Страж морского принца Кн. 1

— Я бы хотела осмотреть дворец, это разрешено?

— Да, благородная госпожа, — склонила светловолосую головку иреназе. — Если позволите вашей служанке сопровождать вас...

— Еще как позволю, — улыбнулась Джиад. — Терпеть не могу плутать в незнакомых местах. Как тебя зовут?

— Кариша, с вашего позволения.

— Кариша, а как полностью? — дотошно уточнила Джиад.

— Кариша ири-на Акаланте, — удивленно отозвалась иреназе, явно недоумевая то ли вопросу Джиад, то ли её интересу к имени служанки.

— Ага... Скажи мне, Кариша, будь добра... Всех, кто живет в городе, зовут по его названию? Вот ты ири-на Акаланте, а его высочество Алестар — тир-на...

— Высокородная госпожа — чужестранка, прошу прощения, что посмела забыть об этом.

В бирюзово-зеленых глазах служанки мелькнуло облегчение, она даже слегка улыбнулась, продолжая:

— Тир-на — это к именам кого-то из королевского рода. Только его величество и его высочество из ныне живущих в Акаланте зовут так. Ири-на — для имен простого народа. А к именам высокородных добавляют титул каи-на. Осмелюсь спросить, разве у жителей суши не так?

— Немного не так, — тоже улыбнулась Джиад, видя, что служанка совсем молода и в глазах её светится явное любопытство: — Значит, меня бы звали... — она запнулась на мгновение, соображая, и продолжила: — Джиад ири-на Аруба...

— Счастлива слышать ваше благородное имя, — приложила ладонь к груди иреназе, опять кланяясь.

Светлые прямые волосы у неё были куда короче, чем у принца или Санлии, в лучшем случае до плеч, и это, наверное, тоже имело какой-то смысл... Вон, и до этого слуга говорил, что короткие волосы для рабов. Но был один вопрос, который Джиад сейчас интересовал больше причесок хвостатых.

— Перед тем, как поплывем смотреть дворец, не объяснишь ли существу с земли, где вы... справляете естественные надобности?

— О-о-о-о... — отозвалась Кариша еще изумленнее, у неё даже брови взлетели, но тут же девушка поспешила исправить непочтительный возглас: — Простите, благородная госпожа, но разве вы не были в комнате чистоты?

— Это где ванна в полу? — уточнила Джиад. — Была. Только не очень поняла, куда делать... это...

— Но там же в углу растет ширакка, — в глазах Кариши по-прежнему светилось недоумение, но она, похоже, смирилась с вопиющим невежеством пришелицы с суши. — Это такое растение...

— Оно шевелится?

Джиад вспомнила тянущиеся к неё ветки-щупальца и содрогнулась. Как спруты...

— Да! — радостно отозвалась Кариша. — Ширакка — это сборщик грязи. Следует оправиться возле нее, а еще лучше прямо в нее, и она всосет всю воду, очистит от грязи и выпустит чистой. Только не становитесь далеко, иначе она не дотянется до вашего тела, чтобы очистить и его тоже, если это нужно.

— Понятно, — сказала Джиад с каменным лицом, поднимаясь с ложа. — Ладно, пойду, навещу вашу... ширакку.

Следующие минуты дались нелегко. Сколько ни твердила себе Джиад, что это не хищник, а просто странное растение, которое таким способом добывает себе пропитание — это не особо помогло, когда мягкие ветви-щупальца зашарили по её обнаженному телу, и вправду всасывая грязную воду. 'Хорошо, что земные растения так не умеют, — подумала Джиад, все-таки покоряясь ширакке: — Вот так и вижу: бежит какая-нибудь яблоня за коровой, чтоб раздобыть себе навоза, а репа охотится на кур... А леса! Вот куда точно не зайти было бы. Хотя эта их ширакка растет на своем месте спокойненько — и то хорошо'.

Вернувшись в комнату к ожидающей Карише, Джиад кивнула на её вопросительный взгляд:

— Идем, покажешь мне дворец. Ну, что можно показать, конечно.

— О, госпожа избранная, — просияла ответной улыбкой девчушка. — Дворец так велик, что за раз нам его никак не посмотреть! Я вам покажу главную часть...

И они отправились наружу из успевшей опостылеть Джиад комнаты. Кариша, применяясь к неуклюжим, по сравнению с её плавным парением, движениям Джиад, медленно плыла рядом, рассказывая о каждом новом месте, в котором они оказывались. Первое, что уяснила Джиад: дворец вырублен в потоках лавы, застывших на месте случившегося в незапамятные времена извержения вулкана. Вулканы она видела на суше, однажды даже наблюдала извержение с безопасной верхушки соседней горы, но на морском дне... Это же какая мощь изверглась наружу! А жар? Кипящая лава, что выплескивается в морскую воду... Джиад содрогнулась уже всерьез.

— В морях немало вулканов, — беззаботно сказала её спутница в ответ на вопрос, не боятся ли иреназе, что вулкан снова проснется. — Наш народ знает каждый из них, и мы умеем укрощать гнев земли. То есть король умеет, — поправилась она. — Его величество владеет тайной Сердца моря.

Последние слова она произнесла почтительно и едва ли не с благоговением, так что Джиад, конечно, насторожилась.

— Сердце моря? — переспросила она насколько могла равнодушно. — Что это?

— Не знаю, — беззаботно улыбнулась Кариша. — Я ведь не король. И никто не знает, кроме его величества, его высочества и верховного жреца. Сердце моря привело сюда наших предков, укротило гнев земли, источающей раскаленную кровь в благодатные воды, дало нам кров, защиту и благоденствие. Так говорят жрецы. А большего нам знать и не надо.

— Значит, если снова случится извержение, это... Сердце снова поможет?

— Конечно, — уверенно отозвалась Кариша. — Да вот хоть сейчас! Его величества нет во дворце, потому что он отправился на границу с Суаланой. Там пытается проснуться младший брат нашего вулкана, только ему спать еще долго...

Так, значит, короля во дворце нет. Не то чтобы Джиад всерьез рассчитывала на защиту, но все-таки... Если рыжая тварь осталась во дворце за старшего, понятно, что пленнице хорошего ожидать не приходится. Она отогнала мрачные предчувствия и продолжила расспрашивать.

Вокруг тянулись темные коридоры, освещенные уже знакомыми шарами с голубоватым киселем внутри. Там, как сказала Кариша, живет туарра — то ли медуза, то ли какой-то морской гриб — точно она объяснить не могла. Главное, что эта туарра живая и может очень долго жить и светиться в шаре, куда время от времени добавляют немного рыбьего мяса. Светила туарра довольно ярко, но голубой свет напоминал Джиад сказки о призраках, и лица в нем казались мертвенно-бледными. Шары у неё в комнате светили иначе, желтоватым. Видно, у туарры была не одна порода.

Что еще удивило Джиад, им навстречу почти никто не попадался. Они проплыли множество залов, освещенных, прекрасно обставленных и расписанных чудесными фресками, но встретили всего пять-шесть иреназе, занимавшихся какими-то своими делами.

— Сегодня почти весь город на гонках, — ответила на ее вопрос Кариша с явным сожалением.

Понятно, девчонка и сама явно не против отправиться на такое развлечение, а её оставили дежурить у пленницы. Что ж, этому Джиад помочь не могла, ей-то из дворца выходить нельзя.

— И принц тоже? — поинтересовалась она, вспомнив, что рыжий любит гонки.

— Должно быть, — откликнулась Кариша. — Смотрите, госпожа Джиад, там, дальше, главный зал. Только в обычные дни туда нельзя. В зале проводят самые важные церемонии: вступление нового короля на трон, свадьбы, Великие королевские советы. Там принимают послов... Когда его высочество Алестар будет вступать в настоящий брак... ой!

Она даже рот зажала рукой, с испугом посмотрев на Джиад, и тут же залепетала что-то про свой длинный язык.

— Успокойся, — сказала Джиад мягко. — Я бы и сама хотела, чтоб принц женился хоть завтра. И, понятное дело, не на мне. Ну, раз в зал нельзя, то и не надо. А много во дворце народу в обычные дни?

— Да уж куда больше, чем сейчас, — с облегчением выдохнула Кариша. — Здесь ведь живет не только королевская семья, но и дюжина самых знатных семей города. Их слуги, просто дворцовые слуги... Еще управители, которые приходят с докладом к королю и советникам, жрецы... Немало!

Значит, пройти по коридорам незамеченной ей не удастся, — поняла Джиад. Ладно, по дворцу она имеет право ходить. А вот как выйти наружу? Но с этим лучше погодить: Кариша и так от души старается рассказать как можно больше, а вот кто-то повзрослее и поумнее может заподозрить неладное. Впрочем, и Кариша может быть не так уж наивна, а ошибиться Джиад нельзя.

Они проплыли еще пару залов, Джиад честно любовалась и вправду восхитительной мозаикой на стенах, стараясь запоминать дорогу. Потом Кариша сказала, что под этим уровнем есть другой, глубже, там на поверхность выходят горячие источники, проведенные во дворец. А сверху над дворцом возвышаются обзорные башни, частью из которых заведует стража, а частью — жрецы.

— Каких богов вы чтите? — вставила Джиад.

— Великую троицу, конечно. Простите, госпожа, я все забываю, что вы с суши... На заре времен Небо взяло в младшие супруги Море и Землю, они и породили все живое, оплодотворенные им. Потому мы и двуногие столь несходны, что рождены разными супругами...

— Да, мы несходны, — согласилась Джиад, чувствуя, что прогулка начинает утомлять. Все-таки двигаться в воде с непривычки было куда тяжелее, чем на суше, а она так и не отдохнула толком. — Давай вернемся в комнату, Кариша. Я увидела очень много для первого раза. Дворец прекрасен...

— Я вам даже внутренние сады не показала, — огорченно отозвалась девушка. — Ну, в следующий раз. Я обратно другой дорогой проведу, так короче будет.

— Короче — это хорошо, — с чувством сказала Джиад, ощущая, как тело наливается тяжестью.

* * *

Ожидая начальника дворцовой стражи, Алестар, зло дергая хвостом, думал, случайность ли, что убийца служителя выбрал день больших гонок. Он и сам собирался на Арену посмотреть хотя бы итоговый заплыв. Потом заколебался. Иногда ему казалось, что это предательство памяти Кассии — радоваться тому, что погубило любимую. Но затем он думал, что Кас любила гонки, и там, на Арене, она как будто снова рядом. Вот обернешься — и мелькнет серебро её хвоста, словно Кассия только что отплыла за палочкой со сладостями и, конечно, возьмет две. Глупо радоваться сушеным кусочкам маару, но что поделать, если это часть особого настроения Арены. Только вот сколько ни оборачивайся — если и мелькнет серебро, то чужое. Кассии нет, и уже никогда не будет. И потому Алестар стремился на Арену и ненавидел ее одновременно. Отцу он обещал, что пока не будет участвовать в гонках, понимая, что тот боится за его жизнь. Сам Алестар не боялся ничего и никогда, но стоило глянуть на золотистый песок Арены и уходящую вверх чашу стен, как глаза застилало кровавой мутью, в которой мелькали спины и хвосты салту. Никто из седоков в тот день не мог удержать своего зверя, выхватывавшего кусок плоти в стремительном броске мимо добычи. Алестара снова замутило, стало холодно.

Он не помнил, что кричал и как бился в руках Дару и Кари, не пустивших его на Арену — да и что бы он сделал? А потом был горячий красный туман беспамятства, ласковые руки и голос отца, какие-то зелья, шепот жрецов-целителей. Глупцы! Они лечили его тело, когда сердце рвалось на кусочки. И порвалось, наверное, иначе откуда эта пустота внутри?

Алестар глянул в окно. Конечно, почти все служители загона сейчас на Арене, но кто-то ведь остался? Расспросить их — это не должно занимать столько времени! Так, а это что...

Через широкий внутренний дворик, отделяющий загон дворцовых салту от жилой части, плыли двое. Незнакомая Алестару служанка держалась на один гребок позади... двуногой! И кто этой твари позволил поганить дворцовую воду своим присутствием?

Алестар выплыл из комнаты прямо через окно, рванул наперерез. Служанка, завидев его, остановилась, разумеется, и двуногая — тоже. Глянула хмуро, поклониться и не подумала. Наглая тварь...

— Что, решила навестить родичей? — поинтересовался Алестар, кивая на загон-клетку рядом, где плавал молодой салту.

Двуногая смотрела бесстрастно и даже словно скучающе, Алестару снова, как тогда, захотелось ударить её, стереть это тупое омерзительное выражение. Пусть боится, ненавидит — да что угодно! Только бы чувствовала хоть что-то! И снова потемнело в глазах, а во рту появился кисловато-горький привкус.

— Исчезни, — едва сдерживаясь, бросил Алестар служанке, и та торопливо отплыла гребков на двадцать в сторону, замерев там у стены.

Двуногая прищурилась, разглядывая его с непонятным выражением, и Алестар насторожился.

— Я тебя спросил, — повторил он ласково, — так что изволь отвечать. Что ты здесь делаешь?

— Гуляю, — надменно разомкнула губы двуногая.

— Я тебе позволял?

— Ты — нет. Но твой отец — да.

Эта тварь зовет его на 'ты'? Алестар ушам не поверил, захлебнувшись возмущением. И что она несет? Отец разрешил ей плавать по дворцу — зачем? Видят глубинные боги, место двуногой в комнате с ложем, чтоб всегда была готова к услугам — и все! А она себя, похоже, чуть ли не гостьей возомнила!

— Ну-ну, — все так же ласково сказал Алестар. — Гуляешь, значит? Это хорошо. Набирайся сил, они тебе понадобятся. Будешь возвращаться, вели слугам тебя подготовить и ожидай в своей комнате.

— Боюсь, после вашего посещения, принц, — отозвалась двуногая, неожиданно снова обращаясь на 'вы' — мне придется мыться куда тщательнее, чем до него.

Усмехнулась, глядя на Алестара равнодушно и слегка брезгливо, как на куст ширакки, повернулась, чтобы плыть дальше...

— Ах ты...

— Ваше высочество, позволите? — послышалось позади.

Круто развернувшийся Алестар плеснул хвостом, не заботясь о манерах, прошипел так не вовремя явившемуся начальнику охраны:

— Слушаю внимательно, каи-на Ираталь. Очень внимательно!

'И не дай глубинные боги, то, что ты расскажешь, не стоило моего времени', — осталось несказанным, но прозвучало для обоих совершенно ясно.

— Возможно, мне стоит попросить у вас время для разговора позже? — невозмутимо поинтересовался Ираталь.

— Нет, — буркнул Алестар, бросая последний взгляд в спину уплывающей двуногой. — Я слушаю.

Что ж, не хватало еще ругаться с наложницей в присутствии слуг и охраны. Алестар глубоко вдохнул, выпустил воду, зло покосился на тенью следующего за ним Дару.

— Полагаю, уж с начальником дворцовой охраны я могу чувствовать себя в безопасности? — съязвил больше от бессилия. — Или его вы тоже подозреваете в умысле на мою особу?

— Хорошая охрана подозревает всех, — примирительно улыбнулся Ираталь. — Не гневайтесь на них, принц, они лишь исполняют долг.

— Ладно...

Алестар потер ладонями пылающие щеки.

— Давайте, Ираталь. Что вы узнали?

— Вы же понимаете, ваше высочество, — так же спокойно сказал Ираталь, — за то время, которое вы мне отвели, я мог узнать очень мало. Большинство товарищей Галифа сегодня на гонках, во дворце осталось всего трое служителей загона.

— То есть вы тоже ничего не знаете?

— Теперь — знаю.

Ираталь взглянул в глаза Алестару, плавно покачивая хвостом и почтительно скрестив руки на груди.

— Убитый чистильщик Галиф был нелюдимым, от предложения пропустить после гонок кувшин тинкалы обычно отказывался, жил в Старом городе, но к себе никого не водил и сам в гости не плавал. Родных у него не было, друзей — тем более.