Утро выдалось тяжелым. Голова болела невыносимо. Выглядела я отвратительно. А особенно меня порадовала моя прическа, если так можно было назвать то, что находилось у меня на голове. Я бы дала другое определение, но в моем словарном запасе такого слова не существовало. Все, больше никогда с мокрыми волосами спать ложиться не буду. Пришлось перемывать заново и распутывать колтуны, кое-что даже срезать. Жалко. Вчера было покрыто легким туманом, вроде бы я его и помню и в тоже время почему-то далеко не все. Стоп, вспомнила. Он ушел, хотя в принципе этого и следовало ожидать. На что я только надеялась? Совсем выкинуть его из головы вряд ли получится, поэтому попытаюсь мысли о нем минимизировать. А что мне для этого нужно? Как и любой девушке — новое увлечение. Раз не умею я с мужчинами общаться, то буду этому учиться на практике, так сказать. Лекарь, так лекарь. Главное, чтобы выглядел не как в моем сне, а там посмотрим.

Так, что мне теперь скажет зеркало? Какое достижение человечества все-таки ванна, я после нее очень даже ничего выгляжу. Волосы подсохнут и можно на улице показаться, даже никого не испугав.

Спустившись вниз, я долго извинялась перед Марой за вчерашнее. Слава Всевидящему, долго она на меня не злилась и за завтрак мы принялись в дружеской теплой атмосфере. Добравшись до утреннего чая (как раз как я люблю — крепкий, терпкий и горячий), перешли к разговорам. Начали, конечно, о погоде.

— Лето в этом году с перебором жаркое, а маги ни одного облачка не пригнали. И за что Мастерам-погодникам казна такие деньги только платит?

— Наверно, у близких к казне людей погода в имениях такая, как им надо.

— Наверняка, у близких к казне людей все такое, как им надо.

— А вам, чего не хватает в жизни?

— Семьи, скорее всего. А с твоим появлением — спокойствия.

— Я вам в тягость?

— Ты мне в радость. Можно сказать, что теперь у меня тоже есть своя семья, пусть и небольшая. Ведь это так прекрасно — о ком-то заботиться, беспокоиться. А спокойствие? Куда оно денется, вернется еще.

— В смысле?

— Лапонька, ты что, вечно в девках сидеть собираешься? Отдам тебя замуж, детишки пойдут. Хотя о каком спокойствии я говорю, если детишки будут. Вот еще что мне сейчас в голову пришло — дом у меня большой, вместительный, мы как-нибудь расположимся.

— Мы?

— Я, ты, твой муж, малышня, котика с собачкой заведем.

— Мне что-то не очень нравится ваш уверенный тон. Я еще не замужем и детей не наблюдается, а вы уже такие прожекты себе строите. Я считаю, что нужно человека правильного найти, что бы сердце пело у обоих одну и ту же песню.

— Да ты романтик, Лирана. Ты найди для начала такого, чтобы у него это сердце вообще было. А то сейчас бессердечных, но поющих именно то, что наивная девушка услышать хочет, пруд пруди.

— Я так понимаю, что у вашего молодого лекаря сердце есть.

— Правильно понимаешь. Ты, лапонька, уясни главное, второй половинки можно и не встретить, а одной всю жизнь быть — не сахар. Он и вправду хороший человек, но можно и других поискать, город-то большой. А мне нравится в роли свахи выступать, даже не ожидала.

— Спасибо, за то, что вы меня так поддерживаете. Моим родителям было не до меня, я так никогда с мамой не разговаривала, как с вами. Я очень рада, что вы считаете меня частью своей семьи.

Тут в ход пошли уже объятия. Всю Мару мне обхватить не удалось, обнимала то, до чего дотянулись руки, а дотянулись они недалеко. Зато лекарка намертво взяла меня в железные круговые объятия. Приятно, конечно, если бы она еще не так сдавливала, то было бы еще лучше.

На работу с собой меня взяли, только когда дала торжественную клятву, что рука ни капельки не болит. Я не врала, тогда не болела. А вот по дороге начала. Когда мы пришли, первое, что я увидела — это были рабочие, снимающие старую вывеску. Увидев меня, всю работу они тут же прекратили и начали свистеть и выкрикивать что-то одобрительное. Только вмешательство Мары (а это вмешательство надо было видеть) вернуло работяг к их работе. Я прошмыгнула внутрь, а лекарка осталась раздать пару замечаний и оплеух. Неужели новая вывеска уже готова? Хочу посмотреть. А вот же она, в углу. Ну в целом ничего. Лучше, чем было, но опять же скромновато, простенько. А если я упрошу Мару дать поработать над украшением этой вывески лично мне? Лучше бы не просила, не так уж это и приятно целый день дышать краской и, не обладая художественным талантом, пытаться изобразить Лисану, известную целительницу в старину, со сбором различных лечебных трав. Вывеска у меня получилась более подходящая для определенного заведения, а никак не для лекарской лавки. Пришлось закрасить плод моих многочасовых трудов и ограничиться ромашками на голубом фоне. Вроде миленько получилось. Маре, слава Всевидящему понравилось, а может и сделала вид, что понравилось, но менять уже ничего не захотела. Завтра повесим. Ни один клиент за день так и не пришел.

Домой мы пошли какие-то грустные, а я еще и с красным носом и отекшим лицом (оказалось, что на краску у меня аллергия). Мара пообещала дома с этим что-то решить и дать что-нибудь противоотечное. Насколько я слышала о таких лекарствах, спать сегодня мне уже не придется, зато в мелочах изучу уборную. Книгу, что ли сразу туда отнести, не пропадать же времени даром.

И вот подхожу я к дому, вся такая "красивая" и что я вижу — на лавочке с цветами сидят аж два парня. Два!!! Первый — Рейвен с розами, второй — незнакомый, но очень приятный молодой человек с добрыми глазами и ромашками (и что мне везде эти ромашки встречаются?). Я готова была развернуться и уйти, это ж надо выбрали самое неподходящее время, и вообще предупреждать надо. А теперь меня запомнят именно такой — заляпанной краской и отекшей. Чуть не разрыдавшись и не обращая на них никакого внимания, я кинулась в дом. Пусть их пока Мара поразвлекает. Даже тщательное умывание холодной водой ситуацию не спасло. Черная меня дернула на это рисование. Не выйду в таком виде и все тут. Тут ко мне в комнату зашла Мара и силком вытащила меня к незваным гостям. Они сидели за столом и если молодой лекарь страшно нервничал и не знал, куда руки деть, то наш бывший больной вел себя абсолютно непринужденно. По мне уже привычно пошли красные пятна и напала молчанка. Они наверно подумают, что я глухо-немая. Настало время вручения букетов, конечно же, мне достались ромашки от лекаря. А Рейвен преподнес Маре с изысканнейшими комплиментами, расшаркиваниями и благодарностями за лечение великолепнейшие кроваво-красные розы. Так значит он к ней пришел, не ко мне. Можно было за свою внешность так и не переживать. А так еще и решил, что я дурочка. Взяв себя в руки, я предложила лекарю прогуляться по Зеленому кругу. Он с облегчением принял мое предложение, похоже, что Мару парень, кстати, его зовут Алин, побаивается. Может мне и показалось, но Рейвену наш совместный уход не понравился. А нечего было не мне цветы дарить.

Идти мы решили в городской парк, я его как раз еще не видела. Алин оказался и вправду очень милым парнем. Язык у меня, слава Всевидящему, больше не отнимался, и мы непринужденно болтали обо всем на свете. Он рассказал, что у него большая и очень дружная семья. Подумать только, пятеро братьев. Все, кроме него самого, уже женаты и имеют детей. И все это семейство совместно с остальной ближней и дальней родней решило его женить. Я уже наверно пятнадцатая девушка, с которой его знакомили. Обидно так далеко от первых рядов находиться, о чем я ему прямо и заявила. А что мне собственно терять? А он сказал, что я кажусь только красивее на их фоне. Приятно, когда комплименты говорят. Хотелось еще, особенно учитывая, что в хорошей форме он меня не видел.

Парк оказался просто роскошный, зеленый, ухоженный. На каждом углу кованные лавочки с удобными деревянными сиденьями. Ни одного гвардейца по близости не наблюдалось, а наблюдались в основном гуляющие, влюблено улыбающиеся парочки, держащиеся за руки и молодые и не очень мамаши, выгуливающие своих чад. Красота да и только. Немного походив по парку, решили посидеть на лавочке и так разговорились, что не заметили, как наступили сумерки. Как хорошо, что я ним встретилась, и симпатичный и собеседник отличный, отнюдь не зануда, и чувство юмора есть. Надеюсь, мы станем хорошими друзьями, на большее я пока не загадываю.

По дороге Алин купил мне ватрушку с повидлом у толстого уличного торговца (видимо, часто кушающего свою же продукцию), которую я, практически не кусая, проглотила. Вкусно, пальчики оближешь! И почему говорят, что через желудок идет путь к сердцу мужчины? Я вот женщина, а после аппетитной сдобы отношение к угостившему меня молодому человеку улучшилось сразу на несколько пунктов. Пока я ела, Алин не отводил от меня взгляда. Неужели здоровый аппетит так привлекателен? Надо почаще при нем есть.

Попрощались возле дома очень тепло, договорились встретиться завтра вечером, после ужина. На последок он сказал, что ромашки нес для абстрактной незнакомой девушки, а вот на следующую встречу он принесет букет с более соответствующими моей красоте и обаянию цветами. Как это было мило. Может он и есть моя судьба? Я уже согласна. Ведь за всю нашу прогулку о Рейвене я даже не вспомнила. Вот что делает вкусная ватрушка вкупе с чудными комплиментами, сказанными приятным собеседником.

И какое мне платье завтра одеть: голубое или синее? Выбор, как оказывается, это не всегда хорошо. Но то, что он есть, радует однозначно.

Заходя в дом, я была в прекрасном расположении духа. Но долго мне в нем остаться не позволили. В прихожей за столом сидел наш раненый и смотрел на меня в упор. На всякий случай я ему кивнула и думала уйти к себе наверх, но не тут-то было. Кажется, Рейвену захотелось поговорить. Только бы не молчать в ответ.

— Останься.

— Зачем?

— Я хотел бы предложить тебе со мною завтра прогуляться.

— Что???

— Мне повторить?

— Нет, что вы. Я просто не понимаю, откуда интерес ко мне появился. Мы почти не знакомы. Да вы же меня до теперешнего момента и не замечали вовсе.

— Хватит мне выкать, непривычно и по ушам режет. Я что, не могу пригласить понравившуюся мне девушку на свидание? А без цветов я это делать не привык.

— Кому цветы дарили, ту и приглашайте.

— На самом деле они были для тебя. Еще раз прошу называть меня на "ты".

— Постараюсь. Что-то я у себя твоих цветов не заметила.

— Не злись, пожалуйста. Меня просто этот твой ухажер разнервировал. Я соперников не люблю. Так во сколько тебя встретить?

— Сожалею, но на завтрашний день у меня уже есть другие планы.

— Этот слизняк?

— Этот приятный и вежливый молодой человек, который к тому же дарит цветы именно той девушке, которой он их нес.

— Я удивляюсь, а куда же делась та девушка, которая всегда молчит и так мило краснеет?

Конечно же, я сразу замолчала и покраснела. Куда мне с ним тягаться в спорах. Как можно быть таким бесцеремонным и бестактным? Неужели его пассии такое терпят? И это его я представляла себе рыцарем без страха и упрека? Видимо, Мара насчет красавцев была полностью права. Но долго мысленно возмущаться, он мне не позволил.

— Ну, так во сколько?

— Никогда.

— Это все тот слизняк? Я знал, что не нужно было вас одних отпускать. Никуда ты с ним не пойдешь. В общем, в семь я за тобой захожу.

— По какому праву ты так со мной разговариваешь? Я никому не позволю за меня решать, что мне делать завтра или вообще когда-либо.

— Я тебя разве чем-то обидел? Малышка, далеко не каждый день я приглашаю с собой кого-то на прогулку.

— Ты даже имени моего не запомнил. Просто уходи. Спокойной ночи.

На этих словах я развернулась и пошла наверх. Мара еще не спала, да уже и не смогла в эту ночь заснуть, выслушивая мои рыдания вперемешку с многократно в подробностях повторяемым пересказом нашего с Рейвеном разговора. И я млела от его присутствия? И я хотела его заинтересовать? Лучше бы я никогда его не встречала. Но как ни странно, Мара меня не поддержала.

— Лапочка, пока вас не было, он себя вел очень сдержано и уважительно, хвалил моие кулинарные таланты, цветочки и пытался хоть что-нибудь о тебе узнать.

— Вы бы слышали, каким он тоном со мной разговаривал, будто одолжение делал.

— Поверь моему опыту, скорее всего мальчик просто нервничал и неправильно выбрал манеру разговора. Ты не думай, я держусь при своем мнении, что связываться с такими, чаще всего к добру не приводит, но так резко отвергать его ты не должна была. Я не удивлюсь, что при его внешности, ты была первой, кто это сделал. Он не из простых, а такие не прощают обид. Но, если вдруг он тебя еще раз позовет, лучше согласись. Только смотри: гулять либо со мной, либо в людных местах. Наедине с ним ни в коем случае не оставайся.

— А откуда вы знаете, что он из шерков?

— Имела я с ним еще тогда беседу, очень даже содержательную. Пересказывать тебе ее не собираюсь. История довольно запутанная, да и не очень то я в нее верю, но речь и манера держаться у него очень даже аристократические.

— Это у него только с вами.

— Как себя поставишь, так он с тобой себя держать и будет. Но что бы он не говорил и что бы не обещал, запомни, при его положении ты его можешь интересовать чисто с определенной точки зрения. Если что, держись сухо, но корректно, может отсутствие интереса с твоей стороны его и отпугнет. Будешь напрямую отказывать, решит, что ты себе цену набиваешь.

— Да он второй раз ко мне и не подойдет.

— Дай-то Всевидящий.

Я ушла к себе в комнату и до самого утра вспоминала каждое его слово, каждый жест, каждый взгляд. И обдумав все, поняла, если бы он со мной по-другому себя вел, то пошла бы с ним хоть на край света. Хотя нет, это я погорячилась, вот если бы еще ему характер Алина пересадить, тогда точно пошла бы.

На следующее утро в лавку мы с Марой решили не идти и по нормальному выспаться, все равно пока не густо с клиентами, а постоянные пациенты знают, где она живет. Но сон все не шел и не шел, а когда я, наконец, задремала, то приснилось мне что-то просто невероятное...

Огромный еле-еле освещенный (причем, откуда идет свет непонятно) зал, стены и пол которого обтянуты черной парчой. Застывшие темные фигуры со склоненными головами, выстроившиеся ровным полукругом. Тихая и какая-то заунывно-зловещая мелодия, прекрасно вписывающаяся в окружающую атмосферу. Черный резной трон, отсвечивающий потусторонним блеском. Обвивающий его ножку кроваво-красный плющ, весь в шипах, с которых на парчовый ковер капают ядовитые густые капли и, только долетев до пола, сразу растворяются. Сидящий возле трона Зверь, совсем без шерсти с вытянутой безобразной мордой, длинными крепкими лапами и поджарым телом. Мамочки, да у него нет глаз, а во рту, сплетаясь и расплетаясь, копошится клубок змей. Где я нахожусь? И почему все кажется таким знакомым, таким как надо?

И вдруг музыка изменила тональность на еще более минорную, зверюга стала в стойку, темные фигуры склонились еще ниже. Ощутимо повеяло холодом, по стенам прошла легкая, но не прекращающаяся рябь, трон мелко завибрировал. Нечеловеческая жуть пробрала меня просто до костей. Прямо из воздуха над троном появился небольшой еле видимый снежный вихрь, который быстро разросся и буквально в одно мгновение материализовался в виде прекрасной женщины, которая сразу же облокотилась на жесткую на вид спинку трона и царственным жестом положила руки на подлокотники. Какая же она красивая и при этом холодна, как лед. Совершенные черты лица, тонкие черные брови, чувственные пухлые губы, невероятно большие и прекрасные глаза, оттененные густыми ресницами, густые прямые жемчужные волосы до пояса, не уложенные ни в какую прическу и свободно спадающие вниз. Обуви не было никакой, красавица была босая. А одежда только подчеркивала и оттеняла ее внешность: простого кроя, длинное, до пят, легкое, воздушное, конечно же, черного цвета, но с жемчужным отливом, на талии затянутое широким кушаком из той же ткани, что и платье. На голове всеми цветами радуги переливалась небольшая ажурная серебренная диадема, больше ни одного украшения на красавице не было. В общем, выглядела она, как настоящая богиня. И тут где-то на самом краю сознания промелькнула мысль, а может это она и есть?