Перед Бурей 2-1

Глава "Чудны обычаи Фременов"

Они ехали до позднего вечера и впотьмах добрались до холма. Спешились, расседлали и стреножили коней и стали подниматься наверх. Криста шла впереди, раздвигая высокие травы, впотьмах казалось, что она бредёт по грудь в тёмной воде.

— Как-то жутко, — прошептала Мона, и Гарий придвинулся к ней ближе. Ему тоже стало не по себе.

— Сегодня Луна есть? — спросила Мона. — Я забыла...

— Клинок Ангры, — мальчик воспользовался поэтическим иносказанием. Воличи именовали так узкий месяц.

— А, ну да...

В очередной раз споткнувшись, войя зажмурилась, широко открыла глаза.

Ночь вокруг стала ровно-серой. В мире не существовало красок, расстояния врали, края предметов были сглажены. Только звёзды, равнодушные и идеальные, подмигивали с высоты. Месяца пока не было, лишь тучи над лесом подсвечивались неверным голубым сиянием.

Гарий уже собирался спросить, не заблудились ли они, когда перед ними замаячил тёмный каменный массив.

На самом деле Каленадары были не столь велики, немногим больше обычного дома воличей на среднюю семью. Но в ночи детям помстилось, что строение не меньше каррионской часовни. Они замерли перед тёмной громадой, невольно взявшись за руки.

Вздрогнули, когда ночную тишь взрезал скрежет. Моне показалось, что это Клинок Хангары пропорол наконец тучи над лесом. Вокруг разлилось бледное сияние месяца.

Стало видно, как Знак над входом в Каленадары медленно поворачивается.

— Приржавел совсем, — пробормотала Криста, болезненно щурясь. Её приноровившимся ко тьме глазам даже такого неверного света было много.

Скрытый механизм наконец сработал, и дверь медленно распахнулась. Мона не выдержала:

— Можно, я останусь? — жалобно спросила. К её облегчению, Троллик не попытался пройтись насчёт девчоночьих страхов, и вообще промолчал. Было видно, что и он не горит желанием войти внутрь.

— Нет, — Криста серьёзно посмотрела на детей. — Извините, но вы нужны мне здесь.

Гарий вздохнул, взял Мону за руку и вслед за девушкой шагнул через порог.

Явственно пахло цветами.

— Здравствуй, звездознатец, — поздоровалась Криста. — Сегодня хорошая ночь для наблюдения, не правда ли?

Мона мгновенно представила себе, что в такие интересные для наблюдения неба ночи обитатель Каленадар встаёт со своего места и бродит со зрительной трубой и звёздными картами. Девочка поёжилась, Гарий ободряюще пожал ей руку.

— Здравствуй, звездочёт, — сказал, назвав безмолвного хозяина Каленадар на каррионский манер.

— Здравствуй, — пискнула Мона, стараясь не смотреть на человека, который сидел за столом. Покойников она не боялась, но уж больно зловещей казалась обстановка. Ночь, звёздный храм, навевающий мысли о бренности всего сущего, и к тому — мёртвый, который кажется живым.

Сколько лет прошло, а он всё так же сидит за столом, как будто вот только что отложил перо и откинулся на спинку кресла, обдумывая написанное. Иссохшее строгое лицо, запавшие глаза — типичный книжник... Лишь слабый запах цветов, всегда сопровождающий растянутое на десятилетия тление человеческого тела, давал понять, что хозяин Каленадар уже давно не жив.

На столе, за котором сидел покойник, громоздились пергаментные свитки, бумажные кипы и даже какие-то кошно из грубых верёвок (Мона тут же вспомнила о своей крапиве). Резаные в камне пола узоры и росписи на стенах могли бы привести в мистический ужас любого берича, но на самом деле это были лишь обозначения звёзд и календарные таблицы.

Гарий задрал голову, разглядывая металлические тускло блестящие звёзды на круглом куполообразном потолке. Звездознатство ему, в общем-то, нравилось. Только вот астрономию, как называли эту науку в Каррионе, в имперских школах не преподавали. Письмо, счёт, основы боя, первичный контроль над Узором и Живой — вот и все дисциплины.

— Гарий.

— Сэнири?

Криста фыркнула, услышав это каррионское обращение. Троллик прикусил губу. В последнее время он частенько вспоминал о покинутой родине. Сначала — с радостью, нетерпением, предвкушением... теперь после от мыслей о доме, о семье хотелось плакать. Гарий покосился на Мону. Нет, он никогда не пожалеет о принятом решении.

— Луна в Клинке Ангры. Ну-ка, где находится Игла?

— Луна-то здесь при чём? — фыркнул Гарий, не купившись на уловку. — Лучше скажите, она вообще есть сейчас в небе?

— Есть, — отозвалась Мона. — Видела сегодня. Аккурат между восточными башнями, если смотреть от складов химического цеха.

— А стёжек после того зимнего дня не было?

Девушка покачала головой. Гарий поискал взглядом таблицу календаря. Вот она, но впотьмах ничего не разберёшь... Мона сняла со стены маленький светильник, прикоснулась пальцами к фитилю, пробуждая к жизни синее спиртовое пламя.

— Ага, спасибо, — Гарий загибал пальцы, разглядывая календарь. Последняя стёжка Иглы была полтора года назад, зимой. Так что...

Он поднапрягся и радостно выдал название созвездия, в котором сейчас была Игла.

— Верно, — с лёгким удивлением отозвалась Криста. — Именно в Амаре она сейчас и находится. Или на границе.

Гарий задрал голову, выглядывая это созвездие, одно из самых больших на небе. В каррионских обсерваториях звёзды Амара были бы обведены силуэтом бородатого мужчины с молотом в руках. Здесь же просто металлические кругляши разного размера.

— Теперь давайте выйдем, — предложила Криста, — и найдём её на небе.

— Думаете, её можно сейчас увидеть? — усомнился Гарий, выходя из-под звёзд откованных людьми под созданные Творцом.

— Вот и посмотрим.

Амар вовсю сиял на небосводе, подмигивал разноцветными глазами.

— Вон там, под самым молотом, — разглядела первой Мона. — Ха, точь-в-точь как по легендам...

Гарию тоже невольно припомнились древние сказания. Иглу сковал для Бога Амар, чтобы тот зашил прореху в ткани Ночи. Как и до этого пламенный клинок Ангры. Кузнецы и вообще творцы странные люди (и Титаны), созданные ими вещи могут служить как добрым делам, так и злым. Говорят, Злые Земли до сих пор светятся по ночам, как тогда, когда по ним пришёлся удар клинка неистовой Титаниды. Там горяча земля и отравлен воздух, и даже сама природа искалечена и извращена жестоким касанием её меча — гигантские насекомые, странные твари, хищные травы.

Или вот Кнопку возьми с её суперпорохом. Этим зельем можно взрывать землю и скалы, пробивая дороги для людей, открывая металлические жилы или залежи угля. Но всё прежде всего почему-то подумали именно о военном применении...

Гарий даже удивился своим мыслям. Впрочем, когда ещё и вспоминать легенды и рассуждать на философские темы, как не посередине ночи у Каленадар.

От размышлений его отвлекло подёргивание за рукав. Парень удивлённо обернулся, Криста потащила его в сторонку.

— Отойдём, — сказала одними губами. — Видел что-нибудь?

— Иглу?.. — непонимающе переспросил Гарий. — Ну да, вот же она...

— Да не видел, а видел! — нетерпеливо перебила Криста. — Ну?!.

— Ах, в этом смысле видел... нет, ничего. А должен был?

— Мысли какие-нибудь, предчувствия?

Гарий подумал, не пересказать ли провидице свои неожиданные размышления. Пожал плечами.

— Нет, ничего. Так должен был? — спросил снова.

Криста какое-то время пристально глядела на него. Синие глаза в ночи казались почти чёрными.

Наконец провидица расслабилась, дёрнула плечами.

— Может быть, мало ли...

— И что, вы из-за этого "мало ли" нас сюда позвали? — недовольно поинтересовался Гарий.

Девушка не ответила.

— Здесь что, какое-то особенное место, где легче всего проникнуть взором в будущее? — он всё больше раздражался и невольно перешёл на торжественный слог. Криста поглядела на него с насмешкой.

— Скажи-ка мне, юный Гарий, какое место более, чем это, связано с будущим и видением его? Что ещё можно так легко предсказать, как определённые от века дороги звёзд?

— Это да, — подумав, признал юный Гарий. — Но ведь стёжку Иглы невозможно спрогнозировать. Раз, и считай всё заново — и орбиту, и скорость... Торопливые Звёзды тоже иногда странно себя ведут. Я, правда, сам никогда не видел, их-то путь меняется хорошо если раз в десятилетие...

— Вот и наше будущее так же нельзя предсказать с абсолютной точностью, — сказала Криста. — Произойдёт какая-то мелочь, и пути судеб повернут, и звёзды соступят с орбит... тебе не кажется, что мы уж больно высокопарно об этом твердим?

Гарию казалось.

— Обстановка такая...

— О чём это вы тут шепчетесь? — даже немного обиженно поинтересовалась Мона. Оторвавшись от любования звёздами, обнаружила, что она вообще-то давненько стоит совершенно одна, а спутники шушукаются в сторонке.

— Так, обсуждали грядущее путешествие, — легко ответила Криста. Гарий вспомнил, что так и не сказал ей о том, что не едет. Открыл было рот.

— О путешествии потом, — Криста перебила, метнула предупреждающий взгляд, и мальчишка прикусил язык. — Давайте укладываться спать.

Они улеглись поодаль друг от друга, пожелали спокойной ночи, и провидица тут же уютно засопела. Гарий поглядел на её спокойное лицо, не похоже было, что она провидит во сне их недоброе будущее. Несмотря на близкое соседство с Каленадарами.

Мальчишка устроился поудобнее, лежал, покачиваясь на волнах полудремоты. Мона завозилась в стороне, придвинулась.

— Чего не спишь?

— Так... растрясло с дороги, — девочка помолчала. — Да и жутко немного, — призналась. — Как подумаю, что он там сидит в темноте...

Гарию тоже было здорово не по себе, но он ни за что не признался бы в этом. Постарался сделать вид, что ему всё нипочём, хотя что тут впотьмах разглядишь.

— Не возражаешь? — Мона придвинулась ближе. Он не возражал.

— Гляди, Торопливая Звезда.

Мерцающая точка быстро летела через Солевой Путь.

— Загадывай желание, — предложила Мона.

Хочу, чтобы с тобой ничего не случилось, — подумал Гарий, но вслух сказал:

— Это на падающую звезду надо загадывать.

— Угу. Жаль, сейчас не конец лета, а то было бы светло от Бегущих Львят.

— Каких ещё?.. А, ты имеешь в виду Леониды?

— У вас их так называют?

— В Каррионе их так называют. А у нас говорят просто — месяц падающих звёзд.

— У нас вообще-то так же, — и жаль, что сейчас не этот месяц, подумала Мона. Я бы тогда загадала, чтобы ты не уезжал.

Тут же закусила губу и мысленно обругала себя нехорошими словами. У неё вся семья здесь, и самые лучшие друзья и подруги, а он один-одинёшенек!..

У него есть мы. И учитель Александр, и приёмная семья...

А ещё у него где-то есть настоящая семья. И он всё равно уедет. И ты, если действительно... друг ему, не будешь загадывать такое.

— Бегущие Львята — это ещё одно "небесное" иносказание из легенд, — сказала она, торопясь отвлечься от непрошенных мыслей. — Клинок Ангры, Око Гитая... м-м-м, Лебедь, Стилет, Хвостатый Медведь...

— Хвостатый Медвежонок, Овен, Лучник, Мудрец... — подхватил Гарий, указывая на созвездия. Вроде ничего не почувствовал...

— У нас он Волшебник. Близнецы, Китобой, — Мона придвинулась ближе, и Гарию пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к игре.

Они некоторое время азартным шёпотом перечисляли имена созвездий и отдельных ярких звёзд, сравнивали принятые в Каррионе и у воличей названия, вспоминали легенды о Титанах и первых днях творения...

Выдохлись.

— Ты хорошо знаешь наши звёзды, — сказала Мона.

— Угу, — зевнул Гарий. — А почему это они "ваши"?

— Ну, у вас же совсем другие звёзды.

— Ну что ты, нет. Моя родная деревня далеко отсюда, но не настолько же. Не в этом, как его...

— В чём?

— Ну, в полушарии... в другом.

— Ладно, давай спать, — Мона привстала, глядя в сторону Кристы. — Вот она разве что не храпит... Странно это.

— Что не храпит?

— Нет, — девочка улеглась, как-то так получилось, что она придвинулась ещё ближе. — Я ожидала, что она раздаст стражи, каждый будет треть ночи таращиться в темень...

— Разве здесь надо стеречь? — удивился Гарий. Беричи если и знают об этом месте, то избегают его, считая каким-нибудь зловещим храмом. Звери летом не нападают, троллей в округе вроде бы нет. Да и смирные нынче его "кумовья". Имперцы... Сейчас не два года назад, воличей врасплох нас не застать, а они находятся в глубине, далеко от границы.

— Надо, не надо — Кристу, что ли, не знаешь. Она бы всё равно заставила. Не теряйте бдительности, лишняя тренировка и всё такое...

Действительно, странно. Однако Гарий догадывался о причине. Кристе зачем-то надо было, чтобы они именно спали здесь. Не таращились в темень, а видели сны.

Она ждёт предвида?

— Чего ты принюхиваешься? — сонно пробормотала Мона.

— Твои волосы. Сухой травой пахнут.

— Это крапива.

Подходит, решил Гарий. Мона такая же колючая. Если бы не рыжина, быть бы ей Крапивкой, а не Огнёвкой. Он когда-то боялся огня. Давно это было...

— Мона.

— М-м-м?

— Я никуда не еду.

Мона спала.

Далеко-далеко от здания Каленадар в верхней комнате одной из башен мрачного замка в проёме узкого окна плечом к плечу сидели две девочки и тоже любовались звёздами. На первый взгляд они казались отражениями друг друга — маленькие, худые и белокожие, с короткими светлыми волосами. Только левая девочка выглядела не столько худой, сколько жилистой, и более спокойной и уверенной. Правой же как будто в последнее время приходилось частенько недоедать.

Взглядами девочки тоже были похожи. В серых левой и синих с зелёными искрами глазах правой таились насторожённость и опаска, готовность к подвоху от окружающих. Но в сине-зелёных эта готовность сражаться с миром была более явной.

Ещё отличались расположением синяков. Одно ухо левой было больше, чем следует, нос правой распух и покраснел. Можно было сделать вывод, что они познакомились друг с другом так, как обычно знакомятся мальчишки, в первую встречу одаряя тумаками будущего приятеля.

— ...Значит, не бояться... — продолжая разговор, задумчиво протянула сероглазая. — И что, ты так-таки ничего не боишься?

— Почему, боюсь, — не стала рисоваться сверстница. — Но притворяюсь.

— Боли боишься?

Девочка пожала плечами.

— Подумаешь, кнутом прилетело. Вот пожрать не удалось украсть, это да... — она оглянулась куда-то в комнату.

— Принести ещё? — предложила ушастая.

— Не-а, — с сожалением отказалась носатая. — Сама говорила, нельзя много... Скорее бы лето заканчивалось, можно будет на полях кормиться, огородах...

— Я думала, вы не любите зиму.

— Кто это — "вы"?

— Ну... вы.

— Нет уж, ты скажи, как есть — беспризорники, ворьё и одёнки города.

Конечно, мы не любим зиму. За что её любить? Разве что весна хуже. Зимой люди редко простужаются, и еда не портится, и темнеет рано, словом — раздолье для нас, одёнков. А вот весной можно схватить как будто насморк — и тут же от него помереть.