В течение нескольких недель Фаттерлейн и его помощники проанализировали сотни перехваченных радиограмм, выискивая крупицы закономерностей, сопоставляя их с данными из "свинцовой книги". И вот наконец-то эта группа взломала немецкий секретный код. Феттерлейн немедленно позвонил Ренгартену. "Ключ от Вашей квартиры готов. Можете забирать", — произнес он условную фразу. На другом конце провода раздался вздох облегчения. Всего за месяц российским дешифровщиками был не просто взломан немецкий секретный код, но и раскрыт алгоритм его смены. С августа 1914 года каждый день ровно в полночь пунктуальные немцы меняли шифр. А теперь, когда все секреты русскими были раскрыты, немецкие радиограммы через час ложились на стол командующего Балтийским флотом уже расшифрованные.
В течение войны немцы несколько раз полностью меняли секретный код. Так, например, введенный немцами в употребление 8 марта 1915 года новый шифр "гамма-альфа" был раскрыт уже через два дня. Однако, методика подхода к созданию новых шифров оставалась прежней, а потому каждый новый код вскрывался русскими дешифровщиками. В марте 1916 года немцы даже ввели новую сигнальную книгу, но не прошло и трех недель, как с помощью "ключа Феттерлейна" был открыт и этот хитроумный замок. В короткий срок Ренгартен выполнил перевод этого документа, что позволило ему уже тогда составить определенные представления об особенностях организации радиосвязи и сигналопроизводства в германском флоте. Таким образом, все "богатство" "Магдебурга", безусловно, попало в подготовленные руки. Ренгартен достаточно быстро разобрался во всех тонкостях действующей организации радиосвязи германских кораблей: о правилах радиообмена, системе радиопозывных, методике составления радиограмм. К началу кампании 1915 года радиоразведка Балтийского флота представляла собой уже достаточно хорошо функционирующий организм. Накопленный за первые месяцы войны опыт позволял балтийским радиоразведчикам сравнительно легко справляться с такими действиями германского командования по защите своей радиосвязи, как периодическая смена шифров и радиопозывных.
Глава четвертая. Второй шанс для адмирала.
I
Полночь с 18 на 19-е июня на пути к мысу Хоборг. На борту крейсера "Рюрик"
-Ваше Превосходительство, радиограммы от начальника разведывательного отделения, старшего лейтенанта Ренгартена.
-Давай сюда — чуть не вырываю листы радиограмм из рук старшего радиста.
Две были переводами немецких переговоров, пересланных нам радиоразведкой флота, а третья о подвигах седьмого дивизиона.
Быстро прочитав, обрадовано вскрикнул — Ай да молодец Георгий Оттович! Не зря я его туда послал. Все на мостике недоуменно посмотрели на меня, не понимая, чему я радуюсь.
-Господа офицеры, только что нас известили о том, что в районе Богшера эсминцы седьмого дивизиона, капитана первого ранга Гадда, обнаружили, атаковали и, что самое главное, торпедировали германский минный заградитель "Альбатрос". Заградитель серьёзно поврежден.
-Какой молодец Георгий Оттович! — воскликнул командир крейсера каперанг Пышнов. И как он только обнаружил германца в таком тумане? По-видимому, в северной части моря погода более солнечная, чем в южной.
-Ваше Превосходительство, а не должен ли был седьмой дивизион находиться сейчас у Пипшера? — задал вопрос князь.
-По плану да. Но как я говорил, в плане могут произойти изменения. И всему виной этот туман.
-Ваше превосходительство, вы хотите сказать, что Георгий Оттович, заблудившись в тумане, вместо Пипшера оказался возле Бокшера?
-Да нет, конечно. Это была моя инициатива, отправить его туда.
-Как так?
-Когда прорабатывался этот план, почему-то туман в расчет не взяли. А он, как видите сами, сорвал нам первую часть запланированной операции. Из-за тумана мы не могли приблизиться к берегу, так как он не просматривается. А воды у Мемеля так густо засыпаны как германскими, так и нашими собственными минами, что без точного определения места туда соваться смертельно опасно. Мы конечно, можем попытаться повторить попытку завтра поутру, но кто может дать гарантию, что туман нам снова не помешает?
-Да никто.
-Вот именно, никто! Возможно, что и завтра погода будет точно такая же, и нам придется, не солоно хлебавши, повернуть назад. А повернём мы из-за того, что светлые головы при штабе не удосужились разработать к основному плану операции ещё и запасной вариант, на случай вот такой погоды. С того самого момента, как мы вышли в море мне не давал покоя этот туман. У меня было стойкое предчувствие, что такая погода не позволит нашим кораблям подойти к Мемелю. А идти, надо бы, в западную часть Балтики к Эланду и Борнхольму, да пощипать там транспорты, идущие из Швеции со стратегическим сырьём для германской промышленности. Но, с другой стороны, предчувствия это просто предчувствия, и не всегда они сбываются. Потому-то я, вместо того, чтобы идти к побережью Швеции, продолжал действовать по плану.
А после радиограммы от Паттона, где он предупреждает, что в таком тумане может просто нас не обнаружить, меня как будто кто-то подтолкнул к одной интересной мысли. Я тогда подумал, а если вот этим самым туманом надумают воспользоваться германские моряки. Они, как и мы, под прикрытием тумана решатся подойти к нашим берегам, для каких-либо действий. Например, выставить незаметно минное заграждение. И почему-то мне явственно представилось, что так оно и будет. И германские корабли уже двигаются к нашим берегам, а именно к Бокшеру. И я, на свой страх и риск..., а если говорить правду, я превысил свои полномочия.... Можно даже сказать, приказал командиру седьмого дивизиона идти к Бокшеру, и ожидать там появления противника, и, по возможности, его атаковать. Что он и выполнил.
-Ваше Превосходительство, а что вы говорили насчет германского заградителя? — спросил Крыжановский. Это что же получается, заградитель находился у наших берегов один, без охранения?
-Охранение было. Непосредственно заградитель охранял один крейсер.
-Крейсер!? И как же эсминцы смогли пройти мимо него? Все знают, что миноносники народ отчаянный, и мало ценят свои головы. Но идти, на своих скорлупках, под пушки крейсера, — тут нужно быть совсем бесстрашными — с восхищением проговорил флаг-штурман. Подробностей боя нам конечно не сообщили.
-Подробности, дорогой Николай Николаевич, мы узнаем по приходу в Гельсингфорс. Но, кое-что, всё же известно. У Георгия Оттовича пострадало три эсминца, есть убитые и раненые.
-Дай Бог, чтоб их было как можно меньше — перекрестился Пышнов.
-А чего это германец на охранение минного заградителя послал всего один крейсер? — с сомнением проговорил князь.
Да нет, не один. Было ещё и дальнее прикрытие из крейсеров и эсминцев. Но оно находилось восточнее Бокшера, прикрывая минный заградитель от подхода наших кораблей со стороны Финского залива. Вот только не успели они.
-А где в данный момент находится этот заградитель?
-В данный момент германцы пытаются его спасти и провести на базу.
"Рядом с ним, три крейсера и семь эсминцев, (но это я уже говорил про себя, так как, сейчас только я знал точное количество и ранг кораблей, благодаря знаниям из будущего) один из крейсеров, это "Роон". У нас пять крейсеров и восемь эсминцев. Преимущество на нашей стороне. И главное, мы о нём знаем почти всё, а он судя по переговорам, только предполагает, что где-то в море есть какие-то русские корабли.
-Предлагаю найти противника и уничтожить. Ваши предложения?
-Ваше Превосходительство, так у нас ещё не все корабли собрались, и в этом тумане затруднительно это сделать, — высказал свои опасения командир "Рюрика"
-Александр Михайлович, если отряд не соберётся до полуночи, то следующее рандеву для всех потерявшихся, назначается на три часа в десяти милях восточнее полуострова Куппен. Передать распоряжения по всем кораблям, о новом месте встречи.
-Ваше Превосходительство, а как же быть с приказом, по обстрелу порта Мемель?
-Дорогой князь, Михаил Борисович, что сейчас полезнее, уничтожение отряда противника, или обстрел порта, который к тому же, ещё и закрыт туманом? А теперь скажите, много ли пользы принесёт этот обстрел? Я полагаю, что это бесполезная трата снарядов. Ну, потешим своё самолюбие обстрелом вражеского порта, и что? Будь вместо Мемеля Пиллау, и то было бы больше толку. А вот уничтожение этого отряда, это будет очень болезненный удар по престижу германского флота. К тому же, обстрелять этот порт мы можем и в другой раз, а вот перехватить корабли противника, — такой шанс выпадает очень редко.
-Так-то оно так. Но все же, получен приказ.
-Да, мы получили приказ на обстрел Мемеля. Но также, в этом приказе прописано, если при переходе к объекту обстрела, мы обнаружим неприятеля, и если отряд окажется в выгодном положении, то вступить в решительный бой. Вот мы и вступим в решительный бой. Вы, дорогой князь, похоже, забыли, о чем мы с вами, перед выходом, разговаривали. Вот этот самый момент настал, и пора доказать всем, что нас ещё рано списывать со счетов. И в первую очередь это мы должны доказать самим себе.
-Ваша, правда, Михаил Коронатович! И мы докажем.
Офицеры посматривали на нас, не понимая, о чем идет речь, но догадываясь, что это продолжение вчерашнего нашего разговора.
-Николай Николаевич, проложить курс к новому месту встречи.
II
19-е июня. Готландский морской бой
К четырем утра девятнадцатого июня все корабли отряда были в сборе, никто не отстал и не потерялся. Построившись в походный ордер, наш отряд, держась вне видимости острова Готланд, двумя колоннами медленно двигался на север. В правой колонне находились крейсера, во главе с "Рюриком", крайним в колонне шел "Новик". В левой колонне все эсминцы шестого дивизиона под командованием Паттона. Стоя на мостике, я ежился от холода, а ведь на дворе лето. Из разговоров "своих" офицеров, что я услышал краем уха, понял, что такого холодного начала лета не было уж лет пять. Вот и сегодня температура воды у Готланда утром не превышала десяти градусов, а температура воздуха не поднималась выше плюс двенадцати. Над морем стлался туман, а когда он рассеивался, то горизонт всё равно оставался во мгле, и дальность видимости не превышала пяти-семи миль.
-Ваше Превосходительство, а не проскочат немцы за этим туманом, и останемся мы ни с чем.
-Ну что вы всё нервничаете, Михаил Борисович. Да никуда они от нас не денутся. У них на буксире сейчас поврежденный минный заградитель, который тормозит движение. Из-за этого, они выбрали самый оптимальный курс на ближайший порт. Так что, они где-то севернее нас, миль на двести-двести пятьдесят. Так что мы можем спокойно двигаться им на встречу ещё часов пять-шесть, а потом пошлём эсминцы строем фронта, на пределе видимости друг с другом, прочесать море на север. А такая сеть будет шириной в тридцать пять — сорок миль. Я думаю, что они сквозь неё незаметно не проскочат.
В 06.20 от Ренгартена пришла ещё одна радиограмма. Его отдел перехватил переговоры между кораблями и германским морским штабом, и после расшифровки, переслали нам. И после того, как я сам ознакомился с полученной информацией, то решил поделиться хорошими новостями со своими офицерами.
-Господа офицеры, получена радиограмма из штаба флота. И, новости для нас, преотличные. Так что с радостью сообщаю вам, что в 05.32 или менее часа тому назад, германский минный заградитель "Альбатрос" затонул в ста милях северо-восточнее Готланда. А это, как понимаете заслуга седьмого дивизиона. Кроме того, это ещё и значимая победа для всего нашего флота. У германцев было всего два таких быстроходных минных заградителя, и сегодня они один из них потеряли. Теперь и нашему отряду надо поддержать почин седьмого дивизиона, что начал Георгий Оттович. И наша задача обнаружить противника, атаковать и, по возможности, нанести ему такое поражение, чтоб они боялись подходить к нашим берегам. И так, противник сейчас где-то примерно в девяноста милях севернее нас. Предположительно до встречи с ним в нашем распоряжении осталось максимум три часа. Передать приказ на эсминцы: Выдвинуться вперёд крейсеров на шесть миль, развернуться фронтом на север. Дистанцию между собой держать в пределах видимости, как позволяет туман, но не менее четырёх миль. Скорость держать шестнадцать узлов. Как только, кто-то из дозорных заметит противника, тут же доложить о контакте прямым текстом. И только потом определить курс и скорость отряда кораблей противника.
Два часа, как двигаемся на север, противник пока не обнаружен, но, чувствую, что он рядом. Так и есть, нас разделяло около тридцати миль. При такой скорости встречного сближения контакт минимум через тридцать минут
И вот получена радиограмма с "Забайкальца", который шел вторым слева, в строю эсминцев. "Вижу противника, семь вымпелов, курс 190, скорость семнадцать узлов".
"Интересно, а где ещё трое? Вероятно, не увидел из-за тумана", — подумал я.
-Ну вот, отмучились неведеньем, теперь знаем, где наш противник. Передать на эсминцы, чтобы возвращались назад. Крейсерам распределить цели. "Рюрик" ведёт огонь по головному, остальные разбиваются на пары. А, чуть не забыл, как только противник начнет передачи, тут же забивайте их помехами. Пусть наши радисты матерно ругаются на немецком, русском, даже китайском, — мне без разницы, главное, чтобы ни одна передача не прошла. Так мы нарушим управление кораблями, а немцы не смогут вызвать подкрепление. Александр Михайлович, командуйте кораблем.
— Корабль к бою изготовить. Ну, с Богом, господа. Все по боевым местам.
Заработали элеваторы, подавая снаряды и заряды к орудиям. На верхней палубе раскатывали противопожарные рукава для борьбы с возможными пожарами. В недрах кораблей, у котлов и машин все были в напряжении, прислушиваясь, когда же начнут стрелять орудия. После первого же выстрела, пружина натянутых нервов сработает, и дальше будет только работа — кому кидать уголь в топки, кому смотреть за машинами и котлами, чтобы все работало, как часы. Сигнальщики наблюдали за горизонтом, не появятся ли корабли противника, и за своими кораблями, чтобы не пропустить сигнал.
Первыми показались наши эсминцы, которые нещадно дымя, спешили занять свое место позади строя крейсеров, а минут через пять, и корабли противника. Впереди два эсминца, которые как только нас заметили, сразу повернули назад, под защиту своих крейсеров. Интересно, в какую сторону они будут прорываться, к Швеции или... хотя нет, туда они не пойдут, они же не знают, что там может их ожидать. Возможно, "Слава" с "Цесаревичем" их ждут или дредноуты.
