Марк остановил машину и коротко приказал:
— Вываливайтесь!
Скрэбб животом навалился на борт и, проскрежетав пряжкой по эмали, перекувыркнулся наземь.
— Я сказал — аккуратно! — завопил Тодоровски.
— Шеф! Вы сказали — вываливайтесь! — вежливо поправил его Скрэбб.
Марк, скрепя сердце, промолчал, поскольку прокол был налицо. Гунни вышел почти как человек.
— Вот дом ювелира. Сейчас пойдете и спрячетесь в кустах. Скоро сюда явится ваш дорогой братец. Ваша задача — не позволить ему войти в дом. Разрешается все, кроме убийства. — сухо объяснил Марк, стараясь говорить предельно конкретно и просто.
— А когда получим жалованье? — алчно осведомился практичный Скрэбб.
— Как все — по окончании работы. — следовал терпеливый ответ.
Фунт хотел еще что-то спросить, но ему очень выразительно указали на место:
— В засаду шагом марш!
Марк поспешно укатил, вспомнив о пирожных.
ГЛАВА 10. Агенты специального назначения
Утром того же дня четверка юных следопытов с утра засобиралась согласно намеченному с вечера плану провести некоторое следственное мероприятие. Накануне Джейн и Вилли со вздохом пришли к выводу о необходимости поделиться сведениями со своими партнерами.
Вопреки ожиданию, их поступок не встретил никакого осуждения. Эдди даже воодушевился и загорелся интересом к делу. А Минди после некоторого размышления вынуждена была признать сокрытие бумажника вполне допустимым.
Таким образом, изъятие вещественных улик не походило на примитивное воровство. Осталось обдумать возвращение вещдока в лапы правосудия. Но теперь, когда эта проблема возлегла на плечи еще двоих, она уже не показалась такой тяжкой ношей. Подумайте сами: кто тут, кроме них, станет заниматься расследованием, если шериф Маккензи целыми днями лелеет свой надтреснутый копчик, а недалекий Дарби годится только для того, чтобы патрулировать улицы.
Однако, планы — планами, а дело — делом! Несмотря на повышенное рвение, они не смогли выступить в поход ранее десяти часов. Вечно что-то подворачивалось. Тут ещё родители, ни с того ни с сего, вдруг решили заняться воспитательными мерами и в одно утро выполнить весь месячный план по нравоучениям и наставлениям.
Наконец, наступил переломный момент, когда боевая готовность казалась уже несомненной, и все ринулись на выход. Четвёрка устремилась к пустующему дому ювелира, не зная, чего именно они надеялись там обнаружить. Но мысль о соприкосновении с тайной вселяла в них ничем не обоснованную уверенность, что разгадка ждет их где-то там, впереди, только надо подоспеть вовремя, чтобы поймать ее за хвост. Так в чрезвычайном воодушевлении вся компания и прибыла на место, благо, что ехать недалеко.
Уже подкатывая к дому мисс Амелии, зоркая Минди издали увидела почтенную леди с биноклем, стоящую на балкончике своего дома.
— Внимание: корабельная крыса на боевом посту!
— Вперед, за поворотом нас не увидят! — скомандовал Вилли. — Заходим с фланга!
И они, нажав на педали, пролетели мимо дома мисс Амелии, чем вызвали бурю негодования со стороны последней.
Десант высадился в укромном месте за домом ювелира, где их никто уже видеть не мог, кроме разве что любопытной сороки, которая и до этого стрекотала и скакала с ветки на ветку. Эдди прицелился и запустил в нее старым аптечным пузырьком, попавшимся ему в траве. Сорока улетела, а потом вернулась и орала без остановки еще минут пять.
Джейн и Вилли удачно пристроились в тени старого смородинового куста, где приятно пахло, и была обширная тень. Ничего не происходило и потихоньку Джейн начала дремать.
— Эй, смотри, как забавно! — тихонько позвал Вилли.
Она очнулась и взглянула в пустынный садик. Меж редких засохших хлыстов полыни хороводились коты. Они вальяжно обхаживали двух барышень, время от времени сходясь и обнюхивая друг друга. Барышни жеманились и делали вид, что заняты исследованием прошлогодней полыни.
Постепенно поведение Микса и Фикса, а это были они, утратило форму товарищества: они начали пялить друг на дружку глазищи и потихоньку перешли на высокие ноты. Тут на выручку явились еще два приятеля — Дарси и Чики. Эти и разбираться не стали — сразу в бой! Барышни с упоением наблюдали за переделом влияния.
Вилли занятно комментировал ход схватки. Но тут на сцену вышел новый участник — скунс Морки. Он предпринял серию боевых подпрыжек, держа пышный хвост, как знамя. Коты в момент все поняли и не пожелали связываться с этим ковбоем. Они быстро, но с достоинством удалились.
Дамочки потаращили глаза, но едва кавалер попытался приблизиться, сморщили носики и скакнули на забор. Бедный Морки попытался приударить за барышнями, да куда там! Забор — не его стихия. Он утешился ловлей кузнечиков, чтобы забыть неудавшееся сватовство.
Прав папа Вилли: девушки таких не любят! У бедолаги были свои проблемы: уже четвертый день он старательно и безуспешно женихался. Ему нравились решительно все кошки, даже самые задрипанные. Но ни одна из них не удостоила его ни малейшего внимания. Скунс был очень возбужден и только ловля кузнечиков на некоторое время давала выход энергии.
У третьей стороны забора, как раз напротив сада мисс Амелии, в центре разросшегося куста бузины коротали времечко Фунт и Полпенни. Голодный Гунни спал, вытянув тощие ноги под широкие лопушиные зонтики. А Скрэбб в полной неподвижности наблюдал танцы с котами.
* * *
Утром того же дня, когда еще братцы его мирно нежились на своих топчанах, а ребята не покинули свои дома, Дарби бодро приступил к исполнению обязанностей.
Его начальник, шериф Маккензи прибыл на рабочее место в дурном расположении духа. Его с самой рани, еще до шести часов, принялся одолевать копчик. Видимо, все же имела место трещина, а не просто ушиб. Никто из тех, кто имел жестокость подшучивать над бедным Маккензи, и понятия не имел, как же тяжело ему приходится. Копчик словно жил самостоятельной жизнью: болел, когда хотел, срывал серьезные мероприятия, вроде дня рождения кузины жены шерифа.
С трудом поднявшись с постели, Маккензи заковылял в туалет. Утренние процедуры потеряли для него былую прелесть. Не желая обнаруживать перед женой свое состояние, чтобы она опять не принялась уверять его в необходимости диеты, он поторопился уйти на работу под предлогом множества дел.
Едва появившись в офисе полиции, шериф повалился в широкое кресло и примостился на нем одной половинкой. Тут перед ним незамедлительно возник Дарби с охотничьим блеском в глазах.
— Шеф! — воскликнул он.
— Что?! — испугался задремавший было начальник.
— Необходимо провести обыск!
— ...?!
— Ювелир же пропал! — пояснил Дарби, зависая над спасительным убежищем.
— Да?.. — шериф почуял тревогу.
— Я пойду — обыщу!
— Ой, да делай ты, Дарби, что хочешь! — плаксиво отозвался Маккензи.
Дарби взмахнул крылами и дунул в дверь, как ветер. Выйдя на улицу, он тут же приобрел степенность, оседлал своего старого росинанта и сначала отправился исполнять свою священную обязанность — обход. Он со всеми был одинаково вежлив и без устали предлагал всем помощь полиции и свою собственную. Спрашивается, откуда у этого парня, родившегося на помойке, манеры банковского служащего и аккуратность лорда?
Причина этого загадочного явления, вернее, три причины, жили в маленьком домике в окружении отменного розария на одной из двух улиц городка. Это были три фурии — школьные учительницы, год назад вышедшие на пенсию. Сестры-погодки, которые с возрастом стали удивительно походить друг на дружку. Дарби, много лет просидевший во всех классах, каждый год проходил выучку у всех трех.
Юными девицами они прибыли после педагогического колледжа в городок. И с тех пор сорок лет бессменно обучали все население городка азбучным азам, естественным наукам, пению и хореографии.
Старшую из них звали Дафна, но ее имя на следующий же день по прибытии переделали в Дафнию. Очень учтиво обозвать молодую девицу подобно сушеному рачку, которым кормят аквариумных рыбок! Она вела уроки в начальном классе.
Вторую, соответственно, тут же назвали Инфузорией. Надо ли объяснять, что она вела естественные науки. И последнюю, младшую, прозвали Туфелькой. Бедняжка не была против, потому что вела уроки пения и хореографии.
Дафния, Инфузория и Туфелька. К моменту появления в школе маленького толстенького Дарби, они все три уже утратили девичьи румянцы и обзавелись мрачной подозрительностью старых дев. Все жители городка моложе сорока лет прошли через жестокую муштру, которой их подвергли в свое время три неумолимые Парки.
Маленький Дарби оказался в положении желторотого новобранца, попавшегося в когти заматерелому прапору, которому никогда не суждено стать лейтенантом. Дафния не питала ни малейшего заблуждения на счет умственных способностей Дарби. Три года подряд она гоняла его по таблице умножения, а занятия по грамматике ограничивались одним только приемом:
— Отсюда и досюда — все переписать десять раз.
Высокомерная биологиня Инфузория, с выражением затаенной ярости рассказывающая о тычинках и пестиках, вбивала в Дарби науку, как гвозди в дерево: громко и навсегда. У нее за четыре года одного и того же курса он усвоил способность запоминать без разбору массу информации.
Стройная Туфелька была вооружена подобием меча валькирии — двуручной метровой указкой. Ею она разила наповал плохую осанку в хореографическом классе и ею же озаряла бесталанные фальцеты в вокальном классе мальчиков. Именно ее благодетельная жестокость выработала в Дарби подтянутость и аккуратность. Но петь он так и не научился. Это была единственная неудача Туфельки, которую она так и не забыла.
* * *
Дарби все продумал. Еще накануне он произвел визуальный наружный осмотр калитки и входной двери в дом. При себе у него имелся моток желтой ленты, которой огораживают место преступления, и которая служит надежнейшим замком на двери, предупреждающим каждого, кто решил бы сунуть нос за клочок желтой липучки: внимание! территория Закона!
Он ожидал, что его выход на обыск будет поистине триумфальным. С довольным видом юный полукоп приблизился к высокому забору из штакетника и подобрал к замку ключ из связки, изъятой из машины ювелира (из всех жителей городка ювелир один запирал на замок калитку).
Дарби насладился минутой и прошел внутрь. Дорожка из расшатанных плит вела прямо к двери, глядящей на дом мисс Амелии, а, значит, и на его братцев, о чем он, конечно, не знал.
Скрэбб приподнялся в своем убежище и пихнул Вонючку в бок. Тот не понимал, где находится, и заскулил. Ему снилось, как он отнял у Дарби коржики, но не успел съесть, потому что противный Фунт помешал.
— Вот он! — с видом охотника проронил Скрэбб.
И осклабился:
— Идет!
Вот замок на двери, какой тут ключик подойдет?
— Эй! Дарби! — раздался голос.
— Эй, Дарби!! — раздались два голоса.
Он обернулся и растерянно поискал глазами. За забором показалась глумливая рожа Скрэбба. Рядом подпрыгивал и старался заглянуть через верх Вонючка. Дарби почувствовал, как по спине потек пот. Он никогда не стремился ко встрече с братцами. В последние полгода он даже успел забыть об их существовании. Этот период его жизни, казалось ему, канул в прошлое. И он никогда не задумывался, как поступит, если его братцы надумают к нему приставать.
Бедный полукоп не знал, что предпринять. Просто повернулся к ним и ждал, что будет. Лицо его, как обычно в ситуации неопределенности, приняло бесстрастное выражение. Дарби застыл с прямой спиной, держа высоко голову, и смотрел Скрэббу прямо в глаза, как учила Дафния.
Но Фунт был слишком туп, чтобы подобные детали доходили до его недоразвитого мозга. Он продолжал скалиться за частоколом, а рядом козлом прыгал Гунни и никак не мог показать себя серьезным пацаном.
— Эй! Дарби, хочешь по морде? — продолжал развивать тему дылда, до которого еще не дошло, что через забор он не может дотянуться до братца.
— Да! — поросенком визжал Полпенни. — Иди сюда! Мы дадим тебе по морде!
Тот не отвечал, но продолжал решать в уме задачу: немедля броситься в калитку и удрать на велосипеде. Или быстро сорвать замок и укрыться в доме. И тот и другой вариант вполне доступен, но Дарби не умеет быстро принимать решения.
Скрэббу захотелось действия, он устал топтаться в бузине и ринулся напролом через кусты, разрывая на себе штаны. Придавленные к земле его здоровенными ступнями ветки, с силой разогнулись и швырнули семенящего следом Вонючку в заросли лопухов. Не слушая воплей, издаваемых младшим братом, Скрэбб плотоядно улыбаясь, двинулся к забору.
Гунни сумел выбраться из цепких лопушиных объятий и, весь утыканный колючками, устремился вперёд. Скрэбб возомнил себя Чингачгуком, он размечтался, как ловко сейчас, как в кино, перемахнет через забор, держась одной рукой. Он подпрыгнул — не вышло!
— Вонючка, ну-ка подтолкни снизу.
У Вонючки обычно ничего путевого не получается — либо слишком рано, либо слишком поздно. А тут прямо как подгадал — в самый раз. Он подтолкнул Скрэбба снизу в самой высокой точке его очередного прыжка. Только прыжок был недостаточным: Скрэбб не перелетел лихо через забор, а повис на нем, как куль с горохом, и тут же провалился между жердями.
Вонючка тоже жаждал крови и принялся истерично дергать колья, при этом страстно призывал Дарби не отказываться от расправы и придти лучше самому. Им с Фунтом срочно надо дать братику по морде.
Всё дело в том, что с утра оба ничего не ели, и невменяемое состояние обоих легко было объяснимо. Тодоровски обещал вознаграждение немедленно после работы, вот они и рвались к скорейшим результатам. Вонючка увлекся и не заметил, как его головенка попала между жердями.
— Фунт! Помоги! — жалобно завопил он, напрасно дергаясь и обдирая свои большие уши.
Но Фунт висел, как бабочка на булавке, недоуменно оглядываясь и пытаясь понять, как это с ним произошло, и что такое случилось с Вонючкой.
Дарби вышел из ступора и пошевелился. Он осторожно подошел поближе и сочувственно спросил Гунни:
— Больно?
— Пусти, дурак! — невпопад ответил тот.
Тогда Дарби посмотрел выше — на Скрэбба, висящего между небом и землей, но не нашелся, что сказать. Ситуация была какой-то непредсказуемой.
Скрэбб глянул на него сверху и подумал: хорошо бы сейчас плюнуть на дорогого Дарби, на его чистенькую форменную рубашечку. Но не плюнул, а только еще больше задергался.
— Я пойду поищу кого-нибудь, — неуверенно произнёс полукоп. И двинулся к калитке.
— Дарби, не уходи! — заревел Скрэбб. Он боялся, что брат не вернется.
Дарби вернулся к нему, не зная, чем помочь. Тут из кустов раздался голос. Три брата замерли и пытались понять, кто с ними разговаривает.
Четверка юных детективов давилась смехом, наблюдая диковинную сцену. Такое разве что в комедии можно видеть, но там все нарочно, а здесь сама жизнь. Но под конец стало уже не смешно, потому что два придурка по-настоящему страдали.
Особенно тяжело пришлось Скрэббу. Было бы, пожалуй, вполне справедливо оставить их так поторчать, потому что, Дарби хоть и недалекий, но очень добрый парень. Он вот братцев пожалел и хотел помочь им. Поэтому Вилли решил нарушить конспирацию, тем более что Минди прибежала к нему и потребовала немедленного вмешательства. Эдди, правда, от души потешался, но что с него взять — легкомысленный человек!
