Хвост капитана. Общий файл.

* * *

* 'l'laarne' — приблизительный перевод — 'воин, рыцарь'

* * *

**спай — от англ. 'spy' — шпион. В данном случае — жучок для слежения за объектом.

* * *

* * *

ирхи — сокращенное название ирханцев

* * *

* * *

зурн — аппарат, предназначенный для сваривания труб, способных выдерживать сверхнизкие температуры. Такие трубы, как правило, используются в системах охлаждения реакторов кораблей (особенно, когда в качестве охладителя используется схинон — одно из самых холодных веществ, полученных химически. Стоит немеряно, но считается лучшим).

(Прим. Автора — все, что написано в сносках, существует исключительно в моей голове и к реальности отношения не имеет!)

14-1

-Ххххааах!.. — сделать вдох так трудно, почти невозможно — вокруг слишком холодно, — кажется, что легкие вот-вот взорвутся. Леа попыталась вдохнуть еще раз, но закашлялась, содрогаясь от прошившей, словно раскаленный штырь, боли в виске и выплевывая на обледеневший пол густую, как патока, темную кровь. По всей видимости, голову она разбила. Плохо, но не смертельно. Где-то на задворках сознания вертелись два вопроса: какого шарха здесь случилось, и не пострадал ли Йен.

Повреждение совместимо с жизнью. Процесс регенерации тканей запущен...

Тилара скривилась, что незамедлительно отозвалось новой вспышкой боли в и без того гудящей голове. Перед глазами полыхали разноцветные пятна, хаотично сменяя друг друга с бешеной скоростью и в конце концов превращаясь в невообразимое месиво. Ей пришлось сделать над собой титаническое усилие чтобы просто поднять веки. К головной боли моментально добавилась тошнота...

Несмотря на дичайший холод, здесь вполне можно было дышать. Аварийная система прекращения подачи схинона сработала на отлично. Еще бы — это же Хан ее отлаживал... Хан...

Леа заставила себя сделать глубокий вдох, и едва сдержав очередной приступ кашля, попыталась подняться. Тело подчинялось крайне неохотно, одеревеневшие мышцы ныли, посылая к шарху распоряжения мозга.

Хан... Последнее, что видела тилара до того, как потерять сознание, не внушало оптимизма. Защита не спасла от схинона — не рассчитана она была на такой процент повреждения — так что неизвестно, жив ли он вообще. Хотя, вряд ли. Не бывает в этом мире чудес. Совсем не бывает...

Первая попытка встать на ноги провалилась с треском. Перед глазами вновь помутилось, и ее Леа вывернуло наизнанку.

...Код 11.9. Включить аварийный резерв...

В голове зашумело. Сила погнала кровь по венам с удвоенной скоростью, заставила подчиняться непослушное тело. Пошатываясь и цепляясь пальцами за промерзшие трубы, тилара медленно, но верно брела туда, где по ее прикидкам должен был лежать улл. Казалось бы, пара-тройка метров вперед, и все, да только на зрение можно было не рассчитывать — разноцветное месиво никуда не делось.

Об Хана она почти споткнулась. Сначала Леа даже не поняла, что за препятствие лежит у нее на пути. Неужели кусок трубы отвалился? Да быть не может!.. А потом услышала едва различимый стон и рухнула на колени как подкошенная. Жив!.. Невероятно! Просто невозможно при столь обширном повреждении. Невероятно, но факт. А значит, нужно сделать все, чтобы Хан и дальше таковым оставался.

Вдох. Выдох. Снова вдох... Разноцветный хаос поблек, возвращая тиларе способность видеть. Улл был похож на поломанную куклу — маска слетела при ударе, обнажив почти серое, обескровленное, покрытое жестким схиноновым инеем лицо; неестественно вывернутые руки с полностью обмороженными пальцами, которые можно отбить всего одним неловким касанием. И ноги... Казалось, все, что ниже бедер держится лишь за счет остатков защитного костюма.

Страшно.

За свою не столь уж долгую жизнь Леа видела многое. Такое, что и врагу не пожелаешь. Но именно сейчас, когда она смотрела на искореженное тело Хана, горло сдавливал спазм, а в глазах предательски пекло.

Улл снова застонал, и Леа поняла, что нельзя больше терять ни секунды. Мысленно обругав себя за слабость и непростительную медлительность, тилара как могла осторожно взвалила Хана себе на спину и двинулась к выходу...

Улл был значительно тяжелее и выше ростом; то, что осталось от его ног волочилось по полу бесформенной массой. Леа же не ощущала ни его веса, ни холода вокруг, ни боли в пробитом виске. Окружающая реальность в одно мгновение сузилась до крохотной алой точки где-то на периферии сознания, ритмично пульсирующей в унисон с биением сердца.

Как она добралась до медблока, Леа потом не смогла вспомнить, сколько бы ни старалась.

— Ах ты ж.......!!! — голос Локки звучал как будто издалека, короткими вспышками пробивался сквозь равномерный гул в ушах — Анхель! Лем! Тащите сюда свои тощие задницы! .....! Быстро!

Суета, ругань, топот шагов, горячее, но отчего-то противное дыхание где-то совсем рядом, и липкие, взбухшие от пропитавшего их страха ауры... Очень хочется... есть. Надорвать зубами тонкую хлипкую кожу, мелкие поверхностные капилляры и остервенело вгрызться в мягкую, теплую плоть, пропитанную ужасом, словно изысканной приправой...

— Парни! На стол его!..— чьи-то руки разжимают окоченелые пальцы тилары, освобождая от очень важной ноши — ее необходимо было спасти во что бы то ни стало! Два почти одинаковых ярко-алых сгустка унесли изодранный клочьями грязно-серый, в котором вместе с исчезающим пульсом, затухали остатки жизни.

— ...очумела, белокосая?!! — от удара ее слегка качнуло, а из разбитой губы брызнула кровь. За первым ударом пошел второй, следом еще и еще. Леа не чувствовала боли, не уворачивалась — ноздри уловили знакомый чуть солоноватый запах, и тилара стала жадно слизывать вожделенную жидкость. И плевать, что кровь своя собственная — голоду все едино. — ...осторожнее! Не видите что ли, она же сейчас кинется! Зоран, стреляй!

Щелчок. Едва ощутимое проникновение иглы под кожу. И снова темнота.

Когда Крэйн принес раненого Сельма, Локки не почувствовала ровным счетом ничего. Еще на лекциях в университете пожилой профессор рассказывал им, тогда еще зеленым студентам, об этом явлении — 'Синдроме близкого пациента'. Когда врачу приходится спасать жизнь очень дорогого ему человека, срабатывает некий защитный механизм, напрочь отключающий эмоциональную составляющую, и, как следствие, пациент воспринимается исключительно как кусок мяса, который необходимо быстро и аккуратно заштопать или же как сломанный механизм, нуждающийся в срочной глобальной починке — профессор говорил, что у всех по-разному восприятие меняется — тут уж кому как удобнее. По большому счету, профессиональная деформация сознания рано или поздно происходит с каждым врачом — иначе просто нельзя. Те, кто не может измениться, очень скоро уходят из практики. Такова уж суровая врачебная реальность. Однако же, когда речь идет о жизнях близких людей, защита срабатывает быстро и крепко — бывали случаи, хоть и очень редкие, когда люди перегорали полностью и навсегда теряли способность испытывать хоть какие-либо эмоции. Локки никогда особо не верила, что подобное вообще возможно. Зато она верила в профессионализм и железную волю.

Теперь же, глядя на осторожно уложенного Крэйном на операционный стол, истекающего кровью хфанга, доктор Хейсе лишь равнодушно поинтересовалась, что произошло, при этом продолжая методично готовить пациента к предстоящей операции.

— Обстреляли нас, Рыжая... — она даже не обратила внимание на полузабытое студенческое прозвище — Ирхи, сотню шархов им в задницу! Зацепило некисло, в рубке погром... Сельм меня прикрывал, пока я в режим биоуправления переходил... Хорошо хоть я успел увести 'Астарту' в тоннель.

Крэйн устало вздохнул:

— Есть погибшие? И где Леа?

— Двое — Финн и Хаски. — Локки впервые за все это время взглянула на капитана. Выглядел он паршиво, но без особых повреждений. Уже опуская стерилизующий купол, она коротко бросила — Белокосая с Ханом еще не объявились.

Купол скрадывал звуки, или это Локки так показалось в тот момент, однако царившие в медотсеке шум и сутолока остались за пределами операционной зоны. Здесь же, на крохотном островке тишины площадью в несколько квадратных метров, существовали лишь она и Пациент, жизнь которого она просто не имеет права не спасти.

Сквозь заслон изредка пробивается хриплый голос капитана, нарушая идеальный ритм, заданный мерным писком приборов, собственным сердцебиением Локки и движениями ее рук.

'...ищите ее где хотите, но чтоб через пятнадцать минут она была здесь! В любом виде!! Ясно?!'

Писк коммуникатора. Снова голос Крэйна:

'Илгрэен! Цайх! Через полчаса буду выгонять 'Астарту' из тоннеля. Мне нужны стабы! Живые и рабочие, как новорожденные кихонты*! Двадцать минут на все!'

Спустя полтора часа все было кончено. Операция прошла успешно. Локки отключила купол, устало скинула хирургическую маску, перчатки и позвала Анхеля с Лемом — близнецов-сурхов**, в 'мирное время' отвечавших за снабжение корабля продовольствием, расходниками и топливом, а теперь, ставшими незаменимыми помощниками здесь.

— Ребята, готовьте 'кокон'. Будем переносить.

Сурхи работали быстро и ладно, попутно рассказывая доктору Хейссе о том, что капитан вывел 'нашу раненую птичку' из тоннеля без сучка и задоринки, и взял курс на Увелл — ближайшую крупную станцию — раны зализывать; что нарисовался Барк с девицами, все целехонькие, невредимые — он их, оказывается, в реакторную упер — там и просидели; еще, о том, что больше всего досталось нижним уровням, откуда принесли тела Финна и Хаски, а вот Хана и белокосую не нашли до сих пор. Капитан рвет и мечет — сам пойти не может — ему же надо корабль вести, а единственное место, куда ребята-поисковики пока не добрались — это система охлаждения реактора, потому как защитных костюмов осталось раз, два, и обчелся, а там завалено все, да схинон со всех щелей сочится. И это при том, что аварийная система не подвела, но больно уж повреждения серьезные...

Локки прослушала добрую половину сурховой трескотни, тщательно следя за тем, как массивное тело хфанга укладывают в 'кокон'. И только убедившись, что 'щупальца' внутри капсулы надежно приняли пациента, доктор Хессе смогла наконец вспомнить, каково это — нормально дышать. На текущий момент она сделала больше, чем в ее силах, оставалось лишь ждать — если пациент (почему-то даже в мыслях не получалось называть хфанга по имени) переживет двадцать четыре часа, значит, дальше все будет хорошо, если нет...

Белокосая с уллом на спине появилась на пороге медблока практически из ниоткуда. Никто так и не смог понять, каким образом она ухитрилась не только самостоятельно выбраться из поврежденных отсеков со своей ношей, но и остаться незамеченной поисковиками. Впрочем, раздумывать над этим было некогда.

Пока Ахель с Лемом отцепляли Хана от тилары, Локки притащила портативный сканер и бегло осмотрела белокосую. Видимых травм на той не обнаружилось, внутренних — тоже. Откуда же тогда кровь на слипшихся, заиндевелых волосах девушки — непонятно. Хотя у тилар, вроде, с регенерацией куда лучше, нежели у людей — может было чего, но зажило по дороге. Да и шарх с ней, в общем-то, на ногах стоит, значит все в порядке.

Близнецы увезли на носилках улла, и доктор Хейссе уже готовилась последовать за ними в операционную, когда на ее запястье плотно сомкнулись тонкие ледяные пальцы.

— Какого г'хиша?! — Локки обернулась и тут же поняла, что вляпалась по самое не могу. Волосы, ранее закрывавшие лицо тилары, были откинуты, а в огромных огненных глазах светилось чистое, незамутненное ни малейшими признаками здравого рассудка, животное безумие. Крылья носа лихорадочно вздувались, словно она принюхивалась; из приоткрытого рта к острому подбородку тянулась тонкая ниточка слюны.

Вот теперь Локки стало страшно по-настоящему, поскольку Леа явно нацелилась вцепиться ей в горло.

— Твою мать! Совсем очумела, белокосая?!! — доктор Хейсе не стала ждать нападения, зарядив бешеной тиларе кулаком по лицу. Эффект оказался почти нулевой. И тогда Локки накрыло. Ярость затопила ее разум — удары посыпались один за другим, сильные, злые, отчаянные. Белокосая не отвечала, она лишь слизывала кровь с разбитых губ, а Локки била и била дальше. За все била — за то, что свалилась им как снег на голову, за то, что едва не угробила Крэйна, и за лежащего сейчас в 'коконе' Сельма, словно именно Леа была виновата в случившемся с ЕЕ, доктора Хейссе, любимым существом. Ярость постепенно сменялась каким-то диким удовлетворением, и Локки не сдерживалась, продлевала его, сколько могла.

Несмотря ни на что, растащили их быстро. Тиларе вкатили тройную дозу снотворного вперемешку с общеукрепляющим, а доктор Хейссе поспешила в операционную, костеря себя на чем свет стоит за столь несвоевременную истерику. Белокосую же Анхель с Лемом уперли в стационар, где недолго думая, зафиксировали ремнями на койке. После этого близнецы синхронно утерли трудовой пот со лба и так же синхронно порешили не рассказывать Крэйну про локкины выкрутасы и других еще предупредили, чтобы помалкивали, а то мало ли чего.

Довольный Лем выудил из кармана коммуникатор:

'Капитан! Все в порядке — пропажа нашлась!'

— Крэйн, стой! Что... что ты делаешь?! Не надо! — вместо ответа послышались отборная ругань и до боли знакомый грохот капитанских ботинок. — Да не трогай ты их! Это я, понимаешь, я распорядилась пристегнуть твою ненаглядную к кровати! Я все это устроила — не они. Да поставь же сурхов на место, шарх тебя раздери!!

на губах. И запах... Восхитительный, до одури родной запах крови, за лишнюю каплю которой она разорвет на части любого, не раздумывая ни секунды...

Крэйн аккуратно вытер окровавленные губы тилары, наложил био-повязку на разрезанное запястье, затем, убрал ненужную теперь пробирку в стерилизатор и повернулся к замершей позади него Локки.

— Как очнется, отстегивай ремни.