Метро. Предыстория

— Маша, Маша!

Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой... Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты...

— Маша, Маша!

Знакомый голос... Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.

— Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме — с учетом ее состояния... Теперь необходим покой...

Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.

— Маш, ну ты как? — опять голос Лехи.

— Я жива? Где Дениска? — неразборчивый клекот из горла.

— Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного...

Мельников и Бритвин стояли на платформе "Серпуховской". Бритвин — со слезами благодарности на глазах, Мельников — с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.

— Ну что, Петр Иванович, в добрый путь... Пути на "Октябрьской" починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации — дай только знать, выведем, даст Бог — без потерь.

— Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.

— Ну, сам большой, думай. Если что — звони или приезжай. И все-таки... извини... помнишь, я говорил "потом сочтемся"?

— Помню...

— Тогда не обижайся... — сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся...

— Ну что, теперь в расчете? — спросил он.

— Думаю, да.

Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.

— Там, где я должен был найти врага, я нашел друга. Спасибо за урок, полковник. Удачи!

Глава 8. Бауманский альянс

43.

— "Стикс", "Кобра", Тим! Зайдите ко мне! — раздался в динамиках голос Мельникова.

Тим вошел в комнату полковника последним и прикрыл за собой дверь. Остальные сидели на топчане, выжидательно глядя на командира. Здесь же был Хантер.

— В общем так, парни. Хантер остается здесь за старшего. Снаряжение по номеру два, плюс дополнительный боекомплект. Идем на поиск на "Семеновскую". Они вроде как потеряли двух своих сталкеров — те должны были вернуться три часа назад. У ребят нет связи, снаряга тоже так себе — самоучки, короче.

— Ну вот, у них самодеятельность, а мы — дерьмо разгребай... — проворчал "Кобра".

— А твои предложения? Попросил нас помочь им Комитет, кстати. И ты не забывай — у нас пока еще только один выпуск был, шесть человек... Так что самодеятельность есть и будет... кушать-то всем хоца...

— Да ладно, я ведь так...

— А не надо "так". Короче, как обычно — через 15 минут выходим.

Влажный затхлый воздух тоннеля заполнял легкие, негромкий топот обутых в кроссовки ног, свет налобных фонариков... Свет в перегонах здесь не почти горел — берегли лампочки, начал ощущаться недостаток таких элементарных вещей. Электричества-то хватало, но лампы долго не жили, одной-двух капель конденсата, упавшего со свода тоннеля или козырька лампы было достаточно, чтобы лампа вышла из строя.

Поприветствовав на бегу вооруженные дробовиками патрули около "Павелецкой" и "Таганской" ("Н-да, на что эти хлопцы рассчитывают при нападении — непонятно" — подумалось Мельникову), сталкеры двигались по тоннелю к "Курской". Раздавшийся впереди негромкий шорох заставил Мельникова насторожиться. Подав рукой сигнал остановиться, он сдвинул рычаг предохранителя у автомата и включил мощный фонарь, висевший на груди. Луч высветил поворот тоннеля и неясный светлый силуэт около стены. Человек поднял руку к глазам:

— Только не стреляйте!

Женщина? Одна в тоннеле? Не выключая фонаря, полковник подошел поближе, заодно убедившись, что за поворотом никого больше нет. Женщина была одета в невероятную светлую мохеровую кофту, на ногах — рваные треники и кирзачи, голова укутана теплым красным платком. При этом она выглядела очень молодо, скорее, это была девчонка лет 15 на вид.

— А почему вы решили, что мы будем стрелять? — поинтересовался Мельников.

— Я не сделала ничего плохого... просто очень боюсь...

— А чего ж тогда тебя в тоннель понесло, раз боишься? — осведомился "Стикс".

— Иду к больной бабушке на "Комсомольскую", пироги несу... —

— Мля, тебя не Красной Шапочкой зовут, а?

Бойцы засмеялись. Девушку начало потихоньку трясти.

— Да ты не бойся, — произнес Мельников. — Не обидим, и даже немного проводим. Мы — спецназ, еще нас сталкерами называют. А ребята просто шутят — не каждый день встретишь в тоннеле такую Красную Шапочку. Что за пироги-то?

— Да на "Павелецкой" пекарь есть один, Иван Семенович. Он очень вкусные пирожки делает, с грибами и с тушенкой. Мы раньше с бабушкой ходили — а теперь у нее ноги отнялись... А у нее сегодня день рождения... Вот я и решила. Страшно, конечно, одной — и еще фонарик сдох... А когда вы появились, то я так испугалась — вот и ответила...

Девушка совсем смутилась. Сталкеры заулыбались.

— Ладно, хорош трепаться. Идти надо.

Бойцы двинулись дальше по тоннелю. Девушка шла с ними, робко поглядывая на оружие и снаряжение окруживших бойцов.

— А вы что, вправду, НАВЕРХ ходите?

— Ходим, ходим. И даже обратно ВНИЗ...

— А что там сейчас?

— Ничего хорошего. Ты где раньше жила-то?

— Да возле "Комсомольской" и жила. С бабушкой. Родители в Риге — папа был военным, а я учиться сюда приехала...

— У меня отец одно время тоже в Риге служил — откликнулся "Кобра". — Потом, правда, в Видяево перевели, он у меня моряк... был...

Так за разговорами дошли до "Курской".

— Ладно, Шапочка, извини — дальше проводить тебя не сможем...

— Спасибо, я дойду, — улыбнулась девушка.

Бойцы стали подниматься по лестнице перехода, а девушка, махнув им рукой на прощание, исчезла в проеме тоннеля.

44.

Мельников зашел к коменданту "Курской" — главным здесь был отставной полковник, и он любил, чтобы его называли "комендантом", а не "начальником".

— Здравия желаю, Владимир Иванович, — с улыбкой приветствовал Мельников коменданта.

— О, какие гости! Здравия желаю, Сергей Алексеевич! — обрадовался хозяин. — Чай-кофе-чего-покрепче?

— Спасибо на добром слове — не сегодня. Мне бы позвонить — на "Семеновскую" — вдруг их сталкеры пропащие нашлись... А то ноги по тоннелю топтать как-то неохота впустую.

— Будь как дома.

Сталкеры с "Семеновской" не объявлялись.

— Ну, Владимир Иванович, не смею тогда злоупотреблять гостеприимством... — шутливо откланялся Мельников. — Да, чуть не забыл — вы б кого из своих к нам прислали, мы ему со склада лампочек немного выдадим и светильников герметичных. Тоннели бы осветить, а? А то девочка одна нас увидела — чуть не уписалась со страха.

— Ты, епта, на себя сам в зеркало давно смотрел? Ты глянь — тоже описаешься, — хохотнул комендант. — А что за девочка-то?

— Да так, лет пятнадцать, смешная такая... мы ее "Красной Шапочкой" окрестили — в платочке красном и с пирожками...

— Опаньки... где она, не с вами?

— Не, к "Комсомолькой" ушла, к бабушке... — улыбнулся Мельник, — а что?

— Да нет у нее никакой бабушки... и лет ей не пятнадцать, а, считай, вдвое больше... Воровка она — мы ее тут знаем и вежливенько так пинками провожаем, если встретим. Ты карманы проверь...

Попрощавшись с комендантом, Мельников и вправду проверил карманы — и недосчитался запасного фонарика, зажигалки и рожка к автомату, ловко подмененного примерно равным по весу куском бетона. Усмехнувшись, полковник велел своим ребятам, ждавшим его на лавочке, тоже проверить снаряжение. У Тима тоже "ушел" автоматный магазин, у "Стикса" — спички и батарейки, у "Кобры" — запасные аккумуляторы к рации.

— Мля, как детей, развела, сучка! На красную шапочку повелись... мля-я-я-я...

— Но как ловко, блин... мастерица, япона мать...

— Хрен с ней, пошли дальше — там ребята так и не нашлись.

45.

Метров через двести в тоннеле сталкеров встретила застава. Тоннель здесь освещался мощным прожектором, направленным в сторону "Курской".

Мельников демонстративно положил автомат на пол и подошел к посту.

На заставе дежурили серьезные ребята угрюмого вида в черных костюмах с нашивками "Охрана", черных вязаных шапочках и бронежилетах. В руках у парней были "калаши".

— Здорово, мужики! Я полковник Мельников, со мной три сталкера — нас вызвали на помощь на "Семеновскую".

— Документы?

Мельников не спеша достал удостоверение.

— Можете проходить, вас ждут. Следующие посты я предупрежу.

Проходя мимо заставы, сталкеры внимательно рассмотрели ее оборудование. Застава больше походила на крепость или блок-пост, который был на совесть оборудован в сбойке, не перекрывая просвет тоннеля — что свидетельствовало об активном использовании на этом участке рельсового транспорта. Помимо установленного на кронштейне прожектора, обращал на себя внимание торчащий из бойницы ствол ПКМ — избыточно серьезного оружия для стрельбы в упор, тем более — в тоннеле, где поражение противника гарантировалось за счет рикошетов даже при неприцельном огне. От тех же рикошетов защитников блок-поста защищала грубо сложенная стена из бетонных блоков.

Еще через двести метров — после гермозатвора — был оборудован еще один такой же пост, а на платформе у границы станции — еще и третий.

— Однако... — протянул "Кобра", — впечатляет для "самодеятельности"...

В свое время, когда стало понятно, что жизнь в метро — это надолго, Объединенный штаб попытался упорядочить и оптимизировать все и вся. Основным принципом этой оптимизации было придание каждой станции определенного профиля, функции, назначения в общем едином организме. Так это виделась стратегам советской закалки — и они с присущей им энергией принялись претворять задумку в жизнь.

Поначалу власть Объединенного штаба никем не подвергалась сомнению, поэтому укрывшиеся в метро люди подчинялись указаниям, которые должны были вывести их из состояния первоначального хаоса — и централизованная плановая система, в общем-то, прижилась. Так, удалось собрать военных и значительную часть интеллигенции на станциях Центрального узла — "Библиотеке им. Ленина", "Арбатской" и "Боровицкой" ("Александровский сад", в силу неглубокого залегания, приспособили под системы жизнеобеспечения Центрального узла).

На "Лубянке", по традиции, обосновались службы безопасности, а под боком у них (для пущей безопасности) — на "Кузнецком мосту" — собрали врачей и техников, занимавшихся техническим обеспечением метрополитена.

Привезенных сталкерами свиней, мощности по выращиванию шампиньонов и тому подобное определили на север зеленой ветки, обустроив там фермы. На довольно глубоких станциях Кольца обустроили мастерские, склады, перевалочные базы для более удобного перераспределения ресурсов между ветками и отдельными станциями. "Серпуховская" и "Тульская" стали базой первого профессионального отряда сталкеров, правда, не совсем по решению Штаба... Остальных станции в большинстве остались жилыми, без определенной производственной специализации — аналогом "спальных" районов Москвы и имели лишь небольшие подсобные хозяйства.

Но особняком среди всех станций и линий стояла "Арбатско-Покровская", синяя. Ее восточную часть — от глубинной "Бауманской" до близкого к поверхности "Измайловского парка" (как все по привычке именовали "Партизанскую") отвели под разработку "специальных технологий" — совершенствование средств защиты, связи, систем поддержания жизни в метро, изучение и использование доставляемых сталкерами механизмов, техники, оборудования. Это даже не было промышленной зоной метро — здесь, на Бауманском радиусе, были собраны инженерно-технические работники и ученые, фактически — создан научный институт, насколько это было вообще возможно в условиях метро. Штаб связывал с ним надежды на эвакуацию в незараженные районы страны (если таковые остались) или на обеспечение максимально комфортной жизни под землей (если не будет другого выхода).

Правда, когда власть Центра была поставлена под сомнение, "бауманцы", славившиеся независимым складом ума, одними из первых перешли на самообеспечение и, отгородившись блок-постами, перестали выполнять указания Штаба. После ликвидации последнего они охотно контактировали с Комитетом, вели бартерную торговлю — но оставались "вещью в себе".

— Да, для "самодеятельности" неплохо... — подтвердил Мельников. — Самодеятельность их поначалу Штаб спонсировал вовсю...

46.

Начальник "Бауманской", он же лидер всего "Бауманского Альянса", как гордо именовали себя обитатели радиуса, встречал сталкеров на платформе.

— Полковник Мельников? Здравствуйте, я — Сотников. Вас ввели в курс дела?

— В общих чертах — дали информацию, что у вас пропали два стакера с "Семеновской".

— Все верно. Но только из-за этого мы не стали бы вас беспокоить. Прошу... — Сотников распахнул дверь своего "кабинета", выгороженного в торце платформы.

"Кабинет" был достаточно просторным, в нем стоял большой самодельный стол с кипами бумаг, стулья, какое-то прикрытое тряпками оборудование, а за ширмой, около заложенного кирпичом прохода на платформу, угадывалась кровать. Всю глухую стену кабинета занимало мозаичное знамя с портретом Ленина.

— Дело в том, — плотно прикрыв за собой дверь, продолжил Сотников, — что я информировал Комитет не обо всех обстоятельствах... и не совсем точно...

— А именно?

— Пропавшие ребята эти — отнюдь не новички, а одни из опытнейших наших сталкеров, сами — бывшие десантники, снаряжение у них отменное, вооружены — может, и не так как вы, но очень серьезно. Там на поверхности стало неспокойно в последние дни... Но главное — в другом. Об этом я Комитету не сообщал. В прошлую ходку они нашли наверху колонию людей...

— Людей? Через два с хреном года? Как, где?

— Точной информации нет — их видели только эти двое ребят... В общих чертах — где-то тут, — Сотников развернул на столе потертую карту Москвы. — Промзона около проспекта Буденного. Я этот район не знаю — сам жил в Строгино, а работал в МВТУ... Так что...

— Понято. Рации у ребят есть?

— Есть. Милицейские.

— Добро. Что-то еще?