Я ответил привычной фразой:
— Социальное неравенство.
— В школе больше сотни титуляров, — парировала она. — Но так сильно 'не дружит' он только с тобой. Почему?
— Потому, что я даю сдачи. — Меня начала разбирать злость. Вот настырная! — Сопротивляюсь. Мне плевать на него и порядки, что он устанавливает.
Её это не убедило.
— Почему он не отстанет от тебя? Тебя ведь несколько раз избивали, ставили на место. Но он упорно идёт на конфликт дальше, наплевав на здравый смысл. Почему?
Достала!
— Наверное, хочет видеть меня на коленях! — вспыхнул я. — Чтобы я признал его правоту и главенство!
— Правоту в чём? — уцепилась она за слово. Ну, клещ! Натуральный!
— Что он имеет моральное право всем указывать. Ну, не знаю, не знаю я!
Она неодобрительно покачала головой.
— Ошибка. Твоя ошибка. Всегда надо знать мотивацию врага. Так легче вычислить его слабые стороны и нанести ответный удар. У тебя было время выяснить это, но ты упорно лез на него с кулаками, играя по его правилам.
Сказать, что сеньора Катарина меня удивила — ничего не сказать. Я обалдел. А главное, она оказалась полностью права, придраться не к чему, что втройне обидно.
— Теперь же из-за твоего нежелания учиться придется действовать форсированными методами, а они не всегда самые эффективные. — Она медленно тронулась и поехала по направлению к центральной улице купола.
Она знала, что так будет. Вела машину не быстро и не медленно, а именно так, чтобы выдержать нужную ей до кордона дистанцию. Для неё не стало сюрпризом, что наперерез нам выехали две машины планетарного класса, тяжелые броневики 'Фуэго', которые и тараном не сдвинешь, и перегородили дорогу. Я посмотрел на панель, которая теперь выдавала обычный задний вид. Так и есть, ещё два броневика отрезали нам путь к отступлению. Коробочка. Mierda!
— Сиди в машине. Что бы ни случилось. Это приказ, — спокойно отрезала она, подняла свой люк и вышла. Люк тут же опустился. И я почувствовал, что меня он так просто наружу не выпустит.
Но панель оставалась включённой. Я тут же протянул руку к виртуальному треугольнику 'звук'. Система послушалась меня, видно не закодирована (а может, специально оставлена в таком состоянии, чтобы я мог воспользоваться). Увеличил изображение. Нажал на иконку 'дополнительные виды', после чего получил две дополнительные картинки, камеры для которых располагались над верхним люком машины. Это действительно оказались мини-дроны: пара прикосновений, и они облетели место действия, давая мне полную картину, причем со звуком.
А действие пока что напоминало сцену из классического гангстерского фильма. Хулиганы блокировали машину невинной девушки, и теперь глумятся, играют с нею в кошки-мышки, не спеша делать то, ради чего устроили 'коробочку' посреди улицы. Правда, неправильную какую-то сцену.
Сеньора Катарина, выйдя вперед, прислонилась пятой точкой к капоту и выжидательно сложила руки на груди. Глаза её смеялись, в них не было ни капли страха, скорее удовольствие от происходящего. Над её правым глазом вихрился козырёк, которого, когда она выходила, не было. Её со всех сторон окружили, впрочем, соблюдая дистанцию не менее трёх метров, Бенито Кампос и с десяток типов с рожами конченых отморозков. Эти точно не учатся в нашей школе, настоящие уркаганы. Так вот куда эта сволочь отпросилась!
— Катарина де ла Фуэнте, 'Лока Идальга'. — Кампос, как условно главный, сделал шаг вперёд. — Четырёхкратный победитель 'Абьерто де Дельта', главного неофициального чемпионата гонщиков-самоубийц со всей Солнечной системы. Браво, какие люди!
Бенито иронизировал, но было заметно, что он боялся. Не спешил нападать, скорее всего, и не собирался. И дружки его стояли как-то раскованно, совершенно не собранно. Не так как перед боем. Следовательно, 'коробочка' — это не нападение, а выпендрёж, Катарина сразу поняла это, оттого и ухмылялась.
— А ты — Бенито Кампос. Наслышана, наслышана! — она ехидно усмехнулась. — Знаешь, а мокрым ты смотришься лучше. Естественнее. У меня слабость, люблю смотреть на людей в их естественном состоянии, жалкими, немощными...
Улыбку Бенито как ветром сдуло. Но проигрывать словесный поединок, да ещё женщине, он не собирался. В конце концов, он затеял всё это не ради неё.
— Все мы люди. Когда-то выигрываем, когда-то проигрываем. Ты лучше скажи, зачем тебе этот урод?
Она картинно обернулась по сторонам.
— Урод?
— Шимановский. Он лох и неудачник. Зачем такой сеньоре этакая посредственность?
В ответ надменный смешок.
— Сплю я с ним! А тебе какое дело, мальчик? Зависть? Ревность? Это всё, — она окинула взглядом машины, — только чтобы спросить? Да вам к психологу надо, юноша!
Бенито серел на глазах. Пренебрежительное отношение, да ещё 'мальчик' и 'юноша' в присутствии урок, живущих по звериным понятиям криминального мира...
Но пока оскорбление было недостаточным, чтоб проучить обидчицу, как я понял, известную всей планете гонщицу.
'Las carreras', 'сумасшедшие гонки', гонки без правил. Элитный спорт для чокнутых, помешанных на запредельной скорости. Зачастую заканчивается летальным исходом для соревнующихся. На Земле почти везде, даже в Империи, вне закона. У нас, как и всё, что касается туристического бизнеса, этот спорт разрешен, но поставлен под контроль. Заезды проводятся в труднодоступных частях планеты, где нет людей и инфраструктуры, которой они могут помешать. Хотят убиться — ради бога, лишь бы больше никто не пострадал! Главные, 'королевские' гонки, 'Абьерто де Дельта', проходят на сложном рельефе горного плато в Дельте, отсюда и название.
'Ну, ничего себе! — вспыхнуло в мозгу. — Четырехкратный победитель'?
От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не просто известный, а известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.
— Мальчик! — чуть ли не по слогам потянула Катарина. — Повторяю вопрос! Что тебе нужно?
Бенито проглотил ком, но заднюю не включил.
— Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую... Успешную женщину, как ты. Неужели все серьёзные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин, что ли, нет? Вот в принципе и всё.
Катарина рассмеялась громко и искренне.
— Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос, с чего ты взял, что он неудачник?
Бенито злобно, но довольно оскалился:
— Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он — ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.
— Ну, я бы поспорила с этим утверждением, — деланно вздохнула сеньора майор. — У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некому стоящему напротив меня самоуверенному сопляку. Очень эффектно надирает!
Кампос позеленел.
— Мне кажется, дело в другом, — продолжала она. — Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?
Кампос вспыхнул.
— Неправда!
— А ещё ты боишься выйти против него один на один.
— И это неправда! Я порву его и один на один, влёгкую!
— Тогда почему не рвёшь? Зачем тебе эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?
— Он не кабальеро! — Бенито завёлся. Его собеседница и добивалась этого, чтобы вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому и мне было приказано сидеть внутри, чтобы у неё были развязаны руки.
— Он — мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, как и всех остальных титуляров!
— Твой отец тоже был под ногами! — со сталью отрезала сеньора. — Но выбился в люди, залез на вершину.
— То мой отец! А то Шимановский!
— А разница?
Пауза
— Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский — слабак!
— Почему? Объясни, представь, что я дура.
Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, какую преследует цель? Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у неё преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку, теперь не сможет уйти от темы.
— Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым. Понять жизнь, прогнуться под неё, а потом уже лезть вверх. Так сделал мой отец, так делают все сильные. Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать своё место в жизни, хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху. Его удел — быть грязью и мусором. Неудачником.
Катарина удивленно прицокнула.
— А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.
Задумалась.
— Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но, понимаешь, это личное дело каждого — выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он — жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?
Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель Вселенной.
— Потому что он мне не нравится. Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть её рядом с собой.
— Это не даёт тебе право просто так над кем-то измываться.
— Почему нет? Еще как! — Кампос показал все тридцать два зуба. — Есть такое право, 'право сильного'. Оно везде, оно рулит нашей жизнью. Закон — лишь отговорка для власти, чтобы её не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный — тот и прав. Богатые сильнее бедных, бедные ничего не могут сделать богатым, богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому что они сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс — работягами. ДБшники и ИГэшники — бандерами и гвардией. Эскадроны вершит свои законы в кварталах. Это жизнь сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место. А если не захочешь, как не хочет Шимановский, тогда тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!
Катарина гулко похлопала в ладоши.
— Браво, мальчик! Хорошо придумал! А тебе не приходило в голову, что система может ударить по тебе?
Кампос усмехнулся.
— Не ударит. Я на своём месте.
— Разве? — она картинно удивилась. — Ну, хорошо. Смотри. — И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. — Императорская гвардия, второе управление, майор де ла Фуэнте.
Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать остальные.
— Значит, императорская гвардия рулит бандитами. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем бандитов. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? — елейно проворковала она последнюю фразу.
— Я... Ну...
Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лёд.
— Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!
Все, находящиеся вокруг, поняли, запахло жареным. О банальном завершении разговора речи больше не шло — просто так, без драки, она никого не отпустит.
Но их много, десятикратный перевес, и хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, всё равно являлись сильными противниками.
Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, пёрла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.
— Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!
Тот отступил ещё шаг назад, но вдруг ехидно оскалился — решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.
— Да пошла ты!
Дальнейшее мелькнуло за считанные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.
Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки её скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.
Паф, паф! — раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась, один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки засадила по тем отморозкам, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, над её глазами выихрилось два козырька с прицелами. Есть такая методика, стрельба с двух рук — очень сложная. Говорят, даже в спецслужбах далеко не каждый может её осилить. Мозг должен анализировать одновременно три вида: два изображения прицела от камер на пистолетах, по одному на вихрях над каждым глазом, и реальный мир вокруг, подстраивая под него картинки прицелов. Буквально единицы осваивают эту технику, и сомневаюсь, что ею владеют поголовно даже в корпусе.
Катарина целилась. Потому, что палила не на убой — в основном пули пролетали мимо, пугая, лишь один из подонков схватился за простреленную руку.
Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один из тех, что стоял напротив, попытался на неё напасть. Она обработала его за доли секунды: заблокировала замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом не выпуская оружия из рук.
Паф.
Бенито Кампос, решивший дать стрекоча, свалился между машинами с простреленной ногой.
— А тебя я не отпускала!
Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку, что я бы на его месте тут же попросил себя пристрелить. Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло 'Фуэго'.
— Мальчик, ты не слышал, что я сказала?
Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина, не торопясь, убрала пистолеты за пояс, наклонилась и сложенными в лодочку ладонями двинула ему по ушам.
Раздался рёв. Я приглушил звук и отвёл одного из дронов чуть назад, чтобы лучше видеть.
— Шимановский, выключи панель! — вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.
Я не шелохнулся.
— Шимановский, накажу! — Сеньора предупредительно покачала головой. — Я вижу всё, что показывает терминал.
Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук — звук оставил.
Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа 'Нет, не хочу!' и 'Нет, не надо!'.
Через несколько минут люк открылся, она влезла назад с самым серьезным озабоченным видом и переключила терминал на управление машиной. Я увидел 'Эсперансу' как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объёме.
Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.
— Теперь пристегнись. Быстро!
Я поспешил последовать приказу.
Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала: 'Держись', машину дёрнуло, и мы оказались в нескольких метрах над землёй.
