Книга Первая

Глаза шаманки впились в Павла, он смутился и отвел взгляд. Она тихонько вздохнула и перевела взор на Вадима. Он выдержал пристальный взгляд ее зеленых глаз.

— Летом 1952 года, — наконец продолжила она, — я, в составе археологической экспедиции профессора Чистякова, отправилась на раскопки в район реки Сяси. Профессор давно заприметил там несколько небольших курганов. Он говорил, что еще летом сорок первого хотел отправиться на раскопки, но война помешала ему. В этой экспедиции мы предполагали обнаружить на берегах Сяси древнее поселение вепсов...

Она вдруг прервала свой рассказ и неожиданно спросила:

— А Сталин уже умер?

— Умер, — утвердил Вадим, — зимой 1953 года.

Сказать больше он не решился, хотя его так и подмывало сообщить, что и Советского Союза больше нет. Однако в последний момент он не захотел травмировать старушку, она и так тут, наверное, натерпелась за пятьдесят шесть лет пребывания вне современной истории. Да она и не спрашивала.

Переварив скорбное известие о кончине великого вождя, шаманка продолжила:

— Мы раскопали один из небольших курганов и нашли женское захоронение, в котором лично я обнаружила странный амулет... в виде математического знака бесконечности.

— Такой же я видел у Конди, — вставил Павел.

— Да, да, — подтвердила Елена Константиновна, — а до этого амулет принадлежал его отцу Баару, а до него его деду Ёлле — это их родовая реликвия.

Она посмотрела на огонь в очаге.

— Подкинь-ка, Вадим, полешко, — попросила она.

Вадим, еще когда входил, заметил сбоку от очага несколько крупных поленьев. Он взял одно и сунул в огонь.

— Ночью разразилась страшная гроза, — продолжала шаманка, — поднялся такой ветер, что снесло несколько палаток. Молния сверкала так, что я боялась ослепнуть, а гром гремел с такой силой, что можно было оглохнуть.

На гостей внезапно нахлынули знакомые ощущения.

— Гроза... молния... гром.., — медленно перечислял Вадим, — что-то похожее...

Свежее полено, до этого только тлевшее, вдруг ярко вспыхнуло и занялось огнем.

— Я вспомнил! — вдруг вскрикнул Павел и от возбуждения даже вскочил. — Молния и гром! Это и у нас было...там, на башне...

Вадим смотрел на друга, широко раскрыв глаза.

— Башня... хм...Точно! Тогда тоже была гроза, — вспомнил Вадим.

— Вы о чем это, соколики? — спросила Елена Константиновна.

— Перед тем как попасть сюда, — пылко ответил Павел, — тоже была гроза, гром и молнии.

— Вы помните, как попали сюда?

— Кажется, мы упали с Выборгской башни... — неуверенно произнес Вадим, припоминая, — Кажется... Да нет — чушь! Не может быть...

— Мы были на башне — это точно, — уверенно вставил Павел.

Все умолкли, на секунду в шалаше наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в очаге.

— В ту ночь, — продолжила шаманка, — мою палатку тоже снесло, я выскочила, успев схватить только найденный при раскопках золотой амулет. Я попыталась поймать палатку, — тут она ухмыльнулась, наверное, это воспоминание казалось ей забавным, — но оступилась и упала. Последнее, что я помню, это край речного обрыва... — она сделала паузу. — Так я попала сюда.

Она вздохнула и умолкла, пристально глядя на гостей. А затем нащупала на шее кожаный шнурок и, потянув за него, извлекла из-под меховой жилетки золотой амулет — тонкий изящный круг, в котором был помещен знак бесконечности. Гости склонились, чтобы лучше его разглядеть. Отблески огня отразились на хорошо отполированной поверхности амулета. Павел даже прикрыл глаза, представив, как старческие сморщенные руки шаманки натирают до блеска золотую бесконечность в надежде на чудо. "Моя прелесть", — промелькнула в мозгу Павла крылатая фраза из знаменитого кинофильма. И на миг он увидел не лицо Елены Константиновны, а безобразную морду Горлума. Павел тряхнул головой, избавляясь от наваждения. "Моя... моя прелесть" — затихая вдали, тихо шептал чужой голос.

— Если я правильно все понял, — начал Вадим, — то в вашем случае причиной или проводником мог послужить именно амулет бесконечности.

Старуха покрутила амулет в руках, а затем спрятала изящную вещицу под меховую жилетку.

— Их два, — ответила она, — один у меня, второй у Конди. Если в моем перемещении действительно виноват амулет, то обратной дороги нет.

— Это точно? — нервно спросил Павел. — Вы уверены?

— Оба амулета тут, и чтобы вернуться, один из них должен быть там, — она махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, — в нашем времени.

— Постойте! — возразил Вадим, — в нашем случае не было никакого амулета бесконечности.

— Да! Не было, — подхватил Паша, — и как же тогда, по-вашему, мы сюда залетели?

— Не знаю, — честно призналась шаманка, пожав плечами.

— Дело ясное, что дело темное, — сделал вывод Вадим.

Он хотел еще что-то добавить, но старуха перебила его:

— Вам надо было спросить у вашего третьего друга. Он больше вашего хотел попасть сюда.

— Так он же погиб, — робко утвердил Паша, — разве нет, Вадя?

— Да, я видел его тело.

— И его закопали? — спросила шаманка.

Вадим провел рукой по щетинистой щеке.

— Сам я не видел, но всех убитых зарыли прямо на месте боя.

Елена Константиновна лукаво посмотрела на гостей:

— Иногда живые выглядят как мертвые, а мертвецы как живые...

— Не понял... — честно признался Павел.

— Нет, нет, — запротестовал Вадим, — это все бабушкины сказки, ой, извините, — он осекся.

— Ничего, — едва заметно махнула рукой женщина, — ничего.

— Я видел его лежащим... Жаль, конечно, но он не дышал, — продолжил Вадим, — он погиб, это точно.

Шаманка мягко улыбнулась им:

— Неисповедимы пути....

— Вы лучше скажите, — попросил Вадим после секундной паузы, — зачем вы нас позвали, разве только для того, чтобы посмотреть на нас и поболтать?

Лукавая улыбка не сходила с ее лица.

— И для этого тоже.

— А что насчет того, что мы якобы можем помочь вепсам в защите от викингов?

— Можете, — утвердила Елена Константиновна.

Оперевшись на клюку она встала, отошла в дальний угол, наклонилась и стала рыться в маленьком сундучке, стоявшем под светильником. Через минуту она вернулась на место, сжимая в руках какой-то пузырек.

— Скажи мне, Вадим, ты боишься крови? — спросила она, усаживаясь на табурет.

Вадим искренне удивился и вопросу и тону, каким он был задан.

— Ну не то чтобы боюсь, — не понимая, к чему клонит шаманка, ответил он, — просто, когда я вижу человеческую кровь, со мной что-то происходит...

— Что происходит? Можешь мне рассказать?

Вадим скривил губы, раздумывая и подбирая слова.

— Я толком и не знаю... Ну, дурею я, что ли, становлюсь агрессивным одним словом.

— И как часто? — поинтересовалась шаманка.

— Бывало, но не часто... может, пару раз, в драке. Но я никого не убивал, если вы об этом.

— А здесь, в бою на переправе?

— Ну, вы хватили, Елена Константиновна, на переправе был настоящий бой, там выбирать не приходилось, и потом...

Она не дала ему закончить и вновь спросила:

— Значит, кровь тебя возбуждает только в бою?

— Не знаю, — пожал плечами Вадим, — может быть... что-то типа того.

— Хорошо.

— Что ж тут хорошего? Каждый раз попадая в драку, я боялся, что у меня замкнет в голове.

— То, что плохо там, — она указала пальцем вверх, — хорошо здесь и имеет большое значение.

И после короткой паузы констатировала:

— В тебе есть дух Мэнку, или как говорят викинги дух воина-берсеркера. Я вижу... я чувствую эту силу в тебе.

— Так берсеркеры мухоморы жрут, — вставил Павел, — это даже я знаю.

Она укоризненно посмотрела на Пашу.

— Дурманят себя только слабые. Берсеркера дурманит кровь, своя и чужая. Воин бросается на врагов в слепом бешенстве и убивает многих, не замечая собственных ран.

— Нееее, я так не могу, — ответил Вадим.

— Можешь, — твердо произнесла шаманка, — в твоем веке ты был скован и законами, и моралью — убивать нельзя! Здесь все по-другому. Милиция не защитит тебя. Только ты сам — и ни кто больше. Здесь убить врага — высшая благодетель, наилучшая награда храброму воину. Ты -заблудшая душа, попавшая через врата времени в свою стихию. Нужно только указать правильный путь твоей душе, помочь открыть дверь.

— Вы что же, думаете, что из меня можно сделать берсеркера? — горько улыбнувшись, спросил Вадим.

— Ничего из тебя делать не надо! — твердо ответила Елена Константиновна, — мать-природа уже сделала все, что надо. Вон как от тебя наш лесовичок улепетывал, на всю округу шума было!

— Какой лесовичок?

— А кого ты увидел и напугал в лесу при первом своем появлении?

— Аааа, — протянул Вадим, — дед-лесовичок.

— Именно. Он мне про тебя и рассказал.

— А что же во мне такого страшного?

— Об этом после, — спокойно изрекла женщина.

Она открыла пузырек и смочила большой палец правой руки.

— Что это? — спросил Вадим. — И зачем?

— Не бойся — подставь лоб! И никакой лемби* (*Лемби — черт, здесь — враг) тебе будет не страшен, да и наши духи перестанут тебя чураться.

Вадим понял, что секрет зелья ему не откроют.

— Была ни была!

— Вот и хорошо, — Елена Константиновна приложила палец ко лбу Вадима и что-то тихо зашептала.

Когда она отняла палец, на лбу юноши четко отпечатался темно-красный след.

— О! Красный кружок, прямо как у индусов! — глянув на точку, отреагировал Павел.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — спросила шаманка у Вадима после короткой паузы.

— Да вроде нет... ничего особенного... Так, жжет немного...

— Это нормально, скоро пройдет, — с этими словами она наклонилась вперед и дунула на лицо юноши.

Легкий ветерок всколыхнул его волосы и мгновенно остудил лоб, а Павел, широко раскрыв глаза, следил, как темное пятнышко мгновенно исчезло с кожи друга.

— Ого, — восторженно произнес он, — прямо соловей-разбойник свистнул.

— Не жжет? — спросила Коди, спрятав опустевший пузырек.

— Нет, — ответил Вадим, — спасибо, так намного лучше.

* * *

— Простите, Елена Константиновна, но вы обещали рассказать об этом деде-лесовичке, — напомнил Вадим.

— Ах, это, — отмахнулась шаманка, — тут все просто. Это был лесной сторож...

— Леший, что ли? — вставил свою догадку Павел.

— Ну, можно и так сказать... Леший или лешак, именно под этими именами он и вошел в русские сказки.

— Вот-вот, сказки все это! — не поверил Павел, — что мы, дети, чтобы нас сказками пугать?!

— А твоя русалка тоже сказка? — вопросом на вопрос ответила Коди.

— С чего вы взяли, что это русалка? — обиженно заметил Павел, — вот и эти мне тоже все твердили про русалку, — он кивнул в сторону друга, — только я не верю! Девушка это была, обычная девушка. Что, по-вашему, девушка не могла в озере купаться?

— Вижу, понравилась тебе русалка, — остановила его тираду шаманка, — ох, понравилась.

— Понравилась. Только это не русалка!

— А откуда Вам, собственно говоря, известно про наши, так сказать, сказочные встречи? — спросил Вадим.

— Ну, соколки мои, это совсем не сложно. Я долго живу в этих краях, или, если хотите, в этом времени и кое-чему научилась, да и со многими обитателями леса я дружу, — загадочно улыбнулась Елена Константиновна.

— Поня-я-ятно, — протянул Вадим, — понятно, что мифы оживают.

— Они не оживают, они живы, только видят их не все. А если бы их никто и никогда не видел, то откуда бы взялись эти мифы?

-Из больного воображения, — пробурчал Павел.

— Совершенно напрасно, юноша, вы не верите или не хотите верить в очевидные факты.

— Ага, очевидное и невероятное, так что ли, по вашему?

— Паша, уймись, — одернул Вадим друга.

— Молчу-молчу...

— И все же, Елена Константиновна, что все это значит? Ну, эти наши встречи? — повторил свой первоначальный вопрос Вадим.

Коди отложила клюку, о которую опиралась, сложила ладони лодочкой, а затем поднесла руки к лицу и быстро провела ладонями сверху вниз.

— У каждого из вас свой путь, — на выдохе произнесла она. — Этот, с позволения сказать, исторический мир встретил вас пророчеством. Ты, Вадим, — она посмотрела ему прямо в глаза, — испугал лесного сторожа призраком убитых тобою врагов. Лесовик увидел кровь, много крови, а наши лесные духи очень боятся крови. Я еще не до конца могу все объяснить тебе. Но думаю, пройдет время, и ты сам все поймешь.

— Мда, — задумчиво изрек Вадим, — пророчество, значит...

— Да, — кивнула шаманка, — и еще. Ты способен не только измениться сам, но и что-то изменить вокруг себя.

— Может, и вещие сны мне сниться станут?

— Может, и станут, Вадим. Может, и станут...

— Хорошо-хорошо, — вдруг примирительно вмешался Павел, — допустим, я поверю в эти сказки, тогда что с моей... как ее — русалкой?

— А с тобой, Фома неверующий, совсем все просто, — улыбнулась Елена Константиновна, — тебя оторвали от любви, но к любви лежит твоя дорога.

— Вот те раз, — эмоционально отреагировал Павел, — какая же любовь, коли Настя у меня там, а я здесь.

— Ты сам все прекрасно знаешь, — спокойно продолжила шаманка. — Теперь возвращайтесь. Сегодня ночью ты, Вадим, возможно, увидишь во сне все, что тебе нужно, для защиты Каргийоки.

Поняв, что аудиенция окончена, друзья встали и направились к выходу.

— А ты, сын Конди, — бросила она им в спину, — не противься воле Юмала.

Павел обернулся.

— Что?

— Делай, что должен, найди в себе любовь, — ответила шаманка, — утка снова должна стать кукушкой.

— Что? Какая кукушка?

Елена Константиновна загадочно улыбнулась, но больше не произнесла ни слова. Вадим взял друга за руку и потянул за собой.

— Пойдем!

— Нет, ну ты слышал? — спросил Павел, когда медвежий полог заслонил их от жилища шаманки, — какие кукушки, какие к черту утки? Ну что такое, Вадя?

— Слышал, слышал, — Вадим был озадачен не меньше друга. И не только по поводу уток и кукушек, но и по поводу всего остального. Он чувствовал, что разгадка где-то близко, но он не мог найти, за что зацепиться, чтобы правильно сформулировать ответ.

— Пойдем, потом разберемся, — сказал Вадим.

Они были так впечатлены этой встречей, что брели по лесной тропинке лишь при свете звезд и полной Луны, просветлевшей на небе, совершенно позабыв взять и зажечь факелы.

Наконец они добрели до поселка, и стража, узнав их, пропустила друзей вовнутрь, открыв створку ворот.

Друзья расстались, пожелав друг другу спокойной ночи. Каждый пошел к себе, решив, что все обсуждения могут подождать до утра.

Вадим почувствовал себя чертовски уставшим, и, едва добравшись до постели, рухнул и тут же заснул. Шаманка обещала, что он увидит вещий сон. Но ему решительно ничего не снилось. Абсолютно.

И только под утро он на миг увидел длинный загон, в котором металась серая свинья. Животина бегала по загону, ища выход, тыкалась рылом в сплошное ограждение, отчаянно визжала и хрюкала. Затем сновидение резко оборвалось, улетучилось, растворившись в утреннем тумане.