Другой путь 3. Стычки локального значения.

— Вот это — отличная новость, Зак. А то я что-то заскучал уже. Если они едут, стало быть, у тебя все готово для бизнеса?

— Спрашиваешь! Конечно! Уже еду в офис, буду напрягать своих ребят. Думаю, завтра некоторых людей ждут непростые открытия. Обеспечь прессу, пожалуйста, очень тебя прошу!

-Окей, Зак, не волнуйся, у меня здесь масса специалистов. От Бригли и Снайла до Уилкокса, Маккоя и Менгера. Они все будут рады такому событию. И доктор Майцев завтра же отправится обратно, на помощь Ландри. Как договаривались — алюминий мой, нефть, зерно, химия — твои? Справишься?

— Да, Сардж, все так. Передавай привет всем, кого назвал. Отключаюсь.

Я выключил телефон и отдал его Тому, который уже ехал мимо Рохемптон Клаб — еще одного гольф-клуба, побогаче и ухоженней Ричмон Парк, куда мы с Карнаухом не попали из-за очереди, расписанной на пару месяцев вперед.

— Том, в офис едем!

— Я понял, босс. Через час будем.

Он действительно доехал меньше чем за час — наверное, потому что воскресенье отменило обычные для этого времени суток пробки.

Первый свой звонок я сделал Вилли Штроттхотту — финансовому директору хозяйства Рича.

— Здравствуйте, Вилли.

— Кто это? — он странно пыхтел — то ли упражнялся в спортзале, то ли... допустил в свою жизнь излишества разные.

— Вас беспокоит Закария Майнце, слышали о таком?

— О! Мистер Майнце! Конечно-конечно! Иди отсюда, проваливай, — шепотом в сторону. — Простите, это я не вам, — в трубку. — Очень рад вас слышать. Как поживаете?

— Благодарю, неплохо. Вас наверняка одолевает удивление — чем вызван мой звонок?

— Не то, чтобы это было удивлением, — он почти совсем отдышался. — Но вы меня интригуете. Итак?

— Я хочу предложить вам работу, мистер Штроттхотте.

— У меня уже есть работа. Я ею доволен. Мистер Рич неплохо ко мне...

— Дослушайте, Вилли. Господин Рич вместе со своим другом Грином именно в этот момент пересекают Атлантику. Этой новости еще нет в газетах, так что у вас эксклюзив. Встречать их будет прокурор Джулиани. Думаю, не нужно вам описывать бульдожью хватку Руди? Тот, кто рискнул бросить вызов Джозефу Бонанно, не испугавшись его мафиозной семейки, не остановится перед двумя беглыми евреями. На кону его карьера, а это вещь, от которой по доброй воле не отказываются. Вам описать дальнейшую судьбу вашей фирмы? Без контактов Марка?

Он сопел в трубку, видимо, новость трудно укладывалась в его голове.

— Я предлагаю вам работу. Вместе с господами Дрейфусом и Сильвербергом. Делать будете то же самое, только под другой вывеской. А с фирмой Марк Рич и Ко вас ничего хорошего уже не ждет.

— Я могу подумать? — конечно, ему требовалось все перепроверить и убедиться, что я звоню ему не с целью глупого розыгрыша. — Что будет, если я откажусь?

— Я предоставлю большевикам и персам кредиты миллиардов в пять. На десять лет под три процента. И размещу это предложение во всех газетах Европы, Америки и Азии. Как думаете, смогут ваши... люди в Кремле или в окружении Рахбара игнорировать такое предложение? Кроме того, следующий мой звонок будет совершен Бобу Финчу (соучредитель Vitol — вечного конкурента "Марк Рич и Ко"-Glencore) и я предложу ему неограниченное финансирование для экспансии на ваши рынки. В то же время я обещаю вам прекращение финансирования от любого банка, с которым вы работали прежде. Вы мне верите?

— Это будет трудно выполнить.

— Представляете, что начнется с банками после того как один единственный из них попросит свои деньги обратно, а в газетах появятся статейки об аресте вашего босса? Оставайтесь на линии.

Я взял второй телефон и набрал номер главы Banque Cantonale de Geneve:

— Добрый день, Пьер. Да, это Майнце. Хочу разместить в вашем банке три миллиарда долларов. На пару месяцев. Возможно на три. Что? Хоть завтра. Есть одно условие. Мне нужно, чтобы завтра вы отозвали все кредиты, выданные "Марк Рич и Ко". Потери я компенсирую. Не беспокойтесь о репутации, после новостей в завтрашних газетах ни у кого не будет к вам вопросов. Да. Потери возмещу из тех денег. Марк? О Марке не переживайте, ближайшие лет двадцать он проведет в очень теплой компании. Сделаете? Хорошо, Пьер, перезвоните, пожалуйста, сейчас Вилли Штроттхотту и сообщите ему печальную весть. Коньюнктура, рынки, он поймет.

Еще три минуты я слушал крики Вилли, адресованные Пьеру, что он "это вопиющее нарушение контракта просто так не оставит".

Видимо, Пьеру надоело его вой, и банкир благоразумно отключился, сообщив напоследок своему бывшему партнеру, что завтра с утра юристы банка навестят Штроттхотте в его офисе.

— Спасибо, Пьер, завтра деньги будут в вашем банке, — посулил я банкиру и вернулся к первому разговору:

— Вилли, теперь вы понимаете, что выбора у вас нет?

-Устав нашей компании не позволяет стороннего владения акциями, — буркнул Штроттхотте. — Или вы работаете вместе с нами или не владеете компанией.

— Вилли, вы меня не поняли, мне не нужны обломки конторы Рича. Как вы, вероятно, сообразили, ее торжественные похороны уже начались. Пусть остается как есть. А люди переходят на работу в... допустим Glencore. Так будет называться то, что останется от "Марк Рич и Ко". Вам нравится название? Условия для всех останутся прежними, кроме одного — компания будет принадлежать мне, работать на меня и торговать там и тем, чем я скажу. Иначе ни компании, ни работы в этом мире для этих людей больше не найдется. Мы договорились?

— Это шантаж, — недовольно скрипнул собеседник. — Вы выкручиваете мне руки. Я должен подумать.

— Шантаж, это когда вам предлагают ухудшение имеющегося состояния. Я предлагаю улучшение. Это просто деловая сделка, сулящая выгоду всем и не нужно рассматривать ее иначе.

— Если завтра я увижу в газетах обещанные статьи, я сообщу коллегам о вашем щедром предложении, — нехотя сдался Вилли. Все-таки кремень-человек.

— И постараетесь их убедить в необходимости его принять. О-кей, Вилли, считайте, что мы договорились. Завтра в полдень мои юристы подъедут к вам в офис для оформления наших отношений.

Я положил трубку и задумался — если мир завтра узнает об аресте Рича, цены на нефть должны немножко подняться. И глупо было бы этим не воспользоваться. И Карнаух со своим золотишком... Положительно, рынок перестает быть непрозрачным.

Наутро во всех газетах — от насквозь буржуазной японской Ёмиури Симбун до коммунистической португальской "Аванте!" — на первых страницах появилось заспанное лицо Рича, спускающегося по трапу небольшого самолетика. И довольная белозубая физиономия Джулиани в окружении полицейских чинов. Прямо сердце радовалось за те счастливые минуты, что выпали на долю американского прокурора. Есть, конечно, вероятность, что за Рича вступятся могущественные силы, что всегда незримо стояли за его спиной, но, скорее всего, какое-то время ему придется отсидеть — пока идет следствие и первые годы назначенного ему срока. А потом уже ничего не вернуть.

"Известия" отметились невнятным бубнежом о необходимости детального расследования всех предъявляемых обвинений и непременном оправдании действий Рича — лучшего друга всех пролетариев. Совсем не похоже на то энергичное "Руки прочь от Рича!", которым разразилась газета всего лишь пять лет назад на ордер Джулиани.

В полдень Вилли принял мое предложение и к вечеру мы осчастливили страну Андорру перенесением туда штаб-квартиры Glencore — одного из крупнейших в мире торговцев сырой нефтью. Я все еще хотел стать королем, и мне совершенно не хотелось царствовать в нищем королевстве.

Поскольку фирма Рича была построена по очень своеобразным принципам, где каждый трейдер был лично ответственным за сделки, имел право подписи и распоряжался достаточно большими капиталами без непременного участия главы всего предприятия, нам удалось перевести действующие контракты на новое юридическое лицо, взыскать долги по старым договорам и расплатиться по прежним обязательствам практически без потерь. Трудности были только с переоформлением акций, имевшихся у компании Рича. Я даже не стал за них бороться — юридически не имея на них никаких прав, глупо соревноваться с судебной машиной.

Попутно пришлось отбивать атаку Финча, решившего, что настал его звездный час и стоит попытаться перехватить самые лакомые куски на рынке. И если бы он был первым, Вилли пришлось бы сдаться на милость победителя. Но первым был я. И Финч убрался в свою голландскую нору не солоно хлебавши.

Спустя месяц название "Марк Рич и Ко" окончательно ушло в историю и упоминалось теперь только в связи с громким процессом в нью-йоркском суде. Империя Рича рухнула.