Артефакты древних могильников

— Заклятие смерти, — уже с ужасом от собственного поступка, ответила Ализе. — Только моих сил было недостаточно для полноценного заклятия. Скорее всего, оно подействовало, как заклятие оцепенения, оледенения, медленного угасания.

— Я думал, у Светлых подобных заклятий не существует, — удивился Ранхгарт. — Это же Темные все рушат и уничтожают, — с сарказмом добавил он. — Светлые же все возрождают и исцеляют.

— Иногда исцелить и возродить невозможно, — объяснила Ализе. — Для этого и существует такое заклинание. В зависимости от силы воздействия и необходимости оно приводит к замиранию или оцепенению, например, когда каменный великан, созданный темной магией, хочет упокоиться, вернувшись в свое естество. Это заклинание может упокаивать поднятых темными некромантами мертвецов. Оно может и убить, если достаточно силы.

— И именно его ты применила против мужа, — с грустью закончил ее рассказ Ранхгарт. — А потом еще прикидывалась несчастной, вызывая жалость окружающих по отношению к себе, и гнев и негодование — по отношению к Даххарсту.

— Я... Я не специально, — стала оправдываться Ализе, — я так, действительно, думала.

— А не думала ли ты, милая Ализе, — слова "милая Ализе" Ранхгарт сказал таким зловещим тоном, что бедная девушка в испуге отшатнулась, — что своей глупостью, тупостью, тем, что вела себя, как полная дура, ты сломала жизнь себе, Саннаэтелю, и, скорее всего, и Даххарсту? — жестко подвел итог Ранхгарт.

Ализе не сдавалась. Она не хотела верить таким ужасным словам. Это не она, это ее обидели, это она несчастная!

— А что же я тогда, по-твоему, должна была сделать?

— Ты должна была остановить его, пока он еще не наделал глупостей. Но остановить словами, а не применением родовой магии!

— Он бы меня не послушал.

— Во-первых, ты не пробовала, а во-вторых, ты могла заплакать. Это-то уж точно его остановило бы! Темные не переносят женских слез. А так вы, словно сорвавшиеся с цепи собаки, накинулись на него вдвоем. Хорошо хоть били по очереди, если бы ударили одновременно, наверное, смогли бы убить его, — жестко, даже жестоко говорил Ранхгарт, стараясь не смотреть в наполненные слезами глаза девушки.

Ализе, десять лет до этого считавшая, что Даххарст жив и здоров, и только и думает о том, чтобы отыскать ее и отомстить, не могла привыкнуть к мысли, что где-то далеко находится совершенно одинокий, раненый и очень несчастный ее муж. И ему никто, никто не может помочь. Так же, как и им с Саннаэтелем никто не помог, пока они не встретили Ранхгарта.

— А почему он не объявится и не попросит о помощи? — уже всхлипывая от жалости к Даххарсту, спросила она.

— Ты спрашиваешь, почему Темный, столько лет гордившийся своей силой, умом и красотой, не прибежал и не рассказал всем, что он слаб и болен?! Неужели ты сама не понимаешь, что он не может так поступить, и никогда не поступит? Он сдохнет, но не признается в своей слабости!

— Сдохнет?! — пролепетала Ализе. — Ты думаешь, он может умереть?

— А я откуда знаю? — поразился Ранхгарт ее вопросу. — Я видел его всего пару раз в жизни, еще когда был маленьким. Просто из твоего рассказа можно сделать только такой вывод.

Глава 34

— Что мне теперь делать? — умоляюще глядя на Ранхгарта, спросила Ализе.

— А что ты можешь сделать? Даххарст неизвестно где. Вот если он появиться, то тогда и будешь думать, что тебе делать.

Ранхгарт был прав. Десять лет девушку не заботила судьба мужа. Десять лет она, если и вспоминала о нем, то только содрогаясь от страшных воспоминаний. Но сердце женщины — загадка. Проненавидев своего мужа десять лет, Ализе вдруг осознала, что от ненависти в ее душе не осталось и следа.

После такого долгого и тяжелого разговора, после того, как Ранхгарт объяснил совершенно необъяснимые с ее точки зрения поступки Даххарста, она не только на мужа, но и на саму себя взглянула совсем с другой стороны. Особенно потрясли ее слова Ранхгарта, сказанные в конце разговора:

— Даххарст, конечно, во многом виноват. Виноват, что поверил словам Лаэделя, виноват, что не поговорил с тобой перед свадьбой. Но сама подумай, как мало у него было времени на подготовку, и как много ему надо было сделать. Не сомневаюсь, что он крутился, словно белка в колесе. Но я хочу спросить тебя вот о чем: насколько я понял, ты вообще не принимала никакого участия в свадебных приготовлениях, ну, разве что, ходила на примерки платьев. Так вот, я не понимаю, почему ты ничего не постаралась разузнать о своем будущем муже? Почему ты ничего не пыталась узнать о его народе, принадлежать к которому ты стала бы после свадьбы? Неужели тебе было не интересно, не важно, безразлично, с кем ты собираешься связать свою жизнь?

Вот только сейчас Ализе задумалась об этом. А действительно, почему она ничего не пыталась узнать о Даххарсте? И тут же вспомнила давний разговор с ректором, когда он попрекал и ее, и Саннаэтеля. Ректор тогда так пугал предстоящим замужеством, в черных красках описывал и всех Темных скопом, и Лорда Даххарста — в особенности, а потом так радужно рисовал ее будущее со своим племянником, что Ализе почти уже решилась отказать Даххарсту. Но только до той минуты, пока его не увидела. Его черные горящие глаза, его сильное волевое лицо, его твердо сжатые губы. От страха она только и могла, что поклоном ответить на его приветствие, а потом так же поклониться при расставании. Она сейчас даже под пытками не смогла бы вспомнить, о чем они тогда разговаривали. Хотя, скорее, говорил он, а она делала вид, что слушает, на самом деле находясь в плену отчаяния и безысходности.

Сейчас Ализе страшно жалела, что не вслушивалась в его слова. Он хотел что-то с ней обсудить? От чего-то предостеречь? О чем-то предупредить? Может, будь она тогда внимательнее, ничего бы не случилось.

Вот так незаметно для самой себя Ализе перешла от обвинений к самобичеванию. А если учесть ее мягкий характер, психологическую ранимость и жалость ко всем страдающим, станет понятно, почему теперь в ее сознании над головой Даххарста вместо подвешенного меча светился терновый венец мученика.

Промучившись несколько дней от жалости к пропавшему мужу, поедая себя поедом, Ализе вновь подошла к Ранхгарту:

— Я решила найти Даххарста, где бы он ни был! Но только мне нужна твоя помощь.

— И как ты это сделаешь? — удивился темный.

— Брачный браслет, — коротко ответила она. — Если я опущу руку в пламя, в том самом Храме, где свершился обряд единения, то меня перебросит к нему, где бы он ни находился. Я прошу тебя помочь мне попасть в этот Храм.

— Вот тебе еще одно доказательство, что Даххарст не искал тебя! — обрадовался Ранхгарт. — Он ведь тоже мог переместиться к тебе с помощью брачного браслета.

— Нет, не мог, — возразила Ализе. — Саннаэтель с помощью нашей родовой магии заблокировал его. Если бы даже Даххарст захотел меня найти с помощью браслета, у него ничего бы не получилось. Но теперь я попрошу Саннаэтеля снять магическую блокировку, и я уверена, что в Вашем Храме он сработает.

В словах Ализе был резон, и Ранхгарт задумался. Но думал он не об Ализе, а о Даххарсте.

Он мысленно представил, какую жизнь тот влачил десять лет по вине своей недоразвитой женушки. Какую, злость, какое раздражение, какую боль тот испытывал все это время. И вот она появляется с извинениями, что ошибочка вышла, что она его не так поняла, и очень жалеет об этом. "И что будет? — подумал Ранхгарт. — Даххарст кинется к ней с распростертыми объятиями? — Ранхгарт ухмыльнулся. — Разве только для того, чтобы задушить ее, и отнюдь не в любовном экстазе!"

Глава 35

Ранхгарт строго посмотрел на девушку.

— Ализе, прежде, чем начать помогать, я обязан убедиться, что ты хорошо понимаешь и осознаешь, что будет происходить между тобой и Даххарстом, когда вы встретитесь.

— Конечно, знаю и понимаю, — уверенно, даже немного обиженно ответила эльфийка.

Потом, вспоминая этот разговор, Ранхгарт возблагодарил небо, что у него хватало ума спросить:

— И что же между вами будет?

Он ожидал, что Ализе смутится или покраснеет от такого прямого вопроса. Ничуть не бывало. Голосом, в котором явно звучали пафосные нотки, она сообщила, что будет просить у мужа прощения, и даже на коленях, если потребуется! "На коленях — это хорошо", — достаточно цинично подумал Ранхгарт, имея в виду нечто совершено далекое от просьбы о прощении. Разумеется, вслух он ничего этого не сказал, а просто спросил:

— А что будет после того, как он тебя, допустим, великодушно простит? — коварно улыбнулся Ранхгарт, любуясь на красивое лицо Ализе, застывшее в недоуменном раздумье. Похоже, о том, что жизнь будет продолжаться и после получения прощения, она как-то не думала. — Значит, так, — решительно и твердо сказал темный. — О том, чтобы немедленно отравиться к Даххарсту, не может быть и речи!

Ализе мысленно уже находилась рядом с мужем, поэтому слова Ранхгарта неприятно поразили ее. Она упрямо вздернула подбородок и гордо заявила:

— Хоть с твоей помощью, хоть без нее, но я доберусь до Даххарста!

Ранхгарт досадливо вздохнул. Ему очень не хотелось говорить с Ализе на такую деликатную и щекотливую тему, но выхода не было.

— Ализе, не буду скрывать, но я думаю, что у Даххарста тебе не стоит ждать особенно теплого приема. Думаю, он оттолкнет, а возможно, даже обидит тебя, несмотря на все твои слова и уверения. Так вот... — Ранхгарт сделал паузу, прежде чем сказать самое главное, для чего он, собственно, и затеял весь этот разговор. — Так вот, — вновь повторил он, — прежде, чем отправиться к нему, я хочу, чтобы ты пообщалась с Меей. Ты ее знаешь — она фея.

Они вместе дошли до комнаты, которую занимала Мея.

— Подожди меня здесь, — попросил Ранхгарт. — Я сам сначала поговорю с Меей.

Ализе безразлично пожала плечами, откровенно демонстрируя, что разговор с феей считает излишним, но если Ранхгарт настаивает...

Ранхгарт настаивал, причем, решительно. Поэтому без раздумий постучал в комнату Меи и попросил разрешения поговорить с ней.

— Мея, — тщательно подбирая слова, обратился к ней Ранхгарт, — тут такое дело. Я прошу тебя никому не говорить о том, что я тебе сейчас расскажу. Ты обещаешь?

Горящие от любопытства глаза феи не оставляли сомнений, что такое обещание он получит.

— Ализе выросла в полной изоляции от сверстников, почти в одиночестве. Она ничего не знала, да и не знает, — тут же добавил он, — об интимных отношениях между мужчинами и женщинами. А потом она вышла замуж за Темного...

— Вот повезло девушке! — с нескрываемой завистью перебила Мея.

— Она так не считает. Ализе наделала много ошибок, и теперь эти ошибки надо исправлять. Я хочу, чтобы ты рассказала, объяснила многое, что касается подобных отношений. Только прошу тебя, начинай с основ, об изысках расскажешь ей позже.

Ранхгарту настолько было интересно узнать, какое впечатление урок произведет на Ализе, что он решил дождаться его окончания. Пристроившись неподалеку, он не выпускал из поля зрения дверь в комнату Меи. Как ни странно, дверь открылась очень быстро, но лишь затем, чтобы выпустить Мею, почти бегом направившуюся в комнаты своих подружек. Потом они уже втроем снова скрылись в комнате Меи. Ранхгарт довольно улыбнулся, решив, что три наставницы еще лучше, но и это оказалось не все. Скоро вновь одна из подружек Меи вышла из комнаты и убежала, а через десять минут, воровато оглядываясь, затащила в комнату одного из своих сокурсников. Рангхгарт снова засмеялся, поняв, что это — "наглядное пособие".

Приблизительно через полчаса из комнаты Меи выскочила Ализе. С вытаращенными глазами и пунцовыми пылающими щеками она помчалась в свою комнату. Ранхгарт, честно говоря, ожидавший совсем другой реакции, озадаченно пошел следом. На его стук девушка сначала отказалась открывать дверь, но темный умел быть настойчивым.

— Что случилось? — спокойно спросил Ранхгарт , словно речь шла о чем-то обыденном.

— Даххарст должен был со мной делать ЭТО?! — вместо ответа спросила Ализе.

Догадавшись, о чем она спрашивает, Ранхгарт утвердительно кивнул головой.

— И что, все женщины, выходя замуж, проходят через это? — вновь спросила она, и Ранхгартт, вновь подтверждающе кивнул. — Что ж, — видимо, внутренне смирившись с судьбой, сказала Ализе, — надо, так надо. Значит, и я через это пройду.

Не таких слов ждал Ранхгартт, но в любом случае устроить ей подобное ознакомление с физической частью возвышенных романтических отношений было правильным решением, с чем себя Ранхгарт и поздравил.

— Мея, — спросил Ранхгарт у феи, увидев ее в конце дня, — я думал, вы с Ализе поговорите, расскажете, объясните, что интимные физические отношения такие же важные, такие же прекрасные, как и духовные,

Последние слова Ранхгарт произнес, едва сдерживая ехидный смех. Впрочем, с Меей он мог не притворяться, физическую сторону любовных отношений она обожала так же, как и он.

Однако Мея не подалась на его веселый тон. Обеспокоенно и очень серьезно она ответила:

— Я как раз хотела тебя разыскать, чтобы поговорить об Ализе. С ней что-то не так. Мы, феи, чувствуем жизненную силу и сексуальную энергию, исходящую от любого живого существа любой расы и пола. И вот направляя и подпитывая эту энергию определенным образом, мы и добиваемся той эйфории, что испытывает наш партнер от близости с нами. Разумеется, если нам этого хочется, — тут же капризно добавила она. — Так вот, от Ализе не исходит никакой сексуальной энергии, вообще никакой. Она — словно трехлетний ребенок или скопец в гареме. Когда мы показывали ей, как надо целоваться, она очень внимательно следила за нашими действиями, стараясь запомнить в деталях, какие надо производить движения, только и всего. Ее сердце билось спокойно и ровно, тогда как должно было бы выскакивать из груди от волн возбуждения, которые мы пытались вызвать в ней. Говорю тебе, она или больна, или ее сексуальные потоки чем-то блокированы. К сожалению, пока это не изменится, она так и останется холодной, бесчувственной деревяшкой.

Глава 36

Вот теперь Ранхгарт понял все! Понял, что Даххарст знал не только о существовании родовой магии Высших Светлых, но и знал, как ее нейтрализовать или заблокировать. Ну, конечно! Один сгусток тьмы — в основание горла, чтобы заблокировать способность черпать силы из окружающего мира. Другой — в солнечное сплетение, чтобы лишить возможности накапливать свои собственные магические силы. И еще один — в низ живота, чтобы нельзя было использовать свою сексуальную энергию, помогающую, пусть и косвенно, накапливать магические силы или восстанавливать их утечку.

"Вот и хорошо! — со злостью на Даххарста думал Ранхгарт. — Сам покалечил, пусть сам и лечит! Что ж, Ализе самое время отправляться навстречу своему "счастью".

Поздно ночью Ранхгарт постучался в дверь Ализе. Дверь тотчас открылась, стало понятно, что девушка его ждала.

— Ты готова? — Ализе кивнула. — Саннаэтель снял защищающее заклятие на твоем брачном браслете?

— Да, — неохотно ответила Ализе, не желающая вспоминать тяжелый разговор с братом. Как Саннаэтель просил и умолял ее не отправляться в лапы к Даххарсту! Пугал, что живой от него она может не вернуться. В ответ на все его слова она твердо ответила: "Саннаэтель, я все равно найду своего мужа и увижусь с ним. Убьет — значит, убьет, такова моя судьба. Я была обязана быть рядом с ним все эти десять лет, в радости и горести, в довольстве и бедности, в здравии и болезни... Да, в здравии и болезни я должна была быть рядом с ним. Я этого не сделала, теперь я это исправлю. И будь, что будет".