Zemlya za okeanom (plus 13)

Адмиралам же, чтобы принять нужное решение, пришлось отказаться от весьма распространённого мнения — "там наверху разберутся". Путятин шёл на сознательный риск, ведь он хорошо понимал, что государь предпочитает терпеть урон от исполнительности подданных, нежели получать выгоды от их самостоятельности. Впрочем адмирал, опираясь на строчку из письма посланника Стекля консулу в Сан-Франциско, прикрыл свои тылы. "Будучи стеснямы со всех сторон несоразмерно превосходнейшими неприятельскими силами и удобствами для них и будучи уверен, что при малейшей со стороны моей упорствовании эскадра, высочайше мне вверенная, должна непременно истребиться или достаться во власть неприятеля, не сделав никакой чести и пользы для службы Государю ... я согласно письма б(аро)на Стекля нашел выгоду отправить корабли ... эскадры купно с кораблями Руско-американской компаниии для устройства диверсий и ведения крейсерства..."

Подобные набеговые операции, крейсерство на коммуникациях противника, первые в истории Российского флота, были делом трудным и хлопотным. Требовали они немалого морского опыта, но более того отчаянной лихости и безмерного честолюбия, качеств, свойственных молодости. Потому, на каперах первой волны, капитанами шли лейтенанты да мичмана, да офицеры из штурманов, которым иначе, в насквозь кастовом флоте, никогда бы не поднялись до собственного корабля. Но все они были капгорновцы, рыцари Ордена смолёной шкуры, прошедшие высшие морские курсы, воспитанные и испытанные не на Маркизовой луже.

Молодости, впрочем как и старости, присущь грех графомании. Так что большинство этих лейтенантов и мичманов оставили записки, и неплохие. "...Сочинения мореходцев наших имеют отличительный характер — какую-то особенную твердость и правильность мыслей, точность, подробность ь ясность в описаниях, благородную свободу в суждениях, пламенные чувства дружбы и бескорыстия, слог простой, не у всех и не всегда совершенно правильный, но всегда ясный, твердый и чистый..."

Они писали, но и о них много писали. Им пели дифирамбы в Петербурге и Вашингтоне, и проклинали в Париже и Лондоне. Больше всего "прессы" доставалось юконкам. Их капитаны раньше других каперов успели подёргать за хвост британского льва.

"21 октября 1854г. корабль ее в-ва "Барракуда" шел под парусом курсом NNO. "Барракуда" была пароходом но топки ее были пригашены. На борту оставалось мало угля. Слишком долго пароход стоял в Нагасаки и не мог пополнить свои запасы.

Эскадра адмирала Стирлинга в составе парусного корабль флота ее величества "Винчестер", вооруженный пятьюдесятью пушками, винтового парохода "Энкоунтер" и колесных пароходов "Стикс" и "Барракуда" прибыла в Нагасаки 8 сентября, чтобы заключить договор с японцами о вечной дружбе и торговле. Этот договор являлся частью стратегического плана войны с Россией на Восточном океане.

После заключения договора эскадрой Стирлинга посещаются русские заселения на Охотском побережье, в устье Амура на Курильских островах. С наступлением холодов эскадра Стирлинга возвращается в Японию, в ее открытые по договору порты, для ремонта, пополнения запасов продовольствия, зимует в Японии.

Эскадра Прайса уничтожает Новороссийск и занимает его; затем идёт для освежения в Японию. На будущий год оба флота — Прайса и Стирлинга — закончат полное уничтожение русских сеттльментов, отутюжат их берега. Но делать это надо опираясь на надежную базу для флота. Такой опорой должна стать Япония с ее птицей, скотом и рисом. Флоты будут зимовать и снова воевать вдали от прежних своих баз... А потом — погоня за эскадрой Путятина, если не удасться уничтожить ее в портах...

Первая официальная встреча с нагасакский губернатором князь Чикугу но ками происходила в Управлении Западных Приемов в замке на холме. Этой встречи ждали долго, терпеливо, и план посещения русских сеттльментов в эту осень на Амуре летел в трубу, так как как уйти из Нагасаки без договора нельзя, а ответ на предложение Джеймса Стирлинга губернатор дать не мог, не запросив Эдо. Грозить пушками стране, которая подписала договор о дружбе с Америкой, тоже нельзя. Губернатор ведет переговоры в замке, окруженном войсками. Драку тут не с кем затевать, даже нет на улицах толпы, как бывает в китайских городках, а всюду ощетинившиеся оружием отряды вежливых войск. Да и никто особо не рвался к берегам Сибири. Стоянка в Японии в эту пору — прелесть и наслаждение... Начались наконец беседы адмирала с губернаторами о заключении договора о дружбе.

— Правда ли, что у Англии сейчас война?

— Да, война с Россией.

— Но почему бывают войны в Европе?

— Когда какое-либо из государств усиливается и нападает на соседей, то тогда другие страны дружно объединяются, чтобы этого не было.

— Это очень хорошо. Бороться против русского насилия.

— Да, русские хотели поработить турок. А мы и французы встали на защиту угнетенных.

— Значит, страна Россия очень усилилась и сильней каждой из сторонпротивника в отдельности?

— Нет, нет! Англия всегда сильней России. Но мы за справедливость.

— Но только это очень нехорошо, если три сильных страны, и каждая сильней России, и втроем напали на одного... У нас, например, это не.

В другой раз бугё спросил:

— Вот у вас война... А почему вы не идете на войну? У вас четыре хороших корабля, а вы пришли в Японию вместо того, чтобы идти воевать с Россией. Мы бы могли договариваться с вами без такой большой эскадры.

— С русскими сейчас воюет другая эскадра. Она еще сильней нашей и в нашей помощи не нуждается.

— Это хорошо. Тогда русским придется плохо, и Россия в Америке, наверно, уже побеждена.

— Да, мы тоже в этом уверены!

— А когда будет точно известно?

— Со дня на день...

— Нам кажется, что во время войны с таким жестоким противником, вооружившим против себя три сильнейших государства, адмирал напрасно теряет время в Нагасаки. Вряд ли договор с Англией может быть заключен до окончания войны. Вашей эскадре лучше всего идти в Америку.

— Почему? У вас какие-нибудь есть известия из Америки?

— Нет, наша страна не получает сведений из-за границы.

Переговоры с губернатором в замке Нагасаки становились все значительней и сердечней. Японцы вдумывались в суть событий и начинали постигать все секреты плана Стирлинга. Он явно желал поставить ресурсы Японии на службу союзникам, изолировать Японию сильным флотом от России. Сопротивление англичанам невозможно. Но и русских выдать невозможно, а англичане уже требуют ответа, почему не разрешен заход в порт Симода, когда по договору порт Симода открыт для американцев. Японские дипломаты становились тверже, хотя говорили все любезней и спокойней.

Князь Чикугу но ками заявил, что сможет заключить с Англией договор только после окончания ее войны с Россией.

— Но нам нужны заходы в порты с самыми мирными целями!

— Если надо заходить вам в порты с мирными целями, то мы согласны. Для вас открыты два порта — Хакодате и Нагасаки, и об этом можно предварительно договориться и это все записать... С достопочтенным послом Англии пока еще не можем договориться о предоставлении всех прав английским кораблям в портах Японии. Если вы ссылаетесь на американский договор, то обстоятельства переменились. У американцев, когда они подписывали договор, ни с кем не было войны. Поэтому мы могли заключить договор с Америкой. Япония хочет остаться нейтральной страной и не вмешиваться в конфликт европейских государств. Если же мы будем принимать в своих портах и дадим английскому флоту права во время войны, то этим оскорбим другие государства. Поэтому мы не можем заключить договор до окончания войны.

— Почему же с Россией вы подписываете договор, несмотря на то что Россия воюет? Вы оскорбляете этим державы, с которыми Россия в состоянии войны.

— Мне ничего не известно о том, что подписывается договор с Россией. Сейчас русских не может быть в Японии по случаю войны. Переговоры шли еще до открытия военных действий, и мы обещали русским подписать договор.

— Порты Японии закрыты для английских кораблей, пострадавших от войны, — заявил князь, получив новую инструкцию из Эдо. — Для остальных кораблей открывается два порта, как говорилось прежде. Военные корабли, конечно, тоже могут входить для мирных целей. Очень жаль, что вами так много потеряно времени в ожидании. Но все ваши корабли, ушедшие в Америку, хорошо снабжены продовольствием и всем необходимым, поэтому вам совсем не надо туда спешить...

Однако все очевидней становилось, что противиться долго и еще затягивать дело Япония не сможет. Уже давно дано обещание, что англичанам разрешат идти в Хакодате. Из Эдо опять пришли инструкции. Губернатор заявил Стирлингу, что с Англией разрешено заключить временное соглашение о навигации и заходе в японские порты.

-"Пункт первый. Порты Нагасаки и Хакодате будут открыты для британских судов для эффективных исправлений и получения воды. Также для других видов снабжения, абсолютно необходимых для употребления.

Пункт второй. ...Нагасаки открывается с этого дня... Хакодате через пятьдесят дней после отбытия адмирала из этого порта.

И еще пять пунктов...

Сразу после подписания договор был отправлен в Гонконг. Для этой миссии адмирал Стирлинг выбрал "Барракуду", которая, несмотря на свои колеса, была быстроходнее винтового "Энкоунтера". Кроме того "Барракудой" командовал его родной сын, лейтенант Артур Стирлинг, образованный молодой человек, увлеченный механникой и античной мифологией, коллекционер антиков и библиофил, по мнению отца немного испорченный современным воспитанием.

Именно Артуру было поручено дело высокого значения и чести. Он должен доставить доклад о плавании в Японию с подлинниками выгодного соглашения об открытии двух портов Японии, и все другие документы и карты. Как умный человек, Стирлинг не предвидит больших побед над сибирскими сеттльментами. Там некого побеждать, и кампания будет нетрудной. Гораздо важней победа в Японии, право пользоваться портами. Все это важно, конечно, и для этой войны, но еще важней для будущего. Все, что сделано, так значительно, что, собственно, к войне и военным действиям против сеттльментов у адмирала интерес несколько ослаб...

Японская береговая охрана, зорко следившая за уходящей эскадрой, заметила, что, выйдя в открытое море вместе, потом все четыре английских корабля разошлись в разные стороны. Это немедленно было сообщено Тсутсую и Кавадзи в Симода для того, чтобы они очень осторожно предупредили Путятина. Немногое, но самое главное, что он должен знать... Вскоре им пришел пакет из бакуфу. Сообщалось, что нагасакский губернатор Мидзу Чикугу но ками назначался в Симода в помощь Тсутсую и Кавадзи, так как он удачно провел переговоры с англичанами и теперь может быть полезен при переговорах с Россией.

Эта бумага дорого стоила. Правительство посылало Чикугу но ками как знак дружеского внимания к Путятину, чтобы доказать русскому послу, что за его спиной не происходило никакого сговора с его врагами-англичанами, что он сам может узнать все, что ему потребуется, у князя Чикугу про переговоры с англичанами и про их намерения. Бакуфу подтверждает свое стремление сохранять с Россией наилучшие отношения и дружеские связи. Значит, в Эдо понимают, что Кавадзи прав. Значит, Кавадзи может ослабить свою жестокую требовательность при переговорах с Путятиным.*(6)

Вечером 21 октября, когда до Гонконга оставалось менее суток хода, "Барракуда" стала нагонять небольшой бриг под американским флагом. Бриг оказался неплохим ходоком и даже с наступлением ночи его гекабортный фонарь продолжал маячить впереди. Потом он исчез, но вахтенный не обратил на это внимание. Вахта успела смениться и мирно задремать в своих гамаках, когда бушприт "Барракуды" навис над выплывшей из тьмы кормой брига.

Заполошный звон корабельного колокола перекрыл страшные богохульства вахтенного офицера. Несколько человек из команды американца бестолково суетились. Один, очевидно не понимая что он делает, выскочил на ют с кранцем в руках, но тут понял, что этим судно не спасти и выбросил кранец за борт. Наконец рулевой вышел из ступора и навалился на румпель, уваливая под ветер и тем вытаскивая свою баранью голову из-под левой раковины "Барракуды". Всё произошло так быстро, что на пароходе никто не успел удивиться странной тишине на палубе брига. Там раздавались какие-то команды и ругань, но явно недостаточно для такого критического момента. Весь поднятый по тревоге экипаж парохода был уже на палубе, когда корабль, казалось, получил мощный пинок в днище и с левого борта, прямо у колеса, вровень с мачтами встал столб воды."

Бостонский бриг с никуда не годной командой на самом деле был "Чехалис" — бывшая юконская шхуна, под командованием лейтенанта Павла Алексеевича Зеленого. Этот очень неординарный человек, прославившийся как сквернослов и юдофоб, легко поладил со своей, на 23 еврейской, командой. В этом ему помог старший помощник Иосель Давидович. "Ростом почти в сажень, тощий, Давидович казался субтильным, на самом же деле был жилист и очень силен. Мало кто мог сравниться с ним в гребле. Известен он был еще и тем, что единственный среди евреев стал гарпунщиком и не из последних. Этим своим достижением Давидович так гордился, что, даже став помощником капитана, на берегу всегда ходил опираясь на гарпун, как на посох. А так, как был Давидович религиозен, то в своем долгополом кафтане, окладистой бороде с ранней проседью и вьющихся пейсах напоминал он древнего патриарха."

Зеленой прислушивался к мнению Давидовича и его советам, иначе, как объяснить, что молодой офицер со вздорным нравом согласился с планом своего подчинённого. Ведь несомненно, что нападение на "Барракуду" спланировал именно Давидович. Слишком мало в нём было классической морской военной науки и слишком много тактики, выработанной в Русской Америки за долгие годы противостояния тлинкитам, эякам, чинукам и другим морским племенам.

"В самый момент поворота, когда ют "Чехалиса" был футах в пяти от бака "Барракуды", скрытый от глаз англичан гротом Давидович метнул свой гарпун с такой силой, что выскочившее от удара древко отлетело обратно на палубу "Чехалиса".

Одновременно, по сигналу, боцман Савичев выскочил на палубы с тем, что на "Барракуде" приняли за кранец. Но это был пудовый бочонок пороху, плотно обмотанный соломой и снабженный взрывателем из медной кружки и пропитанного селитрой шпагата. В шуме и лахаце алярма англичане не услышали хруста впившегося в обшивку гарпуна. Специально зачерненый линь был почти незаметен, а утяжеленный несколькими чугунными ядрами бочонок тут же затянуло под борт парохода. Фитиль был расчитан на 4 минуты и взрыв раздался, когда "Чехалис" отошел саженей на 30. Бриг повернулся на "пятачке" и, идя в крутой бейдевинд, устремился к борту парахода.