Им не оставалось ничего иного, как убраться, что они и сделали, хоть и с большой неохотой.
Сейвиль выждала, пока они уйдут и окажутся на достаточном расстоянии, чтобы их даже не было слышно, а потом достала из кармана вручённое ей письмо. Она держала его так, чтобы Ваниелю было видно, что она даже не вскрывала его, а затем неспешно и с полным небрежением разорвала на четыре части и швырнула обрывки на пол.
Ох, Маргрет шкуру с меня сдерет, подумала она озорно.Она же раз и навсегда наказала мне не кидать ничего на пол....
— Не знаю, о чём там намеревался уведомить меня Витген своим посланием, — сказала она этому чужому и набравшему в рот воды мальчишке.
Интересно, эта угрюмость - особенность строения его рта или обычный страх? И что там, в глубине его глаз — опаска или всё же высокомерие?
— И, честно говоря, мне на это плевать. Единственное, что я должна тебе сказать... молодой человек, это что лишь от твоих поступков будет зависеть, возвысишься ты или упадёшь в моих глазах. Ещё хочу сообщить, что я чрезвычайно недовольна тем, что Витген подсунул мне тебя: у меня в обучении уже есть трое своих воспитанников, так что мне совсем недосуг нянчиться с кем-то ещё, кто, к тому же, вечно витает в облаках.
Пусть сразу узнает всю правду о том, что я думаю о нём на сей момент: рано или поздно ему всё равно всё разболтают. Я же не могу позволить ему влипнуть в какую-нибудь историю и ждать, что я приду и вытащу его, и вообще что я стану носиться с ним, как с писаной торбой.
— У меня нет никакого намерения пытаться переделать тебя, сделать тем, кем ты быть не можешь. Но я так же не собираюсь позволить тебе делать идиотку из меня, и как-то ещё меня напрягать.
От дверей позади неё донёсся негромкий шёпот.
Даже не оборачиваясь, лишь по обрывкам смущённых Мыслей, долетавших из-за спины, Сейвиль поняла, что там Тайлендел и двое других её воспитанников — Мардик и Донни. Те явились к ней, вовсе не рассчитывая встретить тут кого-нибудь, кроме Сейвиль, а потому застыли в дверях..., уставившись на свою наставницу, которая снимала стружку с какого-то незнакомого мальчишки. Более того, им было неловко из-за того, что пришлось заявиться в столь душещипательный момент. И теперь им будет совсем уж неловко пытаться незаметно уйти и сделать вид, будто ничего и не было.
— Как только мне удастся это устроить, станешь ходить на занятия вместе с некоторыми из Герольд-учеников и другими придворными юнцами, — невозмутимо продолжила Сейвиль, незаметно махнув правой рукой троим своим "чадушкам", чтобы подходили ближе, раз уж заявились. — Ну, ладно.... Ваниель, это Донни, Мардик, а это — Тайлендел. Они все Герольд-ученики и уже здорово тебя обогнали, давай это сразу себе уясним.
— Да, Тётя, — ничуть не изменившись в лице, отвечал Ваниель.
— Теперь о том, что,действительно, важно: я рассчитываю на твою благовоспитанность.
— Да, Тётя.
— Обслуживает нас моя служанка Маргрет. Холодный завтрак и холодный ланч накрываются здесь, вот на этом столе. Обедать тебе предстоит при Дворе, как только я тебя к нему представлю. Если что-то не получится там, ты вполне можешь поесть и с нами. Что же касается уроков, хм-м. Пока что... а, кстати, Донни, я хочу, чтобы ты взяла его утром с собой и отвела к Кайле: Витген сильно настаивал на том, чтобы он отрабатывал оружейный бой, в чём я с ним совершенно солидарна.
— Да, Сейвиль, — равнодушно отозвалась невысокая ученица со взъерошенными волосами.
Сейвиль лишь порадовалась, что у девицы довольно скромная внешность, а также тому, что она уже связана вечными узами с Мардиком. Узами, которые не могло оборвать ничто, кроме смерти одного из партнёров. Так что красивая мордашка Ваниеля Донни голову точно не вскружит.А вот остальные...
Она с ужасом подумала о том, какой эффект произведет это личико среди остальной молодёжи при Дворе.
— Мардик?
Флегматичный крестьянский сын, ни слова не говоря, качнул своей круглой головой.
— После обеда отведи-ка мне его в Коллегию Бардов, пусть посадят его на Историю, Литературу и... , — она задумалась, наморщив лоб, и все трое её учеников обступили её кругом.
— Как насчёт Религии? — предложил Тайлендел.
Он вскинул тёмно-золотистую бровь и, чуть сжав губы, повёл с учительницей Приватный Мысленный Разговор.
:Он прелесть, Сейвиль. Ощущается как маленький высокомерный поганец, либо как кто-то, кому слишком долго терзали душу. Честно сказать, не могу определиться, что вернее. С ним будет много хлопот, я так понял?:
: Не знаю, дружок, не знаю:, — сдержанно Отвечала Сейвиль. -:Только не вздумай им увлечься, пока мы всего не выяснили. И, да, не сметь влюбляться! Понятия не имею о его предпочтениях, но даже Витген, по-моему, не думает, что он шай-я-чен. У меня же никакого желания латать твоё разбитое сердце. В который раз.:
:Да ни в жизни, учитель!:— Тайлендел мысленно ухмыльнулся. -:Я уже учёный:
:Пф! Надеюсь, что так. О, Боже мой... Я же разрешила вам разобрать места в старых апартаментах Доминика, да? Мне бы не хотелось теперь, затеваясь со всем этим, кого-то из вас обидеть..:
:Да, учитель, и вряд ли кому-то из нас захочется переезжать:— Тайлендейл хохотнул. -:Дверь в сад это, конечно, мило, но там сквозняки, как в Пещере Ветров. Впрочем, если бы нашёлся кто-то, кто бы согревал меня...:
:Могу предложить собаку:— поддразнила она и увидела, как тот отчаянно поджимает губы, чтобы не разулыбаться.:Отлично, одной проблемой меньше:
А вслух произнесла:
— Ну ладно. Итак, Ваниель, у тебя будут История, Литература и Религия, а по утрам — занятия в оружейном классе Кайлы. Она обучает молодых высокородных господ и весьма хороша в своём деле.... Но я если только узнаю, что ты отлыниваешь от её занятий, возьму хороший ремень и лично тебя отхожу.
Ваниель в ответ вспыхнул, но смолчал.
— Донни, Мадик, Тайлендел, помогите Ваниелю с его вещами: поселим его в садовые покои. Этим утром я велела Маргрет приготовить их для него.
И пока трое учеников разбирали мешки Ваниеля, а он сам неторопливо наклонился за четвертым, она добавила последнее наставление:
— Чем станешь занимать своё свободное время, Ваниель, дело твоё, — прозвучало, конечно, чуть резче, чем она хотела. — Если вляпаешься в неприятности, а тут на каждом шагу масса таких возможностей, не рассчитывай, что я стану тебя спасать. Я не могу и, что главное,не желаю этого делать. Ты для меня обуза. И твоя задача — сделать так, чтобы быть ею как можно меньше.
Когда ученики сложили его мешки возле двери, Ваниель поблагодарил их за помощь таким измученным и безжизненным голосом, что это резануло даже его собственный слух. Блондин немного задержался — ровно столько, сколько ушло на улыбку, показавшуюся Ваниелю даже искренней — и, наконец, тоже выскользнул за дверь.
Несмотря ни на какую улыбку, Ваниель был ужасно рад, что никто здесь у него не застрял. Он затворил за ними дверь, привалился к ней спиной и закрыл глаза. Весь сегодняшний день был такой суетный, такой изматывающий, с чередой таких эмоциональных препятствий, что он был рад, что вообще сумел его пережить.
Особенно пара последних часов: сначала его запирают в покоях Сейвиль вместе с Эреком и Гартом. И те вдруг решили повести себя, как подобает настоящим тюремщикам, коими они, в общем-то, и были. Затем это бесконечное ожидание... потом допрос.
Слова тетки больно ранили, но он запрещал себе чувствовать себя уязвленным. Волевым усилием заставил себя не придавать им никакого значения.
Он прошёл в середину комнаты, огляделся и удивлённо заморгал. А тут было... на удивление здорово. Тепло, уютно, повсюду панели и мебель из золотистого дуба, а обстановка — будто в матушкиных личных покоях. Уж точно ничего общего с его прошлой жалкой каморкой в Форст-Рич. У одной из стен стояла огромная кровать, такая широкая, что её, наверное, хватило бына троих. Она была накрыта добротным и мягким красным пледом. В углу не какой-нибудь простенький сундук, а настоящий одёжный шкаф, в котором можно хранить наряды. Рядом с ним — рабочий стол, кресло...с пуфами!....О, Небеса, даже стойкидля инструментову стенки, рядом с оружейными! Возле окна было ещё одно,более мягкое кресло, и оба кресла обтянуты красной тканью в тон покрывалу. Свой личный камин! У кровати небольшой столик, и книжный шкаф. Но самое замечательное было даже не это....
В его комнате имелся отдельный выход, нечто среднее между небольшой застекленной дверью и огромным окном в сад.
Не верю, подумал он, обалдело уставившись в это стекло на фигурно подстриженные кусты, на блики закатного солнца в реке, там, вдали.Я просто не верю своим глазам! Как это возможно? Я-то думал, что здесь меня ждёт очередная темница. А тут...
Он попробовал отворить дверь-окно. Оно оказалось не заперто и распахнулось от первого же усилия.
...вместо этого мне, что же, дают полнейшую свободу? Просто не верится!
У него подкосились ноги, и он был вынужден присесть на краешек кровати, чтобы не упасть.
Ветерок, который, открыв окно, он впустил внутрь, тут же принялся за лёгкий материал, заиграл ленивыми занавесками.
О, Боги,поразился про себя Ваниель,не знаю, что и думать. Сначала она сохраняет мне Звездочку.... но тут же унижает меня перед учениками. Даёт мне такую комнату... но при этом сообщает, что я хуже пустого места и угрожает собственноручно меня пороть. Так чему же, скажите, я должен верить?
Из-за двери, за которой скрылся тот долговязый блондин, до него доносились какие-то бессвязные разговоры.
Похоже, им там так комфортно, так легко друг с другом,— тоскливо подумал он.
Все трое были ужасно разными. Та, которую звали Донни, могла бы запросто быть близнецом Эрека: их словно делали по одному образцу — темноволосые, кучерявые, и жутко флегматичные. Тот, что пониже — Мардик, был похож на какого-то арендатора Витгена: низкорослый, крепко сбитый и смуглый. Третий же....
Стоило ему подумать об этом высоком изящном блондине, по имени Тайлендейл, Ваниеля охватили какие-то странные, непонятные ощущения. И он не знал, отчего это. Даже менестрелю Шансе прежде не удавалось так глубоко ... растревожить его чувства.
За дверью раздался очередной взрыв смеха.
Какие счастливые, — с легкой тоской подумал он, но тут же помрачнел. -Быть может, смеются сейчас надо мной.
Он стиснул зубы.
Будь оно проклято! Мне всё равно! Не стану же я обращать на это внимание! Плевать я хотел на их мнение!
Он снова поглубже запрятался в свою скорлупу, скрывавшую его от внешнего мира, и занялся более бренными делами — обустройством в новом жилище. Он постарался не допустить к себе чувство, что его оставили за бортом, и снова и снова повторял себе, что всё это ерунда, пустое...
Хрупкая девчонка, которую его тетушка называла "Донни", вопросительно глянула на стеганную защиту и латы, которые Ваниель снял с доспешного стенда.
— Ты что, в самом деле, потащишь всё это с собой? — спросила она, удивленно округлив свои карие глаза.
Он сухо кивнул.
Она недоверчиво покачала головой, тряхнув тугими чёрными кудрями.
— Понятия не имею, для чего тебе всё это барахло, но, в конце концов, спина твоя. Так что вперёд. Идём.
Когда Ваниель проснулся, в апартаментах не было ни души, тем не менее, на буфете в центральной комнате его поджидали сидр, хлеб с маслом, сыр и фрукты. Как он понял, это предполагалось в качестве завтрака, икое-кто— судя по всему, то был не один человек, — уже успел совершить сюда набег. Он подкрепился, а затем увидел слугу, который проводил его до купален и уборных, где Ваниель смог привести себя в порядок. Потом натянул на себя кое-что из одежды — самой старой и видавшей виды, всё равно ведь на занятиях с оружием её, скорее всего, порвут, и вернулся в комнату, где, усевшись в мрачнейшем настроении на пол, принялся шнуровать амуницию новым кожаным шнурком, когда за ним забежала Донни.
Он подхватил свои вещи и, держась в шаге позади неё, вышел через садовую дверь в залитый солнцем благоухающий сад, изо всех сил стараясь не допустить ни единого проблеска сомнения и неуверенности под свою ледяную броню. Девушка повела его по окружной дорожке, что шла прямо от его садовой двери. Они миновали нескольких мозаичных гротов и рыбных прудов и добрались до усыпанной галькой дорожки, что уходила в направлении реки.
Обойдя что-то, вроде конюшни, только со стойлами без дверей, они прошли мимо строения поменьше, которое было сзади. А потом тропинка вдруг взяла круто вправо и упёрлась в ворота высокой деревянной ограды.
К этому моменту руки у Ваниеля отваливались, ему было жарко, он весь взмок и сильно надеялся, что хотя бы теперь они уже близко к цели своего путешествия. Но нет: с самым спокойным видом Донни изобразила нечто, что,видимо, означало сочувствующую улыбку, открыла ворота и жестом пригласила Ваниеля войти.
— Туда, — сказала она, указав ему в сторону похожей на стриженый газон поляны, огромной, как легендарные Равнины Дориша. На другом конце её стояло простое здание из свежеотёсанной древесины и с окнами под потолком.
— Это зал, — пояснила она. — Нам туда. Его построили только в прошлом году, чтобы мы могли тренироваться весь год. — Она хихикнула. — По-моему, им надоело, что во время дождя или снега ученики устраивают баталии в коридоре.
Ваниель лишь кивнул в ответ, решив ни за что не показывать своей усталости.Она же вдруг так резво ринулась прямо по этой траве, что ему пришлось поднапрячься, чтобы за ней поспеть. И это было всё, на что он оказался способен, едва не высунув язык на плечо. Когда они наконец-то добрались до здания, где она притормозилаи открыла перед ним дверь, у Ваниеля уже просто отваливался бок.
Оказавшись внутри, он увидел, что это одно огромное помещение с зеркальной стеною и тщательно оструганным деревянным полом. На площадке уже было немало молодых людей в возрасте от одиннадцати-двенадцати лет и примерно до двадцати с хвостиком. Большинство из них бились на поединках, разбившись в пары... Ваниель слишком запыхался, чтобы вдаваться в подробности того, чем именно они тут заняты,но вот ближайшая к нему пара (и у него замерло сердце, когда он это увидел) отрабатывала тот самый стиль, который практиковал Джервис.
