| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
В это время вдруг послышались пушечные выстрелы севернее.
— Похоже, это арсенал, на южной окраине Мемфиса. Срочно возвращаемся! Мистер, вы останетесь?
— Я к лодке, поддержу вас с реки. Дайте мне одного солдата посмышленее.
Он взвалил на плечо пулемет, передал коробку с оставшимися лентами кому-то из солдат, и они побежали к лодке. Установили пулемет обратно на станок, он завел мотор, и лодка помчалась на север. Он показывал американцу, как именно ей управлять — нужно, чтобы тот хоть как-то смог держать ее, пока Иван будет стрелять. И вот арсенал, построенный, в отличие от усадьбы, из камня. Одно крыло его было разворочено — как потом оказалось, именно то, где находились кабинеты — а пароход бил из пушки по другим зданиям.
Когда лодка подошла поближе, он увидел на палубе парохода, освещенной факелами, пушку. Он начал стрелять по канонирам. Орудийный огонь с корабля прекратился, и Иван крикнул Меттью — так звали американца — чтобы он развернул лодку под углом к течению наверх. Таким образом, они оставались практически неподвижными, и он стал бить по нападавшим, перебив команду сначала у одного орудия, потом у другого. После этого он ударил по фигуре с поднятой саблей в руке и прошил ее очередью.
Тут кончилась последняя лента, и он прервался, чтобы подготовить еще одну. Но тут из леса выбежали люди лейтенанта Инниса. Через пять минут, нападавшие стали бросать оружие и поднимать руки. Другие бросились к шлюпкам на берегу и начали грести к пароходу. Он зарядил ленту, куда он успел вставить пару десятков патронов, в пулемет и дал пару коротких очередей по уходящим шлюпкам. Судя по крикам, по кому-то попал, но пока он заряжал ленту, те достигли парохода и побежали вверх по трапу. Он успел дать еще одну очередь по последним — два человека упали в реку — но пароход уже пошел вверх по течению.
После боя, нашли тридцать восемь трупов негров в мундирах и двенадцать раненых, один из которых был белым и в мундире с вышитым желтым листом на воротнике. Иван знал, что это был отличительный знак майора армии САСШ. В плен сдались двадцать три негра.
Иван взял еще троих солдат и поплыл с ними обратно в усадьбу Дедрика. Там он погрузил трупы доктора, медсестер и своих коллег на лодку, вернулся к арсеналу, и выпустил своих помощников, после чего вернулся на Черепаший остров. Жалко было друзей, девушек, а особенно доктора. Ее все любили, и не было секретом, что она и сама была беременна. Бедный ее муж...
Глава 31. Прощание.
— И сотвори ей вечную память!
Юра не чувствовал под собой ног. Первым подошел он к пока еще открытому гробу. Полагалось поцеловать покойника в лоб, но он не удержался и поцеловал жену в губы — в последний раз. За ним последовали дядя Витя, тетя Лана, другие родственники с гавайской стороны, родители, братья, сестры... Леилани и Андрей сидели в двойной коляске на лужайке перед храмом — дождь кончился, и Жанна взяла коляску из Юриных рук и выкатила ее на улицу. Потом ее заменил Андрей, а Жанна вошла обратно в храм, поцеловала Полю, потом подошла к Юре, обняла и поцеловала его.
Один за другим, к нему подходили родные — кто со словами утешения, а кто и с объятиями. Он что-то отвечал, но что-то умерло и в нем самом. Даже когда к нему прижалась Лиза и заплакала, впервые за годы не осуждая его, он остался мысленно где-то далеко отсюда.
Потом, на кладбище, полил дождь, который был частым гостем здесь, в Хило. С утра, до службы, Юра и Андрей выкопали могилу сами — он почувствовал, что должен это сделать своими руками, а Андрей, увидев, чем занимается его друг, без лишних слов взял вторую лопату. Сейчас он бросил первую лопату земли на гроб и отошел. Плакать не было сил, но как же ему не хватало жены...
Потом почетный караул — погибла офицер Русско-Американской армии, поэтому ее хоронили со всеми почестями — выстрелил в небо, и Юра вместе с ними. От звука выстрелов заплакала Леилани, Андрей-младший вздрогнул, но остался спокойным.
Поминки проходили в старом доме семьи в Хило — оказывается, был и такой. Один за другим, гости вспоминали Полю, потом какой-то майор с местной базы зачитал приказ о награждении ее медалью "За храбрость" посмертно. Когда-то поминки кончились, и Юра поехал к тестю и теще, где сначала положили детей спать, а потом он сидел до позднего вечера, рассказывая им, какая у них была замечательная дочь.
Они предложили пока оставить детей у них в Коне, и он, подумав, согласился, все-таки они потеряли единственную дочь. В апреле их заберут родители в Форт Росс, и в конце месяца Лиза привезет их к нему. А пока у него в голове роились мысли о том, как бы ему хотелось лично убить тех, кто был виновен в ее смерти. Но виновники предстояли перед судом, и ему придется послезавтра уже прибыть в Мемфис для дачи показаний — начальство дало добро, хотя что они от него хотят знать, он представить себе не мог.
Глава 32. Труп Джона Брауна.
— Так называемые жертвы моих клиентов — преступники, рабовладельцы, и заслуживали именно той участи, которой добились. Поэтому все мои клиенты — политические заключенные и должны быть немедленно освобождены!
И Эйбрахам Линкольн, адвокат Джона Брауна и других из его группы, закончив длительную заключительную речь, посвященную рабству, необходимостью немедленной его отмены, покаянию и выплате огромных компенсаций, но затрагивавшей его клиентов только в последних двух предложениях, продефилировал по залу суда и сел рядом со своими подзащитными.
Хорошим адвокатом он не был, но раз уж Партия Свободы сказала "надо", то ему осталось лишь ответить "есть" и взяться за защиту подсудимых. Он подсознательно надеялся, что штат Теннесси откажется его аккредитировать, все-таки он был адвокатом из Иллинойса, но все прошло на удивление гладко.
Он подозревал, что в Партии решили, что шансов добиться чего-либо, кроме смертной казни, все равно не было, а символ им был важнее.
Присяжные пришли через десять минут, и первый присяжный зачитал приговор. Всех двадцать восемь обвиняемых — семь умерло от ран — приговорили к смертной казни через повешение.
Линкольн остался и на казнь, чтобы рассказать об этом партии.
Первым к виселице подвели
— Приговоренный, вам дается последнее слово.
Джон Браун — а именно он был взят в плен в форме майора — стоял со связанными за спиной руками. Так как он и его люди были в военной форме, даже незаконно одетой, дело его слушал Мемфисский Военный Трибунал. Он помнил, как выступали свидетели, а также муж этой русской врачихи, которая, гадина, постреляла несколько его человек, прежде чем сама была убита. Мужа этого, впрочем, почти не спрашивали — его там и близко не было. Он и уехал сразу после того, как ответил на вопросы и не приехал сегодня.
А теперь Джон стоял рядом с виселицей и ждал конца. В истерике он биться не будет, а на вопрос адвокату об апелляции получил ответ, что апелляционный суд ознакомился с материалами дела и сразу же в ней отказал.
Он посмотрел на зрителей и начал:
— Мало я вас поубивал, гады. Надеюсь, что будет большая война, и что вами будут править северяне и негры. Теми из вас, кто останется в живых.
— Хорошо, — невозмутимо сказал клерк Мемфисского военного суда. — Подсудимый, вы приговорены к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.
Браун вдруг попытался вырваться, хотя было понятно, что никуда убежать не сможет. Он закричал, но его крепко держали двое тюремщиков. Единственное лицо в толпе, которое смотрело на него без вражды, было лицо этого щенка Линкольна, адвокатишки, хуже которого он никого не видел.
И тут он встретился глазами с мальчиком, держащим на руках младенца. Тот смотрел на него, как на нелюдь, не отводя глаз. Тогда же на него надели колпак, и глаза мальчика были последним, что он увидел в своей жизни.
Через час, все было кончено, и трупы Брауна и других сбросили в свежевырытую могилу и засыпали ее землей. Маркировать ее не стали, велика честь для таких людей. После чего на Юге практически все, кроме членов семей жертв, постарались забыть об этом преступнике,
Глава 33. Тело Джона Брауна.
Новость о казни Джона Брауна дошла до Форт Дефайенс на следующий день. И четырнадцатого апреля в Питтсбурге начался съезд Партии Свободы.
Если в повестке дня была номинация кандидатов в президенты и вице-президенты, то сейчас съезд проходил по новым правилам.
Сначала Эйбрахам Линкольн рассказал о неправедном суде и об огромной стойкости Джона Брауна и его людей, невинно убиенных южанами. Потом
вышел его отец, Томас Линкольн. и запел песню, написанную накануне кем-то из аболиционистов:
John Brown's body lies a-mouldering in the grave;
John Brown's body lies a-mouldering in the grave;
John Brown's body lies a-mouldering in the grave;
His soul's marching on!
Glory, glory, hallelujah! Glory, glory, hallelujah!
Glory, glory, hallelujah! his soul's marching on!
(Тело Джона Брауна плесневеет в могиле,
А его душа марширует дальше!
Слава, слава, аллелуйя! Его душа марширует дальше!)
Начиная со второго куплета, зал подхватил припев. А потом песню спели, уже всем залом, во второй и в третий раз.
После этого, Уиллиам Гаррисон вышел на сцену и сказал:
— Господа, Джон Браун погиб, когда он попытался захватить оружие для Освободительной армии в операции "Колокол свободы"! У нас есть только одна возможность отомстить за светлую память Джона Брауна — мы должны начать войну с Югом! А это мы сможем сделать только если президент — один из нас. Я, увы, слишком молод, чтобы стать президентом, но у нас есть Оуэн Браун — отец Джона!
Делегаты стали скандировать: "Оуэн! Оуэн! Оуэн!"
— Есть другие кандидатуры?
Но зал скандировал дальше: "Оуэн! Оуэн!"
— Хорошо. Значит, Оуэн Браун — наш кандидат в президенты. А что насчет вице-президента? Предлагаю Томаса Линкольна!
Зал начал скандировать: "Томас! Томас!"
— Итак, наши кандидаты — Оуэн Браун и Томас Линкольн!
Потом обсудили дальнейшее увеличение финансирования Освободительной армии, а также полный бойкот товаров с Юга, даже импортируемых через Русскую Америку или Канаду.
— Любой южный товар, кому бы он ни принадлежал, должен быть уничтожен! — кричал Гаррисон. — Любые банковские счета, любое южное имущество на Севере должно быть отчуждено в пользу Свободы!
Зал восторженно ревел ему в ответ.
После заседания, толпы аболиционистов пошли по Питтсбургу, избивая людей с южными акцентами (как потом оказалось, некоторые из них были из Южной Пенсильвании и к Югу никакого отношения не имели) и громя склады с хлопком и табаком. После этого, склады были подожжены, и, как когда-то в Бостоне, выгорела значительная часть речного порта. Кое-кого из аболиционистов побили местные, но почти все северные газеты опубликовали восторженные репортажи про съезд и про Партию Свободы, а также про Брауна и Линкольна, надежду нации в выборах в ноябре 1832 года.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
