Перед мысленным взором возник отец: нахмуренные, ровные, как шнурки, брови, массивный, чуть выпирающий подбородок, искривленные жуткой гримасой губы. Квинт опустил голову. Он, как две капли воды, походил на него. Но в отличие от отца не обладал сильной выдержкой и острым умом. Глава семейства мог заниматься одновременно несколькими делами, словно древний герой Менеон. За что бы он не брался — всё получалось. Квинт же был бледной тенью отца: нерешительный и рефлексирующий. В детстве приходилось часто проводить дни дома из-за болезней. Однажды он даже чуть не умер от белой смерти! Лишь удача и милость богов спасли его.
"Я слабак. Я не достоин жить".
Квинт так сильно сжал костяшки пальцев, что те побелели. Он заставил себя приблизиться к жукам. Хунфусе, почуяв человеческую плоть, запищали и зашевелились на полу с умопомрачительной скоростью. Некоторые из них теряли яйца с личинками и верещали еще сильнее, чем их собратья. Квинт зажал уши.
"Убейте меня! Я хочу сдохнуть!"
Вслед за отцом в воображении возник дед. Старик обладал суровым лицом, темным от бесчисленных венерандских морозов и ледяных ветров. Глубокие морщины иссекали кожу. Однако под нависшими седыми бровями горел огонь отваги. Дед всегда был опорой для Квинта в детстве. Именно он заставлял его закаляться холодной водой, заставлял каждый день много и усиленно тренироваться. Старика заботило не только физическое состояние внука, но и духовное. Маленькому Квинту приходилось тратить вечера на изучение "Божественной диалектики" Корнелия Публия, "Геометрии" Луция Агенобарда и других книжек. Без помощи деда он умер бы в детстве.
"Я предал семью. Не смог оправдать надежд".
Крича от ярости, Квинт принялся топтать жуков. Удивительно, но хунфусе не атаковали его и старались спрятаться в норах на стене. В камере запахло едкой желтой кровью насекомых. Прозрачные яйца с личинками со смачным хрустом лопались, окропляя пол какой-то черной вязкой гадостью. Через несколько мгновений хунфусе спрятались в норах. Квинт тяжело дышал и внимательно смотрел в угол стены, выслеживая маленьких тварей.
Когда гнев спал, он вернулся к столу, чтобы немного перекусить.
За дверью загрохотали тяжелые сапоги мастера, затем дверь затряслась от ударов кулаком.
— Время сна! — гаркнул дежурный.
Жар-камни, шипя, тут же потухли. Камера погрузилась во тьму. Квинт на кровати повернулся к стене спиной, держась за больное плечо здоровой рукой. Спать не хотелось. Миллионы мыслей кружились в тесном черепе, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном. Весь сегодняшний день Квинт вспоминал прошлое, имена и лица давних врагов, пытался понять, кто мог его предать. Порой казалось, что он сошел с ума. То из груди вырывался радостный беспричинный смех, то глаза заволакивали слезы. Мозг же лихорадочно продолжал работать. Квинт пытался объяснить самому себе, что не стоит ни о чем думать — впереди ждала лишь казнь или тюрьма. Однако поделать с собой он ничего не мог.
Из окон доносился звон гладиусов. На площадке, отправив служек и юных демортиуусов спать, остались лишь мастера. Воины дрались друг с другом, выделывая невероятные пируэты. Квинт какое-то время смотрел за тем, как развлекались бессмысленными боями мужчины, но позвоночник заныл от боли, и он лег на кровать.
Не мешало бы помыться. От него разило потом и мочой. На ногах засыхали пятна грязи, калазарис почернел от крови хунфусе.
Хунфусе...
Проклятые твари все равно вернулись в камеру. После того, как Квинт свалился на кровать, в углу стены послышался слабый писк жуков.
"Пусть ползают... Мне наплевать. Я их не боюсь".
Он лег на спину, коснулся здоровой рукой стены, на которой висел светильник. Каменная поверхность еще сохранила тепло жар-камня, однако всё равно жалкую плоть пронизывал до костей ледяной ветер, врывающийся из окон. Тело бросало в дрожь, зубы выбивали дробь. Вдобавок ко всему в камере пахло чем-то едким. Приходилось прижимать калазарис ко рту и носу. Не хватало еще наблевать на пол! Убирать остатки сегодняшнего ужина никто не будет.
Квинт улыбался. В голове созрел план действий. Необходимо сдать всех нечистых на руку чиновников! Это будет большой список: имена, числа украденных золотых монет, бандитские связи одних министерств с другими. Безымянный Король прав: на экспедицию во что бы ни стало надо собрать деньги! Возможно, судьба всего Мезармоута зависела от похода в ледяную пустыню. Надо как-то связаться со старейшинами и рассказать всё. Квинт тяжело вздохнул. Раньше он не придавал особого значения чужому воровству. Нет, разумеется, в своем министерстве он запрещал красть. Но ведь помимо дворцового секретариата существовали и другие отделы.
Писк хунфусе не прекращался. Квинт вскочил с кровати и бросил взгляд в угол камеры. Проклятые твари копошились во тьме. Он загоготал. Отчего-то казалось невероятно смешным то, как поблескивали хитином хунфусе. Словно блестели десятки миниатюрных глаз.
— Я вас вижу, ублюдки, — прошептал он. — Вы думаете, что найдете в камере пищу? Нет, я съел всё до последней крошки, чтобы вам ничего не досталось. Или, быть может, вы хотите укусить меня? Да? Я прав?
Ответом ему был лишь слабый писк.
"Я схожу с ума".
Он схватился здоровой рукой за лоб и попытался выкинуть дурные мысли из головы. Всё хорошо. Ничего страшного не происходит. Надо лишь собраться. Если он лишится разума, то Безымянный Король точно казнит его. Однако как заставить тварей заткнуться? Решение возникло в голове сразу и поразило своей простотой. Сегодня он уже давил жуков. Что мешает сделать это еще раз?
Квинт поднялся с кровати, вглядываясь в угол стены. Глаза привыкли к темноте, и каждый хунфусе, бегающий по камере, был виден как на ладони. Твари визгливо пищали, собираясь в небольшую кучку у двери. Казалось, их маленькие глазки неотступно следили за пленником. От насекомых исходила чудовищная вонь, отравляющая воздух.
Квинт ощутил, как холодные щупальца страха впиваются в мозг. Проснулся внутренний голос. Он принялся твердить о той боли, что причинят твари. Хунфусе в этот раз не будут убегать. Поэтому придется сражаться до победного конца. Квинт с трудом открутил штырь, крепившийся к оконной решетке, затем поудобнее взял его в руку. Металл кусал холодом ладонь. Жуки вдруг перестали пищать. Тишину нарушал лишь звон гладиусов мастеров.
"А может, позвать на помощь?"
Никто не ринется его спасать — он заключенный. Поэтому с проблемами придется справляться самому. Квинт резко прыгнул на жуков и принялся их давить ногами и металлическим штырем. Мускулы вспухли мучительными узлами на ногах и руках, на висках вздулись вены, по лицу заструился пот. Пусть сдохнут твари! Не будет никому пощады!
Один из хунфусе впился жвалами в колено, Квинт истерично вскрикнул, смахнул штырем тварь и бил, бил упавшее на пол насекомое, пока от того не осталось даже мокрого места. Проклятые создания кусали за пальцы ноги, за лодыжку, впрыскивая смертоносный яд. Тонкие губы Квинта раздвинулись в жутком оскале, вызванном нечеловеческой болью. Штырь расплющивал насекомьи тельца, однако тварей не становилось меньше. Напротив: они черным потоком вылезали из нор.
Осознание скорой гибели ворвалось в мозг острым лезвием ножа. Нельзя умирать! Только не сейчас! Безымянный Король должен узнать правду!
Не обращая внимания на болезненные укусы, Квинт забил в дверь штырем.
— Выпустите меня! — заорал он. — Пожалуйста!
Взгляд метнулся вниз, на ноги. Сотни маленьких злобных глаз уставились на него. Хунфусе плотным ковром ползли по полу.
"Я уже должен умереть. Тогда почему я все еще стою на ногах?"
— Кто-нибудь! — с новой силой принялся горланить он. — Помогите же!
Квинт поднял высоко над головой металлический штырь и ударил по центру двери. Раздался хруст, щепки полетели в разные стороны.
Снова удар, от которого сотряслись стены.
— Откройте! Пожалуйста!
Квинт почувствовал, что слабеет. И собрал остатки сил, выплеснув их в громком вопле. Это был нечеловеческий, жуткий вопль, наполненный страданием. За стеной послышался топот тяжелых сапогов, лязгнул замок. Квинт плечом ударил в дверь, отчего та вылетела с грохотом из петель, сбив с ног пришедшего на крик дежурившего мастера.
Хунфусе забрались под калазарис и принялись жалить плоть с новой силой. Боль затуманила разум, не давая сосредоточиться.
"Я умру-умру-умру-умру..."
Ноги подогнулись, и Квинт рухнул на каменные плиты.
— Помогите, — шептал он, собирая волю в кулак. — У меня для Короля есть важные вести. Пустите...
Появившийся в коридоре новый мастер склонился над пленником и вырубил того ударом кулака в челюсть.
Тьма поглотила Квинта...
Глава девятая. Секст
Юмента, дома жителей
Пятнадцать преторов-демортиуусов, разделившись на три группы, рыскали по Юменте. Секст специально заставил надеть воинов черные плащи с широкими капюшонами. Пусть все городские жители знают, что их покой в любой момент могут нарушить слуги дагулов. Задача была простой: найти логово лжепророков.
Встречающиеся им на пути люди бросали испуганные взгляды и старались скрыться как можно быстрее в узких улочках. Никто не хотел оказаться в тюрьме. Группа Секста, состоящая из пяти демортиуусов, находилась в северо-западной части города. Здесь жили небогатые люди — в основном витамы и те, кто работал на складах и водонасосных башнях королевских консулов. Дома представляли из себя двух-трехэтажные глиняные постройки с прямыми крышами. Из каждого окна едко пахло дрянной едой. Порой на балконах сидели дожидавшиеся мужей молодые девушки. Однако как только они замечали слуг дагулов, то быстро прятались в своих тесных комнатушках. За чередой домов виднелись жилые пещеры, выдолбленные в гранитной стене много каганамов назад. Там обитали мелкие торговцы и врачеватели.
Накинув на голову капюшон, Секст жестом приказал своим людям остановиться. Вот уже несколько часов они бродили по душным улицам. Это делалось для того, чтобы специально спугнуть лжепророков. Пусть затаятся на какое-то время. Необходимо показать у кого власть в городе. Дагулы — жесткие и могущественные боги. В конце концов, Секст прекрасно понимал, что ниточки ведут в астулу знатных прокураторов.
На противоположной улице появился мужчина, одетый в испачканный калазарис. Доходившие до плеч черные волосы висели сосульками, лицо, казалось, было вырублено тяжелым рубилом камнетеса: резкое, угловатое, словно из обломка гранита. Заметив демортиуусов, незнакомец резко остановился. Секст отделился от группы и медленным шагом направился к мужчине.
— Ваше имя.
Незнакомец потупил взор. Десятки мышц на лице напряглись.
— Корнелий.
— Куда направляетесь? — спросил Секст.
— Домой. — Мужчина вдруг нервно засмеялся.
— Кем работаете?
— Я витам, господин.
Секст оглядел незнакомца. Руки и ноги бугрились мышцами, ладони напоминали большие лопаты, под ногтями чернела грязь. Мужчина не врал — он копатель. Ложный след? Однако что-то в витаме было не то. Он шел не домой.
— Куда вы направляетесь? — повторил вопрос Секст. — Только если вы еще раз мне солжете, то я буду вынужден применить силу.
Незнакомец бросил лукавый взгляд на него, затем растянул губы в широкой улыбке, обнажая кривые желтые зубы.
— Подловили, господин, — сказал он. — Я иду к одной красавице, что живет здесь неподалеку.
На этот раз незнакомец не врал. Секст, не говоря ни слова, повернулся к нему спиной и двинулся к своей группе. Необходимо поговорить с консулами о том, чтобы запретить жителям покидать дома после работы. Люди Юменты должны понимать: за каждым из них будут следить. Любой человек под подозрением. Ребенок, женщина, старик — неважно. Лжепророки не остановятся ни перед чем. Как и демортиуусы. В отличие от последователей единого бога у воинов дагулов было неоспоримое преимущество — их чувства давно мертвы.
Секст собирался возвращаться в астулу старейшин, когда его догнал демортиуус из другой группы. Паренек, не тратя время на ненужные приветствия, сообщил, что недалеко от театра нашли труп палангая. И, судя по ране, убили солдата совсем недавно. Кивнув, Секст приказал своим людям следовать за ним.
Театр находился в северной части города и занимал небольшую территорию. Здание построили из мрамора, и потому со временем стены приобрели сероватый цвет, кое-где змеились трещины. Однако больше всего внимание привлекал величественный и огромный золотой купол, ярко блестевший в свете жар-камней. Окна театра с одной стороны выводили на площадь собраний, с другой — на священные земли и необхватную черную колонну, внутри которой находилась спиральная лестница, ведущая в Венерандум.
Место, где погиб палангай, Секст увидел издалека: возле тела столпились горожане. Все они пытались разглядеть получше труп, однако их теснили четверо демортиуусов и десять дежуривших обычных солдат во главе с мисмаром. Ситуация осложнялась тем, что театр находился недалеко от жилых домов, и потому любопытных становилось больше. Всем хотелось узнать, что же тут случилось...
Секст локтями растолкал нескольких горожан, ловя на себе сердитые взгляды, и оказался перед трупом солдата. Палангай умер недавно: тело еще не успело закоченеть, хотя синие пятна уже покрывали кисти рук и лицо. На горле красовалась глубокая рана, напоминавшая раскрывшийся рот. Крови вытекло невероятно много, землю вокруг трупа залило красным. Алые брызги можно было разглядеть даже на величественных стенах театра.
Секст огляделся. Получается, что палангай дежурил, когда кто-то со спины перерезал ему горло. Солдат даже не успел вытащить гладиус из ножен. Всё произошло мгновенно. Однако в этой части города всегда многолюдно. Неподалеку храм, жилые дома и здание копателей.
— Кто-нибудь видел убийцу? — спросил Секст стоявшего в двух шагах от него демортиууса из другой группы.
— Нет, претор.
— Чем перерезали горло? Ножом?
— Мы ничего не нашли.
Секст молча кивнул и повернулся в сторону толпы. Люди были напуганы. На многих лицах застыла гримаса ужаса. Некоторые женщины плакали. Их слезинки ярко блестели и казались маленькими алмазами. Смерть — нечастый гость в Юменте. Убийц жестоко карали, насильникам в казематах старейшин отрезали части тела, пока те не умирали от боли.
Секст подошел к мисмару и спросил:
— Труп нашли ваши люди?
— Нет. Группа демортиуусов наткнулась на него. Затем они отыскали палангая и отправили за мной.
Лицо мисмара было удлиненным, с твердыми чертами. Лоб слегка выпирал вперед, карие глаза холодно блестели, ежик волос едва тронула седина. Мужчина выглядел сильным и моложавым, несмотря на возраст. Хотя, возможно, тяжелый доспех красил его.
— Сейчас нужно собрать как можно больше солдат возле театра, — сказал Секст. — Палангай умер недавно. Убийца не мог уйти далеко. Нужно действовать быстро, если мы хотим поймать его. Осмотрите горожан и ближайшие к театру дома.
Мисмар ударил кулаком в грудь, чуть кивнул, затем схватил за локоть стоящего рядом палангая и буркнул:
