— А ещё кто-то нам деньги подкидывал, — из груди вырвался смешок. — Всегда, всю мою жизнь. Понемногу, совсем по чуть-чуть, но каждый месяц. И я всегда знал, чтобы ни случилось, этот таинственный некто вытащит из любой передряги.
Нет, ситуаций, необходимости для этого не было, не поймите неправильно, — оговорился я. — Все, что со мной случалось, я всегда разруливал сам. Даже когда с другом загремели в 'кутузку' за драку с марсианами. Но где-то на уровне подсознания спокойно лез на рожон, зная, что тылы у меня прикрытые, вытащат. Я не безрассудно смелый, как говорит Жанка, 'рубаха-парень', просто я обладал информацией, которой не обладали мои потенциальные противники.
То же произошло и в школе. Когда прижало, я заставил маму связаться с этими родственничками и решить проблему с отчислением. Как это произошло, кто какие струнки задел — не знаю, но сами подумайте, королевы просто так в проблемные школы с бухты-барахты не срываются. Да, попиарилась она там хорошо, и ее реформа очки заработала, получила зеленый свет, но на уровне главы государства такие дела за одну ночь не делаются, согласитесь?
Девчонки кивали. Молча слушали и кивали. Я же подвел итог:
— Таким образом, все мои проблемы всегда решались, и я всегда знал, что они решатся. Единственный раз, когда этого не произошло, я совершил безумство — пришел к вам вербоваться. Безумство, да, но вновь сработало, и больше чем уверен, таинственные струны в момент рассмотрения дела о моем принятии где-то беззвучно звенели. Не берут к вам мальчиков, хоть семи пядей во лбу! А меня взяли.
С этим девчонки согласились, закивали — дескать, наконец, признал то, что они 'и так давно знали'. Да уж, наконец-то!
— А сегодня я проиграл, понимаете? Всухую. И за спиной нет никого могущественного, кто поможет, вытащит, возьмет часть проблем на себя. Сегодня я сполна расплатился за самоуверенность всех минувших лет. Но самое страшное, завтра за нее расплатятся девчонки.
— Ты не виноват в этом, они ведь сами хотели убить тебя, — попыталась возразить Белоснежка, но я покачал головой.
— Они запутались. Всего лишь. Они не злые, Марта. Вот Толстый — да, злой. И его дружки. С ними я выходил драться совсем с другим сердцем. А это... Дурочки! Просто дурочки, которых подвели к черте! Во многом, кстати, из-за необходимости протестировать мою персону на соответствие ИХ стандартам. Так что как ни крути, косвенно вина все равно ляжет на меня. Нет, Марта, я не могу так.
— Ты не виноват, Хуан, — попыталась возразить она, но наша беседа была грубым образом прервана. Сзади Марты, со стороны входа в библиотеку, вошли двое с... Скажем так, взволнованным решительным видом. Все перевели глаза на гостей.
— Добрый вечер, — кивнул я. Кто-то из девчонок за столом освободил им место, как вестникам важных новостей. Я выжидательно прищурился.
— Хуан, — смущаясь, начала Жанка, — мы тут это...
— Девочки на побегушках, — сформулировал я то, что она стеснялась сказать. Жанка кивнула.
— Что-то вроде. Мы все следили за процессом, и... Я это...
— Давай к сути, — хмыкнул я. Не хватало ещё ставить ее в неловкое положение.
— Вот. — Она кивнула напарнице из своего взвода и та протянула мне пластиковый конверт. Я открыл его, вытащил на свет лист бумаги с подписями и печатями.
— Что это? — вытянулась Марта. Я усмехнулся.
— То, о чем мы говорили. Пропуск. На выход с вещами. На шесть утра завтрашнего дня. Обязательно при всех отдавать было?
Жанка пожала плечами.
— На этот счет распоряжений не было. Сказали просто, отдать.
Интересно все присутствующие застыли с раскрытыми ртами, или только я?
— То, о чем я только что говорил, — обратился я к сидящей рядом мулатке. — Меня забирают, девочек расстреливают.
— Хуан, мы это... — вновь попробовала что-то сказать Жанка, но я не дал.
— Я все понимаю. От вас мало что зависит. А что дальше делать они не сказали?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Велели передать и все. Внизу подпись королевы, бумажка действительная.
— Вижу, — задумался я. — И что, королева, ничего не сказала? Не просила передать?
— Нет. — Покачивание головы.
— Что будешь делать? — пришла в себя Белоснежка.
— Ничего.
— То есть, как? — не поняла она. А с нею и все присутствующие, включая хранителей.
— Вот так. — Я пожал плечами.
— Но это же приказ королевы!
— Это УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ с подписью королевы, — не согласился я. — А если останусь? — спросил я у них. Теперь плечами пожала Жанка.
— У меня никаких инструкций нет. Сказали, попробовать тебя уговорить, но ты вроде и так не маленький, должен сам понимать. Их расстреливать будут, твое присутствие там... Мягко говоря...
— Да уж! — Из моей груди вновь вырвался вздох. — Пропуска на вход, после этого, естественно, нет, — обратился я скорее сам к себе, но окружающие подумали, что к ним. Жанка уткнулась в столешницу.
— Ты же понимаешь...
— Я остаюсь, — жестко заявил я, демонстративно вложил пропуск обратно в конверт, перегнулся через стол и придвинул его к 'русской принцессе'. — Так и передайте.
— Хуан!.. — Жанка замерла с открытым ртом — такой глупости не ждала.
— Я все сказал, свободны.
Сам не знаю, откуда во мне взялись силы, но состояние отрешенности, в котором находился, вдруг резко сменилось новой песнью борьбы. Я шел против, как шел не раз и не два до этого. Как обычно, как всегда. Да, за моей спиной больше нет таинственных сил, но я НЕ УМЕЮ сдаваться.
— То есть, так и передать?.. — все ещё надеясь, что неправильно поняла, спросила Жанка. Я кивнул.
— Да, так и передай.
Из ее груди вырвался обреченный вздох, они переглянулись с напарницей, молча встали и вышли.
— А не делаешь ли ты ошибку? — сформулировала вопрос, читающийся у всех на лицах, Белоснежка. Я отрицательно покачал головой.
— Мне надо пройтись. Будете сидеть, ждать новостей? — Пальцы активировали перед лицом козырек визора и вывели меню связи. Девчонки начали вразнобой кивать.
— Конечно! — вновь за всех ответила мулатка. Кажется, сегодня ночью спать не будут многие.
Пальцы тем временем вызвали службу коротких сообщений и на завихренном мини-планшете отбили вопрос: 'Можно на минутку?'
Ответ пришел почти сразу, секунд через десять.
'Заходи'.
Когда я вышел в межсекционный коридор, меня догнал ещё один персонаж текущего действа, но, в отличие от неопытной и разрывающейся меж двух огней, Жанки, обладающий и полномочиями, и желанием их использовать.
— Стой!
Обернулся. Она догнала меня, и, схватив за грудки, прижала к стене. Во всяком случае, попыталась.
— Ты что делаешь, muchacho? Покрасоваться перед девочками захотелось, какой ты крутой и несогласный?
Я с силой отпихнул ее, приводя этим в себя.
— Отвали! Тебе какое дело?
— Это я должна была уговорить тебя воспользоваться пропуском. Но убедила, что я — не лучшая кандидатура.
— Хоть здесь у тебя мозги работают! — усмехнулся я ей. Оливия, а это была она, не смутилась.
— Язви. Только сейчас ты возьмешь ЭТО, а завтра с утра воспользуешься им. Предварительно собрав вещи. Что не унесешь — передадут потом девчонки Кассандры. Все ясно?
Я отрицательно покачал головой.
— Я остаюсь.
— Дурак! — закричала она. — Думаешь, они не знают, что ты хочешь сделать? Да, они дадут тебе выпендриться, устроить дебош перед казнью, но они ГОТОВЫ к этому! Тебя скрутят и вышвырнут! Ничего ты не добьешься, только усугубишь!
— Показав, что не хочу казни?
— Показав лицемерие! Как делаешь вид, что не хочешь казни тех, кто пытался убить тебя и твою мать! И что тебя все-таки надо грохнуть, не только из чистой мести, а чтоб неповадно было!
На такое я и ответить ничего не смог.
— Лив, можно тебя так называть? — вспомнил я обращение к ней, когда приходил в себя на татами. — Лив, тебе до этого какое дело?
Она замялась. Я уставился ей в лицо и выжидательно молчал. И она сдалась.
— Мы все-таки будем работать вместе, в любом случае, при любом сценарии. Не спрашивай меня подробности, я не могу отвечать, но ты...
— ...Избран, как подушка для ее высочества инфанты. Или ее сестры, если с первой не получится. Не красней, я уже давно догадался.
Она вздохнула с видимым облегчением.
— Когда всё образуется, они продолжат. Что это будет, не знаю, честно. Ходят слухи о королевском флотском училище, но это только слухи. А потом мы продолжим, приступим к основной фазе.
— А где гарантия, что они не грохнут меня... Там? После?
— Ты не будешь маячить на глазах, не будешь пытаться быть одним из них. Будешь ТАМ. А там — это там. В конце концов, 'сорок четвертые' пытались убить тебя. Эмоции схлынут и всё нормализуется, войдет в русло. А если останешься, только усугубишь, и закончится это плохо.
Она сделала паузу.
— Я не могу говорить, Хуан, но ты важен. Ты даже не догадываешься, насколько. Не надо рисковать. Это глупый риск, из такого дерьма тебе не выплыть.
Из моей груди вырвался смешок.
— Почему просто пропуск? Не приказ?
Оливия покачала головой.
— Не знаю. Говорят, ОНА не хочет неволить. Юридически ты как бы уйдешь сам, а это для ваших будущих отношений важно.
Пауза.
— Хуан, не спрашивай, там наверху разброд. Лея давит на офицеров, гнет свою линию насчет тебя, а они не хотят этого исполнять. Но и сами ничего предложить не могут. Могу сказать только, что она до сих пор верила в тебя, что ты выкрутишься. До последнего. Даже когда убили Рыбу. А теперь подписала тебе пропуск. Не глупи, Хуан. В шесть буду ждать тебя за гермозатвором шлюза главного входа, подброшу до дома, тогда и поговорим обо всем, что попытаюсь нарыть за сегодняшнюю ночь. Но сейчас просто поверь мне, как врагу — враг всегда объективнее друга — уходи. Не делай глупостей.
Ее рука силой вложила пластиковый конверт в мою ладонь, другой рукой сжала ее.
— До утра!
И пошла по коридору в обратном направлении. На душе играли кошки, царапая аргументом: 'Враг всегда объективнее друга'. Да уж, точно! Предстоящий разговор с Мишель тет-а-тет приобретал все большую и большую важность.
* * *
Гермозатвор поднялся, я вошел. И тут же попал под перекрестье взглядов аж пяти пар глаз — всех сеньор 'решающих'. М-да, главное вовремя! Стол по давней традиции хозяйки кабинета был уставлен всевозможными сладкими яствами, в середине его возвышался горячий фарфоровый чайник, а из чашек шел невообразимый букет ароматов, причем из всех разный.
— Доброй ночи! — вежливо склонил я голову. Мишель, сидящая во главе стола, кивнула на другой его конец.
— Ты хотел поговорить?
Я кивнул. Сел. Выдержал паузу.
— Почему вы не ввели мораторий? — решил начать я со 'свойской' претензии. А что, обстановка душевная, располагает...
Брови всех присутствующих удивленно взметнулись вверх — не ожидали такой наглости. Однако я был не тем человеком, которого они могли просто так послать куда подальше. Я — ИХ проект, и все прекрасно это понимали.
— Зачем? — усмехнулась Мишель, моя теоретически любовница, принимая правила игры. — Смысл? Ну, введем. Повесим большой дамоклов меч, и над ними, и над тобой. Проблема же этим не решится.
— Но проблема...
— Хуан, — вежливо, но жестко отрезала сеньора Гарсия. — Они напали на тебя, и более того, напали на твою знакомую Афину, полноправную представительницу этого заведения. Которая выжила только благодаря случайности. Если мы простим, спустим это, создадим нехороший прецедент. Мы и так поступаем с ее взводом не очень порядочно, не стоит нагнетать атмосферу. А потом и другие недовольные подтянутся.
— То есть, они будут расстреляны в любом случае, — констатировал я. Она кивнула.
— Так надо. А все твои изыскания по их спасению, во-первых, глупы, во-вторых, непонятны.
— Это чувство вины, — покровительственно улыбнулась ее высочество. От нее веяло добродушием — было видно, приняли сеньоры по чашечке не только чая. Однако, 'не чая' совсем чуть-чуть, лишь ослабить напряжение после такого эмоционального мероприятия, как прошедший трибунал. — Косвенно он считает себя причастным, их 'слили' для его тестирования. Вот и нервничает.
Сеньорины повесили на лица улыбки разной степени ироничности. К горлу подступил ком.
— Хуан, — вздохнув, начала увещёвать Сирена, — ты не прав. Мы использовали лишь их слабости, недостатки. Которые при работе и статусе хранителя недопустимы. Понимаешь? — Я отрицательно покачал головой. — Не важно, кто они, не важно, что сделали мы, важно, как они в итоге себя повели. А повели недопустимым образом. И ты здесь совершенно ни при чем.
— С ними можно было работать, — продолжил гнуть я свою линию. — Изначально, подтягивая к вашим требованиям, а не толкая к проступку. Здесь же столько психологов!..
— А зачем? — вновь улыбнулась сеньора Гарсия. — Смысл? А как же естественный отбор? Как же показательные выступления для остальных? Где тогда возьмем наглядный пример для молодежи?
Mierda! Нашел с кем о гуманизме говорить! Я уткнулся в столешницу.
— Ты наливай, наливай себе! — кивнула Мишель. — Не стесняйся. Конфеты бери, варение... А может, чего покрепче, пару капель? Пока инструкторы не видят? — И лукаво подмигнула.
Не будь ситуация так раскалена, я бы рассмеялся, честное слово!
Поднял глаза, вновь окинул присутствующих цепким взглядом. Кажется, не так я и не угадал с тактикой — они действительно были свои, просто пока я не дорос до их круга. Сеньоры смотрели на меня без злобы, с интересом, и было видно, с удовольствием посидели бы и потрепались 'за жизнь', как взрослые мудрые тетушки с неразумным племянником. В том числе и с 'парой капель'. Возможно, в будущем нам придется тесно работать с каждой из них, с каждой мы будем на 'ты' и почти с каждой со временем примем эти пресловутые 'пару капель'. Но не сейчас. Сейчас даже чай не полезет в горло.
— Спасибо, не голоден, — покачал я головой. — А меня теперь куда? После их казни? Во флотское училище?
Они вопросительно переглянулись.
— Пока это не решенный вопрос, — вздохнула Сирена. — Будет видно. Но на завтрашнем мероприятии тебе присутствовать не рекомендуется — не обостряй. И так все на взводе. Тебе передали пропуск?
Я достал из внутреннего кармана конверт и положил перед собой на стол.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула она. — Прямо к шести подходи к шлюзу, тебя будут ждать.
— А как же мои здесь успехи? — горько усмехнулся я. — Я ведь многого достиг! Бросить все это?
— Хуан, ты большой мальчик, — мило улыбнулась сеньора Гарсия, — и все понимаешь. Тебе не надо было мешать своим девочкам выполнить свою работу. За этот глупый порыв тебе теперь придется расплачиваться. И как это исправить мы думали, не знаем.
'Своим девочкам свою работу'. Кулаки мои непроизвольно сжались. Самое прискорбное, сеньоры были искренни, и честно не понимали моего поведения. Для них уничтожение проблемных 'сотрудников' дело обыденное, и такое желание вытащить из петли тех, кто пытался убить и меня, и близкого мне человека, вещь мягко говоря не укладывающаяся в их норму. Как и попытка не дать собственному взводу решить проблему.
