Марготта

— Привет! — ляпнула я первое, что пришло в голову. Всех нас в далёком и беспечном детстве учили, что автобус надо обходить спереди, троллейбус сзади, а к незнакомым животным лучше вообще не подходить. Вот я и стояла, переминаясь с ноги на ногу и размышляя, что бы ещё такое сказать. От тягостных раздумий меня неожиданно избавил тот самый конёк. Он подался вперёд, насколько хватало длины поводьев, намотанных на ветку, и доверчиво ткнулся мордой мне в плечо. Хорошо ткнулся, я едва на ногах устояла.

— Ну что, мальчик, пойдёшь со мной?

Конёк посмотрел на меня сверху вниз своими потрясающими глазами. В его взгляде явственно читалось: 'Какой я тебе мальчик? Ты себя-то в зеркало видела? Метр с кепкой в прыжке, и то если ботинки на платформе!'

Впрочем, отвязать себя он позволил беспрекословно. Остальные лошади, вдохновлённые его примером, тоже не протестовали, поэтому на 'поле боя' я вернулась не одна.

Хозяин сидел на корточках посреди дороги и разочарованно взирал на шесть ножей и два меча, лежащие небольшой горкой у его ног. Что-то в нём неуловимо изменилось — словно бы он вдруг стал внушительнее или сильнее. Но приглядевшись, я поняла, что он всего-навсего надел кольчугу поверх тонкого поддоспешника. Раньше она, наверное, лежала в сумке.

— Барахло! — резюмировал Хозяин, кивая на оружие. — Тебе что-нибудь из этого нужно?

Поколебавшись, я выбрала два ножа — просто на всякий случай — и растерялась, не зная, куда мне теперь их запихнуть.

— Эти я позаимствовал вон у того, дальнего, — подсказал Топиэр, — там ещё остался пояс с ножнами. Можешь снять, если хочешь.

— А может, вы сами?

— Тебе надо — ты и снимай. Нельзя быть такой неженкой.

Пришлось идти до дальнего трупа и стягивать с него пояс. Когда я расстёгивала пряжку, руки дрожали, а голова всё время хотела отвернуться куда-то в сторону. Но в стороне лежало ещё одно тело, а чуть поодаль третье. Количество вытекшей из них крови, естественно, измерялось литрами, что не прибавляло хорошего настроения. А вот вокруг обожжённого крови видно не было. Впрочем, я всё равно поспешила отвести от него взгляд. Рассматривать дело рук своих казалось каким-то немыслимым святотатством. Даже несмотря на то, что он окончательно затих. Может, просто отключился, а может, и умер. Кто с такого расстояния разберёт.

Это что же получается, я его убила, что ли? Вот чёрт!

Расстёгнутая пряжка выскользнула из рук и её тихое звяканье показалось мне громче набата.

Я же... Я просто припугнуть его хотела. Ну, чтоб испугался и сбежал. Кто же знал, что всё получится именно так? Ой, мамочки, что же делать-то?

— Ты чего там застряла? — поторопил меня Хозяин.

— Уже иду, — откликнулась я, стараясь придать голосу побольше уверенности. И так рванула на себя вожделенный пояс, что бывший разбойник перевернулся со спины на живот, а я от неожиданности отпрыгнула на несколько метров в сторону. Потом, переборов брезгливость, пучком травы стёрла с пояса остатки крови и вернулась обратно с видом героини.

Хозяин, глядя на меня, только скептически хмыкнул. Он уже перекинул сумки с нашей лошади на одну из разбойничьих и был готов продолжить путь. Глюк сидел у него на плече, вцепившись в кольчугу, и раздражённо попискивал. По-моему этот странный зверь уже вообще забыл, кто его хозяйка, и теперь активно подлизывался к сильнейшему. Вот подхалим! А я ещё хотела его похвалить за героизм, проявленный при обороне нас.

Хозяин почесал крыса и снова хмыкнул.

— Что ещё? — почти обиделась я.

— Совершенно ничего. Надевай своё новоприобретение и поехали. И так задержались уже.

— Нет, вы явно подумали обо мне что-то...

— Что, интересно? — напрягся Топиэр.

— Не знаю, — созналась я, — но что-то подумали. Такое... необычное...

— Все люди время от времени думают, эльфёныш. Это, видишь ли, то самое, что отличает их от животных. Так что давай быстрее.

Я потуже затянула на себе отвоёванный у трупа пояс (для этого пришлось обернуть его вокруг талии три раза), распихала по местам ножи и начала залазить на своего глазастого конька.

Тот, как назло, не больно-то жаждал меня везти. Гораздо больше его интересовала судьба обожжённого лучника. Видимо, именно он был его прежним владельцем. И теперь конь старался как бы невзначай подобраться к нему поближе. Нет, пока я твёрдо стояла на земле, он тоже вёл себя смирно. Но стоило мне вставить одну ногу в стремя, как этот беспокойный скакун делал шаг вбок, а мне оставалось только прыгать следом.

Причём Топиэр даже не пытался мне помочь. Он старательно что-то высчитывал, для верности загибая пальцы, и изредка посматривал на меня. И улыбался, зараза такая!

Забраться на коня мне удалось только с четвёртой попытки. Но уселась я почему-то задом наперед. Чертыхнулась, слезла, снова залезла (на этот раз правильно), немного поёрзала в седле... как-то не очень удобно получалось.

— Стремена подтяни, — с усмешкой посоветовал Хозяин. Закончив подсчёты, он успел привязать поводья свободных лошадей к своему седлу и теперь внимательно наблюдал за моими стараниями.

Я послушно сползла обратно и уставилась на стремена. И где тут за что тянуть, интересно? Хозяин уже откровенно хохотал.

— А может вы мне поможете, а?

— Дожили! Я собственной рабыне должен помогать! — отсмеявшись сказал Топиэр, но всё-таки сжалился и показал: где, что, куда и насколько.

Зато потом наступил момент моего личного триумфа — я умудрилась влезть в седло с первого раза. Наблюдавший Хозяин удовлетворённо кивнул, и мы наконец-то поехали дальше. То есть он поехал, а мой конёк остался стоять посреди дороги, не сводя глаз с лучника.

— Но, — неуверенно скомандовала я. Животное медленно повернуло голову, посмотрело на меня правым глазом и осталось стоять. — Ну поехали. Пожа-а-а-алуйста...

Конёк грустно вздохнул (вот честное слово, никогда не знала, что лошади умеют так вздыхать) и неспешно потрусил вслед за Хозяином, успевшим уже отъехать на приличное расстояние. Кажется он среагировал именно на 'пожалуйста'. Это что же, мне всегда при общении с ним этикет соблюдать? Может, его ещё и на 'Вы' надо?! Но проверять свои предположения я не рискнула.

Хозяина мы догнали довольно быстро. По сравнению с тем, с какой скоростью мы ехали до этого, теперешнее движение казалось черепашьим шагом. Лошади шли уверенно -местность была им знакома, я же смотрела во все глаза. Вскоре мы доехали до места, где дорога резко уходила влево. Мы же сворачивать не стали, а поехали прямо, по едва заметной тропинка, ведущей вглубь леса.

При этом мой конёк снова решил показать свой норов, и мне с большим трудом удалось заставить его ступить на тропку.

— А там не опасно? — осторожно поинтересовалась я у Хозяина.

— Опасно, — согласился он, снимая Глюка с плеча и запихивая в сумку, — но зато выгадаем несколько часов.

— И потеряем их же, отбиваясь от очередных разбойников.

— Разбойники туда не ходят.

— Почему?

— Боятся.

— Почему?

— А это уже их, разбойников, дело. Ничего там страшного нет, я уже несколько раз ездил. А теперь приготовься, как только поравняемся вон с тем дубом — пускаешь коня галопом и пытаешься не отстать от меня. И ни в коем случае не оглядываешься.

— Почему? — Меня охватило то самое чувство, которое так назойливо не пускало идти с Ксанкой на кладбище. Что же там такое прячется, в этом лесу, если его даже разбойники боятся?!

— Тебя что, заклинило на этом 'почему'? Вот выедем обратно на дорогу — тогда и объясню.

— Если выедем, — тихо буркнула я. Конёк согласно кивнул.

Огромный дуб, служивший ориентиром, неумолимо приближался. Мне показалось, что лес за ним становится гораздо мрачнее, деревья старше и скрюченнее, а земля чернее. Но тропинка вела именно туда. Впрочем, если есть тропинка, значит, есть и те, кто ей пользуется. Мы, например. Оставалось только надеяться, что она не обрывается где-то в неизвестности. Я жить хочу!

Неожиданно смолкли все птицы. До этого их неугомонный щебет слышался отовсюду, и вдруг утих, словно магнитофон выключили. Бр-р-р... Скорей бы уж всё закончилось.

Едва мы доехали до дуба, мой конёк сам рванул вперёд, едва ли не обгоняя Хозяина, а у меня возникло стойкое ощущение, что не я управляю им, а он мной. Куда хочет — туда и едет, я же вольна лишь попросить о чём-то. Ну, я и попросила:

— А можно ещё побыстрее? Ну пожа-а-а-алуйста!

Где-то в глубине души я была уверена, что быстрее уже некуда, я и так едва успевала уворачиваться от веток, которые явно сговорились выколоть мне глаза или просто расцарапать всю физиономию. Да и в седле я держалась не больно-то уверенно. И не переставала удивляться, что вообще хоть как-то держусь. Но оказалось, что нет предела совершенству. Конёк всхрапнул и понёсся со скоростью взбесившейся электрички. Деревья и наглые вездесущие ветки слились в одну сплошную стену, а точнее, в две стены и низкий потолок, образуя смазанное подобие туннеля. Только вот света в конце этого тоннеля видно не было. Ветер почему-то бил не в лицо, как должно быть при быстром движении, а в спину. То ли подгонял, то ли заманивал куда-то. Сзади что-то загрохотало, а потом ещё и завыло. Очень захотелось обернуться и посмотреть, но я вовремя вспомнила предупреждение Хозяина, и зажмурилась, отгоняя наваждение.

А вот черта с два! Или звуки не были наваждением, или ставил их кто-то очень сильный. Вой усилился, разделился на несколько голосов и поменял тональность. Если раньше он был угрожающим, то теперь стал завораживающим. В едва различимых просветах между деревьями замелькали красные огоньки, которые в равной степени могли оказаться как глазами огромных зверюг, так и мутировавшими чернобыльскими светлячками, невесть как попавшими в этот мир. Кстати, о зверюгах... Интересно, не покусала ли Тьяру одна из этих тварей? А ведь вполне возможно...

Я явственно слышала за спиной странный топот и еле сдерживалась, чтобы не обернуться. Интересно, почему нельзя-то? Примета плохая? Или Хозяин подумал, что я испугаюсь настолько, что сойду с ума? Тогда не на ту напал — чтобы меня серьёзно напугать, нужно очень постараться!

Любопытство уже почти одержало победу над разумом. Из последних сил сопротивляясь сама себе, я сделала то, что ни одному нормальному человеку в голову бы не пришло — я заговорила с лошадью:

— Эй, ты, глазастый... Да, я к тебе обращаюсь. Нет, можешь не отвечать и не оборачиваться, тем более, что я сама хочу обернуться. Как ты думаешь, кто за нами гонится? Страшный монстр? Или скрюченная старушка с клюкой, корзинкой мухоморов и воплями: 'Постойте, родные! Отведайте грибочков! Сама растила, поливала, пропалывала и окучивала, да за ради вас не пожалею!'?

Конёк неопределённо мотнул головой и снова увеличил скорость. Откуда в нём только силы взялись? И тут на тропинку прямо перед нами выскочила... та самая бабушка с корзинкой из моих бредовых мыслей. Ну прямо всё один в один, и клюшка, и мухоморы. Да и вопли не замедлили появиться.

— Стой, окаянная! — заверещала старушка, отбрасывая корзинку и пытаясь поймать моего конька за повод, который я от неожиданности выпустила из рук. — Стой! Не трону тебя, только Каурку отдай! Отдай, говорю!!! Верни то, что не твоё, да и убирайся с глаз долой к себе домой, там давно все заждались. Отдай Каурку-у-у...

Последний вопль растворился в моём визге и разбавился шипением пульсара, который я выпустила совершенно не задумываясь. Бабка неожиданно ловко уклонилась, пропуская сгусток огня над собой, выкрикнула какую-то длинную заумную фразу, и землю у копыт моего глазастого конька расколола извилистая зелёная молния. Каурка, не сбавляя хода, перепрыгнул через разлом, я метнула назад ещё один пульсар и всё-таки не удержалась — обернулась.

И увидела вдалеке только смазанный туннель из скрюченных вековых деревьев и красные огоньки глаз, сверкающие в глубине его. Наверное, это всё-таки были глаза, иначе с чего бы чернобыльским светлячкам летать исключительно парами?!

Короче, из тёмной части леса мы выбрались. Дальше деревья пошли совершенно обычные, зелёные, вновь послышался птичий щебет, да и тропинка вдруг резко вильнула в сторону, чтобы за поворотом воссоединиться с центральной дорогой. Там, на месте воссоединения, меня ждал Хозяин и две лошади. Странно, ведь до въезда в чащу их было три...

— Э-э-э... А где третья?

— Осталась в лесу.

— Зачем?

— А её не спрашивали. Думаю, сейчас волки уже наслаждаются непредвиденным обедом.

— Волки? А откуда вы знаете, что это волки? Они её съели?

— Думаю, ещё не доели. Но уже близко к тому. А про волков и бабку, которая их разводит, у нас разве что младенец не знает. Её даже ласково называют Волчьей Тётушкой. Она в этой чаще уже несколько столетий живёт. Иногда даже является некоторым особо нетрезвым личностям. На самом-то деле её уже давно никто не видел. Померла, наверное. А волки живут.

Я как открыла рот, так его и закрыла. Волчья Тётушка, значит?! А я тут при чём, я же трезвая? Зачем было ко мне приставать? Каурка ей, видите ли, понадобился. Мой конь, никому не отдам! И никакой он не Каурка, он Глазастый.

— Слышь, ты, животное... Давай я назову тебя Глазастый. Ты как, не против?

Конёк мотнул головой подтверждая, что он только за. А всё же любопытно, что от него надо было этой мифической старухе. Да и от меня... Как она там орала? 'Убирайся с глаз долой к себе домой, там давно все заждались'? Да уж наверняка заждались! Но откуда она узнала?

Я так задумалась, что голос Хозяина, прозвучавший над ухом, заставил меня подпрыгнуть в седле.

— Послушай, эльфёныш... А можно задать тебе два не очень тактичных вопроса?

— Ну можно, — пожала плечами я.

— Тогда ответь мне, пожалуйста, сколько тебе всё-таки лет?

— Пятнадцать, — призналась я.

— Это замечательно, — облегчённо улыбнулся Хозяин, — А то Роледо уверял, что тебе десять. Я, конечно, ему не поверил, но кто вас, эльфов, разберёт.

— Я не эльф, я — человек!

— Да ладно ты, я же шучу.

— Не смешно. Я же вас подземным гномом не обзываю. А что за второй вопрос?

Хозяин задумался, явно подбирая слова. Было очень странно видеть его в нерешительности. Что же там за вопрос такой, что нужно столько собираться с духом, прежде чем его задать. Не в любви же он мне признаваться собрался!

— Ну? — не вытерпела я, когда пауза затянулась на несколько минут.

— Ну... В общем... Может, это прозвучит глупо... Даже скорее всего... — Хозяин помялся ещё некоторое время, а потом единым духом выпалил: — Но почему ты с сегодняшнего утра разговариваешь исключительно на предонском, причём безо всякого акцента?

Вместо ответа я глупо икнула и выпала из седла.

* * *

Великий Инквизитор никогда не видел разъярённую фурию и даже не думал, что когда-нибудь придётся, да ещё так близко.

— Идиот! Тупица! Скотина! Болван! — вопила фурия, метая из глаз зеленоватые молнии. Инквизитор пока успешно уклонялся, но понимал, что долго не продержится. — Кто тебя просил повторно запускать пентаграмму? Кто? Я просила? Что-то не припомню! Ну повтори мне, чурбан безмозглый, что ты должен был сделать с девчонками? Что?