Дом на берегу океана

Я пялился на тахометр и прислушивался к движку, а в голове раз за разом прокручивалась одна и та же, какая-то отстраненная мысль.

"Интересно, успеем или нет?"

Мы успели, но буквально впритык. Волны уже перехлестывали через палубу, когда кораблик промчался вплотную к мысу, ограничивающему пляж с запада, и с разгона выбросился на песок. Никаких встречающих не было, поэтому я кинулся к лебедке, а Тим побежал цеплять крюк. Вскоре "Аврора" была подтащена под самый откос. Волны сюда иногда доставали, но на излете, так что катамарану скорее всего ничего не будет, подумал я. И, пригибаясь под порывами ветра, отправился к дому, до которого было метров сто.

Глава 12

Хотя от берега до моей резиденции было всего ничего, по дороге меня пару раз почти сшибало с ног порывами ветра. И это, кстати, очень способствовало просветлению в мозгах. Ведь глянул же, идиот, перед выходом к пляжу на барометр! И что там увидел? Семьсот сорок два миллиметра! В то время как вечером было семьсот шестьдесят. А что подумал, дебил? Мол, вот всегда так — когда мне в двадцать первый век не надо, давления тут и там почти одинаковые. Зато как только соберусь, разница будет миллиметров двадцать, если не тридцать. И ведь помню , что читал в детстве книги про морские приключения, где герои с ужасом смотрели на бешено падающий барометр, ожидая шторма! И в кого только я уродился таким дауном? Уж точно не в отца. Тьфу, да и только. Мало того что сам чуть не утонул, так ведь со мной на дно пошла бы, без преувеличений, почти вся интеллектуальная элита острова Хендерсон, его единственная надежда на будущее.

Блин, даже кошка что-то чувствовала! Недаром полночи тщетно пыталась привлечь мое внимание. Интересно, она теперь всегда будет так себя вести перед штормом?

Тут я подошел к крыльцу и понял — нет. Не всегда, то есть просто больше никогда. Потому как киса лежала около крыльца, и ее поза не оставляла сомнений, что это мертвая киса. Не только потому, что живые кошки так не лежат. У них еще и не торчит стрела из спины, как у моей.

Стрела... причем однозначно моего изготовления. Одна из тех пяти, что я сделал Марику. Неужели?

Нет, это вряд ли, решил я через минуту. Чтобы попасть в кошку, Марику пришлось бы приблизиться к ней метров на пять! А она его боится. Точнее, боялась, теперь о бедной кисе придется говорить в прошедшем времени. Да и место, куда попала стрела, наводит на определенные размышления. В спину, чуть левее позвоночника, сразу за лопаткой. Это что же, кошка безмятежно лежала спиной к стрелку и ждала, пока в нее как следует прицелятся? Быть такого не может.

Второй вариант — в нее стреляли сверху. Его мы отбросим за отсутствием на Хендерсоне вертолетов, воздушных шаров и ранцевых реактивных двигателей. Наконец, есть и третий — в кису этой самой стрелой просто ткнули. Вот так, подошли, погладили, чтобы успокоилась, и...

Я присмотрелся к стреле. Точно, вырез под тетиву совершенно нетронутый! Как я его сделал ножом, так он и остался, ни малейших следов. Вот, значит, зачем в свое время пропала стрела у Марика...

Сволочь!

В том, что это дело рук шамана, не оставалось сомнений. Потому что из всего населения Хендерсона к кошке могли вплотную приблизиться только четыре человека. Я, Ханя, Тим и Камир. Правда, Поля она опасалась меньше других, но все-таки не позволяла себя гладить даже при мне, и уж тем более не подпустила бы близко без меня. Учитывая, откуда только что вернулись трое из четырех перечисленных, расследование можно считать законченным. А что это там за толпа собирается у катамарана? Пожалуй, надо сходить, глядишь, и шамана встречу. Если же нет, то узнаю, где его, гада, следует искать. Эх, киса, что же ты так плохо в людях-то разбиралась? Нашла кого не бояться...

Хотя, если честно, то и я не лучше. Доверял ведь ему, и чуть не отправился из-за этого доверия вслед за кошкой!

Вытащив наган из кобуры, я зашагал к островитянам.

Меня заметили не сразу, потому что все смотрели на шамана. И слушали его вопли, мне непонятные, ибо он брызгал слюной на полинезийском. А ведь знает же, скотина, что говорить в моем присутствии не по-русски есть акт глубокого неуважения. Пора, пожалуй, внести некоторое разнообразие в его унылые возгласы.

— Зачем ты убил мою кошку? — поинтересовался я, поднимая револьвер.

Шаман заверещал уже совершенно нестерпимо. И вдруг вытащил откуда-то кухонный нож, который в свое время я ему лично подарил. Схватил его двумя руками, выставил перед собой и, не прекращая орать, бросился на меня.

Надо уточнить, что у меня нет ни черного пояса, ни какого-нибудь дана, с айкидо я знаком слабо, а с фехтованием на ножах еще меньше. Я владею всего одним видом боевых искусств, но зато очень неплохо. Имеется в виду дворовая драка. Поэтому мне не составило труда сразу увидеть, что шаман не представляет ни малейшей опасности. Бить его можно хоть рукой, хоть ногой, причем с любой стороны, а ножом он разве что сам порежется, если лезвие хоть куда-то уткнется. Но у меня даже мысли не мелькнуло применять свои дворовые умения. Я выстрелил прямо от бедра. И, несмотря на тугой спуск нагана, был уверен, что попаду точно в середину груди.

Наверняка так оно и вышло бы, но за полсекунды до моего выстрела раздалось два негромких хлопка. Шаман споткнулся, и пуля, направленная ему в грудь, попала в темя. Он упал метрах в трех от меня, несколько секунд подергался и затих.

Я огляделся. Ханя стоит с совершено квадратными глазами, винтовка у нее за спиной. Тим направил свою стволом вниз, да и звук был куда слабее выстрела из шестьсот третьего "крыса". А вот Поль держит свой "Глетчер" на вытянутых руках, чуть присев на здоровую ногу и отставив назад покалеченную. Он всегда стрелял именно из такой позиции, по-другому ему было неудобно.

Шаман лежал лицом вниз, поэтому я сразу заметил у него на спине две красные точки. Одна, под левой лопаткой, слегка кровоточила. Вторая выглядела побольше и располагалась точно меж лопаток, на позвоночнике. Моя пуля была уже лишней.

Господи, да что же такое творится на моем острове? Сначала кошек убивают, потом друг друга... Ведь это для меня шаман всего лишь тварь, из каких-то шкурных соображений убившая кису! А для них он свой... или нет? И почему Ханя с Тимом стоят, как столбы?

Наверное, именно так выглядит реакция после стресса, но это я понял уже потом. У меня не тряслись руки на заливаемой волнами "Авроре", я не впал в истерику при виде убитой кошки и совершенно хладнокровно стрелял в шамана. Но тут, видимо, запас самообладания кончился, и я психанул. То есть заорал, срывая голос:

— А вы чего стояли? На вашем поганом острове убили мою кошку, хотели убить меня, а вы смотрели, чем все это кончится? Вам не нужно ничего, что я здесь делаю, только одному калеке из всего племени нужно? Ну и подавитесь вы тут всем, что от меня осталось!!! Поль, держи.

С этими словами я бросил пареньку кобуру с наганом и, не оборачиваясь, быстро пошел к дому.

В двадцать первый век я прошел из оружейки, захватив с собой "Сайгу". Оказавшись в гараже, без сил плюхнулся на табуретку и приступил к попыткам прийти в себя. Просто так получалось плохо, поэтому пришлось вывести из гаража скутер, запереть дверь и проехаться до продуктового магазина, где была куплена бутылка водки.

Уже вернувшись, я вспомнил, что не взял закуски, но решил плюнуть на это дело. Стаканов у меня в гараже тоже не водилось, так что пришлось присосаться прямо к горлышку. После чего срочно выскакивать наружу и бежать за гаражи, чтобы не блевать прямо на пол или рядом с дверью. То есть водка в меня решительно не шла, но вообще-то я человек упорный, особенно когда не надо. Поэтому следующую порцию принимал маленькими редкими глотками. Этот метод позволил как-то сохранить питье внутри организма, и через некоторое время мне полегчало. То есть появилась способность хоть сколько-нибудь связно мыслить, чем я и занялся.

Итак, с чего это вдруг меня понесло? Подумаешь, никто на помощь не бросился, все стояли, как истуканы. Так, во-первых, не все, а во-вторых, они же были в шоке! Причем в куда более сильном, чем я. Который, вместо чтоб проявить понимание, сам распсиховался по самое дальше некуда. Людей зря обидел... чего же теперь, искать новый остров? В принципе, конечно, может получиться, если, как в первый раз, взять два кристалла...

Тут я вскочил. Идиот, ведь два из трех кристаллов остались в оружейке на острове! Сколько я тут страдаю фигней — два часа, три, четыре? Даже время перехода, и то не запомнил. А на Хендерсоне мог пройти месяц, если не больше!

На включение аппаратуры и вывод ее на режим потребовалось чуть больше минуты. Еще столько же — на ожидание, пока сравняются давления в оружейке и гараже, сейчас разница была довольно приличной. И — здравствуй, остров Хендерсон, давно не виделись.

Я подождал, пока через щели сарайчика перестанет свистеть воздух, сдвинул засов, открыл дверь и с "Сайгой" наготове шагнул наружу. После чего натуральным образом охренел.

Окрестности моего домика радикально изменились. Теперь справа был очищенный от кустов и присыпанный песком квадрат примерно восемь на восемь метров. А посреди него торчала пирамида из белого известняка! Высотой метра три с половиной и почти готовая, только сверху не хватало не то двух, не то трех блоков. Похоже, что именно недостающий блок и тащили двое изможденных островитян с веревками на шеях. Увидев меня, они его выронили, и в падении каменюка задела ногу одного из тащивших, а потом раскололась. Пострадавший завопил. Откуда-то выскочил Марик со здоровенной дубинкой в руках, замахнулся ей, да так и остался стоять, открыв рот.

Чуть сбоку стояли Тим, Ханя и Поль. Он, увидев меня, крикнул:

— Хэй!

По этому сигналу все шлепнулись на колени, причем Марик перед этим все-таки перетянул своим дубьем по хребту одного замешкавшегося. Стоять остались только Ханя и Поль.

Девочка сделала несколько неуверенных шагов ко мне, потом, видимо окончательно поверив своим глазам, заверещала "Ник вернулся" и повисла у меня на шее. Однако быстро опомнилась, отошла на шаг и попыталась что-то сказать. У меня создалось впечатление — заранее выученную речь, которая вылетела у нее из головы почти полностью.

— Мы... Ник, мы очень ждали... Поль сказал, что надо выполнять заветы... мы выполняли, и ты вернулся, как хорошо! Скажи, к нам сможет прийти новый приносящий счастье зверь? Мы будем его очень сильно беречь...

Где же я вам так сразу раздобуду еще одного мэйн-куна, подумалось мне. Но все-таки, что это за строительство?

Тут Поль, видимо потеряв надежду на Ханю, вышел вперед.

— Мы делать пирамида, знак почтения к умершему. Священный зверь лежать под ней.

Ну и ну, что тут еще можно сказать. Вот к чему может привести всего один старый номер журнала "Вокруг света", в числе прочего барахла как-то притащенный мной из гаража в мастерскую! Поль тогда спрашивал про пирамиды, а я объяснил, что древние египтяне выражали так свое почтение к умершим фараонам. Так что же, теперь здесь командует Поль? А куда делся Тапу?

— Он плохо говорить про дела Ник-ау, — пояснил Поль. — Говорить всем людям. Я стрелять, Тапу умирать.

— А эти... с веревками?

— Они плохо думать про дела Ник-ау.

Ну и дела же тут творятся! Стоило совсем ненадолго отлучиться с целью слегка отдохнуть и выпить водки, а на острове кое-кто уже получил срок за невосторженный образ мыслей! Кажется, это родственники бывшего вождя. Во всяком случае, тот, что уронил камень себе на ногу, точно его брат. Вот только не слишком ли быстро пошел прогресс?

Поль тем временем продолжил:

— Ник-ау здесь, плохие люди стать свободны. Это быть урок им.

Ага, то есть в честь моего возвращения объявляется амнистия. Ну, хоть что-то!

— Ты вернуться, я отдать вещь власти, — закончил Поль. Подошел ко мне, поклонился, что с его ногой было не так просто, и положил передо мной кобуру с наганом.

Решив, что в такой торжественный момент не помешает сказать какую-нибудь умную вещь, я ответил:

— Хорошо. Но там, откуда я к вам пришел, один неглупый человек сказал, что добрым словом и револьвером можно достичь большего, чем просто добрым словом. А другой, не менее умный, добавил, что и большего, чем просто револьвером. Запомни это.

Вообще-то автором добавки был ваш покорный слуга, но кто сказал, что я глупее впервые озвучившего первую часть?

— Понимать, — кивнул Поль. — Если не получаться сказать добрый слово до выстрел, его надо сказать после. Спасибо, Ник-ау, я запомнить.

Так, с цитатами пора завязывать, пока молодой человек не додумался еще до чего-нибудь столь же гуманистического, подумал я и объявил:

— В семь вечера начнется праздник в честь моего возвращения. Часы еще не сломали и не потеряли? Молодцы. Значит, к семи жду, а пока все свободны. Да, камни к пирамиде сегодня таскать не надо, завтра приволокете. И веревки с этих снимите, раз уж объявлена амнистия. Они и без веревок завтра притащат, на чистом энтузиазме. Я прав? Вот и замечательно, а пока наслаждайтесь вновь обретенной свободой.

В этот раз, снова отправляясь в Москву, я не забыл захватить с собой третий камень, так что можно было не спешить. Сейчас двадцать первом веке вечер, завтра схожу на работу, а то ведь не был там уже месяц — по своему времени, естественно, а с точки зрения начальника и коллег я ничего не прогуливал. Пора, кстати, перед длительными уходами писать себе какие-то памятки — что было, чем закончился день, каковы планы на следующий. А то ведь сейчас-то я вспомнил, однако с трудом. Но после, скажем, трехмесячного отсутствия, да еще с приключениями, вернуться к обычной жизни будет не так просто.

Этим вечером я решил лечь пораньше, а то очень уж длинный и насыщенный получился день. Но перед отходом ко сну попробовал подвести итоги.

Да-а уж, Поль дает...

Хотя, учитывая его биографию, можно было ожидать большего. Даже если над ним и не издевались из-за его увечья, что далеко не факт, еда и вода ему все равно доставались по остаточному принципу. Так что это он еще молодец, не стал никому припоминать давних обид. И думает не о себе, а о будущем племени — ему-то в плавании придется непросто, я его уже предупреждал. Но все же хорошо, что шамана и вождя пристрелил он, а не Ханя и не Тим.

Да, я собираюсь научить их стрелять в людей, но пусть все-таки начинают с тех врагов, которые чужие. Потому что на тех, которые были своими, гораздо трудней поднять руку, и неизвестно, чем это кончится для поднявшего. Ну, а с Полем как получилось, так и получилось. Хотя мне почему-то было совершенно не страшно поворачиваться к нему спиной. Интересно, это потому, что я наконец-то научился читать в душах или просто оттого, что доверчивый идиот? Но — увы — для положительного ответа потребуется много времени, а отрицательный мне скорее всего даже не удастся осознать, Поль стреляет отлично.

Странно, но мне почему-то было совсем не жалко не только шамана, который получил по заслугам, но и вождя, вся вина которого заключалась в весьма невеликом уме. А вот кошку — жалко, и очень. Большую красивую кошку черепаховой окраски с кисточками на ушах, на свою беду переставшую бояться людей.