Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

Он кивнул.

— Как ты можешь догадаться, у человека моего уровня много власти и разных возможностей. Я солидный влиятельный человек, достойный того, чтобы меня принимали всерьёз. А теперь представь, что меня используют, как марионетку. Как куклу. Дёргают за ниточки. Как думаешь, мне это приятно?

Я отрицательно покачал головой. Я и сам считал себя марионеткой. К сожалению, это открытие было сделано слишком поздно.

— Правильно, мне неприятно. А теперь смотри, что происходит. Мой сын Бенито возвращается домой с тренировки. Его тормозят, машину блокируют с разных сторон, охрану усыпляют газом и ампулами, а его самого без единой царапины увозят в неизвестном направлении. И подстраивают факты так, чтобы все стрелки указывали на некого Хуана Шимановского и его подругу, известную гонщицу.

Естественно, никакая гонщица не способна на подобное, уж тем более Хуан Шимановский. Но за их спинами маячит организация, которая считается тайным орудием королевы по устранению неугодных людей. Что мне думать в этой ситуации?

Я молчал. Вот она, возможность услышать новости с другой стороны. Вряд ли дон Кампос будет говорить только правду, но теперь у меня появятся аргументы обеих сторон, и я смогу определить её границу. По крайней мере, постараюсь.

— Как выяснилось, королева тут не при чём. У неё и так дел по горло. За всем этим стоит некий корпус телохранителей в лице его главы, полковника государственной безопасности Мишель Тьерри, позывной 'Красавица', среди своих 'Мутант'. Проведённая ими операция имеет целью, передать тебя в мои руки. Причём так, чтобы я сделал тебе максимально плохо и больно. Зачем?

— Вы уверены в этом?

— В чём?

— Что это именно они? Катарина утверждала...

Дон Кампос хрипло рассмеялся, после чего потянулся за сигарой.

— Ты веришь своей прошмандульке де ла Фуэнте? Ты что, совсем дебил?

Я сделал непробиваемое лицо. Естественно, не верил. Теперь я ничему не верил, ни единому её слову. Но мне нужны аргументы 'этой' стороны, и я буду вытаскивать на откровение дона Кампоса, чего бы это ни стоило. Пусть даже прикидываясь клиническим идиотом.

— Юноша, на планете всего несколько сил, способных провести подобную акцию. Первая — кланы. Они отпадают сразу, их я проверил первыми.

— Все две сотни?

Вновь смех. Дон Кампос подкурил и выдохнул мне в лицо ядрёную струю дыма. Сидел он далеко, да вот помещение маловато, мне досталось. Я скривился.

— Чтобы ты знал, всего три клана способны на такое. Семьи помельче группируются вокруг этих трёх по принципу кровного родства. Переженились они все, перетрахались. И без главы 'своей' группы ни одна из семей-сателлитов ничего сделать не посмеет. Это вопрос политики. Так что, не иронизируй. Мы проверили всех, это были не наёмники. И, как выяснили позже, не силовики. Даже 'гвардия тётушки Алисы', эти отмороженные из 'нулевого' отдела, оставались в своих казармах. Не спрашивай, чего это мне стоило, но я выяснил.

— Вы забыли команданте. И других хефе. Конкурентов.

Вновь смех.

— Юноша-юноша. Операция проведена безупречно. Команданте — мясники. Они могут похитить моего сына, ну, те, кто решит рискнуть шкурой и подвинуть меня в сторону, а таких пока даже на горизонте не наметилось. Но при этом завалят всё вокруг трупами и наследят так, что... — Дон хефе махнул рукой. — А это дело провернули ювелирно, явно специалисты высокого уровня. Уже одно то, что никто не погиб, говорит само за себя. И раствориться так в городе может далеко не каждый. В общем, не дёргай меня, я сказал, кто это мог сделать, все эти структуры проверены. До единой. Включая службы безопасности кланов. Остается корпус. — Он сделал эффектную паузу. — Они устроили это намеренно, чтобы ты попал в мои руки. А они бы освободили тебя, принцессы на белых конях. Белые и пушистые!. А чтобы я окончательно удостоверился в этом, напоследок подбросили мне человека, показания которого расставили все точки. Ну, продолжай, для чего им это нужно?

Я ответил. Эта мысль давно вертелась в голове, начиная с беседы с Катариной в кафешке. Слишком уж она расхваливала свою контору, давила, дескать, у них всё замечательно. Но окончательно соображения сформировались только сейчас. Все, абсолютно все звенья встали в один ряд, образуя законченную логическую цепочку.

— Чтобы вернуть меня. Чтобы я сам пришёл к ним. Но зачем им это?

— Вот это я и хотел бы выяснить у тебя.

Дон Кампос ехидно прищурился и стряхнул пепел с сигары прямо на пол.

— Я не знаю, сеньор. Правда.

— Не верю. Должен знать.

— Я мод. Больше мне не известно ничего. Вы и так знаете больше меня по поводу того счёта, — я понизил голос, обозначая, какого именно. — Я получил способности от отца, но кто он и откуда, вам выяснить проще, учитывая уровень вашего влияния на планете.

Виктор Кампос и бровью не повел.

— Счёт ведет в тупик. Кто-то оставил тебе деньги, много денег. Но с условием, что списываться и переводиться тебе они будут определённой суммой раз в месяц в течение двадцати лет. Никаких зацепок, кто, когда, откуда. Голый счёт, автоматически переводящий деньги. Робот. Что-то мне подсказывает, дело в другом. Не в твоём происхождении и способностях.

Я был с ним не согласен, но переубедить вряд ли смогу.

— Понимаешь, Мишель не дешёвая шлюха, — продолжил он. — Она не ведётся на 'дорогие' подарки, стоимостью несколько центаво. Это я образно. В Нуэво-ла-Пампе ты можешь снять молоденькую потаскуху откуда-нибудь из Европы, и она за безделушку тебе отсосёт, даже без денег. А чтобы купить такую, как сеньора Тьерри... Нужно обладать очень, ОЧЕНЬ большой значимостью!

Он вздохнул и подвёл итог:

— Модов множество. Всяких разных. Они все под контролем, как правило, тайным, данные о них есть в департаменте безопасности. Дружественной и контролируемой корпусом структуре. Они давно могли взять себе кого-нибудь ради эксперимента. Помурыжить, посмотреть, что получится, а затем со спокойной совестью утилизировать. Но нет, им нужен ты. Именно ты! Ты хлопнул дверью, послал их так же далеко, как и меня, и, чтобы повернуть вспять, они ссорятся с одним из главных действующих лиц теневой арены планеты. Не чересчур ли для простого парня с улицы, представляющего национальное меньшинство и сына проштрафившейся проститутки?

Пауза.

— Ты понимаешь, чего мне стоило не сорваться, когда я узнал, что Бенито похищен? Я мог начать войну, от которой чертям бы в аду тошно стало. Эх! — Он махнул рукой и щелчком отправил то, что осталось от сигары, в угол.

Дон хефе меня озадачил. Вновь. Цепочка, сложившаяся несколько минут назад, стала рассыпаться. Нет, она была как бы логична, но чего-то в ней не хватало, маленького такого элемента, и я не мог понять, какого именно.

— Я ничем не могу помочь вам, сеньор. Может, сеньора Тьерри и не дешёвая шлюха, но чем купил её я? Не имею понятия.

Иного дон Виктор не ждал. Он лишь бегло бросил в сторону 'яйцеголовых' помощников:

— Я так и думал, приступайте.

— Эй, не надо! — закричал я и попытался дёрнуться, но двое стоявших рядом охранников подхватили меня под руки, и как ребёнка потащили к страшному креслу. Захваты их были похожи на гидроцилиндры шлюзовой системы, такие сто атмосфер выдержат, где уж тут вырваться.

Меня посадили, несмотря на всё попытки сопротивляться, зафиксировали руки, ноги, голову. Затем специалисты в белых халатах принялись подключать ко мне различные провода и надевать загадочные устройства.

— В твоих интересах говорить чистую правду, юноша. Чем быстрее мы найдём ответы на вопросы, тем быстрее для тебя закончится этот кошмар, — прокомментировал Виктор Кампос бесцветным голосом.

— Но я, правда, не знаю, дон Виктор! — почти жалобно выкрикнул я. Хефе в ответ усмехнулся.

— Верю. Однако твоё неведение вовсе не означает, что этого нет на самом деле. Готовы?

Один из яйцеголовых кивнул.

— Приступайте.

Второй помощник не современным иньектором, а старым добрым шприцем сделал мне укол. В голове сразу поплыло. Первый долго смотрел на мою реакцию, затем заговорил тягучим монотонным голосом. Угу, именно тягучим и монотонным, и тяжёлым, как каменная плита. В этот момент я видел его слова, ощущал всю их тяжесть на плечах.

— Сейчас мы будем задавать тебе вопросы. Ты — на них отвечать. Не пытайся врать, это невозможно. Молчать тоже не пытайся, будет больно.

Его голос уплывал и уплывал вдаль, я видел и его, в смысле голос, и даль. Даль сине-голубая, голос фиолетовый.

— Всё готово.

О, а это второй голос. Более высокий, от него отдавало красноватыми и розоватыми задорными тонами. И он не такой вязкий, более острый. Точно, острый! Как нож! Порезаться можно!

— Как зовут твою мать, Стефанию Шимановскую? — произнес фиолетовый.

— Стефания Шимановская, — ответил я.

Я даже не думал удивляться такому вопросу, в происходящем безумии он выглядел вполне нормально. Я смотрел на цвет слов, ловил их, наслаждался их видом. Это было замечательно!

— Место её рождения?

* * *

Что было дальше, точно не скажу. Я куда-то плыл, меня о чём-то спрашивали, краски слов мелькали вокруг узором, завораживая, а затем...

Затем их слова становились острее и острее, и в один миг я поранился. Почувствовал, осознал бредовость происходящего. Буквально вывалился из сумасшествия в обычное состояние, поняв, что со мной происходит. Тут же стало не по себе.

Я ощутил пронизывающий холод вокруг. А слова, звучащие где-то далеко в тёмном коридоре за гранью восприятия, отдавались в черепной коробке набатом, раскалывая её на части.

— ...Не действует. Я не знаю, как это возможно, но его организм нейтрализует препарат. Мы почти потеряли его!

— Увеличите дозу.

— Уже. Дважды. Он нейтрализует его, словно алкоголь.

— Этого не может быть.

— Не может, сеньор. Но это так.

— Увеличьте дозу! — крик, почти фиолетовый. — Мне нужна эта информация!

— Хорошо, сеньор. Но следующую дозу он не переживёт.

— Мне всё равно. Включайте шокер. Комбинируйте эффект.

— Сеньор, шокер тоже может его убить. При такой дозировке есть вероятность отказа сердца.

— Выполняйте! — Крик, почти багровый.

Затем мне было больно. Очень больно! От воспоминаний о той боли спасает только почти полное отсутствие оных воспоминаний. А потом я куда-то провалился. Меня спрашивали, теребили, голоса отдавали багрово-красными цветами страха, отчаяния и ярости. Я что-то отвечал, но...

Затем я вспомнил о месте, где смогу спрятаться от всего этого кошмара. Что бы ни происходило снаружи, какую бы боль мне ни причиняли, я, как малыш в детской игре, буду 'в домике'.

Это тихое место, где я уже был. Не надо бояться его, и тем более бояться заблудиться там. Это место — я сам, моё сознание, а как можно заблудиться в собственном сознании?

Я сбегу туда и буду тихо брести по белоснежной пустыне, оглушённый тишиной, окружённый мириадами невесомых снежинок, кружащихся и завораживающих безмолвным танцем, не падая на землю. А я всё буду брести куда-то вперёд. Туда, где нет бандитов, комиссаров и Виктора Кампоса. Там нет и корпуса телохранителей вместе с сеньорой Мишель и 'прошмондулькой' Катариной. Нет и Бенито, толстого урода. Им туда дорога заказана. Там нет и слабохарактерной Николь — раз уж сужу людей по себе, ей там делать нечего. И нет приставучей Долорес. Ну, Эмма не такая плохая по сравнению с некоторыми, но я её всё равно недолюбливаю. В конце концов, это только моё право, брать туда кого-то или не брать.

Там будет только Бэль, моя девочка-аристократка с белыми волосами. Кто она? Принцесса? Младшую принцессу ведь тоже зовут Изабелла, как и её. Правда, принцесс охраняют иначе, да и вряд ли бы её величество позволило дочери, разгуливать с кем попало, всё-таки дочь правительницы, а не главы пусть и крупного, но клана.

Не важно. Всё не важно. Важно только, что она есть. В конце этой белоснежной, как её волосы, пустыни, она стоит и ждёт меня, ждёт, когда я добреду и буду с ней. Навсегда. А значит, я должен туда идти, исчезнув из этого мира кошмара с фиолетовыми голосами.

— Если б знать, как догнать тебя, и поймать, на лету. Был бы чище и лучше наш чум. Был бы слаще наш дым... — шептали губы мальчишки. Приборы показывали ноль, полную отключку. Но он был в сознании и даже что-то пытался говорить. Второй помощник вслушивался в слова, пока первый колдовал с приборами, но понять лепет не мог.

— Это какой-то вздор. Сеньор, я не понимаю.

Парень провалился в состояние, описать которое дон Кампос не мог при всём своём богатом опыте в проведении допросов. И судя по ступору одного из помощников и растерянным глазам другого, они также столкнулись с подобной реакцией впервые. 'Белая пыль', дорогущее специализированное психотропное средство, самое эффективное из всех, какие только применяются в настоящее время. Это не банальная 'сыворотка правды', допрос нужно вести особым образом, по определённому алгоритму, который даёт стопроцентный результат. Обычно. Но сейчас препарат не сработал.

— Это по-русски, — потянул старший помощник. — Что-то из его жизни?

Дон Кампос усмехнулся и полез за новой сигарой.

— Нет. Он просто поёт.

— То есть, как поёт? — обернулся младший помощник. Глаза его были широко раскрыты.

— У нашего малыша иммунитет. Психологический.

Откушенный кончик сигары полетел на пол. Щёлкнула зажигалка.

— Наши друзья из гвардии говорили об этом, но я считал, что мы справимся с проблемой. Вы справитесь, — поправился он. — Но вы не справились.

Первый помощник после этих слов взбеленился. Да, он столкнулся с чем-то необъяснимым, но считал себя достаточно опытным, чтобы решить любую проблему. Он застрочил по кнопкам и иконкам, тестируя приборы, пытаясь уловить хоть какую-то динамику. Установил шокер на полную мощность и изменил программу.

— Когда я скажу, начнём. Готов? Разряд!

Младший помощник сжал виртуальный контур управления, мальчишку тряхнуло. Сильно тряхнуло. Непонятный шепот оборвался. Старший принялся его трясти, пытаясь придать своему голосу как можно больше нежности:

— Эй, парень! С тобой всё в порядке? Мы друзья, мы поможем тебе. Иди сюда, иди к нам!

Парень в ответ приподнял голову, насколько позволяли фиксаторы, и открыл мутные-мутные глаза. Старший помощник увидел в них нечто, что не смог позже объяснить словами, и резко отшатнулся назад. Пациент был без сознания, как ему показалось. Он отчётливо, теперь уже все присутствующие разобрали мотив, громко запел:

Не ходи за морскими котиками

Далеко заплывёшь.

Не гуляй в тундре под наркотиками!

Занесёт потом — фиг найдёшь!

Затем снова опал, потеряв сознание, теперь уже окончательно.

Младший помощник растерянно обернулся:

— Сеньор, при чём здесь наркотики? Разве мы давали такой макет?

Виктор Кампос задумчиво затянулся. Парень этот из русского сектора, как и Шимановский, язык знал. Но дать вразумительный ответ на происходящее не мог.