Сухая возня

— Чем могу быть полезен? — церемонная фраза сама слетела с моих губ. Со стороны, наверное, попытка разговаривать с воронами выглядела совсем уж нелепо, но рядом, по счастью, никого не было.

— Мы знаем. У тебя есть то, что нам нужно. Отдать нам. Думать тяжело. Будет легче.

— Не понял...

— Позже.

Вороны взлетели и в считанные секунды унеслись куда-то вверх. Почти одновременно с этим во двор вышел А.А.

34 Кирилл Костин день 27 июня 2024 года, Москва

Мы выходим из офиса и направляемся в сторону монора. Участие в "операции" оставило двойственное впечатление — с одной стороны, я вроде бы и помог, с другой — не до конца понятно, зачем же нас тащили — неужто в расчете на такое вот моё случайное прозрение? В боевых качествах Самой Прекрасной я, конечно, тоже имел возможность убедиться...пожалуй, в прямом столкновении со встреченным нами спецназом она и имела некие шансы. Но ведь не понадобилось же? Я делюсь своими сомнениями с Алёной — и получаю в ответ совершенно неожиданную сентенцию.

— А как ты думаешь — спрашивает она, глядя мимо моего лица, куда-то в сторону — что в нашей жизни представляет наибольшую внешнюю ценность? Ну если так подумать? — только не говори про любовь — перебивает она меня на полуслове — личные отношения — это совсем другая плоскость. Ну а вот... материальное?

— Ну если говорить о материальном — мне кажется ничего особенного тут не придумаешь — деньги, здоровье...долгая жизнь. Ну власть — если считать её материальной.

— Ну да, конечна — Алёна хмыкает — а вот теперь представь, что у тебя абсолютная власть, идеальное здоровье, практически бесконечная жизнь и очень много денег. И чем ты займёшься?

— Ну до абсурда всё что угодно можно довести.

— И тем не менее. Просто подумай над такой вот перспективой — чисто теоретически. И осознай, что эта его "просьба о помощи" была своеобразной формой покупки. И, кстати — абсурд абсурдом — но так ли мы с тобой далеки от указанной ситуации? Здоровье — ну ты сам видел у меня какое. Тебе, по нынешним временам можно ничуть не хуже обеспечить. Жизнь, соответственно — очень долгая. С деньгами... ну ты сам понимаешь — у нас никогда особых проблем не будет. Фатальных. Потому что времени много. И что?

— А власть?

— А она тебе нужна, на самом то деле?

Я задумался. — Получается, что нет.

— Вот то-то и оно. Я ответила на твой вопрос?

Я промолчал. Приключения, конечно, штука неплохая — но не слишком ли они экстремальны? Возможно, я предпочёл бы прожить без такого сорта "оплаты моих услуг", хотя, с другой стороны...

— Интересно другое — после минутной паузы Алёна перевела разговор на другую тему — я то знаю, на самом деле, в чём проблема с Солодовым. Я всё же не такая дура, чтобы действовать совсем наугад...

— А сделала вид, что не знаешь...

— Ну так сказала ж — не дура. И лучше выглядеть наивной идиоткой, чем действительно ей быть. Но знает ли он?

— Солодов?

— Солодов — это отдельный вопрос. Пока он, кажется, не использовал то, что у него есть. А вот по каким причинам его стал прикрывать Арсений Анатольевич, да так масштабно... не верю я, что он не догадывается. Но точно вряд ли знает — иначе бы он просто нашего Сашу не выпустил бы одного никуда. Хотя, опять же...

— Я, честно сказать, перестал понимать ситуацию уже совсем. Можешь по пунктам, для тупых — кто чего знает по твоему? И в чём, собственно проблема?

— Ну смотри. Практически все расчеты показывают, что через Солодова должна уйти информация. Наружу. Кому-то. Непонятно вообще кому. Мимо текущих участников расклада. И что эта утечка практически обессмыслит всю нашу работу — то, что мы должны были сделать для Полярной Звезды и она потом — передать Старшим Товарищам — думаю, ты уже давно догадался, кого представляет Арсений Анатольевич

— Да тут сложно не догадаться.

— Ну так и вот. Пока в России Солодов — схема показывает, что велика вероятность такого развития событий. Хотя что за информация, конкретно — из неё понять нельзя. Я до сегодняшнего дня была уверена, что Лумиэль — это и есть получатель информации. Тот, куда она уйдёт.

Всё выходит в целом-то вполне логично — ну ты сам же видел, они вдвоём пришли на переговоры. А теперь вот что-то сомнительно мне всё это стало...

Пройдя под аркой, образованной понижающейся эстакадой монора, мы выходим к остановке и я начинаю шарить по карманам в поисках проездной карты.

— А ты можешь пояснить, что за расчеты такие? Как можно предсказывать действия людей да ещё и настолько странно — "что-то сделает, а что конкретно не знаем"?

— Ой, ну люди-то как раз очень предсказуемы. Большинство. А по методике — я же тебе обещала литературу... Как ты думаешь, все вот эти вещи, которые мы делаем и продаём работают? Мы проектируем некоторые действия в общественной сфере. Потом специальные люди их отыгрывают, пользуясь для этого Разметкой в качестве подмостков. Но массовая психология — это всё-таки не театр, в который ходят нефигуранты. Довольно точная наука. По результатам отыгрыша в архивы и учебники вносится информация — чтобы откорректировать официальную версию истории...

Спросить о том, в какой театр ходят фигуранты я не успеваю, так как резко, будто бы меня облили холодной водой, ощущаю чужое внимание.

Оглядываюсь вокруг, но даже не могу сходу понять — откуда оно направлено.

В окрестностях — ни единого человека.

Лишь только чёрные вороны — и понимаю, что это они и есть тот самый наблюдатель, которого я только что ощутил. А ведь и вокруг места, где ударили по Солодову — носилась стая птиц... Я не успеваю ни додумать эту мысль, ни как-то среагировать на происходящее — Алёна неожиданно толкает меня с такой силой, что я отскакиваю на метр с лишним и, потеряв равновесие, чуть не падаю наземь. Сама она, в полном соответствии с законом сохранения импульса, отлетает в противоположную сторону.

Автоматная очередь выбивает чёрные кусочки из асфальта там, где мы только что стояли.

Самая Прекрасная хлопает в ладоши — и белая морозная полоса, вырвавшаяся откуда-то из воздуха, перед самым её лицом, упирается в проезжающий мимо автомобиль, раскалывая его лобовое стекло в мелкие льдинки.

— Давай-ка побыстрее отсюда! Неизвестно, сколько их тут...

— Секунду. — Идея слинять по быстрому выглядит вполне разумной, но просто сбежать, не выяснив источник угрозы было бы неправильно. Лезу во внутренний карман ветровки и выуживаю флакон с капсулами — одну глотаю — так как действие предыдущей закончилось ещё вчера. Вторую с размаху зашвыриваю внутрь машины нападавших. После того, как её пассажиров постигла неожиданная зима, джип потерял управление и врезался в столб эстакады монора, рядом с которым мы стояли. Тонкая, чуть пружинящая оболочка капсулы раскалывается от удара и — другим зрением я это вижу отчётливо, её серебристо-мутное содержимое начинает тонким слоем растекаться по поверхности всего, что находится внутри автомобиля. Теперь у меня будет возможность попытаться выудить оттуда информацию — пусть только проглоченная подействует, распределившись по организму. На это нужно не так много времени. Жаль, что запас капсул ограничен, и, пока, я не смог найти способ его пополнить. Такими темпами, через неделю-другую я и вовсе могу потратить всё, что у меня есть...

Пока я занимался этим, безусловно, полезным делом, Алёна успела вызвать кабину монора. Убегать с места происшествия на нём — не самая плохая идея. На своих на двоих — надо очень хорошо знать местность, да и скорость будет невелика. А вот эффективно догонять тех, кто едет на этом виде транспорта можно, только имея доступ к его системе управления — эстакады далеко не везде совпадают с направлением дорожного движения и, в принципе, гоняться на автомобиле за монором — затея довольно пустая.

35 Александр Солодов, день 27 июня 2024 года, Москва

Пора ехать, наверное — А.А. был, как всегда, иронично-спокоен — нас там, наверное, заждались уже. Учитывая ситуацию, последнюю его реплику я не мог воспринять иначе, как циничную хохму.

Ну что же. Я послушно двинулся за ним. А сам — задумался о том, что и ради чего я в последнее время делаю.

Несмотря на имевшие место мимолётные романы я в последние годы был, фактически, одинок. Ну родители... старые, но ещё бодрые — они заслужили то, чтобы пенсионерствовать на полную катушку. Я им помогаю, конечно, но живу отдельно. А больше, так вот сходу — и никого вокруг.

Друзья-приятели, конечно, имелись, как и у всех. Но в наше время мгновенных коммуникаций расстояние между людьми, возможно даже и выросло... Но всё же, всё же... Не потому ли я ввязался в новую авантюру, что моё собственное существование не было особенно нужно никому, кроме меня самого? А тут — хоть какая-то цель... Идиотское положение — я бы, положа руку на сердце, был рад дружбе с Лумиэлем, но им был заявлен другой формат, который мне ни к чёрту не нужен... И чем дольше я с ним общался, тем отчётливее понимал, что ничем кроме той или иной формы скандальной ссоры это кончится не может. Ну и зачем?...

Мы уселись в стоявший во дворе здоровенный лимузин антикварного вида — судя по дизайну — ему было лет сто, наверное и, выехав через арку, оборудованную "шлюзовой системой" из пары ворот — одни на входе, другие — на выходе, чуть не час добирались до места назначения. Внутренности машины, разумеется, не имели ничего общего с её внешним видом — "умный" пластик, управляемый бортовой системой, куча аппаратуры, имитостёкла — заглянув снаружи в окно машины, ещё когда садился, я увидел совсем другое содержимое, чем реально находилось внутри — так что посторонний мог бы и не догадаться о наличии пассажиров, даже подойдя к машине в упор. Пожалуй, на таком роскошном и дорогостоящем агрегате я ехал впервые в жизни. О тех же имитостёклах — только читал в Сети... Ну и стоило ли это удовольствие всей авантюры?

Роскошь средства передвижения не увела меня от депрессивных раздумий, и, практически всю дорогу, я молчал, уставившись в одну точку. Всё пытался как-то переосмыслить происходящее и чем дальше — тем сильнее не находил в нём ничего положительного.

В результате, когда мы, наконец, добрались до какой-то невнятной гостиницы, расположенной ближе к центру Москвы, я уже окончательно пришёл в такое состояние духа, что был готов то ли повеситься от безнадёги, то ли загрызть кого-то из тех, кого в ней виноват. А лучше — сначала загрыть, а потом повесится. Фон Шталя, например.

Общение со Шталем прошло малопродуктивно.

Начал он с заявления, что не звонил мне, не назначал никаких встреч и, естественно, не имел никакого понятия о том, что произошло в дальнейшем. — Кто-то воспользовался моей идентичностью — заявил он, кто-то имитировал мой голос — судя по всему, компьютерной системой — ну Вы же сами, понимаете, Александр — сейчас это довольно легко.

Я не спорил, так как соответствующие программы давно уже были доступны практически любому желающему — идентичность звонящего можно было установить иными способами, опираясь на сетевую информацию — но, если принять версию Шталя, неизвестные ловко подсунули мне подделку — рассчитывая, очевидно, что я полезу проверять личность собеседника именно таким способом.

В ответ на мои претензии по поводу гипноглифа Шталь сделал круглые глаза и сообщил, что "эта ручка дорога мне как память, и, поэтому, я поставил на неё определённого рода лок. Очевидно, Ваши способности позволили частично его обойти — я очень удивлён, — сказал он — оно должно было сработать совершенно иным способом. Лок позволяет не думать о том, что кто-то может машинально сунуть ручку в карман — как Вы и сделали. Ну Вы же понимаете, Александр, я не мог следить за ней постоянно — так что будем считать это недоразумением."

Разумеется, обвинять его во лжи у меня не было прямых оснований — так что, выслушав эту отмазку, я ещё и оказался вынужденным объяснять, в каком конкретно месте я эту "дорогую как память" ручку "уронил" — о роли Лумиэля в этой истории я предпочёл умолчать, ограничившись заявлением, что кинул её вниз, когда почувствовал, что эта писчая принадлежность крутит мне мозги.

— Непременно пошлю кого-то её найти, ну Вы же сами, понимаете, Александр, она у меня очень давно...

Почувствовав себя участником бесплатного цирка, я уже просто хотел биться головой об стену.

36 Кирилл Костин день 27 июня 2024 года, Москва

Жду, пока содержимое проглоченной капсулы растворившись в желудке разойдётся по телу. Ровно семь минут — отсчёт был начат по уже давно вбитой в мозги привычке сразу же, как капсула коснулась языка.

Всё это время я пытаюсь мысленно настроиться на оставшиеся позади трупы в автомобиле. Наконец, чувствую зацепление — есть контакт. Пытаюсь проникнуть в остатки мыслей тех, кто ещё совсем не давно дышал, думал и чувствовал. Считывание чужих впечатлений таким способом очень неприятно — так как приходится проламываться сквозь последние предсмертные ощущения. Как будто в бочку с помоями нырять.

Ну что же. Я чувствую, что это просто исполнители по найму — им был дан заказ. Только что. С утра. Кажется, ещё тогда, когда мы только направлялись на ВВЦ — но здесь я не уверен, ошибка в 3-4 часа в такой ситуации вполне реальна. А вот личность заказчика... Тянусь, пытаюсь отследить момент общения с ним. Кто? И упираюсь в пустоту. Воспоминания убийц не подтёрты. Они вырваны из памяти, на их месте — сплошная чёрная дыра. Очень интересно. Неизвестный "доброжелатель" крут и бесцеремонен — лично мне даже не понятно, какой же силой надо обладать, чтобы вот так вот запросто ковыряться в чужих мозгах. Но я не собираюсь отступать — если уж мне не удалось отследить момент заказа — пытаюсь добраться до момента изъятия памяти у наёмников. События второго порядка — штука неоднозначная, про них наш противник мог и забыть. И действительно — я чувствую, что в этой части ткани событий зияет проход, дыра, в которую устремляюсь — и вот я вижу незнакомые дома с высоты птичьего полёта... снизу, сверху, изнутри... я понимаю, что гляжу на них одновременно из множества точек.

Меня отбрасывает с такой силой, что сжав челюсти от боли я ломаю себе один из резцов. Конвульсии раздирают мускулы — и тело, выгибаясь, чуть не выпрыгивает сквозь прозрачное стекло кабины, разбивая об него лоб.

В глазах темнеет, и прихожу в себя я только в тот момент, когда ощущаю, что Алёна пытается вытащить меня из кабины.

37 Александр Солодов, день 27 июня 2024 года, Москва

В конце концов, я осознал, что ещё немного — и крыша съедет окончательно. Заявив, несколько удивлённым А.А. и фон Шталю, что предоставляю им урегулировать недоразумение самостоятельно, а сам беру получасовой таймаут, я побрёл по коридору гостиницы в поисках буфета. Найдя его парой этажей ниже, я взял кофе и попытался привести свои мысли в порядок. Получалось плохо.