Янтарный единорог

— Да, этот конь дорог мне, но я сначала должен услышать, кто вы такие, как попали к докальвам и почему решили искать убежища в Альвхейме. Но делать этого не следует на дороге.

Они свернули с тропы. Тут же был разложен костер, над которым повис походный котелок. Ярл уселся у костра, путники заняли места рядом с ним, а альвы занялись устройством стоянки.

Гривастый, ведущий себя на удивление кротко с Крапивой и ее спутниками, начал проявлять несказанную строптивость, когда один из льёсальвов попробовал его расседлать. Пришлось этим заняться Крапиве, конь сразу успокоился и, нежно обнюхав лицо девушки, умиротворенно вздохнул, когда она начала обтирать крутые бока пучком травы.

Они подождали, пока девушка закончит, правда, потом ей пришлось заняться так же и Серебринкой. Предводитель альвов с удивлением наблюдал за ней.

Закончив, девушка села у костра и поведала свою часть истории.

Льёсальв слушал очень внимательно, когда Яррэ рассказывала про Дикую охоту и старый дом, его брови сходились на переносице, голубые глаза темнели. Выслушав все до конца, он обратился к Хогу.

— А что интересует тебя в Альвхейме, человек из Нижнего мира?

— Мне нужно найти юношу альва, его имя Андер.

— Он говорит про Белого Андера. Черный находится в Нижнем мире, — внезапно вставил Котик.

— Еще бы тебе, Дорн, не знать, где находится твой закадычный друг.

Ярл и алди улыбнулись друг другу заговорщически. Потом альв повернулся к Хогу.

— Моего сына ты увидишь завтра в Альвхейме.

Хог медленно кивнул, он уже догадался, с кем свела его судьба, только гадал, который из братьев перед ним.

На следующее утро путники и альвы расстались. Отряд льёсальвов отправился дальше по своим делам, кроме троих альвов, которых ярл назначил в сопровождающие Хогу и его спутникам.

Они не торопились, наслаждаясь мирной беседой и нежным теплым ветерком. Ближе к полудню, когда горы остались по правую руку, ветерок посвежел и донес до путников запах моря. Хог оживился, слегка пришпоривая коня.

Местность постепенно менялась, было такое ощущение, что они из теплых южных стран мгновенно перелетели на север. Копыта коней глухо ударяли в мрачный камень тропы в скале. Они обогнули скалистый выступ...

Море было ласковым и блестящим в свете солнца, оно играло драгоценностями солнечных бликов на воде, маленькие волны хватали пенными когтями за ступни скал.

Альвхейм прятался в небольшой долине, окруженной со всех сторон лесистыми горами. Скалы далеко уходили в море, надежно защищая фьорд.

Хог протер глаза, ему померещился гордый черный корабль с драконьей головой и ярким полосатым парусом, но море было безмятежно и пусто.

Они спустились в долину и двинулись к каменным стенам Альвхейма.

Первыми путников приветствовала толпа светловолосых вопящих ребятишек, с ними прибежало несколько могучих пушистых псов с не по-звериному умным взглядом.

Дети бесстрашно лезли под ноги лошадям, о чем-то спрашивали альвов, старались погладить Серебринку.

Сопровождаемые ребятней путники въехали в ворота Альвхейма. За спиной Крапивы устроились двое шустрых мальчишек, на лошадях воинов тоже прибавилось всадников. Хог нагнулся и подхватил в седло маленькую девочку, которая все время отставала от старших ребятишек и плелась сзади, тихонько хныча. Устроившись в седле перед северянином, девочка удовлетворенно вздохнула и затихла. Хог поддерживал малышку, боясь причинить своими большими руками вред девочке, казалось, сожми он ладони крепче и задавит ее, как котенка. Северянин успел десять раз пожалеть о своем опрометчивом поступке, с детьми он не умел обращаться не то, что Крапива, во всю болтавшая со своими попутчиками.

Наконец они приехали, всадники спешились, дети разбежались по домам.

Привлеченный шумом из дома вышел высокий светловолосый юноша, мимо его ног протиснулся белый, как снег, крупный пес.

— Хог Хогарсон! — воскликнул не кто иной, как Эльф.

Северянин молча подошел и остановился перед юношей, он открыл рот, чтобы поприветствовать друга, но задохнулся, когда Эльф сжал его в объятьях.

— Вот уж кого не ожидал увидеть, случайно выйдя из дома!

— А со мной обняться не хочешь?

— Котик!

Невысокий алди утонул в медвежьих объятьях юного альва. Хог пошевелил плечами, разминая помятые мышцы.

— Ладно, Андер, разбирайся сам со своими гостями, а мы отправимся догонять отряд ярла, — сказал один из альвов-проводников. Они вскочили на лошадей и умчались, только пыль поднялась столбом.

— Пойдемте в дом, расскажете мне, как вас сюда занесло.

Хог отправился отводить Гривастого в конюшню, на душе отчего-то было легко и радостно.

Сначала Крапива пряталась за широкой спиной Хога, она старалась садиться в тени, отвечала односложно, но потом матери Эльфа, высокой полноватой женщине с мягкими зеленоватыми глазами и добрым округлым лицом, удалось выманить ее, и женщины уединились за занавесью.

Когда рассказ был закончен, и Эльф успел задать все вопросы и выслушать все ответы, было уже темно, луна висела высоко в небе. Хог обнаружил перед собой миску с начисто обглоданными костями и понял, что ужин тоже был.

— Ты все еще идешь за ней? — Эльф посмотрел на Хога.

— Да. И я не могу свернуть с дороги. Но я хочу узнать, за кем я иду! Расскажет мне кто-нибудь, кто такая Рыжая на самом деле? Или нет!

Дорн мягко и печально улыбнулся.

— Никто не знает. Никто из нас. Просто однажды каждый попадал в какую-то ситуацию, и смерть была неизбежна, тогда появлялась эта девушка с рыжими волосами, она представлялась охотницей, только не похожа на охотницу.

— Да. Все так, как говорит Дорн. Я встретился с ней, когда мне было двенадцать лет. Мы с Андером решили поймать эх-ушку, эх-ушка уже готовился нами пообедать, но появилась Рыжая. До сих пор эх-ушка не вернулся в наш фьорд. Да и тогда, в Догнице, — Эльф печально склонил голову, — когда неожиданно мы оказались среди разбуженных мертвецов, я пожелал только одного, чтобы явился кто-то вроде Рыжей и спас нас.

— Меня Лисица вытащила из этого мира, когда повелительница Кеалха почти поймала меня. Год, отпущенный мне, кончился, а я так и не нашел себе новую госпожу. Я внезапно столкнулся, убегая, с девушкой, которая научила меня путешествовать по мирам. Все мы внезапно сталкивались с ней, она помогала и исчезала. А когда помощь нужна была ей, помочь смог только ты.

— Таинственная и неуловимая, как осенний последний солнечный луч! — Хог зло рассмеялся, от ярости и бессилия.

Крапива украсила голову венком из душистых синих цветов, Хог любовался девушкой, которая легко, будто перышко прыгала с камня на камень, стараясь не замочить башмачки.

Она была теплая, живая и настоящая, она была рядом. За ней не надо было идти на край света.

Яррэ улыбнулась северянину, заметив его рассеянный мечтательный взгляд.

— О чем задумался?

— Ни о чем. Смотрю.

— И что же ты увидел? — девушка наконец-то перебралась через ручей и уселась рядом с Хогом на поваленное дерево.

— Тебя.

— Вот уж зрелище, — улыбка Яррэ стала шире.

Хогу нравилось бродить по берегу моря. Он ходил один, вспоминая свое детство, родню, из которой никого не осталось. Иногда к северянину присоединялся Эльф, а чаще Крапива. Девушка безмолвно бродила рядом, молча любовалась морем, собирала цветы и первые ягоды земляники. Но сегодня день был какой-то особый. С утра на севере собирались тучи, и старики обещали дождь. Все ходили сами не свои в ожидании бури. Но пока было тепло и солнечно, как тепло и солнечно бывает только перед бурей. Сегодня Хогу стало казаться, что он нашел то, что искал.

Они вышли на берег моря. Внизу плескались волны. Море стало какого-то особого цвета, тучи заняли почти полнеба.

— Яррэ.

— Да.

— Тебе нравится здесь?

— Да.

— Ты хотела бы здесь жить?

— Да. Я хотела бы жить в этих лесах, раствориться в этих скалах, играть как ветер с волнами... — налетевший ветер растрепал волосы девушки, бросил в лицо Хогу горсть пыли.

Яррэ раскинула руки, словно хотела, чтобы ветер поднял ее, как птицу, и вознес в небеса.

Надвигающиеся тучи закрыли солнце, мир посерел, будто надвигающаяся буря выпила все краски.

Ветер усилился, он трепал одежду людей, неистово гнул ветви деревьев.

— Пора возвращаться, не будет ничего хорошего, если буря застанет нас здесь!

— Подожди, давай еще немного постоим! — янтарные глаза Крапивы разгорелись, как уголья.

Ветер сотворял из пыли и листвы маленькие смерчики. Хог протер глаза, когда один из них превратился в неясный силуэт, он застыл на уступе, возвышавшемся чуть в стороне от того, на котором стояли люди.

Северянин обернулся на свою спутницу и понял, что она тоже заметила. Рот Крапивы приоткрылся, краска сбежала с лица.

Едва заметный силуэт напоминал очертаниями коня, с развевающимися гривой и хвостом.

— Единорог! — прошептала Яррэ.

Девушка, зачарованная, сделала шаг к прозрачной фигуре. Ветер взвихрил ее волосы и одежду. Хог положил руку ей на плечо, и Яррэ остановилась. Когда северянин вновь поднял взгляд — уступ был пуст.

Они успели вернуться в крепость до грозы.

Весь остаток дня дождь и ветер не давали выйти из дома. Ветер стучал в ставни, завывал в трубе, скребся в дверь, или налетал с такой неистовой силой, словно хотел унести весь дом.

В доме Эльфа было тепло и спокойно. Котик спал в уголке, закутавшись в одеяло с головой, рядом с алди сидела большая серая кошка. Она казалась статуэткой, только мигали круглые глаза. Эльф пытался починить старые сапоги, его мать занималась домашними делами.

Хог сидел в этой сонном спокойствии, потихоньку погружаясь в какую-то особенную дрему. Казалось, что в углу спит дед, на лавке сидит отец, и, тихо двигаясь по дому, ходит тетка.

— Хог!

Северянин вздрогнул и поднял голову.

Было темно и холодно. Он и не заметил когда заснул по-настоящему.

Лицо Крапивы казалось белым и безжизненным, она тихонько трясла его за плечо.

— Что случилось?

— Хог! Давай еще сходим туда!

— Куда?

— К морю.

— Ночью, в дождь?

— Дождь кончился, да и уже скоро рассветет.

Хог встал, откинув одеяло, которым его кто-то заботливо укрыл. Яррэ была какой-то странной. Глаза бегали, лицо было потерянным, беспокойным.

Северянин потянулся к ней, стремясь обнять, защитить. Но девушка легко увернулась от его рук.

— Идем! — она скользнула к двери.

Хогу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Рассвет еще только надвигался, а ночь уже отступила, оставив после себя лишь завесь сумерек.

Идти по лесу было трудно, размокли все тропинки. Хог оскальзывался на камнях и валежнике, но Крапива беспрепятственно шла вперед, словно что-то тянуло ее.

Ручеек, который днем девушка переходила по камешкам, превратился в бурный поток. Они остановились.

— Дальше идти нельзя! — сказал Хог, беря Яррэ за руку. — Возвращаемся!

— Нет! — Крапива вырвалась и отскочила в сторону. Хог двинулся за ней, но ветер обрушил на него целый водопад, встряхнув кроны деревьев. Северянин протер глаза.

Это опять был он!

Сумерки сделали призрачное тело более видимым.

Он был воплощением ветра.

Крапива сделала несколько робких шагов к нему, и тут они поняли, что единорог не один. Срывающиеся с веток капли дождя образовывали еще одну изящную фигуру.

Ветер и Дождь двинулись с разных сторон приближаясь к людям.

Темные глаза единорогов были бездонны.

— Лови его! — крикнула Крапива.

Хог рванулся к Ветру.

Руки северянина вместо тела ощутили что-то странное. Под пальцами вроде бы ничего не было, но кожа ощущала какое-то давление, словно он поймал то, что нельзя было почувствовать.

Резкий удар ветра отбросил человека от единорога. Хог, кувыркаясь, улетел куда-то в кусты. Помимо телесного удара, северянин почувствовал гнев существа, его ярость и, неожиданно, удивление и страх. Дыхание вышибло из легких, перед глазами потемнело, и Хог потерял сознание.

— Очнись! — его кто-то бесцеремонно и довольно сильно лупил по щекам. Значит свои, чужой ни за что не стал бы так стараться.

Северянин открыл глаза и перехватил занесенную для удара руку Эльфа.

— Полегче!

Хог сел с помощью парня и огляделся.

— Где Крапива? — спросил он.

— То же мы хотели спросить у тебя, — алди что-то сосредоточенно рассматривал на полянке. Арх тщательно обнюхивал мокрую траву, которую еще не успело просушить утреннее солнце.

Хог встал, в голове гудело, хотя ею он вроде не ударялся.

На траве не осталось никаких следов, кроме их с Яррэ. В одном месте следы девушки исчезали.

— Кельдирки, — сказал алди, проводя руками над травой.

— Они забрали ее с собой?!

Дорн печально кивнул.

— Но единороги...

Хог не дал ему закончить.

— Ты можешь выследить их? — во взгляде Хога отчетливо проскальзывало безумие.

— Нет, они гораздо сильнее меня. Мне не справиться с кельдирком. Даже с одним.

Эльф отшатнулся, когда северянин повернулся к нему.

— Поймать единорога не может никто! — в отчаянии воскликнул юноша.

— Кроме другого единорога, — внятно произнес Арх.

— Или же охотника на единорогов!

Хог помчался к крепости. Единороги раньше казались ему чем-то невероятно благородным и сказочным, а оказалось... До этого северянин видел единорогов только во сне, тогда зимой, когда тоже была буря, только снежная, и... когда в качестве единорога ему виделся человек.

Дикий крик всполошил всех обитателей Альвхейма. Альвы выбежали навстречу человеку. Хог пронесся сквозь толпу. За ним едва успевали Андер и Арх.

Хлопнувшая дверь заставила хозяйку дома вздрогнуть, а дикий взгляд человека напомнил то время, от которого ее избавил светловолосый незнакомец, постучавшийся однажды в дверь их рыбацкой хижины.

Хог нашел свой меч, погребенный на дне на дне мешка, и выскочил из дома. Перед жилищем ярла собралась изрядная толпа. Запыхавшийся Эльф чуть не столкнулся с северянином.

— Хог, что ты хочешь делать!

— Я убью их и освобожу Крапиву!

— Мечом! Против кельдирков!

— Да! Уйди с дороги! — Хог одним движением стряхнул с меча ножны, и вместо спокойного изящества старинного клинка вспыхнул неистовый огонь эльфийского оружия. Эльф попятился.

— Нуаду! — послышался чей-то испуганный возглас.

С бледным и обреченным лицом Андер достал свой меч.

У Хога потемнело в глазах, вместо лиц у окружающих его были какие-то звериные рыла. Меч тянул руку вниз, торопясь отведать крови.

Эльфийский и альвский клинки столкнулись. Нуаду оставил на мече Эльфа глубокую зазубрину. Юный альв побледнел, но не отступил.

Хог надвигался подобно урагану. Андер, заглянув ему в глаза, увидел свою смерть. Глаза северянина были налиты кровью и безумны.

Толпа редела. Мужчины бежали вооружаться, женщины уводили детей.

Будь на месте Эльфа более умелый боец, и он бы не устоял против магии Нуаду. Человек с эльфийским мечом занес руку для последнего удара. Над головой споткнувшегося парня засвистело сияющее лезвие, стремясь к беззащитной шее. И столкнулось, высекая искры, с бледной сталью чужого меча. Задумчиво грыз крошечный меч, свернувшийся на гарде, серебристый дракон.