— У тебя же впереди еще достаточно времени, — стараюсь поддержать ее я. — Ведь ты уже нашла свою пару, а это все же очень важно.
— В этом ты права, — улыбка возвращается на ее лицо. — А ты не хочешь найти свою?
На этот вопрос я могу лишь неопределенно пожать плечами. Сейчас я не готова даже себе ответить, чего я хочу от жизни.
— Наверное, я пойду, — стараюсь, как можно беззаботней, произнести я через немного.
— Хорошо. Отдыхай. Я итак тебя нагрузила сверх меры, — отвечает мне Роксана, делая вид, что не заметила моего состояния.
* * *
Где находится кабинет, я запомнила сразу же. И если б раньше я держалась от него подальше, то теперь сама бегу туда. Мне никто не отвечает, когда я стучусь в дверь. Заглянув в комнату, понимаю, что никого в помещении нет. Я тихонько проскальзываю внутрь. Подожду короля здесь.
Я улавливаю его аромат. Этот запах кажется мне родным. Есть такие запахи, которые ни с чем не спутаешь. Ты можешь уехать из дома на долгие месяцы, а потом вернуться и только благодаря одному запаху почувствовать, что ты дома, а вроде бы раньше и не замечал этого. Вот этот запах именно такой... родной. Я чувствую, что я дома. Наконец-то я там, где должна быть.
Сажусь на диван. Напротив него на стене висит огромный экран телевизора. Беру пульт, нажимаю кнопку и... я снова там.
— Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!
Мое сердце пропускает удар. Они сделали запись и отправили ее Маркусу. Я вижу себя... я знаю, что это я, хотя меня не узнать. Мое лицо посиневшее и опухшее. Я голая и вся в потеках засохшей крови. Под ребрами в области сердца сине-черные пятна. Мое тело все в синяках. На животе виден ожог от клейма. Я подвешена за руки, как забитый скот.
Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.
Запись повторяется.
— Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!
Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. По моему телу пробегают мурашки. Я замечаю, что голос на видео искажен. Он был другим, когда я была там. Что это может значить? Запись обрывается и прокручивается снова.
Дверь кабинета так резко открывается, что я вскрикиваю, отскочив от экрана, к которому неосознанно подошла. Маркус двигается быстро. Он выключает телевизор, и его взгляд обращается ко мне.
— Ты не должна была это увидеть! — выплевывает он со злостью.
— Я... я думала это просто телевизор, — шепчу я. Мое дыхание прерывается. Меня бьет дрожь. — Я не знала.
Он делает шаг ко мне, а я отшатываюсь от него будто от огня. Мне жутко страшно. Я боюсь его.
— Марианна, я не причиню тебе вреда... малыш.
Я мотаю головой, отступая назад, хотя Маркус не двигается, наблюдая за мной.
— Нет, пожалуйста, просто дай мне уйти отсюда, — шепчу я.
— Тебе нельзя оставаться сейчас одной.
— Пожалуйста...
Маркус нехотя отступает в сторону.
Я вылетаю из кабинета и мчусь в свою комнату. Перед глазами все расплывается из-за слез. Я закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и плачу. О Боги! Я стала слабой. Они сломали меня. Они меня уничтожили. Они хотели и Маркуса сломить. Они хотели подорвать его власть. Я подхожу к кровати, сажусь на край. "Дыши, Марианна. Дыши, девочка".
Я сама себе противна. Не могу найти опорную точку, не могу найти в себе ниточку, которая бы держала меня в этой жизни. Вся моя жизнь — это просто день за днем... годы, столетия. И я почему-то все еще жива.
Я забираюсь на кровать и лежу, закутавшись в одеяло. Становится жарко, скидываю одежду. Я ничего не хочу.
Никто не приходит. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы кто-то был рядом. Мне так одиноко. Мне всегда было одиноко и больно, но я держалась, потому что мне не на кого было положиться и некому было излить весь яд души. Сейчас мою плотину, отделяющую меня от внешнего мира, смыло, и я осталась стоять посреди своего разрушенного мирка. Слезы соленые и напоминаю вкус крови. Я плачу, уткнувшись в подушку. "Ничего нет. У меня абсолютно ничего нет".
* * *
Я кричу, когда к моему животу прижимают раскаленное железо. Запах горелой плоти вызывает тошноту, но мой желудок пуст. Это еще хуже, вызывая жуткие спазмы. Я ловлю воздух ртом. Чьи-то глаза смотрят на меня из темноты. Они меня пугают. Я снова кричу, когда нож входит в мою грудь.
Я открываю глаза. Я в темноте. Начинаю барахтаться и скидываю одеяло. "Это кошмар. Просто кошмар". Ставлю ноги на пол и сижу так несколько минут. Иду в ванную и перед зеркалом изучаю свое тело. Оно другое. Нет крови, нет синяков. Мое лицо чистое и без отеков. Я здесь. Сейчас. Прошлое должно остаться в прошлом. Мне нужен холод. Мне нужно заморозить все воспоминания. "Я смогу". Злюсь, и это лучше, чем жалкие сопли. Я смотрю, как глаза заволакивает кровавой пеленой, как удлиняются клыки. Я такая. Меня нельзя сломать, и я не позволю кому-то причинить вред Маркусу.
Я включаю горячую воду и становлюсь под обжигающие струи. Прикрываю глаза от удовольствия. Все закончилось и все только начинается. Провожу рукой по затылку. Кости еще ноют, помня каждый удар.
Внезапно ощущаю, что я не одна. Резко поворачиваюсь и замечаю, как тень мелькает по полу. Провожу рукой по стеклу душевой кабинки. В ванной никого, но я знаю, что он в комнате. "Гад!" Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Не заботясь, что с меня течет вода, шагаю в комнату. Вот он, стоит поодаль и смотрит на мои картины, как будто он ничего и не делал.
Маркус поворачивается ко мне. Я так зла... Дергаю полотенце, и оно летит к моим ногам.
— Черт! — рычит Маркус, отворачиваясь. — Ты что творишь?
— Ой, какие мы стеснительные! — парирую я. — Мог бы просто попросить меня раздеться, а не подглядывать!
Маркус вздыхает. Он поднимает руки вверх. "Сдается. Ну-ну".
— Шум воды не признак того, что ты находишься в ванной.
Я закипаю сильней. "Он мне не доверяет!"
— Я не нарушаю сделок. И тем более тех, условия которых я предложила сама.
— Оденься, Марианна, — спокойно произносит он.
— Нет ничего, что бы ты не видел, — возвращаю ему его же слова и направляюсь в гардеробную.
Я так зла, что мне требуется пара минут дыхательных упражнений, чтобы прийти в себя. Я не должна так с ним разговаривать. Он не виноват в моей слабости. Натягиваю первую попавшуюся футболку и... шорты не налезают на меня.
— Дьявол! Пропади все пропадом! — ругаюсь я.
— Марианна, у тебя все в порядке? — доносится до меня из комнаты.
Я стою в гардеробной, и меня просто распирает от злости. Я трясу шортами в воздухе, хотя Маркус меня и не видит.
— Нет! — рявкаю я. — Из-за тебя я в шорты не могу влезть!
До меня долетает тихий смешок.
— Ничего смешного, — шепчу я, пытаясь найти, что надеть. У меня не так много одежды, чтобы толстеть.
— Мы купим тебе все, что ты захочешь, — говорит Маркус, и я знаю, что он улыбается.
— Мы купим тебе все, что ты захочешь, — передразниваю я его, перебирая одежду на вешалке. Ничего! Ладно. Я иду к комоду — наверное, тут должно быть белье. Выдвигаю ящик и...
— Огогошеньки, — пищу я.
— Что случилось?
— Ничего, — рыкаю я. "Это надолго!" — Спокойного дня, король.
— Если что, ты знаешь, где меня искать, — отвечает мне Маркус.
— Хорошо, — бурчу я, вытаскивая черный кружевной комплект. "Огогошеньки!"
* * *
После мучительных поисков хоть какого-то белья без рюшечек, я наконец-то нахожу обычные белые трусики шортиками. "Я благодарна всем богам этого мира!" Натягиваю их и довольная возвращаюсь в комнату. В воздухе витает запах Маркуса... странный запах. Подобрав полотенце, улыбаюсь и иду в ванну. Я засмущала короля. "Ой-ля-ля". Беру новое полотенце, начинаю вытирать волосы и выхожу в комнату. Смотрю на свои холсты. Сейчас я чувствую прилив сил и желание творить. Я внимательно пробегаю глазами по рядам... что-то не так. Я еще и еще просматриваю картины. "Нет!!!"
Выбегаю из комнаты и несусь к противоположной двери. Стучу с такой силой, что, скорей всего, разбудила весь дом. Маркус открывает дверь. На нем спортивные штаны и все. Черт! Я теряю мысль на пару секунд и смотрю на него, разинув рот.
— Что случилось? — слышу его вопрос.
— Портрет. Моего портрета нет, — выдыхаю я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на его обнаженную грудь. "Проклятье!" — Вы точно привезли все картины?
— Мы забрали все, что там было, — отвечает мне спокойным голосом король. В его глазах мелькает холод. Я понимаю, о чем он думает.
— Зачем им мой портрет?
— Я не знаю.
— Я им бошки поотрываю, — рычу я, направляясь в свою комнату. — Ублюдки!
— Мы вернем его, — слышу я за своей спиной властный голос. "Зачем он за мной следует?"
— Оденься!
Я не оборачиваюсь. Стою, смотрю на свои картины. "Пусть он уйдет. Пусть он уйдет!"
— Нет ничего, чтобы ты не видела, — слышу я смешок за своей спиной. "О чем это он???" — И вообще-то я одет.
— Ты полуголый!
— Ты же работала в борделе. Тебя не должен смущать мой вид.
Меня пронзает холод. Ярость. Он довел меня до этого чувства. Я делаю вдох. Каждую мышцу сводит от напряжения. Я хочу кинуться к нему и причинить боль, но я не могу.
— Так вот как ты обо мне думаешь? — произношу я спокойно, поворачиваясь к нему лицом. И его реакция понятна. Пропасть между нами никогда не сойдется.
— Марианна, я... черт!
— Если тебя это так интересует, то знай, что я не спала ни с одним из мужчин пока работала в борделе. А теперь будь добр уйти.
— Ты меня не так поняла...
Жалкая попытка вернуть мое доверие.
— Уйди, — тихо произношу я.
Спокойствие. Я впала в состояние холодной сдержанности. Маркус качает головой, но не произносит ни слова. Дверь за ним закрывается, а через немного хлопает дверь на нашем этаже. Надеюсь, король не поддастся эмоциям. "К черту! Я его ненавижу!"
* * *
Я несколько раз перебрала все холсты, расставила их по всей комнате. "Нет! Его здесь нет!" Мало того, что они пытали меня, так еще им захотелось поиздеваться над моими чувствами. Сраные ублюдки!
Я опускаюсь на пол и рассматриваю потолок. Все хорошо. Все отлично. Я найду их и заставлю страдать. Это я умею. Точно!
С Маркусом все проще. Его нет и не было для меня. Сто лет очень большой срок. Я застыла. Меня уже не разбудить. Кстати, о сне. Я не хочу больше закрывать глаза. Я не хочу больше видеть кошмары. Я лежу и обдумываю, что мне делать дальше. Нужно действовать в своих интересах. Пока что мне нужно вернуть свой портрет. Я безумна и жестока, когда речь касается моих работ. Я — их мать. Они — мои дети. И они поплатятся за то, что отняли у меня мое детище.
Глава 8
Две недели. Прошло две недели с того дня, когда все мои эмоции стали сходить на "нет". Осталось только одно желание... желание мести.
За это время я познакомилась со всеми обитателями дома. Хотя "познакомилась" это громко сказано. Все эти дни я делала вид, что я вполне обычная и ни в чем не нуждающаяся вампирша. Просто бледная тень, которая существует рядом с остальными. Я всегда соглашалась помочь Роксане и девушкам. Они щебетали, а я погружалась в свои мысли. Признаюсь, порой мне была необходима их компания, осознание того, что я не одна.
Все оставшееся время я старалась проводить в своей комнате. Вышло так, что поначалу Роксана приносила мне еду туда, и я была довольна, что меня не дергают и не заставляют общаться со всеми жителями особняка. Но я снова сама все испортила, иногда просто игнорируя прием пищи. Мне стало абсолютно плевать на свое тело. Я снова похудела. Я понимаю, что это глупо, потому что мне необходимы силы для моих грандиозных планов, но не могу никак справиться с равнодушием ко всему происходящему.
В конце концов Роксана перестала закрывать глаза на мои причуды, и мне пришлось выйти ко всем обитателям особняка. Я подозреваю, что инициатором моего появления за столом был Маркус. Так, по его мнению, я хотя бы ем. Я специально садилась в конце стола, чтобы скрыться от взгляда короля, с которым я не общалась все это время и старалась не попадаться ему на глаза.
Со временем я даже привыкла к большому скоплению вампиров и шумным трапезам. Как оказалось, обитатели дома самые обыкновенные вампиры со своими тараканами в голове. Мужчины — воины, женщины — домохозяйки. Их все вполне устраивало. Странно было то, что среди обитателей не было детей. Как мне объяснила Роксана, это потому что вампирша, как только забеременеет, вместе со своей парой покидает особняк, в котором постоянно что-то происходит. Пара переезжает в собственный дом, где они проводят время в ожидании своего малыша. В этот период воин не выходит на службу и полностью посвящает себя жене. Идиллия...
Сейчас я сижу на крыше дома. Я так соскучилась по свежему воздуху, легкому морозу по коже, снегу. Я пропустила завтрак. Кажется, что прошлого ужина хватит на неделю. Это не первый мой пропуск приема пищи уже со всеми. Маркус, может, и позлится, а остальные особо и не будут волноваться. Роксану я предупредила.
Я подтягиваю ноги, обхватываю их руками и кладу подбородок на колени. Я немного замерзла. На улице прохладно, а я лишь в джинсах и свитере.
Делаю губки буквой "О" и выдыхаю белый пар. Улыбаюсь сама себе. Я готова сидеть так часами. Очень хочется увидеть рассвет. Помню, как мне его не хватало несколько лет, и от этого возникала тянущая боль в области сердца. Поэтому после, когда свет уже не причинял мне боли, я очень часто дожидалась восхода солнца.
Поворачиваю голову на бок, прижимаюсь щекой к коленкам и прикрываю глаза. Может, на морозном воздухе мне удастся подремать, и меня не будут мучить кошмары. Я не спала две недели. Точнее, поначалу спала, но совсем мало. Потом отказалась от отдыха и вовсе, потому что стоило мне только заснуть, как снова возникали боль и темнота.
Я вдыхаю морозный воздух и покрепче обхватываю колени. Мне так уютно и блаженно. Мои чувства обострились от голода. Я не питалась кровью уже... я даже не помню сколько.
Внизу слышна какая-то возня. "Не дадут мне отдохнуть". Смотрю вниз и вижу Маркуса в окружении воинов. Наверное, что-то случилось. Прячу нос в складках свитера, продолжая только глазами следить за происходящим. Маркус злится. Это видно по его жестам. Я не напрягаю слух. Мне абсолютно все равно, что у них там произошло. Большие мальчики, разберутся.
Внезапно Маркус оборачивается и поднимает голову. Его глаза встречаются с моими. Он что-то говорит воинам и те, взглянув на меня, уходят. Мне кажется, я снова что-то сделала не так. Секунда, и Маркус уже стоит передо мной. Губы сжаты в полоску. Глаза даже в темноте отливают синевой. Он как всегда божественно прекрасен, излучая необузданную силу.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. Я не понимаю его злости.
— Сижу, — шепчу я.
— Ты пропустила завтрак...
— Я не голодна.
— ...и ушла, никому ничего не сказав.
