1655

На площадке перед зданием валялись тела всех пятерых переговорщиков вместе с несколькими зарубленными учеными. Раненые торопливо отползали к зданию администрации базы.

— Убрать автоматы!!!

Ближайший к майору солдат с совершенно безумным взглядом, казалось, не слышит приказа. Горбач подступил ближе, сдвинул в сторону раскаленный ствол калаша.

— Убери, сынок.

Солдат сглотнул слюну и отступил, опуская ствол.

Горбач оглянулся.

Из помещения к ним бежали люди, среди которых, к облегчению майора, было аж двое медиков. Медчасть находилась в правом крыле административного здания базы, потому путь оттуда не занимал много времени.

Капитан Ещенко перетягивал ремнем разрубленную руку, сбоку академик Елсуков суетился над телом профессора Чабанова. Майор перевел взгляд дальше... и чертыхнулся. Их историк, тощий Шноров, сучил ногами в широкой луже крови, пуская пузыри из разрубленной грудины. Если быстро не помочь, то не жилец!

Горбач выругался, склоняясь к профессору. Мертв.

Дальше лежал проткнутый саблей академик Харов.

Один из медиков прошелся вдоль тел расстрелянных литвинов, щупая пульс на шее. Около Катовского он остановился:

— Дышит.

Горбач почувствовал, как его распирает ярость. Он вытащил из кобуры пистолет.

— Отойди!

Но медик не двинулся. Присев около тела толстого шляхтича, он вытягивал из своей сумки жгут, свертки бинтов, ампулы.

— Отойди!!!

Мир вокруг майора наливался каким-то кровавым маревом, дрожа на краю зрения. Предательски слабели ноги. Рука с пистолетом пошла вверх.

— Отойди.

Медик обернулся к майору, удивленно всмотрелся в расползающееся по командирскому животу кровавое пятно.

— Товарищ майор, так вы же тоже ранены.

— Отойди, — уже прохрипел Горбач, оседая на руки подоспевших солдат.

Глаза его закатились, руки безвольно обвисли, звякнул о плац уроненный пистолет.

2.

Сумасшедшая карусель, которая разворачивалась на территории базы, только набирала обороты. Стрельба у здания всполошила рейтар. Немцы напряглись, схватились за рукоятки шпаг и долго совещались, не желая слезать с лошадей и заходить в здание продовольственного склада.

По идее, они должны были выгребать запасы со склада Белпотребкооперации или зернохранилищ агрогородка. Но председатель просил не соваться с наемниками на территорию Лужков, чтобы не вызывать паники у и так заведенных жителей. Вид закованных в кирасы и вооруженных кремнёвыми пистолетами немцев потребует объяснений и вызовет множество вопросов. А четких ответов у власти пока не было.

Так что ехали гости к военным, благо Щербин договорился о том, что нужды залетных наемников армейские каптенармусы сумеют покрыть. Председатель обещал все вернуть, на что Щербин только махнул рукой.

Когда немцы уже вроде собирались слезать с лошадей, ожила рация в машине. Рейтары при звуках речи, идущей из пустой "коробки на колесах", побледнели, снова взгромоздились в седла и ухватились за рукоятки шпаг.

— Тоха, тут проблемы, — вещала Моторола голосом Старого.

— На приёме!

— К леску с обратной стороны подошла колонна всадников. Судя по реакции немцев, наши пожаловали.

— Литва?

— Русь.

— Кому "наши", а кому и "чужие"! — пошутил Малютин. — Мне литвины ближе будут, чем татары.

Сам Волков был из Твери родом, Антон и Толик — белорусы. В их посиделках друзья иногда спорили о том, с кем из собирателей земель русских, ВКЛ или Московией, общеславянская держава могла достигнуть большего.

— Не дури, Тоха. Не время для шуток. Если это 1655 год, то сюда идет Алексей, свет Михайлович, с полусотней тысяч войска. Будет державу ковать мечом через колено. Если начнем ерепениться, то наших дробовиков и калашей базы хватит только для того, чтобы превратиться в подушечки для иголок не за час, а за день-другой. Сам сказал "татары". Будем Литву поддерживать, по нам катком пройдутся.

Немцы переводили изучающие взгляды с Малютина на болтающий передатчик. В скороговорке современной речи им вряд ли удавалось понять суть. Но знакомые слова наверняка улавливали. Ишь как заелозили, услышав "Московия"!

— Тоха, ты как думаешь, за кого военные встанут? Или начнешь и с ними бычиться?

Резон был. С военными никому сориться не с руки. Ни селянам, ни всем Лужкам. А выбор для россиян был очевиден.

— Погоди... Тут немцы заинтересовались, с какого я в карман висящей на плече куртки говорю.

В динамиках послышались звуки немецкой речи, рейтары аж подпрыгнули в седлах. Один из них протянул руку Малютину и сделал знак. Дай, мол, посмотреть.

Тот лишь покачал головой. Обойдетесь.

Немец руку убрал. Нахмурился.

— Антон, тут серьезная заварушка намечается. Пиликни БТР, если далеко не уехал, чтобы пары разводил. Чувствую, уходить буду скоро.

— Что там?

— Тут ротмистр своих головорезов к атаке готовит. Русских вокруг их лежки все больше становиться. Похоже, что наши в курсе, сколько кого здесь собралось. Лесок обкладывают со всех сторон.

— А сколько немцев, кстати?

— Человек тридцать... Русских сотен пять.

В динамиках снова послышались звуки немецкой речи. Волков ответил. Рация отключилась.

Малютин перевел тумблер рации на канал БТР.

— Щербаков, ты на месте?

— А куда я денусь?

— Там рейтар с Волковым русский отряд в тиски берет. Видимо, будет зачищать.

— Ну и ладно. Нам хлопот меньше... Стой! Какой "русский отряд"?!

— Немцы считают их солдатами Московского княжества.

— Наши?

— Думаю, что они не курсе, что они — "наши".

Щербаков хмыкнул.

— Сейчас вдарим по фашистам.

Рация мигнула вызовом.

— Да, Лёха?

— Ротмистр спрашивает, может ли он сдаться мне, как вашему представителю? На условиях сохранения личного оружия?

— Чего?

— Он в плен сдается. Но предпочитает не к боярской коннице и татарам, а нам. Мне, то есть.

— Ты серьезно?

— Серьезней не бывает. Гони сюда БТР и сам с подкреплением не тяни. А то меня с "пленными" союзники, которые еще не подозревают, что мы им не враги, на хрен натянут и два раза провернут.

— Ага. Понял!

Малютин щелкнул тумблером, передавая Щербакову последние новости. Попросил его выехать к той опушке, где встречались с немцами, и прикрыть Волкова. Да еще переговоры с местными русскими начать. Лейтенант ругнулся разок заковыристо, но подальше не послал.

Немцы около Антона защелкали языками:

— Кохгда есть брать будем? Миасо? Сено? Hafer?

— Боюсь, что никогда. Вы теперь, вроде как, мои пленники.

— Was?

— В жопу глаз! — задорно пошутил стоявший за спиной и слышавший весь разговор старшина. Его калаш уже смотрел немигающим зрачком в лоб парочке неудавшихся фуражиров. — Слазим аккуратно, скидываем железки и стволы!

Малютин кивнул, подтверждая слова старшины.

3.

Встреча БТР и передовых сотен загона князя Долгорукого, посланных вглубь литовских земель, прошла без больших эксцессов. Как и договорились, БТР подошел к краю леска, откуда уже выходил на рысях отряд рейтар. Обложившие лес всадники московского княжества не сильно рвались в бой в зарослях, справедливо полагая, что на открытом пространстве у них будет все преимущество. Но вид пыхающего дымом железного чудища вызвал у многих из них ступор, достаточный, чтобы наемники успели оторваться от наседающих степняков (впереди шли призванные в поход татары).

Тем не менее, нужно отдать должное воеводе московитов. Как только он убедился, что "чудище" одно, и на подмогу ему не спешат другие исчадия ада, кавалерия русского царя пришла в движение. Два отряда степняков, улюлюкая, разошлись широкими клещами, окружая врага, защелкали луки. Стрелы не причиняли вреда, тыкаясь в броню БТР и железные пелерины лошадей, но татары наседали, пытаясь увязать немцев схваткой и отсечь их от железного прикрытия. Рейтары дисциплинированно отходили, не отвечая на наскоки.

Щербин вылез на броню с мегафоном и проорал о том, что "не надо стрелять, мы — ваши друзья". Но у нападавших было другое мнение. Татары разошлись веером, открывая доступ драгунам. Полусотня одетых на западный манер конных стрелков вылетела вперед, слаженно скатилась с лошадей и открыла огонь. Сам воевода, выделявшийся золоченым шлемом, собственноручно повел в обходную атаку рыхлую массу боярской конницы.

Щербин, вокруг которого засвистели пули, решил, что мирные речи — не всегда лучший способ дипломатии. Лейтенант скрылся в чреве боевой машины, матом мотивируя не знающих, что делать, подчиненных. БТР сбавил ход, башня его пришла в движение.

Первая очередь прошла над головами идущего наперерез отряда. Вторая вспорола землю в пяти метрах от копыт.

Но всадники не остановились. Весь отряд ощетинился копьями и рогатинами, защелкали луки, в первых рядах дымились фитили ручных пищалей и крутились замки пистолетов.

— Если дойдут до нас, то хана "пленникам", да и нам не поздоровиться, — Волков оторвался от смотровой щели и повернулся к лейтенанту. — Они облепят машину и будут рубить все, что торчит... А потом и поджечь могут.

— Это ж наши, — выдохнул Щербин.

— Угу... Ты иди, объясни.

Стрелок подкрутил прицел.

— Отставить, — Щербин схватил солдата за руку. — Я за немцев с нашими... предками ссориться не буду. Пускай режут этих фашистов, а мы уйдем на скорости.

— По следам на Лужки выйдут, и пока войска соберем, они половину городка вырежут, — возразил Волков.

— Не будут они это делать.

— Ты села, которые вокруг находили, видел?

Щербин нахмурился.

Волков взял инициативу на себя.

— Солдат, наводи на головную группу.

— Отставить!

— Ты, лейтенант, нас под удар подведешь?

— Отставить! Я... мне надо с базой переговорить. Связь! Продолжить движение!

Щербин вырвал из рук связиста рацию.

Волков, которого отстранили от смотровой щели, полез к люку.

— Куда? Назад!

— Иди ты.., лейтенант. Мне осмотреться надо.

— Я сказал "Назад"!

— Пошел в жопу!

— Стоять!

Лейтенант схватил Волкова за отворот куртки, тот отпихнул его плечом, Щербин удержался, обхватив Алексея двумя руками. Бывший капитан рывком освободился. В этот момент БТР взревел движком. Мехвод, выполняя приказ, прибавил газу. Теснота кабины и ухабы бросили пихающихся друг на друга и уже вдвоем на застывшего в люльке стрелка. Ствол БТР слегка повело. Над головами лейтенанта и Волкова загрохотало, по корпусу застучали гильзы, потянуло кислым дымом.

БТР ударил по тормозам. Все снова полетели друг на друга.

— Твою мать! Попал! — резюмировал сверху стрелок.

— Что?! В кого?

— В кавалеристов этих.

— Я сказал "не стрелять", рядовой!

— Я и не стрелял, товарищ лейтенант. Вы мне руку придавили!

Волков попробовал протиснуться к смотровой щели, но его отпихнул Щербин. Лейтенант приник к окуляру.

— Твою ж мать! Точно попал... Тебе бы так на стрельбах отрабатывать!

На поле, в сотне метров перед БТР, валялись трупы. Скорострельный пулемет проредил голову атакующей колонны, заставив выживших в ужасе улепетывать.

— Больше никого по наши головы нет? — через плечо Щербина спросил Волков.

Стрелок крутанул башню, осматривая окрестности. Отрицательно покачал головой.

— И то результат.

Щербин с ненавистью посмотрел на "спасенного ветерана". Он уже трижды пожалел, что ввязался в авантюру гражданских. Надо было бросать этого двинутого "афганца" в компании того фашистского сброда, защищая который, они теперь должны объясняться с предками и со своим начальством.

— Выметайся-ка отсюда на хрен! Если так заботишься об "этих", вбогадушумать их, — лейтенант кивнул в сторону. — То и топай с ними.

Волков скрипнул зубами, огляделся исподлобья и... послушно полез наружу. На его душе скребли кошки. Вместо помощи, задрался с лейтенантом на ровном месте. И, как результат, втянул отряд в неприятности... Самое плохое, что объяснить Щербину, почему им не стоит "скармливать" пленных будущим союзникам, Волков не мог. Но чувствовал, что так будет неправильно.

Щербин повернулся к мехводу.

— Подгони к телам. Может, там, среди наших, еще кто живой остался?

Выжившие нашлись.

4.

Трое раненых поместились в боксе для десанта. Их обкололи обезболивающими, остановили кровь и перевязали раны. Судя по доспехам, двое принадлежали к рядовым воинам, а вот третий вполне мог оказаться из командного состава. Уж очень дорого выглядели золотые и золоченые части доспехов и оружия. Один рубин в навершии рукоятки сабли стоил изрядно.

Щербин очень надеялся, что с помощью именитого пленника, удастся завязать диалог с теми, кто сейчас преследовал уходящую колонну. После отлупа московские всадники держались подальше от "передвижной крепости", видимо, полагая, что рано или поздно она остановится и у них появится больше шансов. Возможно, что московиты надеялись на ночную темноту, пока же предпочитая сопровождать неизвестные, но враждебные силы, находясь на расстоянии в три-четыре сотни шагов.

Изредка, кто-то из смельчаков подлетал поближе, потрясая копьем-рогатиной или стреляя из лука. Не желая сближаться с громыхающей железякой, такие наскоки провоцировали немногочисленных конных наемников на честную схватку. Но немцы оставались глухи к оскорблениям и втыкающимся в землю стрелам.

Как только гарцующие задиры приближались ближе, башня БТР приходила в движение. Одного вида поворачивающейся пушки хватало, чтобы отогнать "эскорт".

Щербин открыл люк, выглянул наружу.

— Они нас до базы вести будут?

Сидевший на броне Волков пожал плечами.

— Что твои фашисты говорят?

Алексей смерил лейтенанта взглядом. Успокоился ли?

— Ты спрашивал?

Вдалеке оживились всадники "эскорта". Сразу десяток их отделился от общей массы, разогнался, быстро сокращая расстояние, в воздухе засвистели стрелы.

— Шупилов, справа на два часа! — крикнул Щербин.

Башня пришла в движение.

Стрелы засвистели ближе, первая ткнулась в землю в десятке метров от колес.

— Перед ними очередь дай!

Пулемет изрыгнул короткую порцию дыма и свинца. Поле перед всадниками вспучилась земляными фонтанами. Очередь легла слишком близко, задев самого быстрого. Ноги его лошади преломились, сам всадник и хрипящая лошадка пошли кувырком.

Налетчики круто осадили лошадей, на секунду замерли.

— Твою мать, Робин Гуд хренов! Снова? Я сказал "перед ними", а не по ним!

— Извините, товарищ лейтенант, — послышалось из недр кабины.

Топчущиеся у БТР "пленные" встретили попадание одобрительными криками, чем вызвали очередной негодующий взгляд лейтенанта.

Налетчики тем временем, успев посовещаться, снова пришли в движение. Часть их продолжила посылать стрелы в сторону БТР, двое направили лошадей к упавшему, подхватили его и тут же повернули к остальным.

— Что говорят немцы? — вернулся к теме разговора Щербин.

— Сам спроси. Они неплохо по-русски шпрехают.

Лейтенант чертыхнулся сквозь зубы. Верно! Сам же с ними переговоры вел. Кто у этих фашиков за главного?