Илония. часть 1

Взявшись за меч, Корн понял, что не сможет удержать его. Рука не просто покалывала, теперь она уже онемела и не чувствовала веса меча. Пришлось переложить меч в левую руку. Краем глаза Корн отметил, что король Оскорт удовлетворенно кивнул.

Прозвучал звук гонга и поединок начался.

Вначале два противника осторожно присматривались к друг к другу. Потом король Оскорт сделал выпад, который Корн с легкостью отбил. Меч, полученный от короля Дарота и впервые примененный в действие, поразил Корна. Он не просто лежал в руке, а был как бы продолжением руки бойца.

Король впервые обратил внимание на меч в руке Корна.

— Никак этот тоготский меч? — спросил он, делая очередной выпад. — Жаль, если бы я знал это раньше, то вы бы его случайно потеряли, принц.

Корн оставил без ответа эти слова. Все его внимание было обращено на самого короля и меч в его руке. А король продолжал:

— Я никогда не слышал, что бы король Дарот позволил уйти из своей страны что-нибудь больше кинжала. Как вы добыли этот меч, мой друг, украли из его сокровищницы?

Ответом ему был стремительный выпад Корна. Корн стал привыкать к своему однорукому положению, а слова Оскорта придали броску ярость. Но король легко парировал этот удар и продолжил:

— Хотя, признаюсь, я не слишком осведомлен о том, что творится в Тоготе. Мои соглядатаи не могут туда проникнуть. Дарот всех разоблачает. А к вам, значит, Дарот был благосклонен? Поделитесь опытом, принц.

Но скоро и Оскорту стало не до разговоров. Корн оценил, наконец, его силы, выяснив, что уровень мастерства у короля ниже уровня его брата Ринола и практически не выше его. Если бы не онемевшая рука, Корн с твердостью мог бы сказать, что победит короля Оскорта. А рука начала уже болеть, онемение дошло до плеча. Надо было кончать поединок как можно скорее. Корн пошел в атаку. Но дело осложнялось не только рукой, но и пузырьком, который находился на груди короля. Его нельзя было задеть.

Когда Корн почувствовал, что боль в руке начала пульсировать сильней, он ослабил наступление. Оскорт сразу почувствовал его нерешительность:

— Если вы хотите сдаться, принц, то не стоит, мне это будет неинтересно. Поединок кончится только тогда, когда я этого пожелаю, иначе я случайно уроню ваше противоядие, а новое делать долго, поверьте мне.

Король Оскорт вполне оценил силы Корна, атака со стороны противника была ему только на пользу, он размялся, и теперь сам перешел в наступление. Крики подданных подбадривали его.

Корн оборонялся, но это оказалось труднее, чем наступать. Теперь приходилось еще внимательней следить за королем, а все нарастающая боль мешала сосредотачиваться. Он пропустил несколько мелких ударов, которые только скользнули по его камзолу, и с трудом увернулся от двух резких выпада. Собрав силы, он внезапно проскочил за спину Оскорта, король стремительно развернулся, но потерял время, и ему пришлось отражать удары перешедшего в наступление Корна. Корн стиснул зубы, собрал всю свою волю, сконцентрировался так, что не слышал криков, не видел ничего вокруг, кроме противника, и наносил удар за ударом. Он уже не чувствовал боли ни от руки, ни от ударов, которые все-таки получил от короля, он не замечал, если сам задевал короля, он только знал, что бить надо не в грудь противника, остальное его не интересовала, время не имело значение.

Оскорт начал уставать. И хотя бой ему нравился, он с опаской стал посматривать на противника. Яд уже должен был проникнуть в тело принца, дойти до головы и парализовать все его движения, после чего король оставалось только выбить из рук принца меч, а сам принц к всеобщему ликованию упал бы ниц перед королем, но Корн продолжал не только драться, но и не давал Оскорту вести бой. Яд как будто застрял где-то на пути и не двигался дальше. И королю приходилось все время отступать, что, в конце концов, ему надоело. Он применил бы пару надежных приемов, которые припас для наглядности на конец, но ему все время приходилось обороняться. Наконец он изловчился и, сделав обманный выпад, приставил клинок к боку Корна. Но тут же почувствовал острие меча у себя в боку. Меч у Корна был чуть короче, чем у короля, зато рука длиннее, поэтому, пошевелись любой из них, меч противника тут же вошел бы ему в бок. Они стояли, боясь шелохнуться.

— Ничья, ваше величество? — прерывисто спросил Корн, пребывая все в том же колоссальном напряжении.

— Возьми, — король достал пузырек и протянул его Корну.

Корн хотел было машинально протянуть свободную руку, но она не действовала. Эта попытка вывела Корна из транса боя, боль внезапно разлилась по всему телу и принц, даже не застонав, как подкошенный, упал на землю.

С террас раздался восторженные крики. Король Оскорт поклонился приветственным возгласам и наклонился над Корном.

— Я забираю ваш меч, как победитель, принц! — негромко сказал он.

— Извините, ваше величество, — раздался вдруг рядом голос Салана. — Мой принц не вполне здоров, и, если вы не против, отложим эту церемонию на потом, когда он сможет лично вручить вам его. — Воспользовавшись замешательством короля, не ожидавшим вмешательства в свой триумф, Салан ловко выхватил из рук короля пузырек. — Прошу прощения, ваше величество, мой принц был так неуклюж, что не смог взять у вас этот дар, который вы подали ему.

Король пришел в себя:

— Стража! — крикнул он.

— Подождите, ваше величество, оставьте нас и займитесь лучше своим замком.

— О чем ты? — король приостановил подбежавших стражников.

— Сейчас ваш замок начнет гореть. Лучше бы вы скорее отдали приказ спасать его.

В подтверждение слов Салан где-то раздался хлопок и из одного окна повалил дым. Раздались крики, и на террасе началась паника. Король бросился в замок, на ходу отдавая приказы. Воспользовавшись этим, Салан подхватил Корна и потащил его к выходу. Подбежавший Сот расчищал дорогу среди возбужденной толпы, а Талив прикрывал их сзади. У выхода из дворика их ждал Мекис с лошадьми. Корна взвалили на Роска, Мекис остался ждать Варгона и Багиса, остальные ринулись к выезду из города. У городских ворот они задержались, дожидаясь товарищей и готовясь, в случае чего, помешать закрыть ворота. Но те не заставили себя долго ждать, и вскоре все семеро были уже за воротами негостеприимного города.

Первым делом они занялись Корном. Он был без сознания и они, сняв его с коня и, уложив на траву, по капле влили ему в рот содержимое пузырька. Никто не хотел думать, что король Оскорт мог обмануть их в очередной раз.

Когда была вылита последняя капля, они не стали ждать далее, а двинулись прочь. До Илонии было далеко и Салан, ставший командиром их отряда, решил идти в Вароссу.

Или король Оскорт решил оставить их в покое, или их не искали по дороге в Вароссу, но погони не было. И все же они избегали людных мест, не заходили в таверны, пробирались тропинками, или шли параллельно тракту.

Уже к вечеру первого дня Корн очнулся, но сознание еще не полностью вернулось к нему. Зато его товарищи смогли его напоить, и ему явно стало легче. Проспав всю ночь, на утро Корн уже полностью оправился. Салан рассказал ему, что случилось:

— Король Оскорт переборщил со своими стражниками. Их во дворце было так много, что когда мы оглушили приставленных к каждому из нас и переоделись в их одежду, никто нас не разоблачил. Остальное было делом времени. В некоторых пустующих комнатах мы разложили в укромных местах заготовленные охапки соломы и тряпья. В них вложили по склянке масла и поставили рядом свечку. Свечку снизу тоже заранее замотали паклей. Как только свеча догорала до пакли, та загоралась, загорались тряпки, а потом нагревалась и трескалась склянка с маслом. Только первый раз Варгон самолично поджег первую партию для наглядности, когда надо было отвлечь от тебя короля. Остальные должны были взрываться по очереди, в неожиданных местах, не причиняя особого вреда, напуская только дыму и создавая панику. Склянок с маслом у нас было в обрез. Ну, к счастью и этого хватило.

— Спасибо, друзья, — от души поблагодарил Корн. — Я знал, что вы что-нибудь придумаете. И все-таки мне не верится, что Оскорт осмелился бы на что-нибудь серьезное. Или он действительно надеялся на повод к войне?

— Скорее, он хотел просто унизить принца соседней страны на глазах своих придворных, — раздался голос Багиса, — поэтому и обезопасил себя на случай провала.

— Да, победу он вырвал у тебя непросто, — сказал Салан, — ты дрался, как одержимый.

— Не ожидал от себя такой злости, — вздохнул Корн, — но, думаю, отец был бы рад.

Варгон рассмеялся.

— Не стоит говорит об этом королю, а то он, чтобы хорошенько разозлить тебя, будет прибегать к таким же мерам, как и король Оскорт.

Корн быстро взглянул на Багиса, но тот сидел с невозмутимым видом. Никто в отряде так и не знал роли Багиса, для всех он был просто товарищем, доказавшем, что на него можно положиться. Но Корн не забывал, что все его поступки, слова будут доложены отцу. Поэтому, что бы там не говорил Варгон, отец будет знать о поединке все.

— Ты знаешь, Корн, — продолжил Салан, — когда ты упал, Оскорт хотел забрать у тебя меч.

— Что?! — от неожиданности Корн подскочил, хватаясь за меч. Вынув его из ножен, он вздохнул с облегчением. — Вообще-то удивляться нечего. Оскорт сразу положил на него глаз, сожалел, что не знал о мече раньше, забрал бы со спокойной совестью.

Мекис покачал головой.

— Хорошо, что у тоготского оружия ничем не примечательные ножны и рукоятки, а то и наши кинжалы запросто ушли бы.

Но на всякий случай каждый вытащил свой подарок и убедился, что он на месте.

Погони по-прежнему не было. Король Оскорт все-таки решил не заходить слишком далеко.

На следующий день Корн уже чувствовал себя получше и мог ехать без посторонней помощи, что позволило увеличить скорость. И вскоре они уже пересекли границу Вароссы. Здесь уже можно было сбавить скорость. А еще через несколько дней они вступили на родную Илонию. Так уж получилось, что первую свою остановку они сделали в том самом трактире, откуда несколько месяцев назад началось их путешествие.

Всем сердцем Корн рвался в поместье госпожи Сватке. Он хотел увидеть Алаину. Судьба предоставляла ему отличный шанс повидать ее. Но он сдержал себя. Все еще не готовый рассказать все друзьям, он не мог бросить своих товарищей, с которыми столько времени делил и кров и хлеб, которые были преданы ему и доказали это на деле. Нет, он не хотел делать что-то тайное от них. Он приедет к Алаине. когда будет готов к этому. Сердце больно сжалось — а вдруг она не сдержит обещания подождать его.

А через два дня они вступили в столицу. Дело было днем, на улицах столицы было полно народу и все радостно приветствовали их, чему Корн был удивлен. Его путешествию не придавался статус особой посольской миссии, уезжали они довольно-таки скромно и вот эти приветствия простых горожан были Корну весьма приятны.

И если приветствия жителей столицы были для Корна удивительны, то торжественная церемония встречи во дворце соответствовала принятому ритуалу. В тронном зале перед собравшейся семьей и придворными, Корн произнес приветствие, король Эмдар — ответное, потом Корн вручил заготовленные подарки. Королева, похоже, была искренне растрогана подарком сына — шарфиком с алмазами. Если до этого она, как обычно, картинно подносила к глазам платочек, то тут поцеловала сына явно от души.

И все это время Корн ощущал на себе внимательный взгляд отца.

Отчитываться перед Королевским Советом Корн должен был на следующий день. Но отец вызвал его к себе, дав только переодеться, умыться и перекусив.

Как ни старался Корн предстать перед отцом спокойным и уверенным в себе, волнение его все-таки чувствовалось. Долгий путь позволил Корну обдумать отчет, который он даст отцу и по мере того, как он говорил, волнение оставило его. Рассказывал он о путешествии без подробностей, но ничего и не скрывая. В конце концов, бояться ему было нечего. А после того, как король узнает о его тайном исчезновении на день, Корн не будет ничего объяснять, просто молча примет положенное наказание. Затем уже можно будет готовиться к встрече с Алаиной. А после этого он уйдет из родительского дома. Корн был уверен в этом. Последнее наказание будет действительно последним. Так думал Корн и постепенно становился таким, каким и хотел: спокойным и уверенным в себе.

Король Эмдар заметил эту перемену в сыне, но, против обычного, ничего не сказал. Молча слушал он отчет сына, прервав только один раз, потребовав показать ему тоготский меч, подаренный королем Даротом и только вздрогнув, когда Корн рассказывал о яде, проникшем в рану. Мимолетная гримаса боли промелькнула по его лицу, но так, что ни он сам, ни сын этого не заметили.

Дослушав сына, король молча отпустил его. Когда за Корном закрылась дверь, он открыл дверь во вторую комнату и впустил Багиса.

— Ты все слышал. Что ты можешь добавить?

На следующий день Корн уже в торжественной обстановке перед Королевским Советом, семьей и придворными отчитался в миссии, возложенной на него. Тут уж он с подробностями рассказал: при каком дворе и как его приняли, как отнеслись к нему, как к посланнику Илонии, какие настроения в соседних странах по отношению к Илонии. И если правители всех соседних стран вели себя так, как и ожидалось, то поведение короля Оскорта вызвало немалое беспокойство. Уже не только Корн рассказал все подробнейшим образом, его товарищи подверглись тщательным расспросам, и им пришлось припоминать каждую мелочь.

Тоготский меч пришлось пустить по кругу, потому что каждому из присутствовавших хотелось взглянуть на такую редкость. И если некоторые любовались работой тоготских мастеров, то у братьев Корна меч вызвал недовольный ропот. К счастью, Корн был занят рассказом и просто-напросто не расслышал их язвительные замечания.

Наконец все кончилось. Осталось только выдержать допрос короля о его исчезновении на день. Но к его удивлению, король не вызвал его к себе ни в этот день, ни на следующий. Корн даже растерялся. Он так настроился ближайшие дни провести явно не в королевских покоях, что даже не знал, чем занять себя. Планировать чего-либо он боялся, ибо отец мог призвать его к ответу в любое время. В таких мучениях он провел несколько дней, когда внезапно во дворце не увидал Багиса. Пригласив его к себе в комнату, он прямо спросил того:

— Почему? Почему ты не сказал ничего отцу?

— Я сказал, ваше величество. — Багису не надо было объяснять, о чем шла речь.

Корн опешил.

— Ничего не понимаю. Почему он тогда не потребовал объяснений?

— Потому что, когда взрослый сын решает развлечься в деревне, это не требует объяснений, ваш отец был даже доволен.

— Что? — у Корна вытянулось от удивления лицо, но внезапно он все понял. — Ты, ты сказал, что я развлекался с деревенской девушкой.

— Конечно, нет, принц. Я не обманываю своего короля, не могу рассказывать ему того, чего не видел. Я доложил, как было. Что вы, ваше высочество, тайком выбрались через окно, переодевшись в платье трактирщика. Мой господин — король не спрашивает моего мнения, он требует только фактов, выводы он делает сам.