После десяти минут артподготовки, во фланг неприятию нанесла удар пехота уральцев. И татары не выдержав побежали. И если часть простых воинов смогла сбежать, большого внимания на них не обращали, то уланы и мурзы удостоились особо пристального внимания егерей с 'уралочками'.
Взошедшее в полную силу солнце осветила своими утренними лучами разгромленный лагерь шести мурз. Там и сям виднелись вывороченные кучки земли, остатки шатром и юрт, разбросанные вещи, оружие, снаряжение и упряжь. Кучками тряпья лежали трупы татар, иногда почти не поврежденные, а иногда и их части, оторванные друг от друга силой взрывов гранат. Среди вражеских тел, по одежде и доспехам с оружием, уверенно опознали всю полудюжину предводителей противника, в том числе и Варвары, Кашкара, Маетмаса. Все трое последних были убиты винтовочными пулями. Трупы простых племенных ополченцев и даже уланов никто не считал. Просто освободив от всего более или менее ценного, голые тела сбросили в воды Тобола, даже мурзы не удостоились хотя бы общей могилы, а поплыли голышом вместе со своими воинами в Северный Ледовитый океан.
Добыча оказалась богатой, в том числе много продовольствия и опять более сотни неплохих коньков. Да повязали с полсотни здорового или легко раненого полона. Все с более тяжелыми ранениями уже плыли в волнах Тобола, получив помощь в виде 'удара милосердия'. В связи с чем оставались на месте боя двое суток. За это время успели срубить деревья, подготовит бревна, из которых и связали с десяток плотов для коней и один под ясырь.
* * *
После этого боя Белых был вынужден, для безопасности своего тыла, отправить две сотни стрелков, подкрепленных одной из батарей усиления трехфунтовых 'единорогов' на реку Тура. Сотни с батареей отошли в устье Туры на насаде и стругах, из-за бортов которых так же выглядывали стволы трехфунтовок 'корабельной артиллерии', от основного каравана и направилась вверх по Туре, с целью приведения к покорности городка Чинги-Тура (в мире попаданцев на места нахождения Чинги-Тура расположен город Тюмень) с его правителем и окрестных земель с населением. Да и вообще проверить берега Туры на предмет наличия врага и новых ясачных людишек. А основная часть каравана продолжала скатываться по течению в низовья Тобола.
* * *
Пара дней гребли против течении и вот на правом берегу реки стал виден высокий мыс, на котором расположился город Чинги-Тура— основная цель путешествия. Согласно имеющейся информации городок возник на древней караванной дороге из Туркестана и Сибири в Поволжье, на так называемом 'Тюменском волоке', за который шла вековая борьба кочевников южной Сибири. Кроме того водные пути связывали поселение с землями Крайнего Севера и далёкого Востока. Окрестности Чинги-Тура очень красивы, и жившие там татары сеяли зерно, разводили животных, в связи с чем и были богаты хлебом и скотом.
Подойдя к мысу, уральцы сразу не стали высаживаться, а сначала предприняли осмотр городка с воды со всех доступных сторон. Результат осмотра не сильно обрадовал командира милицейской сотни отставного трибун Прослава Сыренского, назначенного старшим командиром в этой экспедиции. Городок-крепость располагался на высоком мысу при впадении речушки Тюменки в Туру, вернее поселение раскинулось на двух мысах, большом, находящимся между логом и глубоким оврагом, и малом, между оврагом и широким логом выходящим к устью речки Тюменки. Чимги-Тура окружен аж тремя линиями укреплений: рвами и валами с тынами на них. Первый ров, глубиною до двух метров начинается от озера Лямин-куль, до берега реки Тура, длинною до шести сотен метров. Второй ров, против большого городища, глубиною до четырех с половиной метров с валом, вышиной почти в четыре метра. Кроме того, город почти со всех сторон окружен буераками: первый, простирающийся почти прямо вниз по реке Тура, наполнен водою; второй, идущий параллельно с первым; и третий тянущийся так же параллельный двум предыдущим.
05. Примерно так мог выглядеть Чинги-Тура (Тюмень).
Глубина их равняется поверхности реки Тура, русло которой лежит ниже берега более чем на шесть метров. Таким образом Чимги-Тура была почти неприступной для местных крепостью, воздвигнутой на высоком мысу, защищенном оврагами и реками. Трудами жителей, город для труднодоступности и надежности защиты, превращен в остров. Для этого поперек мыса прокопали широкий ров, который впоследствии, размываемый талыми водами, превратился в лог, будто бы самой природой созданный для защиты цитадели. На самой стрелке мыса, в цитадели, виднелись стоящие в ней мечеть и дворец правителя. Судя по архитектуре, рассмотренной лично трибуном в бинокль, угловатым башенкам, украшенному геометрическими фигурами фронтону, квадратным прорезям окон, расположенных высоко над крышей, — резиденции бывшим ханам, нынешним тарханам и шейхам строились среднеазиатскими зодчими. Что подтверждал и материал использованный при их строительстве — сырцовые глиняные кирпичи. Саман хорошо зарекомендовавший себя в сухом туркестанском климате, абсолютно не подходил к господствующей в Сибири погоде, с её обильными дождями, достаточно влажным от обилия воды воздухом и большими перепадами температуры, от плюс сорока до минус сорока, все это в комплексе провоцировало быстрое разрушение построек. О чем и свидетельствовали видимые там и сям свежие заплаты или осыпи в кирпичной кладке.
Первый день пошел в разведке и редких стрелах пускаемых защитниками крепости в неожиданно появившихся пришельцев, хотя последние пока никак не проявили свою враждебность. На утро второго дня к воротам Чимги-Тура направилась тройка парламентеров с предложением вступить в переговоры об урегулирования возникших недоразумений. Однако тем не дали и рта раскрыть, как они были обстреляны со стен и только добрые доспехи спасли их от гибели, хотя легкие ранения получили все. Уж больно метко пускают стрелы нехристи. После чего Сыренский дал команду на высадку у городка.
И командир русского отряда не просчитался. Правил Чинги-Тура тархан Сейдяк (Сеид-хан) из рода Тайбугинов сын убитого Кучумом Бекбулата, брата предыдущего хана Сибири. Сеид-хан буквально пару лет назад вернулся из Бухары, после падения власти Абдуллы-хана II и захватил со своими уланами власть в Чинги-Тура, в которой его род всегда помнили и прекрасно относились, от местной знати до горожан и жителей окрестностей. Тархан видя, что пришельцев не много, не удержался и вывел своих улан, вместе с воинами проживавшей в городке степной знати, числом чуток за тысячу всадников, за стены города.
1. Русская крепость. 2. Посад русской крепости. 3. Древняя Чинги-Тура. 4. Ямская слобода. 5. Троицкий монастырь. 6. Ильинский женский монастырь.
Вернее не сам вывел, а дал приказ разбить наглых урусов под городскими стенами. Имея подавляющее численное преимущество тархан не сомневался, что его всадники играючи сомнут эту жалкую горсточку пришельцев, но просчитался, дав Прославу время на выгрузку 'единорогов' и установку их на позиции.
А дальше сражение стало развиваться по неоднократно повторяемому сценарию. Атака по фронту, в лоб, хотя и одоспещенной, но всё-таки легкой степной конницы на позиции успевшей изготовиться артиллерии, с достаточным количеством стволов, да имеющей приличное пехотное прикрытие, вооруженное скорострельными ружьями, на ограниченной территории места боя, имела предсказуемый результат.
Конная лава, накатывающая на шеренги уральцев, остановилась метрах в тридцати-сорока от русских рядов, после десятка слаженных залпов последних. После чего оставшиеся в живых атакующие, в большинстве своем спешенные и не всегда в полноценной физической форме, попытались скрыться от противника в воротах города. Вот на их то плечах уральцы и ворвались в Чинги-Тура, пройдя за спинами беглецов и по их трупам все три линии обороны, состоящих из вала с тыном и рвом перед ними.
Город и его цитадель пали так быстро, что ни сам тархан Сейдяк, захваченный у себя во дворце, ни его окружение, ни простые горожане не успели на это адекватно среагировать. И уральцы могли наблюдать обыкновенную, спокойную жизнь среднестатистического богатого города Сибири.
У внешних ворот большого городища, пройденных стрелками с удивившей даже их самих легкостью, располагались бревенчатые караван-сараи с очагами-чувалами внутри. Их окружали навесы со стойлами для лошадей и верблюдов, легкие постройки, служившие складами для палаток, котлов, запасов пищи, товаров, всего того, что составляло снаряжение караванов. За воротами начинался уже сам город. Улицы которого в основном составляли стоящие рядами юрты, с вкраплением купеческих лавок и домов из дерева и самана. Купол многих юрт был украшен бунчуком — развевающимся на шесте конским хвостом. Двурогий бунчук обозначал юрту десятника, трехрогий — сотника. Порядка полудюжины юрт могли похвастаться трех и пяти рогими навершиями, а купол тарханской резиденции обозначает восьмирогое украшение. Значит, все эти юрты, жилища кочевой по происхождению знати — потомки кипчаков, монголов, ногайцев, окружавших себя слугами, женами, танцовщицами. Юрты группируются по две, три, пять, видимо, отражая расселение родовых кланов. Покрывали эти легкие переносные жилища войлоки, полы были застелены кошмами и коврами, в них из войлоков и пуховиков складывали лежанки для сидения и сна. Около жилищ держали наготове верхового коня для господина, а остальной скот пасся у реки под присмотром пастухов.
Не смотря на разразившееся под его валами на речном берегу сражения, сам город продолжал жить абсолютно мирной жизнью, видима так сильна была уверенность горожан в победе уланов тархана и дружинников его знати над чужеземными находниками. На улицах поселения толчея, гомон, блеяние овец и мычание коров, крики погонщиков. Везде телеги с высокими колесами, кучи дров, сена, тюки, мешки с зерном, костры. В общий шум города вливаются и голос муэдзина, созывающего на молитву, и объявления глашатая, и ссоры торговцев. Только не видно выезжающих время от времени из городских ворот сборщиков ясака и гонцов. Все-таки война под городскими стенами, не до сбора податей, и отправки посланий. У жилищ знати суетятся слуги, лениво переговаривается охрана. Люди входят и выходят, от жаровен с горячими углями пахнет дымом, к которому примешивается аромат готовящейся пищи. Через боковую калитку в тыне и по пешеходному перекидному мостику, закутанные женщины с кувшинами и котелками выходят из селения и спускаются к реке за водой. В общем жизнь в городе кипит. Осенью сюда пришли нагруженные товарами караваны из Самарканда и Бухары, не смотря на смену в этих городах власти, они завезли сюда бумажные и шёлковые ткани, паласы, скатерти, пологи, кошмы, одеяла, сафьян, чай, натуральные и сушеные фрукты, бусы, перстни, мониста, ленты, халаты. Охотно покупают у пришлых купцов жители северного городка и его окрестностей, стеганые халаты, шубы, кушаки, кольчуги, шлемы, сабли, сбрую, нарядные пояса с серебряными и медными накладками, а также рабов, которыми купцы торговали на свой страх, ибо наместник Туркестана Котов очень неодобрительно относился к торговцам из подконтрольных его власти земель, замеченным в торговле 'живым товаром', в плоть до бессрочных работ в шахтах и конфискации всего имущества.
Благодаря чужеземным купцам время от времени появляются на базаре и всякие редкости: дорогой подарок господина верному слуге, проданный в нужде вдовою, или отнятые разбоем посольские дары, или военные трофеи. Не задерживаются в лавках самаркандских и бухарских торговцев считающиеся в этой местности роскошью уксус, мускус, ткани из шерсти белого верблюда — 'Белый войлок почета', серебряная посуда, лаковые и нефритовые китайские чашечки, шелковые платья, вышитые золотыми и серебряными цветами, и даже запрещенное Аллахом вино.
Из Руси привезли котлы, тазы, блюда, топоры, кресала, холсты. И, конечно, всем нужен местный эксклюзивный товар— сибирские меха. И в Бухаре ценятся изделия новгородских да уральских мастеров — котлы, тазы, блюда, топоры, кресала, холсты ценятся высоко, так же, как и сибирские меха — соболя и лисицы.
Не боятся купцы холода — остаются зимовать, строят лавки, дома. Да и не только торговый интерес вел многих из них: кто искал новое поле деятельности и хотел здесь поселится с семьей, кто одновременно был соглядатаем враждующей династии. Запасаются товаром на обратную дорогу все больше русским, из Новгорода, из Поволжья да и с Яика.
Местные правители, что бывшие-ханы, что нынешние-тарханы, всегда поощряли торговлю: купцы платили в казну большие налоги в звонком серебре. Торговцев жалуют на тарханских приемах, ведь они платят в казну немалые пошлины с каждого вьючного верблюда, да отдельно поборы с продажи вина, уксуса, соли, цветных и черных металлов.
За пределами крепости — на селище — стояли полуземлянки, обмазанные глиной или обложенные дерном, в которых жило местное население, подвластное чужеродным правителям. Эти слободы бедняков русские заняли в последнею очередь, к вечеру, когда весь Чинги-Тура полностью перешел под власть новых хозяев.
Пять дней ушло на сбор трофеев. В счет добычи пошли не только казна и имущество тархана, его окружения и кочевой знати, проживающей в городе и попавшей под 'раздачу'. Но и добро простых горожан и пришлых купцов. Правда товары, монеты, скот и недвижимость бухарских да самаркандских купцов, после проведения их инвентаризации, вернули по описи хозяевам. Честно предупредив их, что все сведения собранные в Чинги-Тура будут преданны их наместнику боярину Котову. Уже к вечеру туркестанские торговцы почтительно просили глубокоуважаемого трибуна прославленных уральских стрельцов Сыренского принят у них в дар часть их имущества. По чистой случайности эта часть иногда достигала четверти стоимости имущества иного купчика. Ох грозен Валерий Вячеславович, не даёт спуска нарушителям царских законов, сумел внушит к себе глубочайшее почтение у восточных людей, из числа новоприобретенных подданных русского царя. Но что тут делать, пришлось уважать почтенным негоциантам, принять в войсковую казну передаваемые подарки. Заодно внести изменения в списки стоимости имущества среднеазиатских торговых гостей, в сторону уменьшения его стоимости на сумму переданных подарков.
Но все равно трофеи были огромны. Только стоимость самой ценной части в виде золота, серебра, самоцветов и конечно мехов, составила, по самым скромным оценкам, никак не менее полутора миллионов серебряных талеров. Менее ценную добычу ещё не оценили, отложив это на потом. Заодно в ходе опросов установили, что вверх по течению Туры так же имеются городки, правда, намного меньших размеров чем Чинги-Тура. Ближайший, примерно в ста двадцати километрах, принадлежит очень воинственному мурзе Епанчи, который не только задирает соседей, но и частенько ходит через Камень в набеги на принадлежащие русскому царю земли, привозя не только добычу, но и частенько приводя полон, иногда и очень значительный.
Ну что же, если мурза не хочет жить мирно с русскими и набегает на их земли, значит русские сами придут к нему в 'гости', только с абсолютно противоположной стороны. И через неделю вверх по Туре ушли три струга с одной сотней и шестью трехфунтовыми 'единорогами', включенными в штат каждой стрелковой сотни при формировании милицейского экспедиционного полка. А оставшийся со второй стрелковой сотней и приданной артбатареей на воеводстве в Чинги-Тура и его окрестностях, отставной трибун Прослав Сыренский, приступи к присоединению завоеванной территории к русскому царству. По началу, после непродолжительной беседы, принял шерть русскому царю Ивану IV у бывшего правителя окрестных земель тархана Сейдяка (Сеид-хан) из рода Тайбугинов, его окружения и оставшихся в живых представителей местной кочевой знати. А потом принесли клятву русскому царю и простые горожане, жители ближайшей окрестности. Через месяц все окрестные татары и вогулы присягнули, с соблюдением требований своей веры на верность новому правителю и были обложены ясаком. Как не странно подати новые хозяева не увеличили, оставив в прежних размерах, в перерасчете на местную 'валюту' соболя— с туразика (одного женатого мужчины) десяток соболей и такое же количество собольих шкурок с хабарчика (пары не женатых мужиков).
