Шесть дней Ямады Рин

— Вот сучка, — почти ласково ворчит напоследок ками и нахально растворяется в лунном свете, оставляя после себя розоватый дымок. А в спальне еще долго пахнет жасмином и немного лотосом.

Я честно пытаюсь собрать мысли в кучку, но ничего путного из этого конечно же не выходит. Завтра, я подумаю об этом завтра... Точнее уже сегодня, но хотя бы через пять-шесть часов... да...

(3) Мастер горы — один из титулов лидера преступного клана

День пятый

Нет, вы не поверите! Это снова происходит. Снова меня будит звонок в дверь. И на этот раз, я абсолютно точно знаю, кто за ней стоит. Я еще с кровати не слезла, а уже обо всём догадалась. Вот такой у нас прогресс в отношениях с детективом Дайити!

— Прячься, — шепотом приказываю я ошалевшему спросонок Макино-младшему. — Быстрее, это — полиция.

Кохей произвел на меня впечатление человека умного, должен понимать, как будут выглядеть наши посиделки в глазах легавых.

— Мелкий, придумай что-нибудь, быстрее.

В дверь уже стучат кулаком.

— Откройте, это полиция!

Открываю, одновременно с душераздирающим зевком. И снова здравствуйте, господин Дайити. И что ж это вы так сверкаете очами грозно? Еще и толкаетесь, чтобы ворваться в чужую квартиру, словно волк в овчарню. Эй! Куда побежал? А разуться и тапочки надеть?

Бреду следом, старательно изображая сонную барышню, жестоко поднятую в самый глухой час ночи из теплой кроватки злым-презлым полицейским — зеваю, потягиваюсь, чешу поочередно то макушку, то живот. Красавчик говорит, сонная я — чистый ангел, так и хочется на ручки взять и обратно в колыбельку уложить. Сонного ангела никто не станет обижать. Особенно два мужика в гостиной, готовых вцепиться друг другу в глотку.

Мелкий по пояс голый (хотя какой он голый, когда он весь покрыт татуировками) в дверях спальни стоит и весь его вид говорит детективу Дайити, что буквально пять минут назад он лежал на во-о-от той широкой кровати с кое-кем в желтой мягкой пижамке. Вот засранец! Что обо мне теперь подумает Хиро? Хотя о чем это я?

— Ты здесь что делаешь? — спрашивает офицер Дайити строго.

— Работаю телохранителем, — чеканит в ответ Мин Джун. — Храню тело... типа... А тебя что сюда привело посреди ночи?

Тщательно охраняемое тело тем временем задумчиво щелкает пультом от телевизора. На что бы такое переключить, чтобы создать звуковой фон, если вдруг начнется драка? Нет, порнуху нельзя. Коп весь на взводе, может окончательно потерять над собой контроль. Пусть будет мульт про драконов.

— Где Макино-младший? — вопрошает детектив.

— Кто-кто? — бормочу я в промежутке между двумя протяжными зевками.

— Хватит, Ямада. Достаточно балагана, — вдруг совершенно спокойно говорит Дайити. — Не нужно делать из меня идиота. Мы не в прошлом веке. В ресторане была видеокамера, на соседнем со стоянкой магазине аж целых две, и в этом здании их по меньшей мере с десяток, чтобы я мог задавать такие вопросы, точно зная ответ. Где Макино Кохей?

Мы с Мелким не успеваем перекинуться изумленными взглядами, как дверь в гардеробную распахивается и оттуда выходит весь из себя элегантный и невозмутимый наследник "Драконов". Даже в галстуке.

— Доброй ночи, детектив Дайити. Согласен, это была идиотская идея — прятаться, — говорит он.

И два единокровных брата, сыновья одного отца, очень вежливо друг другу кланяются в знак приветствия. Блин, а ведь они похожи. Чем-то неуловимым, но даже если не знать о тайне любвеобильного Ян Чэня, то все равно можно заподозрить их родстве.

— Не против, если я пойду руки помою? — спрашивает Кохей. — Я сейчас вернусь и поговорим.

— Антисептик — на полочке в аптечке! — кричу я ему вслед. — Антибактериальные салфетки там же! И защитные маски в тумбочке!

Хватит прикидываться милой девицей в пикантной ситуации, пора брать эту ситуацию под жесткий контроль.

— Мелкий, оденься. Возьми какую-нибудь мою футболку. А вы, офицер, тапочки наденьте и присаживайтесь. У меня шея болит смотреть на вас снизу вверх. Сделала бы вам кофе, но не умею пользоваться кофеваркой. Слишком она навороченная для меня.

Дайити провожает Мин Джуна настороженным взглядом, но уже не таким колючим и... ревнивым. Ревнивым? Ха! Это еще что за новости? Очарование мяконькой желтой пижамки? Но мне приятно, да, мне приятно, что такой симпатичный мужик строит мне глазки.

— Я разберусь с кофемашиной, — уверяет полицейский. — А зачем Макино антисептик? Он ранен?

— Нет, у него бзик на чистоте. Невроз, — осторожно делюсь я. — Очень тяжелый случай. Он — молодец, держится, работает над собой.

Моя задача какая? Моя задача не дать братьям сцепиться, а сочувствие и сопереживание чужой беде это самый первый шаг к взаимопониманию.

— А! Никогда не подумал бы.

Да у нашего легавого... ну, пусть будет, друга прям разрыв шаблона приключился. Вообще-то да, я тоже слышала, что Макино-младший суров и крут. Значит, Кохей так хорошо научился шифроваться, что его болезнь, на фоне остальных качеств, отходит на задний план. Уважаю таких людей.

Кохей возвращается такой весь невозмутимый, словно за бутылкой дорогого вина сходил.

— У тебя отличная уборщица, мисс Ямада. Дашь контакты?

И прибором своим хитроумным помахивает. Вот ведь! Протестировал, значит, качество обслуживания.

— Ни за что, — ворчу я. — Слишком высокие у тебя стандарты. Загонишь мою тетеньку в гроб.

— А придется. Это же из-за тебя убили моего телохранителя, Ямада Рин. Ты мне задолжала.

— Да ладно! Может, это по твою шкуру пришли? Чтобы ты с одного выстрела завалил супернаемника Томоэ? Ха.

— Я очень хорошо стреляю, чтобы ты знала.

— Отсюда поподробнее, пожалуйста, — вмешивается детектив, отрываясь от укрощения кофемашины. — Мин Джун, может, сделаешь нам по чашечке...

Нет, Мелкий в слуги к легавому не нанимался, он тому даже в стакан воды из крана не нальёт. В моей спортивной майке он смотрится по-домашнему, но это еще ничего не значит.

— Томоэ нанял какого-то крутого убийцу, чтобы отправить меня к праотцам, — чистосердечно признаюсь я. — Чем-то я ему насолила крепко.

— Зря смеешься, — крайне серьезно говорит Кохей. — Я проверял, ни единой существенной транзакции ни по одному из наших счетов.

— За наличные? — любопытствует Дайити.

— Никто, кто знаком с привычками Томоэ, не пойдет на сделку без предоплаты. Да и не станет серьезный спец светиться перед заказчиком. Я сам немного удивлен.

Тут Кохей прав сто раз. Умные наемники стараются оставаться анонимами как можно дольше. Человека, чьего лица никто никогда не видел, сложно поймать и бандитам, и полицейским.

— Кстати, офицер Дайити, вы же просмотрели все записи видеокамер, и теперь знаете куда больше нашего, — продолжает "дракон". — Мы что, мы отбились и сбежали, так и не узнав, кто же нас обстрелял. Делитесь информацией, если хотите что-то получить взамен.

Мне этот сын Ян Чэня нравится с каждой минутой все больше и больше. Умный он. Тоже в удался маменьку, в "дракониху"?

— Зачем вы встречались в "Аромате сливы"?

— Поболтать о вечном, — улыбается безмятежно Кохей. — У нас, как выяснилось, много общего с мисс Ямадой. Верно я говорю?

Угу. Например, психиатр. Я-то молчу, но Хиро (вот я уже его и по имени называю, дожили!) оказывается куда как сообразителен.

— Вас тоже хочет убить Томоэ?

— Пока только вытолкнуть из страны — подальше и надолго.

— Уже нет, — вздыхает Дайити. — Этот стрелок совершенно точно работал на Томоэ.

Не зря Чэнь хвалил сына. Детектив брюки в офисе совсем не зря просиживал и рыл в нужном направлении. Впрочем, у него работа такая: ловить нас — коварных гангстеров.

— Значит, брат решил ускорить события. Интересно почему?

— Потому что дядя Кента умер, — отвечаем мы с Мелким практически хором. — Вот почему.

— Кстати, а как конкретно его убили? — спрашиваю. — Если не секрет.

— Волшебные таблетки подменили, сердце и не выдержало.

Рано или поздно этим и должны были закончиться секс-подвиги старого кобелины. Годы уже не те, чтобы практиковать экстремальные развлечения.

— А что сутенер той девки?

— Сломал подъязычную кость. Случайно.

Сарказм офицера Дайити, если вместо сахара в кофе добавлять, заставит одно место слипнуться, это точно.

— Ах, какое нелепое самоубийство.

— Значит, трупов уже с десяток наберется, — замечает Кохей. — А будет еще больше. Если Томоэ избавится от Рин, то начнется война всех со всеми. Брат захочет подгрести "Трилистник" под себя, и наверх сразу полезут мелкие кланы. Будут реки крови, детектив. И я не хочу, чтобы Томоэ сгубил наш клан.

Нет, я им просто восхищаюсь. Вот кто должен стать во главе "Драконов"! Умный, расчетливый, заботящийся об интересах клана, об его истинных интересах. И характер — кремень! Руку положил на столешницу, словно совсем-совсем микробов не боится. Чего ему стоит вести себя как обыкновенный человек, наверное, только я знаю.

Эх, зря я ласкала взглядом Макино-младшего.

Хиро допивает свой кофе, смотрит в окно, и глаза его туманятся от нахлынувших, неведомых мне чувств.

— Вот, спрашивается, — задумчиво интересуется он у своего отражения в окне. — Почему я сижу и беспечно болтаю с бандитами, которым самое место в тюрьме?

— О'кей, офицер Дайити, — говорю я и протягиваю ему руки. — Наденьте на меня наручники и отвезите поскорее в тюрьму. Там людям хотя бы ночью поспать дают, насколько я знаю.

Утро. Сбывается мой самый страшный кошмар — мы едем в дядюшкин дом. Не то, чтобы я прямо жаждала закидать это место гранатами, а потом выжечь напалмом, но с тех пор, как я отсюда съехала, жить мне стало и легче, и проще. Легче, потому что не хотелось по сто раз на дню двинуть дядю Кенту чем-нибудь тяжелым по башке, а проще, потому что в моем собственном доме были только мои правила.

Теперь я возвращаюсь, чтобы спасти свою жизнь, туда, откуда когда-то сбежала без оглядки. Дом семьи Ямада, при желании (а оно есть), легко превращается в настоящую крепость, которую не так-то просто захватить. В прошлом такие попытки случались и не раз. Те же "Драконы" тридцать лет назад потеряли две дюжины бойцов только при первом штурме. Поглядим, что они предпримут сейчас.

Я везу с собой пару костюмов, гигиенические принадлежности и мини-кедр вместе с ками. Боязно мне без Сяомэя. С ним как-то спокойнее будет.

Едем, к слову, в полицейской машине в компании детектива Дайити. Макино-младший рассудил здраво и от предложения укрыться в штаб-квартире "Трилистников" отказался.

— У меня, между прочим, в клане есть и сторонники, и давние должники, — говорит он преспокойно. — И сейчас самое время призвать их под свои знамена, выражаясь образно.

— Кохей, — спрашиваю я с подозрением. — Ты в каком колледже учился?

— Ха! Я закончил Национальный Университет. С отличием.

— Поди, на юридическом... — бурчит себе под нос Мелкий.

— Угадал.

Тоже мне загадка природы. Юристы, особенно адвокаты, те еще разбойники, только режут без ножа.

Моим братцам, что собираются под крышей дядюшкиного дома, хватит и полицейского эскорта для моря впечатлений. А вот наследника "драконов" рядом они мне могут и не простить. Оно мне надо?

"Выше голову, сопля, — шепчет мне ками из кедра. — Наглость — второе счастье!"

Это — да, у Сяомэя с наглостью всё путём.

Ворота открыты настежь и вдоль дорожки стоят кланники, чтобы приветствовать наследницу, то бишь меня. Все поголовно в черных костюмах, с траурными белыми лентами на плече, все выбриты и трезвы, просто любо-дорого посмотреть. Но прежде, чем распрощаться с Дайити (а он обещал, что будет поблизости и с нашего печального мероприятия глаз не спустит), я спрашиваю, когда я смогу забрать тело дяди. Тот говорит, что сегодня после полудня.

— Тогда я пришлю людей, чтобы его сразу доставили в похоронное бюро, — говорю я.

Пошлю, пожалуй, человек десять, чтобы заодно и покойного постерегли. На всякий случай.

Мин Джун мне дверцу открывает, скоро ему это будет по статусу не положено. Я намерена его сделать 438-ым (4) — командиром личной охраны. Вокруг одни лишь склоненные головы братьев. Даже как-то страшновато.

Похожу к дому с горшком в руках и вижу Боко. Он стоит возле ноги дядюшкиного мажордома — господина Чи (стоит, а не лежит на боку!) и... вы не поверите, он машет хвостом. И "говорит" почти игриво:

— Гав, гав.

— Что?

— Гав, — отвечает Боко очень дружелюбно и... улыбается. Ну, то есть, не скалится глумливо, а вежливо растягивает рот и вывешивает кончик языка наружу, как это делают обычные собаки.

Вот и скажите теперь, что эта злобная бестия, оставившая на моих ногах и рукам множество шрамов, просто неразумное животное!

— Чи, это ты его подучил? — тихонько спрашиваю я.

— Ни в коем разе, — отвечает тот. — Сам не ожидал.

— Ладно, — говорю я Боко. — Сразу я тебя топить в пруду не стану. Поглядим на твое поведение.

Вообще-то, у меня была идея сплавить псину в приют. От греха подальше. Я нормально к животным отношусь (ками столько лет терплю, например), но с Боко у нас особые взаимоотношения, основанные, по сути, на презрении и ненависти.

"Ничосе! Это ты меня терпишь? — где-то в голове среди извилин шипит Сяомэй. — А не наоборот, случаем? Это я тебя терплю, соплячка!"

Подумаешь, обидчивый какой нашелся! Надо было кедр в квартире оставить, тогда хоть сутки напролет смотри телевизор и матерись.

"Засохни, короста!"

Ладненько! Мне как бы не до тебя, стеснительный ты наш дух. Понравилось мне, как ронин тогда сказал про Сяомэя. Кстати, а где Рё? Что-то волнуюсь я за него. У Мин Джуна спрашиваю, а на душе неспокойно. Тот говорит, что отправил Рё в морг, а потом в похоронное бюро. Когда стану Мастером Горы приму ронина в клан. Нам такие люди нужны. Если он, конечно, не передумает к тому времени.

Перед дядюшкиной фотографией в траурной рамке из белых хризантем горят поминальные палочки. Мой покойный родич смотрит с неё взглядом суровым и честным, словно всю жизнь только тем и занимался, что учил деток в школе разным хорошим вещам. Даже повязка на глазу не портит благородный образ. Все-таки, как обманчива внешность, ты подумай!

"Это ты про меня, свинота?" — ревниво вопрошает Сяомэй.

Да у меня таких замаскированных пруд пруди! Сейчас вот прямо займусь выяснением, кто из братьев высокого ранга не совсем рад моей кандидатуре.

"Поможешь ли ты мне, о дивный ками, разобраться с этими подонками рода людского?" — мысленно спрашиваю я, совершая ритуальные поклоны перед портретом усопшего.

"А то!"

Если бы кедры цвели, то на миниатюрном сокане сейчас бы распустились цветы размером с кулак.

К удивлению моему в доме все, как при жизни дяди, даже обувь расставлена в прежнем порядке. А ведь тут больше суток толклись все легавые города, обнюхали, поди, каждый уголок, заглянули под каждую Бокову шерстинку. Но мне от всего этого пиршества закона и порядка остался только контур тела на входе в ванную комнату. Как там, на Западе, говорят про мирскую славу? Она проходит.