Zemlya za okeanom(plus4)

Августейшие особы, увековеченные Шеффером на тихоокеанских берегах, не могли воздать ему должной благодарности, но доктор не остался внакладе. По местным понятиям он был теперь важным алии, другом короля. За высочайшими милостями дело не стало. Камахалолани, родственник и "первый министр" королевства, 10 октября 1816 г. даровал компании селение Ваикари. Оно было расположено на левом берегу реки Ваимеа и жило там 20 семейств. Он пожаловал также участок с садами Гурамана на правом берегу той же реки. На другой день после этого, сестра короля Тамрикоа подарила уже лично Шефферу деревню в 11 семейств, также стоявшую на берегу Ваимеа. Получил доктор и ненаселённую долину Маинаури в восьми верстах от Ваимеа, и участок Хамалеа на реке Макавели, где проживало 13 семейств. Новоявленный "казак" Обана Платов, не желая отставать от королевской фамилии, передал ему селение Туилоа (Колоа) с 11 семействами. Оно располагалось "на правом берегу реки Дон" в четырёх милях от бухты Ханапепе. Наконец, сам Каумуалии пожаловал компании безлюдный островок Лехуа, где доктор намеревался разводить коз и овец; королева же Моналауа одарила Шеффера долиной Куунакаиоле, которую тот немедленно нарёк собственным именем — "долина Георга".

Захватил поток пожалований и второе после доктора лицо среди русских — Тимофея Тараканова. Совершенно неожиданно для себя скромный компанейский приказчик, крепостной дворовый человек, получил статус алии, "гавайского дворянина", и сам стал душевладельцем, подобно собственному барину. Это чудесное превращение произошло 22 декабря 1816 г., когда король Каумуалии пожаловал Тимофею Никитичу селение в 13 семейств "на левом берегу реки Дон в провинции Ханапепе". К сожалению, нам неизвестно, как реагировал на подобную милость сам Тараканов, как повёл он себя в столь новом и необычном для него положении. По крайней мере, в своих рапортах Главному Правлению РАК он ни словом не обмолвился о своём "дворянстве" и сведения о том содержатся лишь в дневнике Шеффера. Похоже, здравый смысл не изменил бывалому промышленному и он попросту не принял этого всерьёз. Да и всё происходящее вокруг него на этих солнечных островах с их яркой зеленью, фантастическими цветами, теплым пенящимся прибоем и безоблачным, ослепительно синим небом, казалось ему временами то ли сном, то ли наваждением. И наваждение это готово было в любой момент растаять бесследно. Нельзя не отметить, что подобные дурные предчувствия Тараканова имели под собой куда более оснований, нежели безграничный оптимизм Шеффера.

Расчёты Егора Николаевич на одобрение его действий, а главное— на реальную помощь Баранова и петербургского начальства не оправдались. Когда Уитмор прибыл в Новороссийск правитель покупку корабля "не апробировал и от платежа отказал", а ознакомившись с донесениями Шеффера "немедленно написал ему, что не может без разрешения главного правления одобрить заключенные им условия" и запретил "входить в каковые-либо дальнейшие спекуляции".

В начале декабря на Гавайи пришёл совершавший исследовательский поход бриг "Рюрик" под командованием Отто Коцебу. Поскольку Шеффер распустил слух о скором приходе к нему на помощь военного корабля, а "Рюрик" шёл под Андреевским флагом, Камеамеа выставил на берегу целую армию. С большим трудом удалось Коцебу убедить короля в своих дружественных намерениях. Когда же Камеамеа пожаловался на действия доктора, капитан поспешил того заверить, что "государь император отнюдь не имеет желания овладеть островами".

Зато командир компанейского барка поддержал Егора Николаевич и даже передал ему пушки для установки на бастионах Елизаветинской крепости. На это его подвиг Михаил Сергеевич Лунин, первый турист в истории Рус-Ам.

Человек отважный и ярый охотник он в 1816г. ушёл в отставку, а из-за ссоры с отцом лишён был финансовой поддержки. Решив покинуть Россию сначала Лунин хотел отправиться во Францию но, прочитав в книге барона Штейнгеля о невероятной охоте в диких американских землях, надумал отправиться не на запад, а на восток. Ему не составило большого труда получить для себя и своего друга и спутника Ипполита Оже места на кругосветном барке. Когда в марте 1817г. "Великий Устюг" на котором плыл Лунин, зашёл в Ваимеа, д-р Шеффер попытался заручиться поддержкой экипажа барка. Но капитан-лейтенант Елагин, сославшись на отсутствие приказа, отказал ему в помощи. Тогда Лунин, помнивший Георгия Каумуалии ещё по кавалергардии, счёл себя обязанным поддержать отца своего однополчанина. Он сумел уломать кап-лея "...сообщил нам, что лично встречался с графом Воронцовым знал о планах правительствующих персон оказать необходимую помощь союзному монарху". Елагин оставил Шефферу под расписку шесть 24-х фунтовые корабельные пушки, но в людях ему отказал.

"Устюг" ушёл в Новороссийск, а Лунин решил остаться защищать "российские владения". Оже, человек сугубо мирный, также остался, не бросив друга.

2 апреля, выставив артиллерию на бастионы крепости, Михаил Сергеевич построил всех имеющихся в наличии служащих РАК и призвал их взяться за оружие и "показать, что русская честь не так дешево продается".

К тому времени бостонцы распустили ложный слух о том, что "они с русскими имеют войну, угрожая притом, что если король Томари не сгонит вскорости с Атувая русских, то придут к оному 5 бостонских военных кораблей. Тогда бостонцы и англичане, бывшие в нашей службе, все нам изменили и бежали кроме Жорч Юнга(Джордж Янг)*(8), бывшего начальником судна "Мирт-Кадьяк". Каумуалии колебался.

Даже в такой проигрышной ситуации горстка русских и алеутов под командованием бравого гвардейского штаб-ротмистра (участника компаний 1805-07 и 1812-15гг) могла устроить знатную баталию. Конечно весь остров им было не удержать, однако на побережье Ваимеа они бы устояли даже против армии Камеамеа.

Но тут 11 апреля пришёл "Мамель", на котором прибыл новый управляющий РАК на Санвичевых островах Григорий ван-Майер и быстро разобрался в сложившейся ситуации. Назначил Янга командовать "Ильменью" и, посадив на судно доктора и сопровождавших его алеута Изкакова и работного Осипова, немедленно отправил в Макао. Пушки с бастионов приказал снять и погрузить на "Мемель"*(9), а саму крепость объявил укреплённой факторией. После этого отправился на Гаваик и смог не только убедить Камеамеа в том, что все действия Шеффера были продиктованы его честолюбием, а отнюдь не начальственными указаниями, но и получить с короля компенсацию за сожжённую винокурню и убитого алеута.

Нежелание ван-Майера допустить вооружённое столкновение легко объяснимы и вытекает из того, как он понимал экономическое положение на островах, а также семейные и компанейские интересы. Сандаловые леса к тому времени были в основном вырублены, так что даже полный захват Оаху и Мауи не обеспечивал дополнительных прибылей. Главным интересом становился сахар, а большая часть плантаций располагались на островах подвластных Камеамеа. Кроме того площадь Кауаи была в 10 раз меньше площади остальных островов, что было важно с учётом дальнейшего развития производства сахара.

На Гавайях политическая ситуация стабилизировалась но поднявшаяся на Тихом океане волна докатилась к тому времени до Европы. Лондонская "Монинг Кроникл" и "Куриер" в номере от 30 июля 1817г. перепечатали сообщение американской газеты "Нэшнл адвокейт" о присоединении русскими одного из Сандвичевых островов и постройке на нём укреплений. "Мы скоро обнаружим эту нацию с её славным и активным правительством во всех частях света".

22 сентября подобная статья была помещена в петербургской "Северной пчеле"

14 августа ГП РАК получило победную реляцию д-ра Шеффер. Просьба Каумуалии

о принятии им российского подданства, казалось из далека, открывала перед Компанией соблазнительные перспективы. Уже на следующий день директора Булдаков, Крамер и Северин направили императору всеподданнейшее донесение, в котором сообщали, что "король Томари письменным актом передал себя и все управляемые им острова и жителей в подданство в.и.в-ву". Причём четвёртый директор— ван-Майер высказывался против присоединения островов и, оказавшись в меньшинстве, отказался подписать донесение. В последствие оказалось, что правительство придерживалось того же мнения.

Сообщая в феврале 1818г. об окончательном решении императора по вопросу о Сандвичевых островах руководитель ведомства иностранных дел Нессельроде писал: "Государь император изволил полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принести России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами. И потому е.и.в-ву угодно, чтобы королю Томари, изъявя всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные сношения, от него помянутого акта не принимать, а только ограничиться постановления с ним вышеупомянутых благоприязненных сношений" министру внутренних дел Козодавлеву поручалось довести это решение до сведения директората Компании и "дать ей предписание, чтобы она от такового правила не отступала".

Современному читателю решение Александра I может показаться неожиданным и даже нелепым. Как могло случиться, что правительство категорически отказалось от приобретения тихоокеанской жемчужины?

Со времени получения первых донесений Шеффера прошло более полугода. За это время МИД успел собрать разнообразный дополнительный материал. Следует также отметить, что одновременно с сообщением о решении императора Нессельроде направил Козодавлеву "в подлиннике записку, составленную послом нашим в Англии графом Христофором Андреевичем Ливеным как о Сандвичевых островах вообще, так и помянутых двух островах особенно... Из сей записки в.пр-во в полном виде усмотреть изволите все соображения, кои е. в-во изволил принять по сему предмету в уважение".

Эта записка ясно показывает, что главной причиной столь странного отказа являлось взаимоотношения с Англией. Если присоединение северо-западного побережья Америки в 1800-х годах прошло достаточно спокойно, то теперь, когда Наполеон надёжно сидел на острове св.Елены, неизбежны были серьёзные политические демарши. А это было опасно, учитывая подавляющее превосходство британского флота. Кроме того приверженность Александра I доктринам "легитимизма" и "международного права" заставляли его очень осмотрительно относиться к открытым захватам как на Тихом океане, так и на северо-западе Америки (в частности в Калифорнии). Тем самым в Ст.-Петербурге явно рассчитывали связать руки Великобритании в отношении восставших испанских колоний. Не желал император и какого-либо обострения своих отношений с СШ, с которыми в это время предполагалось начать переговоры о вхождении в Священный союз.

Егор Николаевич не был посвящён в секреты большой политики и, когда во время стоянки "Ревеля" в Копенгагене узнал что император отправился на конгресс в Аахен, немедленно выехал в Берлин "для всеподданейшего поднесения мемория о событиях, с ним случившихся на помянутых островах". Настойчивый доктор сумел лично вручить "Меморий о Сандвичевых островах" Нессельроде. В дальнейшем рассмотрением предложений Шеффера занимались МИД и Департамент мануфактур и в результате их решение оказалось столь же негативным, как и прежде. Таков был петербургский финал гавайского спектакля в постановке доктора Шеффер. Он обошёлся РАК в 200тыс. руб. Попытка привлечь доктора к ответственности и заставить хотя бы частично возместить убытки ни к чему не привели. Егор Николаевич никаких средств не имел и, со своей стороны, засыпал ГП требованиями выплатить ему жалование и покрыть путевые издержки. В конечном итоге директорат пошёл на уступки. "Правление компании имеет честь донести, что оно с доктора Шеффера никакого взыскания по экспедиции Сандвических островов делать не может, потому что видит его в таком положении, по которому нет надежды получить удовлетворение, почему и считаем его свободным". В октябре 1819г д-р Шеффер выехал к своему покровителю д-ру Лангсдорфу в Бразилию, где и сделал в последствии великолепную карьеру.

Не смотря на полный провал авантюры Шеффера и недвусмысленное решение императора ГП РАК не отказалось от соблазнительной идеи утвердить своё влияние на Гавайских островах. В инструкциях, подписанных Булдаковым, Крамером и Севериным (ван-Майер опять остался в оппозиции) в августе 1819г, правителю предписывалось послать на Кауаи "нарочитую экспедицию" с тем чтобы "склонить Томари на позволение поселиться русским преимущественно на острове Онегау (Ниихау). Всего же лучше,— не останавливаясь перед нарушением монаршей воли писали директора— ежели бы он сей остров продал компании... Приобретение сего острова тем важно, что он есть самый ближайший к колониям и, будучи малолюден, менее представляет опасности от кичливости жителей". "Все вышеизложенное есть токмо эскиз, но настоящий в обширности план действий на Санвичевских островах по ближайшим о них сведениям" поручалось разработать самому Гагемейстеру. Но ни он, ни пришедшие ему на смену Яновский и Муравьев не хотели поставлять головы под монарший гнев и не торопились приступать к практическому исполнению "эскиза" директората.

Григорий ван-Майер, назначенный генеральным консулом, вёл иную политику, согласованную с отцом. Когда 8 мая 1819г в возрасте 70 лет скончался Камеамеа I и обнаружилось, что его наследник Лиолио, принявший имя Камеамеа II, "имеет большие несогласия с непокорными вассалами, в том числе и со своим первым министром по прозванию Питт (Каланимоку)" именно вмешательство ван-Майера содействовало провалу заговора непокорных князей. После того Камеамеа II написал императору Александру благодарственное письмо и отправил многочисленные подарки.

Не смотря на такую анархию мнений и действий тщательно продуманный план присоединения Гавайских островов к Российской империи всё же существовал, только главные движители его в критический момент оказались не у дел: Тертий Борноволоков мёртв, а граф Воронцов в отставке. Из их переписки вырисовывается простая и красивая интрига. Дождавшись смерти Камехамеха и неизбежных после неё столкновений интересов (что и случилось), Георгий Каумуалии фрахтует несколько судов, вербует "добровольцев" (кредит разумеется предоставляет РАбанк) и быстро наводит порядок на островах. Новый король Каумуалии I, прежде чем бостонцы и британцы что-то сообразят, объявляет о союзе с Россией.

Такой сценарий вполне мог быть осуществлён но в результате произошедших событий от грандиозной операции остался только поход миссионеров 1819г. в результате которого население Кауаи, Ниихау и части Оаху приняли православие.