И четвёртое. Если я хоть в малой степени прав, то и машина Генриха Швейцера здесь не вся. Какая-то её часть перекочевала в иную материальную неизвестность при запуске. Это и позволяет нам перемещаться туда и обратно. Вероятно, что эта перекочевавшая часть машины находится где-то в мире, который Швейцер создал для себя. Нам его никогда не увидеть.
— Может быть, оно всё и так, — попробовал затеять дискуссию Александр, — однако осуществить такое на том уровне техники...
— Уровень техники, конечно, имеет значение, но не такое, как обычно представляется. Развитие техники расширяет возможности, но ведь законы физики и природные ресурсы в любом случае одни и те же. Важно найти способ использования ресурсов при ограниченных возможностях. Швейцер нашёл. Будем уборкой сегодня заниматься или нет? Скорее, нет. Нужно подготовиться. Хотя бы пылесосы притащить, щётки. Кисточки я дам. Да и поздновато уже. Просто сходите сейчас и посмотрите, с чем придётся иметь дело.
На следующий день, благополучно проведя генеральную уборку, опять все сидим здесь же, у Ахмеда. Пряников — завались. Чая — хоть залейся. Все оживлены и довольны проведённой работой. И действительно, машина выглядит теперь совсем не так уныло, как вчера. Даже сказал бы, что просто празднично. Бронзовые стойки и полки отливают цветом старого золота. Медные коробки, коробочки, шарики, цилиндрики, трубки и трубочки из серых превратились в красные. Латунные детали отличаются светлой желтизной. Жидкости в стеклянных сосудах и трубках тоже обрели краски, а многие — и свечение. Катушки, трансформаторы, конденсаторы и реостаты тоже перестали быть одноцветными. В общем, картина феерическая. Особенно если погасить свет.
Капитан уже втихаря сбегал домой и, наверное, быстренько проверил, не повредила ли уборка машине. Вернулся успокоенный и благодушный. А я жалею, что не уследил, как он смылся. Интересно было бы посмотреть, что происходит в машине во время переноса. Ладно, ещё поймаю момент. Или попросить кого-нибудь специально?
Анна Петровна разбирает бумаги, обнаруженные в столике-конторке.
— Ничего интересного нет. Только счета за изготовление чего-то и проведение работ. Правда, по тем временам цифры просто огромные.
— Ладно, пусть лежат, где лежали. А раз уж нам так повезло приобщиться к этому чуду, то и будем пользоваться им бесплатно.
ГЛАВА 4: Новелла об охотнике на пиратов
— Знаешь, Сергей, — признался Капитан, — после стольких лет явной и тайной жизни меня всё равно не покидает ощущение нереальности происходящего. Хотя нет, наверное, не так. Реальность фантастичного я давно уже принял как факт. Но с какого-то времени мне каждый раз перед перемещением как-то немного не по себе. Словно за спиной стоит какая-то неопределённая фигура, наблюдает за мной, и от её желания зависит, попаду я в очередной раз в другой мир или нет.
— И это не с самого начала?
— Пожалуй, не с самого. По молодости я бросался туда без всяких раздумий и сомнений. Не занимался самоанализом и не смотрел по сторонам.
— Может, всё дело в рационализме взрослого человека? Он заставляет критически относиться к каждому шагу. И тогда эта неопределённая фигура — вы сами.
— Да, может, ты и прав. Раньше мне было достаточно лишь пребывания там. Потом наступило время, когда меня безудержно потянуло приносить оттуда какие-нибудь вещи на память.
— И что из того? И меня на это тянет. И натаскал бы, если бы у родных не возникло вопросов, откуда они берутся. У нас с вами одна и та же тяга, Капитан. Создать и здесь хотя бы иллюзию, воспоминание тамошнего мира. Что тут ненормального?
Мы сидели у Капитана дня через три после обнаружения машины Генриха Швейцера. Смаковали последние капли вина Колина и болтали о том, о сем. Мама с бабушкой сегодня отбыли в Новгород на похороны бабушкиной сестры, завещавшей маме всё своё имущество. Хлопоты с ним, девятины, визиты по тамошней родне займут, наверное, недели две. На неделю у меня накопилось отгулов на работе, и на неделю я написал заявление за свой счёт. Всерьёз собрался завтра в Верн. Вот и зашёл на дорожку поболтать.
— Капитан, я не вторгнусь во что-то непозволительное, если попрошу вас рассказать о ваших сувенирах оттуда? По вашему выбору.
Капитан встал и начал медленно прохаживаться вдоль рядов своих сокровищ, осторожно беря некоторые из них в руки.
— Этот секстант я снял с напоровшегося на скалы и покинутого командой купеческого корабля. Эта подзорная труба — единственное, что осталось на память от капитана пиратского корабля, растерзанного собственной же командой. Всё прочее команда тут же поделила между собой. Эту изумительную курительную трубку из чёрного дерева и слоновой кости в виде головы негра мне продал пьяный боцман за серебряную монету и кружку рома. Эта абордажная сабля — обычная сабля. Повседневный инструмент пирата без всякой истории. Просто очень красиво, искусно сделана. Эти карты — не просто карты. Это копии секретных карт английского адмиралтейства. Энергичная публика южных морей предпочитает их всем другим картам и вносит в них свои уточнения.
— Предпочитает? — переспросил я.
— Разумеется. Ведь всё происходит и сейчас. Хотя и не здесь.
— А ваше место в этой публике, Капитан?
— Владелец кабаков, а также скупщик краденого и награбленного.
— Чины немалые, — усмехнулся я.
— Пожалуй, но наиболее приемлемое, что можно использовать при внезапных появлениях и исчезновениях в тех условиях, не возбуждая подозрений. А всё остальное — уже по обстоятельствам.
— Понимаю.
— Вряд ли. Это нужно видеть и ощущать. Хочешь завтра со мной?
Я просто опешил от неожиданности. Туда, к пиратам? Завтра? С Капитаном? Обалдеть! А как же Верн?
— Надолго?
— Как захочешь. Уйти можно в любое время.
Тогда у меня и для Верна время останется. Такой шанс расчувствовавшегося Капитана вряд ли ещё когда подвернётся.
— Ловлю на слове. Во сколько?
— Ну, часиков в девять-десять. Лучше пораньше. Там и позавтракаем.
— Идёт!
Без десяти девять следующего утра Капитан уже впускал меня в дверь.
— Готов?
— Готов.
— Тогда и не будем тянуть. Закрой глаза.
И Капитан положил мне руку на плечо. Обычная лёгкость, замирание чего-то от ощущения движения вверх. Внезапно стало жарко.
— Приехали.
Большая, довольно прилично обставленная комната, по мебели напоминающая кабинет. Через дверь видна и другая комната с большой кроватью. Бездна солнечного света врывается в распахнутые створки выхода на террасу. К ней и подталкивает меня Капитан.
— Пойди, осмотрись вокруг.
Терраса весьма обширная из белого с жёлтыми прожилками камня с парапетом по пояс. Солнце палит нещадно, и только упругий, обволакивающий ветер примиряет с жарой. За парапетом — полого спускающийся к морю серповидный берег, весь застроенный белыми домами самого разного размера, утопающими в зелени. Где-то в середине вычурное строение с колоннами и претензией на классический стиль. Если сверху смотреть — вполне симпатичный городишко. А если посмотреть вверх, то у Капитана здесь приличный и немаленький домишко.
За домами — неправдоподобная синева моря, какой не увидишь даже в Верне. Пара больших кораблей в гавани и множество мелких. Отсюда обзор не во весь горизонт, и не определить, на острове мы или на материке. В правом крае видимого горизонта видна ещё какая-то далёкая земля. В левом тоже.
Позади меня послышались шаги. Капитан в тёмно-синем, вышитом серебром камзоле, голубой рубахе, коротких штанах, смахивающих на зауженные галифе, башмаках с пряжками и шпагой на левом боку выглядит потрясающе. Ему бы ещё парик с косичкой — и был бы стопроцентный, как минимум, эсквайр.
— Мы тебе тут уже подобрали кое-что из пиратских трофеев. Слуга уже сбегал на склад в порту. Иди, переоденься в спальной.
Мне тоже достались туфли с пряжками. Правда, попроще. Длинные серые штаны чуть коротковаты, но ничего. Тёмно-красная рубашка без пуговиц и потёртый, свободный кожаный жилет оказались впору. Простой чёрный пояс с коротким кинжалом в ножнах довершил преображение. В комнату вошёл негр, молча забрал снятую одежду и растворился где-то в недрах дома. Остался ещё какой-то непонятный предмет. Кожаный мешок с пришитой снаружи к дну сдвоенной верёвкой. Ага, кожаная интерпретация русского вещмешка — сидора. Завязал и одел на плечо.
— Вот то, что надо, — оглядев меня, изрёк Капитан. — Будешь играть роль моего помощника. Какое возьмёшь имя?
— Серж.
— Ну, Серж так Серж. А меня здесь величают сэр Виктор или просто Виктор, или даже иногда Вик. В зависимости от обстоятельств. Всё-таки английское владение. Пойдём обратно на террасу. Я тебя немного проинструктирую. Этот кусочек земли называется остров Альберта. Соответственно, город — Порт-Альберт. Вон тот дом с колоннами — резиденция губернатора весьма обширного архипелага. Тварь продажная и неприятная! Хотя порядок на острове поддерживает строгий.
— Мы с ним встретимся?
— Надеюсь, что нет. Сэр Хаксли со мной обходителен из-за моих денег и связей в местных бандитских и торговых кругах, но змея ещё та. Так вот, продолжу о местных порядках. Альберт — место безусловного перемирия. В порт может войти кто угодно. Хоть торговец любой страны, хоть пират. Можно заключать любые сделки, но упаси Боже, затеять какую-нибудь свару, нападение или даже драку в кабаке. Отдельные бунтари попадут не в тюрьму, а на кладбище, а агрессивные команды будут расстреляны вместе с судами. Для этого, видишь, в порту два военных фрегата.
— Суровый порядок.
— Зато спокойно, ибо окружение дальше, за пределами десяти миль будет уже взрывоопасное. Вон тот остров на горизонте справа называется Компас из-за своей продолговатости, вытянутой с севера на юг. На нем город и порт Румпель. На горизонте слева остров Пинта с портом Тринидад. Оба этих порта — пристанище пиратов. При условии, что они не беспокоят местных жителей. Между собой им разрешается делать что угодно, кроме судовых баталий в порту.
Если эти правила нарушаются, то с Альберта быстро прибывает карательная экспедиция и виновники развешиваются на реях, если не успевают смыться. Но этого не было уже давно. Оба острова — удобные и спокойные корсарские базы, если не портить отношений с губернатором. Пираты сами следят за порядком и сами же установили правило, что судно, сделавшее первый выстрел в порту, подлежит немедленному уничтожению всеми, кто только окажется рядом. Уходи из порта и тогда воюй с кем угодно и сколько угодно.
— Как я понял, никаких законов тут нет. Даже английских.
— Правильно понял! Кроме одного неписаного закона — язык русский.
— Ну, это само собой.
— Во всех трёх портах у меня таверны и торговые конторы со складами при них. Помнишь у Крылова басню про лебедя, рака и щуку? На Альберте таверна "Рак", на Компасе — "Альбатрос", а на Пинте — "Барракуда". Прибыльное дело. Но главное, что я могу оказаться в любом из этих мест и поэтому никогда неизвестно, есть ли я вообще в каком-нибудь из них. Понимаешь?
— Очень даже неплохая организация видимости присутствия при полном отсутствии.
— Что-то мы заговорились. Пойдём-ка в мой кабак, а то есть хочется.
Спустившись с террасы на несколько ступенек, мы вышли через кованые ворота и пошли вниз по мощёной улице. Таверна "Рак" с вывеской, на которой нарисована огромная, красная клешня оказалась вполне приличным, чистеньким заведением в пятидесяти шагах от берега. Светлый зал, фарфоровая посуда, цветные скатерти на столах. Не кабак, а тематическое кафе в, так сказать, староанглийском стиле. Сюда не стыдно бы даже с девушкой заглянуть.
— В вашем непотребном заведении, гнезде, предназначенном для разгула и разврата, образцовый порядок, сэр Виктор. Как в домашней столовой. Я поражён и обескуражен. Пираты сюда забредают, наверное, без особой охоты. Если судить по литературным произведениям об их порочных, свинских наклонностях. Я даже не удивлюсь, если вон из-за той занавески сейчас выпорхнет юное, хрупкое создание в юбке, с розой в волосах и серебряным подносиком в руках.
Из-за занавески выпорхнул хромой верзила в аккуратной, ухоженной одежде и старательно заковылял к нам.
— Ну вот, вдребезги разбито всё благостное впечатление.
Верзила доковылял до нас.
— Здравствуйте, сэр Виктор.
— Здравствуй, здравствуй, Люк. О делах потом. Познакомься, — мой временный помощник Серж.
Люк доброжелательно кивнул мне, развернулся и заковылял обратно.
— Здравствуйте, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, — раздался у меня за плечом мелодичный голосок.
Вовсе не хромая обладательница голоска была юна, хрупка, в юбке, с белой розой в пышных, черных волосах и держала в руках поднос с кувшинчиком и двумя высокими, стеклянными стаканами.
— Познакомься, Марианна, — это мой помощник Серж.
— Очень приятно познакомиться с вами, Серж.
— Марианна, обычный завтрак на двоих.
Марианна упорхнула.
— В заведении есть не одна занавеска, — заметил Капитан, — а что касается привычек и пристрастий пиратов, то они не всегда литературные и с некоторыми сам познакомишься в "Альбатросе" или в "Барракуде". Я же тебе говорил, что Альберт — остров перемирия, а "Рак" — стол переговоров. Ты не представляешь, какими шёлковыми и сговорчивыми становятся самые отпетые головорезы, попав в такую непривычную для них обстановку. Особенно когда перед глазами вон та мудрая надпись.
Я повернул голову. Действительно, на стене крупная надпись: "Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать".
— М-м да-а, сурово, но доходчиво.
Капитан взялся за кувшинчик.
— Не рановато ли для вина? — поинтересовался я.
— Это не вино, а виноградный сок с виноградников на южном склоне острова. Местные жители зовут вином всё, что выжато из винограда. Это, например, утреннее вино. Местная пресная, некипячёная вода скверная на вкус, а пиво вообще отвратительное.
— О, очень даже хороший виноград, — похвалил я, отхлебнув из стакана.
— Однако с твоим сказочным вином не сравнится никогда.
— Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваш завтрак, Серж. Куриные ножки и яичница, — пропела Марианна.
Она действительно прелестна. Особенно когда нагибается над столом, и юбка восхитительно облегает нижние округлости. Потрогать, что ли? Что это будет? Небольшая бестактность или недопустимое хамство невоспитанного гостя? Да и сказочные прелестницы непредсказуемы, а рука у них тяжёлая. Мне вспомнился один поучительный случай из кабацкой практики в Верне.
У Капитана в глазах смешинки.
— Правильно, что удержался, — произнёс он, когда девушка ушла. — Марианна строго воспитана, а с её защитниками лучше не иметь конфликтов.
Куриные ножки оказались отменными, яичница — великолепной, а утреннее вино — уместным и приятным.
— Ну что ж, — вставая, произнёс Капитан, — займёмся делами.
