— Но, Илян, ты... — я прижмурилась, ясно понимая, что еще несколько минут вот такого тупизма, и с дружескими отношениями можно будет попрощаться навсегда. — Да, ты права! Я хотела извиниться! И оправдаться тоже! Но я передумала. Я не буду оправдываться. Я просто не хочу, что бы ты думала, что я...
Никогда не думала, что говорить — это так трудно.
— Я знаю, у меня нет Высокого дара, но...
Илян резко дернулась, и неожиданная выразительность ее лица меня напугала. Я замерла, славно примерзла к месту, и смотрела на девушку, так и не закончив мысль.
— Высокого дара?! — изменившимся голосом крикнула она и расхохоталась. У меня от этого ее смеха волосы на голове зашевелились. — Да кому он нужен! Ты, Ция, говоришь, что не хочешь оправдываться, а просто поясняешь некоторые моменты? Так вот! Я тоже кое-что поясню! Мне абсолютно наплевать на то, что ты собираешься сказать. А знаешь почему?! Потому что это ничего не значит! Ничего! Ничего не изменится! Потому что даже если ты не виновата! А я знаю, что это так, но тебя простить... Даже если!.. — она закусила губу и со злостью на саму себя сжала кулаки. — Даже если ты на коленях умоляла ректора назначить меня — все равно! Это мелочи! Ерунда! Это!.. Мне даже на это назначение, на эту чертову пятерку, наплевать! Если бы к ним отправили Ура, Кира, Лику — все равно! Но ты... Только не тебя! Ты... Ты всегда...
В одно мгновение яростный запал покинул ее, и Илян отвернулась. Плечи ее безвольно опустились, словно она уже смирилась. Будто что-то сломалось внутри нее.
— Ты всегда была лучше меня.
Ее тон, уставший, бесцветный, стал для меня полной неожиданностью. Как пощечина. Дыхание перехватило, и я непроизвольно попятилась, не сводя с Илян взгляда. Внутри мешались злость, нежелание слушать, жалость, страх и еще какое-то неприятное, мерзкое чувство. Ему я не могла дать названия. Меня будто бы даже тошнило от отвращения... Вот только к кому?..
Она повернулась ко мне с болезненной, жалкой улыбкой.
— Илян, не говори так...
— Нет, Ция, — девушка покачала головой. Вся она: положение рук, наклон головы, выражение глаз — все это сейчас было будто бы тенью той прежней яркой, сильной Илян. — Прошу тебя, уходи. Мне сейчас неприятно с тобой разговаривать. Я... Я знала, что так будет, но все равно... Прости.
Она выпрямилась, но голос дрогнул, смазывая все впечатление от по-арктически холодного и безразличного взгляда.
Только что не хотела извиняться и уже "прости". В этом вся Илян. Даже сейчас.
Я шагнула к ней, но что-то, может быть, интуиция или остатки ментального дара удержали меня от необдуманного, основанного на чистых эмоциях желания кинуться к бывшей подруге. Да, прав был Ур, не время сейчас, совсем не время... И я совсем не уверена, что когда-нибудь, пусть и через много лет, оно наступит.
Илян снова отвернулась.
Я молча склонила голову. Что ж... Ты была моей подругой долгие четыре года. И я, пожалуй, разрешу себе надеяться, что когда-нибудь судьба сведет нас еще раз.
Я скрипнула зубами.
Чертова Илян, строит из себя обделенную судьбой, как будто она всю жизнь мне завидовала. Будто я чем-то лучше ее! Но я знаю, что это не так. Потому что это я завидовала ей. И потому что у нее есть Высокий дар.
— Надо же... — едва слышно, для самой себя прошептала девушка. — Экран, значит, да?.. Не могу избавиться от боли... Сапожник без сапог...
Я замерла на пороге, но поняла, что она обращается не ко мне.
Илян стояла у огромного сверкающего зеркала и покрытыми пеленой глазами смотрела на свое собственное отражение. Хотя, я сомневаюсь, что она вообще что-либо видела. Сокурсница окончательно забыла про меня, унеслась в мир переживаний.
Я поколебалась на пороге. Вернуться? Нет, не стоит, ничего не изменишь. Остается уповать только на время. Возможно, оно сотрет обиду и тогда...
И тогда что? Я остановилась, задумчиво разглядывая мозаику из черных, коричневых и бардовых квадратиков под ногами.
Да, правда. Чего я хочу от Илян? Дружбы? Нет, это даже не смешно. Так какого лешего цепляться, переживать? Все, решено! Я забуду. Забуду, сотру из памяти. Менталисту это под силу — игнорировать воспоминания, дабы держать себя в руках. Призраки прошлого не преследуют магов духа. Мы, можно сказать, специалисты по борьбе с ними. Вот только...
Я вздохнула. Надо же, мысли путаются. Что-то мне совсем плохо... Хватит! Взялась действовать решительно — действуй.
— Трусиха... — хмыкнула я себе под нос и развернулась на сто восемьдесят градусов. Нет, в комнату я сейчас не пойду. Сначала нужно поговорить с человеком, который действительно может мне помочь. В первую очередь, разобраться в себе.
В общем, мне обязательно нужно встретиться с Мастером ментальной магии.
Магистр УфеЭзедра способна внушить ужас любому, чего стоит хотя бы этот ее не-понять-что-значит взгляд льдистых глаз на ничего не выражающем лице... Я передернула плечами. Кто-то, может, и боится преподавателя ментальной магии исключительно из-за производящей ужасающий эффект внешности, да мастерски наведенной строгости... Вот только меня беспокоит совсем не это. Я и сама часами стояла перед зеркалом, тренируя этот профессиональный взгляд даже без ухода в себя... Я боюсь услышать прямой, однозначный вердикт в стиле бинарного восприятия мира моим учителем... Только да или нет. А это страшно. Потому что она точно будет права. Она всегда права...
Глаза Магистра УфеЭзедры никогда не теплеют. Не знаю, может быть, в кругу близких она и расслабляется, но я еще никогда не видела ее... по-человечески теплой. Впрочем, не смотря на все ее старания, я, как и большинство тех, кто долгое время работал с ментальной магией, отлично понимаю, что вся ее внешняя невозмутимость — оболочка навроде той, что ледяным доспехом сковывает сознание.
Я усмехнулась. Помнится, одним солнечным днем Магистр пустилась в рассуждения о том, как правильно в свое время поставили себя первые менталисты. Тогда, давно, когда знания о ментальной магии были доступны только отделу внутренней безопасности и личной охране императора, о магах духа ходили жуткие слухи. Еще немного и их назвали бы бесчувственными монстрами и навсегда заклеймили врагами рода человеческого, как ранее было с магами ночи.
Тогда расчетливым гениям оставалось только обронить пару слов, и вуаля! Ореол таинственности с некоторой романтической загадочностью окружает всех менталистов аж по сей день. Да, я согласна. Это действительно помогает. Однажды Магистр "сломала" нарушителя дисциплины одним только взглядом, даже не входя в состояние отрешенности. Хотя он потом был твердо уверен, что животный страх ему внушили искусственным путем...
— Ция? — приподняла тонкую черную бровь УфеЭзедра.
Глаза ее, прозрачные, зелено-голубоватые, с иглами льда, осмотрели меня с ног до головы.
— Да... — потянула она, откидываясь на спинку кресла. — Ну-ка, подойди ближе... — Она поймала мой взгляд. — И, ради бога, Ция, не вздумай сопротивляться.
— И не собиралась, — как можно более меланхолично произнесла я, складывая руки на груди.
Ее лицо замерло, будто покрылось изморозью. Ушла в себя, — с легкой завистью вздохнула я.
Говорят, что все менталисты похожи. И не только внутренне, но и внешне. Наверное, это так. Я еще не видела ни одного менталиста с яркими глазами и пышными формами. Хотя, это скорее устоявшееся представление, чем правда. Ведь внешность не зависит от дара. Или дар не зависит от внешности?
— Ну, что ж... — Магистр прикрыла глаза и потянулась. — Ничего не могу сказать... Ничего плохо. Как и хорошего, впрочем.
Сердце захолонуло.
— Я... Мне... — УфеЭзедра внимательно на меня посмотрела. Я замолчала и, справившись с голосом, продолжила: — Повреждено что-то важное?
Магистр отбила острыми ноготками какой-то полу знакомый ритм.
— В общем-то, да... Ты пережгла себя. Как пять лет назад, помнишь? — Как будто бы я могла забыть! — Но, знаешь... — Магистр, совершенно неожиданно, улыбнулась. — В прошлый раз было легче и ты справилась... Справишься и сейчас. Не бойся, сила будет постепенно возвращаться, ты только не напрягайся.
В душе разлилось что-то горячее и пьяное. Значит, сила вернется. Значит, мне не придется...
— И еще, — УфеЭзедра наморщила лоб.
Вы, наверное, удивляетесь, почему менталист так открыто выражает эмоции? Ничего необычного, между прочим, в этом нет, она ведь сейчас не собирается ни с кем сражаться. Да и маги духа — вовсе не чурки непробиваемые, а самые обыкновенные Мастера. И мы, ах, какая неожиданность, тоже чувствуем. Только лучше держим себя в руках. И, знаете что? Я ОЧЕНЬ хочу быть менталистом. Потому что мне нравится это состояние — сдержанности, понимания. Ты чувствуешь, что направляешь собственную жизнь в нужное тебе русло. Что держишь ситуацию под контролем. Никаких неожиданностей: все просчитано. А на оценку непредвиденных обстоятельств уходят доли секунды. Это... Это действительно здорово.
Магистр УфеЭзедра забавно перекосила лица, видимо, что-то вспоминая, и, радостно щелкнув пальцами, закапалась в самом нижнем, неудобном ящичке стола.
— Вот. Это поможет. Постарайся в первое время вообще ее не снимать, да и потом лучше поостеречься.
На стол легла темно-коричневая, почти черная повязка с едва видимыми антрацитовыми рунами. Печать? Сдерживающий контур?
Я прощупала повязку в руках. Это... платок? Просто сложенный в узкую полоску платок? Надо же, могущественная косынка.
Я хмыкнула и тут же склонила голову, пряча улыбку.
— Как я поняла, ты склонна к всплескам диких эмоций. — Преподаватель усмехнулась. Сказать такое менталисту не столько оскорбительно, сколько анекдотично. — Просто невероятно. У Мастера ментальной магии, оказывается, такой темперамент! Горячая кровь!
В последнее время это определение ассоциировалось у меня разве что с двумя семьями Хранителей, поэтому я только поморщилась в ответ на это заявление.
— Знаешь, Ция, когда долго сдерживаешь эмоции... Со мной, кажется, было нечто подобное, но..
Взгляд УфеЭзедры затуманился, а на губах появилась ностальгическая улыбка. Она о чем-то задумалась, постукивая длинным ногтем по губе.
— Значит, постельный режим? — спросила я, пропуская повязку под волосами.
— Ни в коем случае! Лучше всего погулять, подышать свежим воздухом, полюбоваться на пасторальные пейзажи...
Отдохнуть, значит? Ну, что ж...
— Спасибо большое. — Я поклонилась Магистру, чувствуя непривычную пустоту в голове. Такое ощущение, что щелкнешь по лбу — зазвенит.
— Не за что, не за что... И... — УфеЭзедра прикрыла глаза, — передавай привет мальчикам...
Отчего-то захотелось совершенно по-звериному зарычать.
— Обязательно передам, — сжав зубы, кивнула я и, развернувшись, на деревянных ногах вышла в коридор. Господи, да они как сговорились все! Мальчики! Тьфу!
Да, да, я знаю! Эти четверо (вернее, пятеро, поправила я себя) были вместе лет пятьдесят! Они не просто сработались, они срослись! Они теперь единый организм! А я там чужеродный элемент. Причем до смерти этого... как его... До смерти НагэШуна у них был исключительно мужской коллектив! Но.. Но я не понимаю, что, черт меня подери, произошло на арене?!..
Ярость быстро потухла, оставив после себя отвратительную апатию ко всему. К тому же стало клонить в сон... Не так, когда отключаешься, едва коснувшись головой подушки, а когда часами ворочаешься, пытаясь найти удобное положение, и все вокруг безмерно раздражает. И слишком теплое одеяло, и тонкая подушка, и перекрутившаяся простынь, и луна за окном...
И ничего со своими чувствами я поделать не могла, так что оставалось только смириться и ждать. Чего? Хм, как и всегда. Лучшего, наверное. Я усмехнулась. Люди должны верить в лучшее, иначе они теряют смысл жизни.
На дела бумажные ушло еще несколько часов. Пришлось выбивать из секретарши бланки, попутно выслушав целый ворох новостей, большую часть из которых составляли не совсем свежие и не очень достоверные сплетни, идти с ними, с бланками то есть, к декану, который, все еще безмерно счастливый, потащил меня к ректору. Хвастаться, значит, угу.
Эти двое очень долго разглядывали меня с умильным выражением на лицах, не реагируя на мои вежливые просьбы расписаться где нужно. В конце концов, я не выдержала и рявкнула так, что задребезжали стекла в окне.
Ректор с деканом ошарашено переглянулись. Видимо, на их веку менталист впервые драл глотку.
— Вот здесь, пожалуйста, — улыбнулась я, стараясь сгладить впечатление от собственной отвратительной выходки.
Оба послушно расписались и уставились на меня, словно на какой-нибудь вымирающий вид.
Я отступила и, натянув подобающую улыбку, поклонилась. Словно ничего экстраординарного не произошло.
Всегда считала, что крик унижает. Зачем повышать голос, если можно насмешливо приподнять бровь, холодно резануть глазами и с улыбкой, леденящей кровь в жилах, любезно осведомиться: "Что-то случилось?" А теперь я, получается, унизила саму себя.
Я уныло плелась по коридору. Теряю себя, однако. Раньше предпочитала быструю, энергичную походку, дабы всем вокруг становилось ясно — развлекаться мне некогда, отвечать на глупые вопросы тоже, поэтому посторонитесь и дайте пройти занятому человеку. А теперь тащусь со скоростью больной ревматизмом черепахи и разглядываю пол под ногами, будто бы никогда его не видела.
Хотя... Может, хватит цепляться за прошлое? Что было — не вернуть, что осталось — не жаль... Так, кажется было в той песне?
Однозначно — хватит!
Я вздохнула полной грудью и закинула голову, ловя лицом прорвавшиеся сквозь полосы штор лучики солнца, и улыбнулась. Что бы ни произошло, а настроение у все-таки улучшается. Вернее, сознание выходит из депрессии и возвращается в норму. Что ни говори, а неспешная прогулка по знакомым с детства коридорам Академии здорово расслабляет. Как раз то, что нужно для выздоровления, как и говорила Магистр УфеЭзедра. Да я и сама это чувствую. Нужно прекратить нервничать и беспокоиться. Нужно впитывать спокойствие, отдаться созерцанию полностью, расслабить сведенные мышцы...
— Ция?..
Улыбка тут же соскользнула с губ, как не и бывало ее.
Я поморщилась и, неохотно посмотрев на Кароля, сжала руки за спиной. И как я могла улыбаться всего мгновение назад, не представляю.
— Да? — произнесла я, а потом, чуть подумав, добавила: — Командир?..
Желания разговаривать с парламентером не было никакого, но я пересилила себя, заставив спокойно дождаться того, как Кароль подойдет и, нахмурившись, отведет взгляд.
— Э... Ция... — он прокашлялся, — Я... Хм...
Я, хотя и была неприятна даже самой себе, просто молчала, наслаждаясь его мучениями и не собираясь каким либо способом, словом или улыбкой, ему помогать. Ничего, всем нам, смертным, полезно изредка чувствовать себя неловко. Это, знаете ли, не дает развиваться звездной болезни.
А моей новой пятерке, чувствую, не помешало бы пройти полный курс терапии от этого недуга. Пожалуй, только Линека можно пощадить. Но я знаю его недостаточно хорошо, мало ли что. Может, он попросту хорошо маскируется? А профилактика еще никому не повредила.
