Мечтам свойственно сбываться

— Дедушка, а что такое аванс?

Вечер прошел быстро, перемежаясь аврорскими байками Аластора, по-английски странноватыми шутками Гордона и чудесной выпечкой Пруэттов, начиная от круассанов с разнообразнейшими начинками и заканчивая миниатюрными печенюшками с шоколадом. Домой мы вернулись довольно поздно, и я сразу же решила укладывать сына спать. Тот немного упрямился скорее из вредности, но все-таки уснул под безбожно перевранного Питера Пэна, а точнее его более мягкую версию. Я устроилась вместе с Пожирателем у камина, собираясь листать довольно забавную книгу про быт обычных людей авторства кого-то из Блэков, когда мужчины уединились в кабинете Гордона с почти пустой бутылкой виски.

* * *

— Так кто все-таки купил тот дом? — с интересом спросил уже слегка подвыпивший Аластор Моуди. Принц улыбнулся.

— Кеннет Пруэтт*, — ответил тот и пояснил: — Ты его видел сегодня в пекарне. Говорят, он ведет не только дела своей семьи, даже получил образование у маглов и хочет поселиться среди них.

— Сквибам тяжело найти свое место в мире, а он справился! — усмехнулся бывший аврор. — Не даром говорят, что Пруэтты своих не бросают. Не то что Блэки... — он умолк, вспомнив о том, как печально сложилась бы судьба его прабабки, не встреть она в свое время Эрика Моуди.

— Освежить? — спросил Гордон.

— А давай, — согласился Аластор.

На столе стояла нехитрая еда, принесенная молчаливым Дахаром, к которой мужчины традиционно не притронулись, и початая, но уже не первая бутылка виски. Мужчины периодически прикладывались к своим бокалам и неторопливо обсуждали насущные проблемы. А их было не так уж мало...

— Аврорат не дает мне покоя, — мрачно сказал Моуди, разглядывая прозрачную жидкость на свет. — Лиам Шэклболт помог мне уйти без скандала, но чувствую, что под их нежной опекой окончательно стану параноиком. Я никогда не думал, что буду из тех людей, за которыми легче и выгодней следить, чем убивать. Я, смешно сказать, слишком много знаю для того, чтобы меня убили.

— Вот и проходит наше время, — усмехнулся Принц. — А через лет двадцать наши имена и вовсе никто не вспомнит. Кому нужны старики?

— Ну мы еще очень даже ничего! А в некоторых сферах дадим такую фору молодняку...

— Думаю, Батильда Бэгшот и нам фору даст. Но что это изменит?

Мужчины надолго умолкли, оставшись каждый наедине со своими мыслями. Думы были откровенно невеселы, однако вскоре лицо бравого бывшего аврора, который, между прочим, окончил Гриффиндор, посветлело, озаренное внутренним светом гениальной, по его мнению, идеи.

— Есть у меня одна мысль... — задумчиво сказал он в воздух, на что Гордон спросил:

— И что же?

— Давай еще по чуть-чуть, а потом я тебе расскажу. Есть у нас один общий знакомый...

* * *

Утро началось с гудящей головой и неприятной сухостью во рту. Часы, висящие на стене, показывали довольно-таки приличное время: час дня. В голове было пусто, однако стоило встать с кровати, как она отозвалась тупой болью. 'Где мои семнадцать лет?' — с тоской подумал Гордон и только через час, а то и больше решил спуститься вниз и предстать пред очами дочери. К тому времени он был почти свеж, бодр и полон сил, вот только легкая мигрень прямым текстом говорила, что пить надо меньше, а зелья не помогают.

Время близилось к обеду, а за столом уже собрались почти все жители особняка Принцев. Шарлотта увлеченно намазывала масло на тост и, будучи редкостной совой, пока еще только завтракала, но, увидев Гордона, опустила взгляд и закусила нижнюю губу. Северус был абсолютно спокоен и радостно поприветствовал дедушку, посетовав на то, что тот пропустил шоу под названием 'Помой Великолепного Пожирателя Краски'. Жертва насилия над животными тоже присутствовала в столовой и расположилась в кресле, старательно орошая шарф хозяина дома рыжей шерстью. Мистер Берк поддерживал обыденную беседу о погоде с постоянно смущающимся Уолтером Шнайдером, который каждые семь минут терял нить разговора и витал в облаках. Леди Элизабет с отсутствующим видом занималась любимым занятием: передвигала картины и игралась со шторами, то подвязывая их лентами, то завязывая их между собой в причудливые узлы*. В дневном свете она казалась почти прозрачной и настолько хрупкой, что Принц невольно вспомнил свои детские теории о том, что маркиза умерла от удушья тугим корсетом. Призрак на секунду отвлеклась от тяжелых штор изумрудно-зеленого цвета и приветливо улыбнулась своему внуку в энном поколении.

— Доброе утро. Или же день? — тихий холодный голос прозвучал как гром среди ясного неба, а темно-карие глаза встретились с черными от сдерживаемых чувств глазами. Глазами очень злой, но в то же время безукоризненно вежливой Эйлин Принц. Эту женщину нельзя было назвать малышкой Элли, как изредка в своих мыслях называл ее Гордон, а именно Эйлин, на лице которой проступило выражение, которое просто не могло принадлежать двадцатипятилетней девушке. Под ее тяжелым взглядом он чувствовал себя первокурсником, которого отчитывала профессор Гринграсс за взрыв котла на уроке. Первый и последний за всю его последующую жизнь.

— Доброе утро, — вклинился Аластор. Он кивнул мистеру Берку, сказал что-то приветственное Шарлотте и достаточно изящно для своего немалого веса уселся напротив Северуса, отчаянно сражающегося с тушеными овощами на тарелке с помощью никак не желавших повиноваться ножа и вилки, а спустя минут двадцать после начала обеда овощи никак не кончались. Моуди выглядел на удивление бодрым и здоровым, как будто не он выпил единолично бутылку контрабандной текилы.

Обед прошел под сосредоточенное сопение Северуса и неудачные попытки Гордона начать разговор. Шарлотта отвечала односложно, а затем и вовсе умолкала, едва сдерживая смех. Аластор был слишком захвачен поглощением телятины в винном соусе, чтобы отвлекаться на погоду или цены на бакалею. Мистер Берк зорко следил за тем, как ребенок неловко и с величайшей осторожностью орудует ножом и вилкой, поэтому на провокации не реагировал. Уолтер, немного покраснев, сказал, что уже сыт и за какие-то полторы минуты уже был во Франции на дневном показе. Северуса вообще волновала ненавистная цветная капуста, на которую уходило все внимание. Леди Элизабет была удивительно рассеяна, полностью захваченная перспективами смены наскучившего за две сотни лет платья, которые наобещал Уолтер, и периодически оживляла тишину, царившую в зале, пространными рассуждениями вслух. А Эйлин показательно молчала, но смотрела так... многообещающе.

И причина ее странного настроения быстро обнаружилась: сквозь окно просочился магический вестник и радостно объявил на все поместье:

— В случае неуплаты заказа через день после предупреждения нарушитель обязан выплатить штраф в размере двадцати пяти процентов от стоимости в казну Министерства, а так же выплатить сумму, указанную в договоре, исполнителю.

В комнате на мгновение воцарилась пугающая тишина, а затем Эйлин нарочито медленно отложила в сторону столовые приборы и жестом приказала Гордону и Аластору следовать за ней. Голубая гостиная, которая была любимым местом мисс Принц, была заставлена тюльпанами. Они были самых разных цветов и сортов: от чернильно-фиолетового до снежно-белого, махровые и не махровые, распустившиеся и еще совсем юные, с каймой и без... Цветами были заставлены все поверхности, а на полу оставалась не занятой лишь узкая тропинка к камину. В комнате одуряюще пахло свежестью и весной, хотя на дворе властвовала зима и окна были открыты нараспашку.

— Бог с ними, с тюльпанами, — неожиданно сказала Эйлин, любуясь цветами. — Но зачем же было в три часа утра прямо в доме судиться с претендентами на бывший детский магловский лагерь? Ладно нас разбудили, но зачем же было с рейдом из Аврората врываться в дома к другим покупателям и требовать лагерь?

— Какой лагерь? — недоуменно спросил Гордон.

— Я, кажется, знаю, — сконфуженно ответил Аластор, вытащив из кармана рубашки чек на тюльпаны. Примечание к части

* — имеется ввиду двоюродный брат Молли Пруэтт. * — ИМХО: призраками становятся только те, кто при жизни был магом. После смерти они возникают на месте своей смерти/местонахождения останков и могут передвигаться на дистанцию, зависимую от их силы. Живя на Местах Силы и/или среди магов, постоянно подписываясь магией, они преобразовывают получаемую энергию в силу, с помощью которой влияют на окружающий мир. Примечание к части Глава довольно специфическая, да и ещё выкладывается с таким перерывом... Не бечено. Прошу меня простить) Заранее поздравляю всех с Католическим Рождеством! Часть 10

Тюльпаны мы все-таки оставили до самого приема, накрыв чарами консервации. Первое время домашние ходили по дому с опаской, постоянно натыкаясь на горшки с цветами, а потом попривыкли. В моей комнате все подоконники были заставлены фиолетовыми, сиреневыми и розовыми тюльпанами, от чего у меня возникало ощущение, будто я и не я вовсе, а какая-то цветочная фея. Да и пресловутый викторианский стиль вносил свою лепту в нереальность происходящего. Северусу такие изменения понравились, а один горшочек с ярко-оранжевыми цветами прочно обосновался на его письменном столе. Алознаменные тюльпаны не были накрыты чарами, поэтому благоухали на весь этаж, заставляя Уолтера мучиться от аллергии.

С детским лагерем разобраться было не так легко. Возмущенные ночным вторжением, французские Малфои, которые хотели выкупить лагерь у правительства, подняли свои связи и начали воодушевленно скандалить с дядей Аластором по переписке. До суда дело не дошло, но нервы друг другу они потрепали изрядно. Примирились они неожиданно быстро, узнав, что их свел один и тот же ненадежный товарищ. Тому, конечно, аминь, зато после этого к нам в дом зачастили гости из Франции с бутылочкой красного вина. Неплохого, кстати... А после долгих разговоров решили приобрести лагерь совместно, потому что 'цена мордредовская', и даже строили планы на будущее. Словом, их ждало увлекательное занятие на ближайший десяток лет.

Мандража по поводу первого почти бала в моей жизни я не испытывала, но был какой-то необъяснимый страх перед магами. Смогу ли я достойно выдержать 'испытание боем', не выдав себя? Пока вроде бы я никак не показала своё незнание тех или иных традиций, потому что придерживалась несложного правила 'молчи, дурак — умнее будешь'. Да и частичная память прошлой хозяйки тела, приходящая ко мне во снах, помогала мне не попадать в неловкие ситуации. Но мое смятение замечали домашние: Гордон неловко пытался вести задушевные разговоры, Шарлотта кидала на меня задумчивые взгляды и пытала меня на предмет несчастной любви, а леди Элизабет не мучилась и действительно помогла мне восстановить душевное спокойствие.

— Дахар, принеси колдоальбомы, — велела она, уместив пышные юбки в кресле. Разумеется, маркиза не сидела в прямом смысле слова, нематериальная все-таки, но всячески пыталась выглядеть живым человеком.

С достоинством, которое присуще только самому старшему эльфу, Дахар с помощью более младших подручных принес колдоальбомы. Да и не только их. Вырезки из газет, какие-то чеки, наградные листы... Когда я увидела это богатство, накопленное за полтора столетия, то была удивлена. Неужели в роду Принцев действительно были хомяки?

— Эйлин, ты же столько всего пропустила, — ответила леди Элизабет на мой ошарашенный взгляд.

И каждый вечер мы усаживались возле камина, Элизабет показывала фотографии, рассказывала о людях, которые были на них изображены, а Северус занимался Жутко Важным Занятием: перебирал фотографии и под чутким руководством маркизы разделял на одной ей известные группы. Но долго не выдерживал и убегал на кухню к Линки.

* * *

Гости все прибывали и прибывали. Их лица и имена смешались в одно яркое пятно, из которого нельзя ничего вычленить. Приветствия, дежурные вопросы, попытки ненароком выведать грязные тайны. Я ожидала этого, но на самом деле все оказалось намного проще, чем я рассчитывала. Во-первых, я не была одна. Гордон, как хозяин дома, придерживал меня за локоть и всегда находил ответы на те вопросы, которые вводили меня в ступор. Он отвечал вежливо и с непринужденной улыбкой, что заставляло поумерить свой пыл даже таких сплетниц как Вальбурга Блэк и Розмари Крауч. Да и Аластор не стоял в стороне. Но об этом позже. Началось все с того, что я сияла. В прямом смысле этого слова.

— Вы похожи на чудесное видение, Эйлин, — не преминул отвесить комплимент известный ловелас Шон Гринграсс. — Эти тюльпаны...

— Лучше всего смотрятся в горшках, — отрезала его жена и поспешила увлечь Шона за собой.

Да, цветы продержались до самого приема. Ими был украшен не только дом, но и мы сами. Гордон ограничился парой кипенно-белых тюльпанов под чарами консервации в бутоньерке, отчего казался не моим отцом, а как минимум женихом. Очень завидным женихом, если брать во внимание те взгляды, что кидали на него женщины от одиннадцати и до ста двадцати восьми лет вне зависимости от семейного положения. Аластор же был неотразим в нашейном венке из оранжевых и ярко-желтых тюльпанов. Они благоухали, а Моуди беззастенчиво обхаживал поминутно хихикающую Шарлотту, которая украсила длинные медновато-русые волосы бледно-розовыми миниатюрными тюльпанами. Северус по примеру дедушки щеголял одним-единственным чернильным цветком в скромной бутоньерке. Уолтер был единственным, что не поддержал этого цветочного начинания и пытался слиться с окружающей средой.

Но клумбу почему-то напоминала только я. Само по себе платье было скромным. Никаких пышных юбок, воланов, рюшек и прочих бесполезностей на нем не было. Сиреневая ткань, рукав две четверти, квадратный вырез, однослойная юбка... Но при этом скромная однослойная юбка украшена фиолетовыми тюльпанами, которые до этого стояли на моем подоконнике. Точнее, цветы полностью заслонили ткань юбки и вовсю источали яркий аромат весенней свежести. В этом платье я действительно напоминала мимолетное видение, цветочную фею или на худой конец модель, если учитывать мой рост. Для создания фиолетового чуда Уолтер даже привлёк приятельницу-флориста из солнечной Испании, хотя изначально планировалось платье в прозрачно-золотом чехле из шифона. Но мучения того стоили: ловить восхищенные взгляды мужчин было приятно. И если бы все ограничилось взглядами!

— Мистер Принц, мисс Принц, — холодно сказал кареглазый мужчина с упрямым лицом. Мистер Крауч-старший. — Моё почтение.

Гордон нахмурился, но коротко поприветствовал старого друга. Они были в очередной глупейшей ссоре, но гордость мешала им обоим сделать шаг к примирению. Мне же оставалось только сглаживать углы.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, Эйлин, — тихо произнёс смутно знакомый голос, а я столкнулась взглядом с другим мужчиной.

Если бы я была моложе, наивней и глупей... То я бы влюбилась, что и сделала Эйлин Принц. Красивое лицо, которое не портят мелкие веснушки, светло-карие глаза, темные волосы. Не писаный красавец, но каждая черточка его лица будто дышит энергией, что назвать его просто симпатичным было бы кощунством. Бартемиус Крауч во всей своей красе. Он смотрел на меня с печалью, неузнаванием и чем-то странным, что я могла бы назвать первой любовью. Первой любовью?