— Убирайся немедленно, глупец! Ты же не понимаешь, с чем будешь иметь дело. Беги отсюда, пока не поздно!...
Тут яркий, белый свет луны, разорвав пелену грозовых облаков, проник в комнату. И сразу же, резко, началась таинственная трансформация в теле оборотня. Сначала он словно окаменел, а потом сквозь окаменевший панцирь зверь начал неистово рваться наружу. Кости перестраивались, а голосовые связки изрыгали такие звуки, на которые гортань человека просто не способна.
Именно такими Лили представлялись завывания проклятых душ в аду, полными первозданной ярости и запредельной боли.
Голова однокурсника удлинялась, руки тоже. Плечи, напротив, сгорбились. Словно гигантская костоломная машина выворачивала все внутренности наизнанку. Щелчок! На месте человеческой спины выдвинулся хребет, покрытый острыми иглами, как у дикобраза. Челюсть выдвинулась вперёд, блеснули удлинившиеся клыки. Из пятипалой лапы выскочили острые, загнутые, как у кошки, когти.
Поднявшись на задние конечности тварь, задрав вверх рыло, усеянное острыми клыками, издала воинственный клич.
Северус, не сводя с оборотня настороженных чёрных глаз, наставил на него палочку:
— Ступефай!
Ярко-алый огонь ударил оборотня в грудь. У Лили заложило уши от пронзительного визга и грозного рычания. Проклятье раздразнило чудовище, но не возымело никакого разрушительного действия.
Стремительным, не свойственным ничему живому движением оборотень рванулся вперёд.
— Петрификус Тоталус! — заорал Снейп.
Но полного обездвижения не получилось. Впрочем, как и частичного. Проклятие всего лишь замедлило нападение, но не остановила чудовище.
Не теряя присутствия духа, Северус заклинанием швырнул в противника тяжёлый шкаф. Если бы не это, то удар Ремуса мог бы стать для друга Лили смертельным. Когти легко раздробили нутро огромного дубового ящика. Раскрошенные острые деревяшки брызнули во все стороны.
Чудовище рвалось вперёд, круша мебель, которую Северус, словно баррикады, воздвигал между собой и нападавшим, бросая на линию огня новые и новые предметы.
Шум стоял оглушительный.
— Редукто!
Зверь опустился на четыре лапы и затряс головой. Но так же, как и предыдущие заклятия, это не причинило ему вреда.
— Релласио!
Струя кипятка, брызнувшая из палочки Северуса, ударила зверю прямо в морду. Лили оставалось только удивляться тому, с какой скоростью у Северуса получалось увертываться от зубов оборотня. С когтями, к сожалению, дело обстояло хуже, они успели прочертить кровяную дорожку по телу Северуса то тут, то там. Подол его вечно вихрящейся мантии превратился в лохмотья, но когти, хвала небесам, не передавали проклятия ликонтропии.
— Риктусемпра! Риктусемпра! Риктусемпра! — выкрикивал Севреус, раз за разом отбрасывая от себя оборотня.
Но с каждым разом заклинание действовало всё меньше, а зверь ярился всё больше.
— Диффиндо!
Рычание перешло в визг, по мускулистому телу зверя побежали горячие дорожки крови.
— СНЕЙП! Снейп, ты жив?! — узнала Лили голос Джеймса. — Держись! Мы идём!
Лили видела, как по мертвенно-бледному лицу Северуса промелькнуло нечто вроде разочарования.
— Сектумсемпра!
— Нет! Моргана тебя забери!
Стрелой вылетевший из тоннеля Джеймс вцепился в руку Северуса, отводя её в сторону. Заклятье ушло вверх. Следом за Джеймсом из лаза выскочил огромный, как медведь, и жуткий, как смертный грех, пёс. Он прыгнул вперёд, вставая между Северусом и оборотнем, угрожающе урча.
— Отойдите! — Северус старался отбросить от себя Джемса — Вы не помешаете мне! Я до него доберусь!
— Вообще-то мы здесь затем, чтобы не дать ему до тебя добраться, — прохрипел Джеймс.
Ему приходилось не сладко. Обычно он без труда выходил победителем из всяких передряг, но сегодня был не его день. Северусу удалось сбить Поттера с ног, однако прежде, чем он успел нанести решающий, сокрушительный удар, черный пес сомкнул острые зубы на тонком запястье, заставляя слизеринца шипеть от боли.
Вместо того, чтобы потерять сознание от боли, как это случилось бы с большинством нормальных людей, Принс-полукровка перехватил палочку из правой руки в левую, с фанатичным упрямством вновь нацеливая её на Ремуса.
К удивлению Лили, Джеймс закричал, обращаясь к собаке:
— Со Снейпом я справлюсь сам! Сириус — Рем!...
Оборотень был далек от намерения отступить и отсидеться в сторонке. Он рыча, несся к ним. Псу пришлось отпустить Северуса Два чудовища сошлись, голова к голове, в страшном поединке. Крокодилья пасть оборотня была длиннее собачьей, и сердце Лили болезненно сжалось, когда Ремус лишь каким-то чудом не разорвал своего пушистого стражника.
— Не дури! — обратился Джеймс к Северусу, разъярённому до невменяемости. — Ты серьёзно ранен, тебе нужна помощь! Опусти палочку, Снейп.
Северус упрямо мотнул головой.
Пес жалобно заскулил, не справляясь со своим противником.
— Твой Ремус хуже бешенного пса и я убью его... — хриплый голос Снейпа дрогнул.. Он медленно опустился на колени, закусив губу до крови. Глухой, вымученный стон вырвался из его груди.
Джеймс подался вперёд, но наткнулся на яростный, ненавидящий взгляд и нацеленную в лицо палочку:
— Не подходи! — яростно просипел Северус.
— Да что же это такое?! — всплеснул руками Поттер. — Если мы немедленно не уберёмся, Рем перережет нас всех, как свиней!
— Я тебя сюда не звал. Убирайся!
— Не могу! Я не могу тебя здесь оставить. Хватит уже! Не время характер демонстрировать! Обопрись на меня, я тебя выведу... Снейп? Снейп! Эй, Снейп! Да что с тобой такое?..
Голос Джеймса отдалялся и таял.
Лили ощутила, как невидимая сила тянет её назад.
'Нет! — хотелось крикнуть ей. — Не сейчас! Я хочу знать, чем всё закончилось!'.
Какое-то мгновение она словно бы парила в темноте, не понимая, где верх, где низ.
Потом осознала, что стоит на коленях над чашей, лучившейся серебряным светом, и плачет.
Глава 13
Поттер
Отшатнувшись от Омута Памяти, Лили попятилась, стараясь отгородиться от увиденного хотя бы расстоянием, если уж иначе не получится.
Воспоминание Северуса, вновь превратившись в жидкий сплав, продолжило вращение по часовой стрелке, с виду напоминая не только безобидное, но даже красиво мерцающее облако.
— Финитэ инкантатум!
Взмахом палочки Лили осушила Чашу, оставив ту в девственной чистоте. Достаточно следов, что остались в её душе. Обращенный в зверя Рем был страшен, но он и вполовину не так пугал, как Северус.
Неужели Лили совсем не знала своего друга? Откуда в нём столько холодной ярости, столько обжигающей злости? Спору нет, Мародеры доставали его, конечно, но то, чему Лили стала свидетелем — это уж слишком. Сев хладнокровно планировал убийство. Он, не колеблясь, шёл к цели. И как такое можно понять?
Воображение нарисовало бледное, искажённое ненавистью лицо с фанатичным, жестким блеском в глазах, когда Снейп, почти теряя сознание, не оставлял попыток прикончить Ремуса.
Почему — Люпин? Ведь из Мародёров именно он доставал Северуса меньше всех? Почему он?
Ответ очевиден! Убийство Джеймса, Сириуса или Питера не сошло бы Северусу с рук, в то время как убийство оборотня можно списать на самооборону и несчастный случай. Северус, несомненно, ставил и на то, что Дамблдор, взявшийся незаконно обучать оборотня в школе, непременно постарается прикрыть эту грязную историю из опасений, как бы самому не попасть под следствие Визенгомота. Немаловажно так же и то, что Поттер, как и Блэк, чистокровные, знаменитые, уважаемые в магическом мире, фамилии. В случае смерти Джеймса или Сириуса Принсу-полукровке не поздоровится, в то время как убийство оборотня это почти благое дело. Официально не провозглашалась, но по факту оборотни стояли вне закона, их справедливо считали чудовищами. Даже Лили, не узнай она сейчас, как обстояли дела на самом деле, в случае успешной реализации плана посчитала бы, что состав преступления Северуса весьма сомнителен.
Все отлично знают, как сложно отбиваться от оборотня даже взрослому, опытному волшебнику. Кого бы из судей Визенгомота удивило, что в пылу драки слизеринец всего лишь перестарался, не рассчитав силы?
Почти идеальная месть. Северус заставил бы страдать и Джеймса, и Сириуса, а сам, в худшем случае, удостоился лишь косых взглядов.
Схлестнись Сев с Ремусом в пылу драки, в состоянии аффекта — Лили нашла бы для него оправдания. Как, впрочем, она находила их для него всегда. Но Снейп хладнокровно готовился к убийству, планируя его, как планируют обыкновенную работу. Такое трудно оправдать.
Оставалось найти ответ на последний вопрос — зачем? Зачем Северус поделился с Лили этим воспоминанием? С какой целью?
'Сколько раз? И каким ещё способом нужно тебя унизить, глупая девчонка, чтобы до тебя, наконец, дошло?', — выговаривал строгий внутренний голос.
Жестокий двойник Лили саркастично усмехался ей в лицо.
'Вспомни-ка, что сказал тебе Снейп в вашу последнюю встречу? Да он что только что из своего дома тебя не вытолкал'.
'Я сама ушла!', — возмутилась Лили.
'А что тебе оставалась? — голос был беспощаден. — Дождаться пинка под зад от его горбоносого величества? Ладно, положим, ты действительно поспешила, ушла слишком рано, не выяснив отношений до конца. Напомни-ка, милочка, что сделал при встрече наш надменный друг? Попросил прощения? Может быть, постарался объясниться? Пытался как-то наладить ваши отношения? Нет. Он поделится с тобой этими, воистину волшебными, воспоминаниями. Может быть, ты и не знаешь своего друга, солнышко, но поверь, Снейп-то тебя знает, как облупленную. Он угадывает любую твою мысль наперёд того, как она родилась. И он прекрасно отдавал себе отчёт в том, какое впечатление произведут на тебя эти картинки.
Ты же все понимаешь, правда? Тут не может быть двух мнений. Снейп хочет, чтобы ты оставила его в покое, перестала ему навязываться'.
От самой себя уши не заткнёшь. Внутренний голос самый жестокий голос в мире, звучит он тихо, а громче не говорит никто.
Лили тихо заплакала, беспомощно спрятав лицо в ладонях. Её внутренний мир продолжал рушиться, разваливаться под напором грубой действительности. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что любить Северуса таким, каким он стал теперь, у неё не получится. Но как жить без чувств к нему — не представляла. Северус слишком долго был частью её души, так же как рука или нога были непреложной частью её тела.
При ампутации жить можно, лишь цельным не будешь никогда.
Лили плакала, горько и почти беззвучно, пытаясь понять, как это — жить без любви к человеку, ради которого дышала семь лет, ради которого стала волшебницей, ради которого закрывала глаза на очевидные вещи, наступала на горло собственным принципам и убеждениям.
'Ничего не поделаешь, Лили, ничего не поделаешь. Кого-то тебе придётся все-таки потерять: его или себя — выбирай'.
Боль, терзающая сердце, стала слишком острой, её просто необходимо было выплеснуть, иначе она разорвала бы Лили на части. Под рукой оказалась чернильница, свиток и перо и на свитке словно сами по себе стали возникать зарифмованные строчки:
'На землю белым покрывалом выпал первый снег
Время на миг остановит свой торопливый бег.
Снова одна я останусь в мертвой тишине
Я буду слушать песню, песню — о тебе...
А за окном
моим
пылает парус алый
А за окном
моим
звенит твой голос усталый.
А в окно
моё
все бьётся злая Жар-птица
А ты только сон,
который
только
снится.
Но когда-нибудь мой образ нарисует
Дождь холодный в ночь,
и сердце — околдует.
И в твое окно
слепая
ударится птица
А я стану сном,
который
только
снится...'.
У Лили было такое чувство, что в Выручай-Комнату она вошла одним человеком, а вышла другой.
* * *
Северус дожидался её, стоя у окна в излюбленной позе — со скрещенными на груди руками. Он выглядел собранным, подтянутым и, как всегда, бесстрастным. Молодой колдун пристально глядел, не отводя взгляда. Чёрные, холодные глаза словно вонзались в мозг. Как ни черна была радужка, зрачки казались ещё темнее, они словно источали жар.
Глядя в эти глаза, Лили не могла отделаться от чувства, будто она стоит на краю бездны, раскинув руки в тщетной надежде полететь, а не упасть на дно черноты, не разбиться вдребезги о стылую воду его спокойного равнодушия.
Боясь расплакаться, она поспешила уйти. Сказать ему ей было решительно нечего, а на то, что он станет что-то объяснять, надежды не было.
Вся в расстроенных чувствах, Лили мчалась по коридору, не видя ничего вокруг, пока не столкнулась с Поттером. С разбегу она чуть ли не носом уткнулась ему в мантию. Перед глазами мелькнул яркий, красно-золотистый, галстук.
Тёплые руки Джеймса подхватили её, сначала в заботливой попытке поддержать, а потом лишая возможности уйти.
— Эванс? Вот и попалась! Где ты была? — Джеймс легонько тряхнул девушку. — Почему не пришла в Большой Зал на Распределение?
— Пусти!
Поттер нехорошо ухмыльнулся:
— Сражу же, слово джентльмена! Только сначала отдай мою волшебную палочку.
— Твою палочку? — Лили испуганно заморгала и начала нервно кусать губы.
О! О, господи! Палочка Джеймса!.. Она же так и осталась лежать на перроне, на станции Хогсмеда.
— Ну? В чем проблема? — наседал Джеймс.
— У меня её нет, — вздохнула Лили. — Прости, я её даже не подняла. Я думала...
— Думала, значит? А я-то начал опасаться, что, когда ты видишь своего Нюникуса, ты напрочь теряешь эту полезную способность.
— Джеймс, пусти! Ты делаешь мне больно.
— Я твой друг, Лили, и я, вообще-то, за тебя переживаю. Мы с ребятами все ноги стоптали, разыскивая тебя, носясь по Хогвартсу и его окрестностям. Слизеринские упыри открыли охоту на магглов, а ты таскаешься Мерлин зная где!
— Извини, я не подумала, что заставляю кого-то беспокоиться. А твоя палочка... Прости меня, Джеймс! Прости. Я не хотела...
— Ладно, забудь. Я уже решил эту проблему.
— Как?
— Манящие Чары способны на многое, — Джеймс продемонстрировал волшебную палочку и снова спрятал её в рукаве мантии. — Но вернёмся к исходной точке разговора: где ты была, Эванс?
— В Выручай-Комнате. Нужно было время, чтобы успокоиться и побыть одной.
— Одной? — насмешливо протянул Поттер.
— Подозреваешь, что я пряталась там со Снейпом?
— С Нюникусом? Фу! — Джеймс сделал вид, что его тошнит. — Только ты могла позариться на его серые подштанники. Итак? — небрежно привалившись плечом к стене, Поттер выжидающе глянул на Лили. — После того, как ты прилюдно унизила нас с Сириусом, вы решили с Блевотником отметить это события в приватной обстановке? Ну, рассказывай, рассказывай. Я весь — внимание...
— Снейп рассказал мне, что Люпин — оборотень. Я ему сначала не поверила, тогда он поделился воспоминаниями.
— Гнильцо! — сжал челюсть Поттер. — Сириус прав, долго держать язык за зубами эта падаль не умеет.
