

— Будем изгонять! — быстро ответил старик и в приказном тоне добавил: — Если станет дергаться или попытается напасть на меня, схвати и крепко держи ее. Мне отвлекаться нельзя.

Я кивнул и приготовился. Где-то в глубине тела дрогнуло сердце, стало неистово стучать. Нервно сглотнув, я попытался мысленно успокоиться, начал убеждать себя, что все пройдет, как по маслу, ибо человек со мной опытный, не одну собаку съевший в таких делах. Изгнать демона для него — раз плюнуть. Но какое-то странное чувство страха не покидало меня, неприятно нашептывая, что должно произойти что-то жуткое.

Яков Всеволодович тем временем еще ближе придвинулся к одержимой, его ладони застыли в сантиметре от ее лица. Он прикрыл глаза, губы начали медленно шевелиться, шепча какой-то текст.

Хантыйка дернулась, отрывисто вскрикнула, несколько раз ударила руками по матрацу. Ее лицо исказилось в гримасе жуткой боли. Зубы заскрежетали, вены на висках и шее вздулись так, словно готовы были вот-вот лопнуть. Она начала вертеть головой, метаться из стороны в сторону.

И тут на помощь пришел я. Вцепился в плечи одержимой и что есть сил прижал ее к полу. Девушка, явно недовольная моим поведением, жутко взвыла, ее пылающие безумием глаза уставились на меня. Она раздирала меня взглядом, я отчетливо почувствовал, как налились сталью ее мышцы, как она отчаянно пыталась скинуть меня с себя.

Я глянул на Яков Всеволодовича — пожилой страж, не убирая ладони и вообще не шевелясь, продолжал проговаривать непонятные слова. Голос его теперь звучал громче и убедительнее, произношение же напоминало учтивое чтение молитвы, будто передо мной сидел не мой учитель, а обычный священник, коего пригласили на отпевание усопшей.

Внезапная боль скользнула по правому предплечью, огненной змеей ударила в локоть. Едва сдержав крик, я злобно глянул на девушку — взбешенные глаза ненавидяще смотрели на меня, казалось, что из них вот-вот ударит молния — перехватил вырвавшуюся руку. Снова прижал к полу, на этот раз так сильно, что едва не переломил хрупкое тело.

Жгучая боль в предплечье отвлекала — бесноватая оставила глубокие царапины. Кровь крупными каплями скатывалась на матрац, образуя темно-красные пятна.

И тут я почувствовал, что руки мои устают и слабеют — хантыйка, не смотря на свое хрупкое и изможденное тело, обладала неимоверной и, казалось, нескончаемой силищей. Или в бой уже вступил демон?

Девушка дико вскрикнула, моя онемевшая рука соскользнула с ее плеча, обломанные, но все еще длинные ногти полоснули по воздуху в сантиметре от лица. Освободилась и левая нога обезумевшей, колено ударило меня по пояснице.

Я сжал зубы, стараясь не обращать внимания на боль, перехватил царапающуюся руку, снова прижал к полу. Нога продолжала дубасить меня по спине — к сожалению, третьей руки у меня нет, а перехватить самозабвенно колотящую нижнюю конечность больше не чем.

Я бросил кроткий взгляд на Якова Всеволодовича. Пожилой страж находился все в том же несменяемом положении.

Впору применить атакующее заклинание — оглушить взбунтовавшегося демона, но наставник не велел вмешиваться. А жаль! Хотя, возможно, я бы и не совладал с потусторонней тварью. Вон, как Яков Всеволодович мучается, и все безуспешно.

Вдруг девушка захрипела, потом неистово зарычала, тело ее потяжелело, словно налилось свинцом, руки обзавелись неземной и уж точно не женской силой — видимо, демон перешел в контрнаступление.

Я держался из последних сил, в мыслях молясь всем известным богам. Руку жгло болью, кровь из раны интенсивно капала и темными пятнышками оседала на матраце. Дыхание участилось, сердце безумно колотилось, готовясь выпрыгнуть хоть в сию же минуту.

Давай же, Яков Всеволодович, давай же!

И тут девушка звонко рыкнула, подобно озлобленной тигрице. Ее покрасневшее, мокрое лицо стало меняться, приобретая жуткие оттенки. Теперь она похожа не на больную хантыйку, а на монстра из ненавистных мною фильмов ужаса. Мои руки вконец ослабли, и ее хрупкое, но бесконечно сильное тело вырвалось из моих объятий.

Секунда... нет, доля секунды... неощутимый миг... и я, словно мешок с чем-то объемным но легким, отлетел, гулко шлепнувшись об пол.

Не теряя самообладания, я тут же вскочил, по инерции активируя Свирепый холод, но ничего сделать не успел. Яков Всеволодович, выкрикивая последние слова экзорцистского заклинания, лихо подскочил к обезумевшей. Провел около лица хантыйки рукой так, словно вытягивал из нее нечто невидимое, и резко отдернул в сторону.

Девушка хрипнула, жуткая гримаса вмиг сошла с ее лица, и изможденное тело обмякшим трупом повалилось на порядочно обгаженный матрац. Но хантыйка не умерла — было видно, как медленно поднималась и опускалась ее грудная клетка. Но она потеряла сознание. И, видимо, надолго.

Яков Всеволодович облегченно вздохнул, его рука смахнула со лба пот, и пожилой страж медленно присел рядом с девушкой... девушкой, которую он только что избавил от жуткого существа.

Старик устало поглядел на меня.

— Все? — спросил я. Рука гудела от боли, но сейчас я не обращал на нее внимания.

— Все, — выдохнул страж, осторожно потирая лоб.

— Я уж думал, она меня покалечит. И откуда такая силища взялась? Неужели из-за демона?

— Да. Он почти полностью управлял ее телом.

— Еще поцарапала меня, гадина! — зло пробурчал я, осматривая предплечье с длинными красными бороздами царапин. Благо, кровотечение прекратилось.

Наставник ничего не сказал. Он закрыл глаза, руки сложил у груди — начал восполнять энергию. Оно и хорошо. Ему сейчас это необходимо.

Внезапно раздалось шипение. У меня возникло такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает. Я огляделся — вокруг все оставалось по-прежнему.

Зашипело снова, уже более отчетливо и так мерзко, словно этот шипун издевался надо мной. Я снова огляделся, посмотрел на девушку. Та по-прежнему пребывала в глубокой коме.

— Яков Всеволодович, вы слы...

От увиденного глаза поползли из орбит, а рот, наверное, стал похож на раскрытые ворота. Потому что позади моего учителя стояла... мерзкая тварь, порожденная дикими фантазиями сумасшедшего. Огромные пупырчатые щупальца, уродливая лошадиная голова с рогами, черные когтистые лапы — передо мной стоял воплощенный ужас моих детских кошмаров, от которых я просыпался, крича и дергаясь, словно в конвульсиях. И этот жуткий монстр тянул ко мне свои уродливые щупальца. Покрываясь мурашками и обливаясь ледяным потом, я взирал на порождение моих давних страхов и... из моей глотки доносился, наверное, самый дикий звук, какой только способен родиться в человеке.

— Что с тобой? — где-то на задворках восприятия услышал я испуганный голос наставника. Но ответить не мог. Я вообще ничего не мог.

Вот черные, пульсирующие, словно толстые черви, щупальца потянулись ко мне, вот они начали обвиваться вокруг меня. Я явственно ощутил, как склизкая, вонючая дрянь капает с этих ужасных отростков на кожу, как течет по шее слизь, скатываясь на спину, под одежду. Тошнотворная вонь наполнила комнату, вызвав едва сдерживаемые позывы в желудке.

Щупальца душат меня, чувствую, как холодные черви обвились вокруг горла. Из их пупырчатых отростков высовывают свои тонкие головки другие черви, мелкие и еще более мерзостные. Они лезут в рот, уши, глаза. Я задыхаюсь. Меня выворачивает чем-то черным и шевелящимся. О, Господи! Нет!..

Помогите! Избавьте меня от этого! Убейте меня, только избавьте от этого ужаса!

Постепенно щупальца начали исчезать, сползать с меня и растворяться во тьме комнаты.

Ужас! Ужас и ненависть пронзают меня! Я ненавижу этот дом! Ненавижу эту деревню, этих жителей, этот мир! Ненавижу!

Передо мной разлетелись в щепки доски двери. Порог! Я споткнулся, но не упал. Неведомая сила держала на ногах.

Свет врезался в глаза, пробуждая еще большую ярость. Лица хантов, узкие прорези глаз, черные волосы. Ненавижу! Уничтожу всех!

Схватил какого-то ханта, тот истерично закричал, стал брыкаться и интенсивно молотить меня руками по голове и груди, но боли я не чувствовал. Все, что во мне сейчас есть — это ярость и всепоглощающая ненависть ко всему окружающему.

Жители орали, разбегаясь по сторонам. В меня что-то полетело, ударилось в плечо, но я не упал. Стоял крепко, как вековое дерево.