Холера 2

— Давайте за стол. Сейчас. — Женька подмигнул Ане.— Неси.

— Прошу, вас. — Пока Анна куда-то убежала, Женька протянул руку и подвел хозяйку к изголовью стола. По дороге к гостиной, он метнул на свою спутницу столь жаркий взгляд, что девушка почувствовала его, даже не видя. Губы будто против воли растянулись в улыбке.

Насладиться вкусом необычного продукта девчонкам не дали. Стоило веселой троице устроиться за столом, как раздался недобрый звон колокольчика.

— Мария Ивановна хором сказали сестрицы. — Анька вскочила и побежала к двери.

— Ну почему мы с наставницей оказались по соседству.— Лена возмущенно трясла головой. — Повадилась в гости ходить. Палкой ее не прогонишь. Хорошо хоть на ночь уходит.

— Здравствуйте, Евгений. — В комнату вплыла бывшая наставница. — Чувствую, что мороженое готово. Позвольте попробовать. — Дама поблагодарила кивком за пододвинутый стул. — Однако, недурственно.

— Спасибо. Это барышни старались.

— Пожалуй, не хуже того, что я ела в Риме. Вы научили девочек готовить это чудо? — Стоило Марии Ивановне вспомнить этот вкус, как в голове тут же возникли снежные шапки Альпийских гор и глубокая синь неба Италии. Затем почему-то припомнились замки Луары, окруженные зелеными виноградниками и парки Альгамбры.

— Считайте, что это они сами и готовили. — Саблин подмигнул расплывшимся в улыбках сестрам.

— Бесподобно. Надо бы это мороженое предложить на приеме у губернатора в качестве десерта. — Кстати, Евгений, забыла вас спросить, что это за плечики вы искали, когда я вас первый раз здесь увидела.

— Ах, это. Сейчас покажу. — Женька поднялся и принес неказистую самоделку.— Сделал тут пару штук на досуге.

— Забавная штучка. Никогда ничего подобного не видела.

Дальнейший разговор был полон воспоминаний наставницы о многочисленных путешествиях. Дальше девушки принялись читать вслух.

Вскоре Саблину надоело, слушать бесконечный рыцарский роман и он решил откланяться. Предстояло понаблюдать за работой импровизированной стерилизационной и уточнить, сколько осталось спирта. Анфиса уж должно быть сделала оговоренные закупки ваты и была дома. Самое время крутить перевязочный материал. Время до вечера пролетело совершенно незаметно.

Надо ли говорить, что едва стало темнеть, как доктор отправился проведать свою ближайшую пациентку. В гостях он, кстати, и поужинал.

Василий Буйский привык жить широко и слыл добрым товарищем, что немаловажно в офицерской среде. Умение делать долги весьма ценилось среди людей старавшихся жить ярко и насыщенно. Ежевечерние сборища с кутежами и картами обычно происходили в "Старом трактире", что стоял недалеко от въездных ворот. Нельзя сказать, что Буйский любил эти вечеринки, но посещать их было необходимо. Коли ты не пьешь и не играешь в карты, то будешь всенепременно подвергаться насмешкам товарищей. Офицер на постое обязан пить, играть и попадать в любовные истории. Сегодня вечером в отдельном зале было шумно и людно. Вокруг стола, на котором в беспорядке стояла разномастная посуда, сидело с десяток офицеров без сюртуков. Под потолком плотным облаком клубился дым, перемешанный с винными парами. В общем, все было как обычно, только место, на котором любил сидеть Василий пустовало.

В это время Буйский был дома, если можно назвать домом помещение в гостинице. Номер надо сказать попался совершенно безобразный. Сальная и вонючая комната выходила окнами на не менее непотребный внутренний двор. Главным преимуществом, которое, однако, заставляло мириться со всем иным, было то, что за эту крышу над головой с Василия лично не брали ни копейки, а это с определенного времени сделалось весьма важным.

Василий все откладывал важный разговор, на который он, при всей своей опытности в сомнительных предприятиях, никак не мог решиться. После крепкого и долгого размышления, Буйский пришедши в себя нетерпеливо дернул шеей.

— Черт, побери! — выговорил он. — Какого дьявола я себя терзаю?! — Эй! Мишка! Подь сюда!

Послышался неясный шум и в комнату ввалился крепкий малый лет тридцати в простом солдатском мундире. Судя по той фамильярности, с которой он приблизился к хозяину комнаты, становилось ясно, что это не просто денщик, а человек пользующийся расположением и доверием.

— Что изволите?

— Посмотри, никого там рядом нет?

— Никого-с. Спят все. Уже второй час. — Мишка указал на большие напольные часы, что стояли у окна.

— Это хорошо... присядь. Тут, видишь ли, какое дело. Да ты сядь..., не стой над душой. Дело, братец, щекотливое! Совет мне нужен.

— Да вы говорите, Ваше благородие. Выполним, что ни прикажете в лучшем виде. Чай не в первой.

— Ты ведь в кабаке, "У врат" частенько бываешь?

— Бывал. Вы ведь сами меня туда не раз отправляли.

— Так вот скажи мне, мил человек, правда, что туда и лихие люди захаживают?

— Вестимо, бывают. Сейчас куда ни плюнь на каторжную душонку наткнешься.

— А вот эдак нанять для скользкого дельца, чтобы никто не догадался откуда ноги растут такое можно?— Голос Буйского дрогнул от нетерпения, а лицо исказилось в злобной усмешке.

— Это запросто. Есть у меня знакомец один. Он все сам молодцам обскажет, да рассчитается.

— Только...

— Не извольте беспокоиться. Я малый пистолетик снаряжу, да кончики то и обрублю.

Глава.

Несмотря на почти бессонную ночь, Саблин чувствовал себя прекрасно. Пусть выспаться не удалось, но зато напряжение, что терзало последние месяцы, явно спадало. Организм приспособился, словно ему дали живительный

бальзам. Саблин мог теперь ездить по стране, совершенно не привлекая к себе внимания. То, что его уже некоторое время все меньше воспринимают чужаком, он заметил, но решительный перелом произошел вчера. Впервые он почувствовал себя в этом новом для себя мире своим. Женька даже представил, как его подхватил и потянул за собой поток времени. Он больше не инородная частица. Окружающие перестали чувствовать его чужеродность. К тому же была и еще одна радостная новость. Он неожиданно подумал, что совсем не вспоминал о жизни в двадцать первом веке последние две или три недели.

Весь пафос разбился, правда, о пришедшую в голову мысль: "Ерунда, какая то. Неужели для этого только и нужно было, что сблизиться с девушкой".

Женька сел, потянулся и встал. Срочных дел не было. Перевязками и наблюдением за пациентами занимались местные эскулапы. Платили им очень прилично. Так что вопросов к нему больше никаких не было. Более того его присутствие уже стало тяготить Агапа Никитича. Никто пока так в лицо не говорил, но на то дана голова, чтобы думать.

Женька выглянул в окно. По переулку шел лихой мальчишка в удивительно изломанном картузе с балалайкой. Старенькая бричка, влекомая пегой лошадкой, свернула за угол. На крыльце книжной лавки стоял худой длинный приказчик. Вся эта никчемная картина вдруг вызвала возбуждение и радость. На лицо наползла глупая улыбка. Все вокруг казались счастливыми и беззаботными.

С утра Женька хотел побеседовать с Марией Ивановной. Еще вчера они условились, что он зайдет ровно в десять. Самое время почаевничать. Саблину хотелось поподробнее расспросить о столице. К тому же просто так вручать рекомендательное письмо незнакомому человеку он не собирался. Да и не мешало бы, по крайней мере, выяснить, что там написано.

Дел в городе не осталось, да и терпеть его долго не будут. Во первых для Леночки он был неподходящей партией, а во вторых, слишком много неприятных вещей он узнал.

Утро было в полном его распоряжении. К Лене уже пришла кухарка и теперь останется до обеда. Тут же суетилась и сестрица. Постоянно являлись посетители, перед которыми девушка изображала выздоравливающую. Короче говоря, ничего не могло помешать приватному разговору.

Квартира наставницы находилась в бельэтаже. Главный вход располагался по главному фасаду улицы, но Женька естественно воспользовался черной лестницей.

На звонок долго никто не отвечал. Женька насторожился. Мало того, что он предварительно договорился о встрече с пунктуальной дамой, так в квартире должна была быть горничная. Появилось тревожное ощущение. Саблин изо всех сил стукнул по двери. Этот шум мог разбудить кого угодно. Снизу послышался скрип открываемой двери и вскоре рядом с Женькой появился заспанный дворник. Разбуженный непонятным шумом, Муса, накинув форменную одежду, поднялся на площадку, благо он с семьей занимал каморку в полуподвальном помещении.

— Дворник оттеснив жильца от двери, крикнул. -Глафира Андреевна, откройте, это я.

— Может, нет никого? — Сам себя спросил Женька и сам же ответил. — Не может такого быть. Я договаривался подойти.

— Да я слышал, что кто-то к ним с четверть часа назад зашел. Потом никто не выходил. Давай-ка навалимся.— Дворник попытался отжать дверь.— Топор нужен. — Заключил он после бесплодной попытки.

— Встревоженный Саблин уже колотил по двери кулаком.

Из-за двери послышался неясный шум. Громко стукнули рейки с силой поднятой рамы. Со звоном осыпалось разбитое оконное стекло.

— Во двор побежали. — Муса поспешил к выходу.

Женька побежал за ним. Перепрыгивая через ступеньки, паренек спустился во двор. Тут уж он обогнал мужика и побежал по дорожке, уводящей вглубь сада. Впереди явственно слышался топот. В тишине определить направление бегства злоумышленников не составляло труда. Бежать сломя голову тоже было опасно. Лучше поглядывать по сторонам. Так есть шанс избежать возможной каверзы. Наконец, преследователь выскочил на небольшую полянку. Азарт давал себя знать. Глаза Женьки удовлетворенно прищурились, когда он увидел беглецов. Два неброско одетых человека немного пробежали вдоль забор и остановились рядом с кустом сирени.

Все действия совершались настолько уверенно и четко, что не оставалось ни малейшего сомнения в профессионализме налетчиков.

Первый поднял предварительно спрятанную лестницу и прислонил ее к дощатой поверхности. Второй остановился и повернулся лицом к преследователям. Сделал он это как нельзя вовремя. Женька был уже тут.

Лиходей оказался здоровенным мужиком. Самой примечательной его чертой были злые глаза, которые выглядывали из густой черной бороды, скрывавшей черты лица.

Встретив такого на улице никогда не подумаешь, что подобный человек способен честно работать. Женька растерялся. Не бросаться очертя голову в схватку с более крупным и скорее всего вооруженным противником у него хватило благоразумия.

Однако не только Саблин мог быстро бегать. За спиной послышались шаги, и на полянку выскочил Муса. Он оказался не в пример опытнее Женьки, в его руку поблескивал топор на длинном топорище, который он прихватил по дороге.

— А ну, осади, православные. Первый из злоумышленников, о котором Женька к стыду своему забыл, стоял на верхней ступеньке лесенки и сжимал в руках пистолет.

— Не балуй. — Муса схватил Женьку за руку, и они отошли немного назад.

— Держи. — Стоявший внизу разбойник передал вверх котомку. Затем, поставил ногу на первую ступеньку, обернулся к преследователям, и презрительно сплюнул.

Дальнейшие события стали разворачиваться по совсем непонятому сценарию. Стоявший наверху варнак направил ствол пистолета в затылок повернувшемуся спиной подельнику и нажал на курок.

Стоило появиться облачку дыма, как мерзавец спрятал свое оружие спрыгнул вниз. По ту сторону забора послышался шум падения...

Женькой на миг овладел ступор. Предполагать такое развитие событий он никак не мог. Муса, уже был рядом с поверженным гигантом.

Из-за забора послышался стук лошадиных копыт. Пешком преследовать беглеца было уже бессмысленно.

— Кончился ирод. — Понять это не составляло большого труда. В затылке зияла огромная рана. — Пусть лежит. Полиция разберется. Я уж тут останусь, а вы ваше благородие, скажите там, мол, так и так...—

— Ладно. Дай пока топор. Посмотрю, что в квартире. Может, помощь моя нужна.

— Вы уж аккуратнее с дверкой. — Дворник заволновался. Дверь то ремонтировать придется ему. — Может по лесенке, да через разбитое оконце?

— Пожалуй. — Саблин отпустил топор и поднял приставную лесенку и взвалил ее на плечо.

Искать распахнутое окно было не надо. Зияющий проем было видно издалека. Лесенка оказалась в пору. Сдвинув в сторону рассыпавшиеся по подоконнику осколки, Женька сел, свесил ноги в комнату и снял испачкавшуюся в земле обувь. Представшая перед глазами картина была безрадостной. Марии Ивановне помочь уже было невозможно. Она сидела на стуле у стены, бессильно свесив руки. Из ее груди торчал длинный нож. Судя по всему острие клинка, пробив сердце, глубоко вошло в деревянную перегородку. Крови почти не было.

Вещи валялись. Все ящики из шкафов и стола вынуты и выпотрошены.

По стеночке, чтобы не нарушать картину преступления, Саблин пробрался вглубь квартиры. Стоило ему выйти в коридор, он будто услышал стон со стороны кухни.

Саблин бросился туда. Здесь ему повезло больше. На полу, с кляпом во рту лежала связанная женщина. Женька видел ее мельком у Агапа Никитича. На счастье, Глафира Андреевна была жива, только была изрядно помята. На голове запеклась кровью обширная ссадина.

Женька развязал пострадавшей руки и усадил на стул. Молодая женщина тряслась и стучала зубами.

— Успокойтесь. — Женька поднес к губам взволнованной потерпевшей чашку наполненную водой. — Что тут случилось? Рассказывайте все по порядку.

— Меня Мария Ивановна предупредила, что должны пакет подвезти. Явится утром посыльный, скажет от кого прибыл. Я как раз на кухне была, завтрак готовила. Кухарка наша приболела — Глафира Андреевна начала успокаиваться, но все посматривала в сторону кабинета.

— Вы рассказывайте, не отвлекайтесь. — Вопрос о судьбе хозяйки Саблин хотел придушить в зародыше. Стоит компаньонке узнать, что сталось, успокоить ее будет не просто. Может начаться истерика, которую простым брызганьем воды в лицо не остановишь. С другой стороны надо занять женщину разговором. В этой ситуации не к чему оставлять человека наедине с собственными мыслями.

— В урочое время раздался звонок. Принесли пакет для Марии Ивановны. Я, дура, открыла и сразу получила дубинкой по голове. Один связывать меня принялся, а второй дальше пошел. — Глафира Андреевна опять поднесла кружку ко рту.

— Это все? Ничего больше не помните?

— Что, например? — Голос Глафиры Андреевны наполнился задумчивостью. Она явно о чем-то размышляла. Испуг ее прошел. Теперь она больше напоминала размышляющую над очередным ходом шахматистку.

— Может, узнали, кого или стало понятно, зачем приходили? — Саблин вдруг разозлился. Нить разговора уплывала из его рук. Собеседница явно уходила в себя.

— Вам то зачем? — Глафира Андреевна пришла в себя и перехватила инициативу. Теперь заставить ее отвечать на совсем неуместные с ее точки зрения вопросы будет затруднительно.

— Да мне, честно сказать, это действительно не важно. Вы — в себя пришли. Дальше дело полиции. Позвольте откланяться.

— Нет уж, постойте. Марию Ивановну убили? — Дождавшись кивка Женьки, женщина продолжила. — Если бы не вы, боюсь, и меня бы прирезали.