Предтечи Зверя. Изродок. ( часть первая)

— Всё? Нет, браток, не всё. Вся эта команда очень здорово во что-то вляпалась. Следователь сошёл с ума. Прячется под одеялом и дрожит мелкой дрожью. Пара конвоиров и те, кто свёл с тобой знакомство в камере заболели чем-то страшным, пока неизведанным. Вначале на что-то типа проказы было похоже. А теперь.... Гм.... Не за столом будет сказано.... Ладно, потом. И ещё двое дежурных ослепли.

— Это, наверное, которые камеру открыли.

— Да, они.

— И вывод?

— Общее у них одно — все они касались тебя. Или ты их.

— Но я много кого касался.

— Кстати. Эти Тамарины знакомые — тоже.

— А она? А она?!!!

— Не кричи. Она — в порядке. Как ты уехал, в себя быстро стала приходить. Там ещё вот что приключилось, — её отец.... Да сиди же ты! Он тогда слёг с глазами, да? Так вот — прозрел!

— Ерунда какая-то, — перевёл я дух. — Давайте лучше выпьем!

— Я не против. Но потом, может, объяснишь?

— И не подумаю. Потому, что не понимаю. Вы мне скажите — бусы зачем было...? И кто потом настучал?

Я уже чувствовал, что набрался. Да и вся эта информация наваливалась какой-то бредовой дичью. Но надо же разобраться! Вот... к примеру... эээ... бусы. Ведь, если бы я не поменял, ну, докопался бы Чума? И пусть бы.... А то эти... каптёрщики получат по вышаку. Нет по пожизненному.

— Нам надо будет вытаскивать ребят. А для этого нужны будут улики. Это — страховка. Ты знаешь, что все эти трассологические и одорологические экспертизы дали положительные результаты?

— Собака понюхала салон и потом облаяла этих обвиняемых?

— Вроде того.

— А вы за это время далеко продвинулись?

— Я всё и про всех знаю. Но — бездоказательно. Знаешь, и это — не первый случай. И мы с тобой свершим свой праведный суд, а?

Он уже тоже заметно опьянел. Или притворялся? Хотя, мы уже на равных выкушали бутылку дорогого коньяка и когда Колобок, тьфу, Бычёк, пошёл к бару ещё за одной, его здорово покачивало. Наполнив рюмки, хозяин поднял свою, посмотрел на свет и изрёк :"Виновные будут наказаны, а невиновные спасены". Мы сделаем это?

— О чём речь!

— Значит, ты в команде?

— Ну, конечно!

— Хорошо. Где бусы?

— Завтра будут здесь. А почему такая особая важность? Я понимаю, что дорогие....

— Я же всё объяснил. И доходчиво. Всё. Завязали?

— Всё.

— Жить будешь у меня. Ты же теперь, как это... Рыцарь, лишенный наследства? Извини, если задел. Пойдём, покажу где будешь спать.

Мы поднялись по узенькой крутой лесенке на второй этаж — здесь оказалась спальня, ещё один санузел, и небольшая комнатка, типа детской, сейчас заваленной книгами.

— Ты спишь здесь. Завтра я с утра — по делам. А ты отоспись, — и вперёд за бусами. А я сейчас свою Альбу покормлю, выпущу. Страж мой неподкупный. Всё самое ценное охраняет. Утром назад, в вольер загоню. Так что, не беспокойся. Завтрак там, на кухне оставлю. Не стесняйся. А вечером жду. Самого главного я ведь и не рассказал.

Наклонившись ко мне, уже сидящему на кровати, он прошептал:

— Всё это пыль. Самое страшное и непонятное — пропадают дети. По всему миру. Я тут по одному... из наших бонз... не скажу кого... пытался помочь, поэтому на Интерпол дали выход.... Десятки. Лучших. Бесследно.

Но об этом — завтра вечером, да?

Глава 10

Но завтра вечером я не пришёл. Так получилось. Нужны были оборотные средства. И я в очередной раз пошёл почистить казино. Я уже говорил вам, что одной из прорезавшихся странностей оказалось моё зрение. Естественно, что видя сквозь бумагу, я видел и надпись на её обратной стороне. Карт это тоже касалось. Поэтому я время от времени пополнял свою казну за счёт казны сбрендивших на этом деле толстосумов. Но, знаете, неприятно всё-таки. И азарта никакого. Уж очень фора солидная. Всё равно что со слепым... ну, фехтовать что ли? А засиделся потому, что уж очень азартен этот "слепой" оказался. Фишка в том, что я никогда по крупному не выигрываю. Зачем дразнить гусей? Поэтому, загребёшь тысяч сто баксов — и спускаешь понемногу, чтобы с десяткой остаться. И ты в выигрыше и визави счастлив. А этот — вообще какой-то непутёвый оказался. До пятисот тысяч дошли, пока я, наконец, не умудрился более-менее всё вернуть. Ну, двадцатка из пятисот, это так себе, да? А потом — "спасибо" и " за мой счёт". Тоже сразу не уйдешь. Интересный мужик оказался. Из этих, "газовиков". И жена оказалась "у-у-ух ты!". Рулеткой нервы себе щекотала. А потом — к ним домой, продолжить знакомство. А утром — шампанского на больную голову. И лёгкая домашняя банька с джакузи. Нет, с банькой Бычка не сравнится, но и сравнивать не надо. Здесь так, баловство. Но иногда и это необходимо. А ещё — томный взгляд Нелли напоследок: "Приезжайте. Всегда рады будем вас видеть. Только вот Саша завтра уезжает на этот свой подводный газопровод. Аж на месяц....".

Намёк-то понятен. Но, знаете, говорил я как-то, брезглив я к таким делам. Старомоден. Поблагодарил, пожал руки. Запомнил сотовики. Предложил звонить, когда вновь соберутся в казино: " Мы с тобой, Саш, в паре кого угодно!". В общем, зарулил я к Бычку уже на следующий вечер. Точнее, к нему домой. Ещё точнее — к его дому. Потому, как даже во двор не пустили. Возле калитки стоял мрачный мент и на вопросы: "Что случилось? Где хозяин ?", как в старые добрые времена ответствовал: "Проходите. Не положено". Правда, тут же, как из-под земли вынырнул серенький востроносенький опер с вопросом: "А вам зачем?"

— Даже так? — изумился я. — Ладно....

— Нет, вы подождите! Что значит, "даже так"?

— Ну, когда у входа в дом стоит милиция, а ребята в гражданском задают вопросы, значит хозяина уже увезли, или вот — вот увезут. Если не секрет, куда?

— Большого секрета нет. А не позволите поинтересоваться, с кем имею честь?

— Взаимно.

— Старший оперуполномоченный майор Кудрин.

— Вайсс Виталий Леонидович.

— Вайсс Леонид, писатель, отец ваш? Хорошие книги пишет.

— Писал.

— Что? Умер? Извините. Пропустил. Много работы. Мои соболезнования.... Да.... Все мы смертны.... Вот и он.... А вы по какому вопросу, собственно?

— Вы сказали.... Вы про кого сейчас сказали?

— Да про хозяина, конечно, про Бычка. Убили его этой ночью.

— Как... кто... кто занимается?

— Лично Чумак примчался.

— И он сейчас там? Проведите меня к нему!

— Не уполномочен. Только если важные свидетели.

— Доложите, скажите, что важный.

— Ладно, ждите.

Убили.... За что? Нет, глупый вопрос. Уж кого — кого, а у него врагов хватало. Кто? В смысле, кто конкретно?

— Проходите.

В вольере бегала, поскуливая, овчарка, во дворе стояли впритык несколько автомобилей. Заехали, чтобы не смущать других жителей этого довольно престижного посёлка.

— Ну, заходи. Что расскажешь?

— Можно взглянуть?

— Валяй. В принципе, всё осмотрели и всё зафиксировали.

Разгром. Просто какой-то дикий разгром. Хотя нет, не дикий. Что — то искали. А несчастного моего несостоявшегося шефа уже положили на носилки и укрыли простынёй.

— Можешь взглянуть, что с ним сотворили, — приподнял простынь Чума.

О, Господи! О Господи! Это же....

Чума вышел за мной чуть позже. Подождал. Покачал головой.

— Слабак!

— Нет, я вообще-то.... Просто неожиданно..., — оторвался я от поддерживавшей меня скамеечки.

— Его очень круто пытали. Всё это, что ты видел — пожизненное. С него доставали и ему же показывали, и ему же....

Новая волна дурноты вывернула меня на изнанку.

— Кто? — простонал я, пытаясь отдышаться.

— Это я у тебя хотел бы узнать. Всё? Больше не будешь? Тогда поехали, поговорим.

В уже знакомом мне кабинете важняк разрешил мне закурить, пододвинул к себе бланк допроса свидетеля, затем, подумав, отложил назад.

— Алиби? — коротко спросил он.

— На когда?

— На сегодняшнюю ночь.

— Где-то до полуночи — в казино, потом в гостях.

— И не продулся?

— Нет, в плюсах.

— Ладно.... Это к слову. Верю. Когда с ним встречался?

— Вче... нет, позавчера.

— Он рассказывал, над чем работает?

— Да.... Раскручивал дальше то самое дело, по расстрелу машины.

— Оно окончено. Пошло в суд.

— Всё-таки, каптёрщики?

— Может, ещё о чём?

— Ещё... да. Он что-то говорил о пропажах детей.

— Та-а-ак. И накопал что-нибудь?

— Не говорил. Сказал, что это какая-то жуть — и всё.

— При тебе кто приходил, он кого-нибудь ждал, кто — либо звонил?

— Нет. Ничего такого.... А ваше мнение?

— У него было много врагов. Но это — не месть. Что-то искали. Но Бычёк никогда не работал с вещдоками. Даже не касался их. Мнил себя этаким Пуаро, для которого главное — мыслительный процесс.

— Но получалось же! Но... вы говорите — никогда с вещдоками?

— Да. Принцип у него такой был. Сколько я его знаю. А что?

— Нет... просто... да нет.

— Ну? Ну, Давай. Поделись, может, что прояснится.

— Нет, ничего.

— Эх, браток, рановато тебя всё же выпустили. Ну, да ладно. Свободен.

— Вы же знали, что я невиновен! Почему тогда?

— Я сказал — свободен!

— Вы же тогда.... Когда расставались.... Вы же человеком были!

— Сейчас вызову с поста — тебя выкинут.

— Неужели вам всё равно, что делают с людьми? Или вы просто... трус? Вы же меня знали.

— Знал? А как же, знал. Пьянствуешь.

— Враньё!

— Пропадаешь в казино.

— Это — в свободное время.

— Постоянно таскаешься по девкам.

— Враньё! По каким ещё девкам?

— Ну, по девушкам, молодым женщинам. Назвать?

— Это моё личное дело!

— Безусловно. Но с таким набором мелких страстишек ты хочешь, чтобы здесь все на дыбы встали при твоём аресте? Ах, он не мог! Ах, кристально чистый! Ах, отпустите! Всё! Убирайся!

— Зачем же вы тогда меня к себе сватали?

Терпение важняка лопнуло, он нажал тревожную кнопку.

— Да пойду я сам, — вывернулся я от лап здоровенных дежурных ментов.

— Далеко не пропадай. Можешь понадобиться. И ещё неизвестно в каком качестве — кинул мне напоследок Чумак.

Уже стемнело, когда я утроился на скамейке в одном из парков. Закурив, стал обдумывать случившееся. Значит так. Пассив. Убили шефа, о работе на него думать не приходится. Лишили наследства, в смысле жилья, любимая девушка выгнала, с правоохранительными органами расплевался, к ним уже не вернуться. В общем, ни кола, ни двора. Актив — двадцать тысяч баксов в кармане и свобода. Положительный баланс подвести трудно, но можно. Я пошёл на колесо обозрения, накупил билетов на три оборота и утроился в кабинке. Про "положительный баланс". В принципе, о труде, как источнике существования, мне беспокоится не приходится. Пока не запретили карточную игру, я всегда добуду себе на очень увесистый бутерброд. И на крышу над головой. И на всё остальное — покосился я на соседей по кабинке — двух вполне симпатичных девчат. Вопрос в другом: что дальше? Просто — что дальше? Может, наплевать на всё и закатится в Испанию? Может, что навеет? Или заняться вплотную частным сыском этих уродов? И тех тоже. Обещал же Бычку. Нет, ты погоди, я что обещал? Что мы с ним вместе.... А теперь. Да и что я знаю? Он сказал, что знает всё про... ну. про "Дело каптёрщиков". Оно уже в суде? Может, на суд съездить? Послушать? А потом уже и решение принимать. Наверное, самое лучшее решение — и отсюда пока подальше. А то Чума почувствует, что дело— глухарь и действительно вызовет в "другом качестве" этого пьяницу, картёжника и развратника. Правда, алиби железное, но кто его знает, такое " железо". Пока суть да дело — насидишься. Нет, не хочу. Всё. Решение принято.

И вовремя. Мы уже снижались, когда мои соседки разругались и одна из них выскочила, едва кабинка опустилась на безопасное расстояние. Вторая осталась сидеть.

— Девушка, а девушка, — метнулась к нам контролёрша, или как её там, зав. аттракционом, что ли?

— Оставьте. За мой билет, — вступился я. И вновь свет ламп начал удаляться куда-то под ноги.

— Спасибо. Вот, возьмите — протянула мне девушка стоимость билета.

— Ещё чего!

— Берите— берите. Я не победнею, да и вы не подниметесь.

— Тем более. Будем считать, что я вас пригласил полюбоваться сверху на....

— Я с незнакомыми парнями как бы ничем таким не любуюсь!

Ого! Какая прелесть! Блондинка и в прямом и в переносном смысле.

— Но мы исправим это положение! Виталий. А вы...?

— Эльвира.

— Замечательно! Удивительное и нежное имя! И как подходит! Вот и познакомились. Так что теперь.... Скажите, а со знакомыми парнями вы любуетесь окрестностями? Красиво, правда? Огни внизу, огни вверху....

— Да, красиво....

— Но вы и не смотрите! У вас что-то случилось? Поссорились с подружкой?

— Ай, это из-за Алика. Она говорит, что он как бы на игле, а я не верю.

— А какие симптомы? Я вообще-то врач и немного в этих вопросах волоку. Расскажите.

— Ну, он....

— Постойте. Мы скоро приземляемся. Может, расскажете на твёрдой земле?

Эльвира ( наверное, просто Элла) не возражала. Не нашла возражений и против доводов, что диагноз требует обстоятельного собеседования и... ну не в темноте же? Мы оба — люди глубоко порядочные и.... В общем, через четверть часа мы сидели на летней веранде ресторана и моя новая знакомая, потягивая мартини, разбавленный апельсиновым соком что — то болтала про неизвестного и совсем неинтересного мне Алика. А я, заинтересованно кивая, рассматривал эту девушку — блондинку из анекдотов. Но хороша! Исключительно хороша!

— Так вот. Положение очень серьёзное, — резюмировал я её рассказ, -Но есть некоторые ньюасы.... Надо немного подумать. Переключится. И вам тоже. Пойдёмте, потанцуем.

— Так вот, — прошептал я, наклонившись в танце касаясь губами её ушка. Не отдёрнулась. Ещё ближе и настойчивей.

— Но ты хотел что— то сказать? — повернулась она, скользнув по моему лицу бархатной щёчкой и тёплыми губами. А она довольно высокая деваха! Ну, на каблуках, но всё— таки.... Да-а, и ноги действительно, от ушей. Сюда бы ещё умишка.... Впрочем, зачем он мне сегодня?

— Ну, собрался с мыслями? Давай, выкладывай! — теребила меня девушка.

— Ай, давай неприятное напоследок. Сейчас горячее принесут.

— Я не люблю есть в ресторанах. Алик говорит: "Если ты не понравишься официанту, он может плюнуть тебе в тарелку"!

— Ты — и не понравишься? Это исключено! пусть твой Алик и боится!

— А ведь и правда! Я как-то и не подумала.

— И не надо. За знакомство.

Моя новая знакомая, оказывалось, человек добрый и доверчивый. Во всяком случае, ухаживания и более настойчивые поползновения принимала без сопротивления и даже с некоторой сдержанной благодарностью. Впрочем, и "Мартини" принимала тоже неплохо.

— А теперь пора домой, — вздохнула она, когда мы возвращались за столик после очередного танца. — А то Алик будет как бы ревновать. Он мне всегда в одиннадцать часов звонит. Потом в двенадцать. Проверяет.

— А старики его не посылают с его звонками? — я в это время положил в рассчётную книжку официанту банкноту и блондинка явно заметила, в каком поклоне тот склонился.