— Молодой человек, если у Вас есть время подождать несколько минут, я посмотрю на складе. Может, что-нибудь найду для Вас подходящее. Вас интересуют цены покупок?

— Нет, меня интересует их качество и красота.

Мне не пришлось долго ожидать, как и не было возможности мерить. Мне были вручены пакеты и названа сумма. Я без слов рассчитался. Пробивая покупки на кассе, Оксана придавленным голосом, как бы между прочим, заметила:

— Если что не подойдёт, приноси, обменяем, обращайся, когда надо, только меня никому не свети.

Я только улыбался в ответ, а что тут говорить.

С такими пакетами соваться в другие отделы представлялось делом нелёгким.

На первом этаже я заглянул в отдел парфюмерии и сразу же привлёк внимание двух хорошеньких девушек (а может быть, мне сегодня все такими казались), желанием приобрести парочку флакончиков французских духов для молодой женщины и дамы среднего возраста, а также одеколона для крутого парня.

Так как я не спрашивал цену, то с этими покупками расправился в считанные минуты и, взяв такси, помчался домой.

Глава 18

Прибыв с покупками домой, первым делом перемерил вещи, купленные с переплатой в отделе одежды. Про блат, навар, знакомство и другие ухищрения я достаточно был наслышан в комнате отдыха в больнице, об этом только ленивый не говорил, и я радовался, что первая же попытка увенчалась успехом.

В будущем надо будет ещё и в продовольственном магазине завести такие же знакомства и блат. Вот начну работать и точно обзаведусь полезными связями. Конечно, мне, привычному к другой жизни, всё это было до крайности странно, но и иностранец, приезжающий в эту страну, тоже себя чувствует не в своей тарелке, а, однако, обходится или в конце концов привыкает.

Свитер был шерстяным. В нём я сразу почувствовал себя уютно. Два джемпера тоже были мне впору, не Пьер Карден, но совсем неплохо, хоть и производство Китая. Замшевая куртка вовсе поразила меня качеством и фасоном, она легла на мои плечи, будто там и должна была находиться.

Прикинул затраты. От моей тысячи остался пшик, а ведь это три-четыре месячные зарплаты среднестатистического труженика в нынешней жизни. Не хило, дядя всю жизнь копил, а я в один день спустил на тряпки и быт такую уйму денег.

Не спеша, развешал сегодняшние покупки в шкафу, часть разложил по полкам, и все углы квартиры стали выглядеть обжитыми.

Сложил в отдельный пакет Димины вещи для возвращения хозяину и почувствовал себя намного уверенней. День выдался напряжённым, и я, застелив новое постельное бельё, накрывшись тёплым новым одеялом, лёг и провалился в глубокий сон.

Утром, проснувшись, дал себе понежиться слегка в постели, но мысли почему-то потекли в неправильном направлении, а точней не вовремя... — перед глазами встали милое личико и аппетитная фигурка Лили, и я насильно быстренько выкинул себя из тёплой постели.

По плану было посещение рынка и, безусловно, визит на обед к Диме, но ловил себя на мысли, что в большей степени душа зовёт к Лиле.

Облачившись в обновки, я не стал шиковать, а поехал на трамвае на рынок. Несмотря на ранний для выходного дня час, на улице и в транспорте было полно выпившего и совсем пьяного народа. Запах в вагоне трамвая стоял ещё тот, амбре смеси алкоголя и пота пробивал мой нюх насквозь. Интересно даже, если спиртное продают с четырёх вечера и до семи, а в выходные дни вовсе запрещено продавать, откуда эти бухарики берут пойло, заранее что ли заготавливают?

Вместе со всеми пассажирами трамвая я вышел на остановке напротив базара и в этой же толпе зашёл в его ворота.

В той жизни я любил иногда заглянуть на рынок, прикупить хорошей свежей свининки на шашлык, домашнего сальца, колбаски и различных разносолов.

На разбитых прилавках, покрытых навесом из ржавого железа, деревенские женщины продавали овощи, творог, сметану, яйца и квашеную капусту, но покупателей возле них было мало, что вызвало у меня недоумение, на вид товар хороший.

У одной представительного вида женщины я, как бы между прочим, поинтересовался, а чего это люди предпочитают покупать эти же товары в магазине, здесь же свежее продукты и, наверное, вкусней.

Она глянула на меня удивлённо, повела плечами:

— Вы случайно не с Луны свалились? Сравните цены.

Нет, мне определённо надо молчать, каждый раз из-за своего любопытства попадаю впросак.

Я скупал все эти радости для пищеварения, не задумываясь об их ценах. Здорово, не надо в этих вонючих магазинах стоять в очереди и покупать залежалый товар у обнаглевших продавцов.

Одна бабка подсказала, что мясные продукты продают в павильоне, и я, уже изрядно нагруженный, зашёл в смердящее облезлое помещение. Да, здесь продавали сало, колбасу и свежее мясо, но какая антисанитария. Долго не задерживаясь, купил, не торгуясь, желаемое, что выглядело получше, и поторопился выйти из этого павильона и с самого базара, как можно быстрей.

Около ворот крутились сомнительного вида мужики, цепляя своими заскорузлыми руками меня за рукава, выпрашивая трёшку или предлагая скинуться по зелёненькой на пузырёк. Когда ко мне обратился с этим предложением мужчина весьма представительного вида, я решил всё же поинтересоваться:

— А что пить будем?

В ответ тот зашептал мне на ухо, обдавая жутким перегаром:

— Дорогой товарищ, не волнуйся, фуфло не подсуну, тут проверенный цыган классный самопал продаёт, я его знаю уже много лет, дааваай...

Я огорчил этого товарища отказом и, увидев подъезжающее свободное такси, поспешно водрузил в него свои многочисленные тяжёлые покупки.

После посещения рынка маленький холодильник дяди был заполнен, что называется, плотненько до отказа. Довольный собой, я уселся на диван, проанализировал здешнюю торговлю и, решительно набросав всяких продуктов в пакет, отправился к соседке.

Баба Лиза приоткрыла дверь на цепочке и уставилась на меня:

— А, это ты, соколик, чего хочешь? Счастливый, небось, фатеру отхватил со всем добром, не каждому так фартит. Я видела из окна, как ты со своими друзьями добро выкидывал. Нет, чтоб соседке предложить, так пропойцам вынес, а они, проклятые, всё продадут и пропьют.

Чего тебе — соли или хлеба?

— Баба Лиза, прости, я ведь не знал, что ты в этом хламе нуждаешься, в будущем буду выкидывать только через твой контроль. Вот возьми от меня гостинец. Наверное, давно такое вкусненькое не едала...

Я протянул ей увесистый пакет. Она не стала отказываться, а скинула цепочку и поволокла мой презент по полу на кухню.

— Баба Лиза, я могу зайти? Мне у тебя кое-что спросить надо...

— Заходи, милок, заходи, спрашивай, только что старая бабка знать может в вашей жизни...

Я захлопнул за собой дверь и прошёл вслед за ней на кухню. Описывать ветхость обстановки её квартиры просто не стоит, — наверное, всё это было куплено, когда меня ещё на свете не было.

Бабуля запихивала в свой ржавый холодильник, ревущий, как трактор, принесённые мной продукты, и блаженная улыбка играла на её сморщенном лице.

— Бабушка, скажи, а у кого я мог бы купить хорошую бутылочку алкоголя, может, подскажешь?

— Соколик ты мой, в ресторане или у цыган на краю города. Говорят, ещё таксисты приторговывают.

— Понятно, понятно, нет у меня сейчас времени на посещение этих точек, если только рискнуть спросить по дороге у таксиста...

Пока я так размышлял вслух, баба Лиза справилась с холодильником и хитренько посмотрела на меня:

— Витюша, а почём платить согласен? Я тебе и добуду, что попросишь...

— А сколько скажете... Могу и по двойной цене.

— Ну, если только для тебя, давай свои рублики и говори, чего надо.

Это была бесспорная удача.

— Бабушка Лизонька, держи двести рубликов и затаривай на все — водку, коньяк, сухое вино, шампанское... А если виски добудешь, цены тебе не будет...

— Милок, я не знаю, что такое виска, а тут покумекаю. Иди, иди, голубок, скоро принесу...

Я сидел у себя в квартире и прислушивался. Никуда моя бабка не ходила. Похоже, этот важный продукт был у неё дома.

Через полчаса я услышал весёлое позвякивание бутылок и тихий стук в мою дверь. Я с улыбкой открыл и впустил бабку, перехватив из её трясущихся рук облезлую хозяйственную сумку:

— Держи, соколик, чуть допёрла, здесь тебе две бутылочки водочки, две шампанского, две вина и дорогущая бутылка армянского коньяка. Почитай, как раз на твои деньжищи.

Ты, милок, богатенький, старушку не обидел, и она тебе добро сделала, надо будет ещё, обращайся. Держи, пятёрочка осталась...

— Ну что ты, бабушка Лиза, оставь себе за труды...

Моя добрая соседка со счастливой улыбкой ретировалась, неся обратно свою пустую чудо-сумку.

Глянул на часы, уже вполне можно было собираться в гости. Принарядился, чисто выбритый, и, ухватив в обе руки распухшие пакеты, двинул в сторону милого сердцу дому.

Дверь открыл Дима и всплеснул руками:

— Витёк, ты что с ума сошёл, что ты сюда приволок?

— Дружище, насчёт моего ума ты сам лучше можешь судить, а это мои скромные подарки. Ну, дай же пройти...

Из кухни и зала выглянули четыре головы с любопытными глазами.

Взрослым я вручил их коробочки с парфюмом, а сам тем временем увлёк детей в зал.

Вот было радости, когда они развернули упаковки. Забыв про свою стеснительность, дети обнимали и целовали меня, визжа от восторга, а из проёма дверей на меня с нежностью смотрели увлажнённые глаза матери.

Я водрузил на стол, расставленный ныне в зале, бутылку армянского коньяка, на котором скромно красовались пять звёздочек, и обед покатил, как говорят, в тёплой дружеской обстановке.

Потолковать наедине с Лилей не представлялось никакой возможности, и я решился на отчаянный поступок:

— Ребята, а не сходить ли нам в кино, тысячу лет не был...

Алла Дмитриевна сразу отказалась, сославшись на то, что скоро надо класть детей спать. Дима тоже вдруг заартачился:

— Нет, вы меня увольте, после ночного дежурства в кино идти, смеётесь, лучше я бесплатно дома посплю.

Я с надеждой посмотрел на Лилю.

— А я с удовольствием, сама эту же тысячу лет не была в кинотеатре...

Всё сложилось лучше некуда, не прошло и полчаса, как я в сопровождении милой женщины, одетой в светло-серую шубку и в такого же цвета пуховую шапочку, шёл по дышащему морозцем зимнему вечеру, а в свете редких фонарей в сиреневом дыму танцевали снежинки.

Глава 19

Мы не спеша шли с Лилей по вечернему городу, изредка кидая друг на друга изучающие взгляды, боясь спугнуть и нарушить хрупкую связь двух заблудившихся душ. Легко касаясь локтя женщины, я оберегал её от падения на скользком снежном покрытии асфальта и чуть сдерживал себя, чтобы не развернуть Лилю к себе и не впиться в губы поцелуем.

Я уже начал злиться на себя, что не нахожу подходящую тему, чтобы нарушить затянувшееся до неприличия молчание, когда это сделала Лиля:

— Витя, ты боишься, что я буду тебе задавать вопросы, на которые ты не сможешь ответить, и тебе придётся лгать и изворачиваться?

— Скорей всего, ты права, но я не буду изворачиваться, потому что это претит моему характеру, и потому что не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне, ведь я уверен, что ты уже дозналась у Димы о странностях моего поведения и о причинах неожиданного появления в вашем доме.

— Хорошо, я не буду тебя донимать вопросами, на большинство из которых, по всей видимости, ты просто не в состоянии ответить, но разве тебе не интересно побольше узнать обо мне, почему я одна с детьми появилась вдруг у матери, и многое другое, ведь я вижу, что тебе это хочется сделать.

— Нет, Лиля, тут ты не угадала, потому что я о многом догадываюсь. Мне ты нужна сегодняшняя, какая ты есть, а не твоё прошлое, где нет меня рядом с тобой...

— Витя, но в моём настоящем я не одна, у меня есть дети, которых я ни на кого не променяю...

— Я же сказал, что ты меня интересуешь сегодняшняя, а я тебя встретил с детьми, и, стало быть, это даже не обсуждается. Зря ты так подумала, это было бы с моей стороны крайне глупо завоевать твоё сердце, не учитывая роли детей в твоей жизни.

— А ты хочешь завоевать моё сердце или тело?

Лиля повернулась ко мне лицом, глядя в свете фонаря прямо мне в глаза. Нет, она меня не смутила, ведь понятно, что в свои тридцать четыре я не был монахом и большим скромником, но её прямота заставляла ответить тем же. И хотя я опасался своим ответом отпугнуть от себя женщину, но выбора мне здесь не давали:

— Лиля, я тебя всю хочу, и твоё горячее сердце, и твоё великолепное тело, и твои сладкие губы... — последнее я уже добавлял после затяжного страстного поцелуя.

Нас спугнули прохожие, и мы, смеясь, взявшись за руки, побежали вперёд, но скоро остановились и опять приникли друг к другу поцелуем...

— Витя, ты хочешь в кино?

— Нет, я хочу тебя и как можно быстрей, поедем ко мне...

Она кивнула без раздумий, и мы бросились к проезжей части ловить такси.

Я не буду описывать, как мы бежали от такси к подъезду и стремительно взлетали на второй этаж, как и подробности того, как мы оказались обнажёнными на моей тахте, прильнув в обоюдном страстном желании к таинству любовной игры... — оставим это за кадром.

Лиля уютно примостила голову у меня на плече, гладя нежной рукой по груди, животу и возвращаясь к шее, плотно прижималась ко мне и искала мои губы для очередного поцелуя.

Я боялся потревожить эту хрупкую идиллию обожания и наслаждения двух, нашедших в этой жизни друг друга людей.

Я мягко перекатил на себя изящное тело любовницы и стал покрывать поцелуями бархатную кожу шеи, спускаясь губами к пышным округлостям груди... Захватив их в руки, попеременно начал целовать и посасывать горошины торчащих сосков.

Лиля тонко постанывала, ероша мне волосы и, раскрыв бёдра, приподнялась, ища то, что погасит жар, заполняющий таинственные глубины вожделенной влагой...

Мы бежали босиком по холодному полу в душ и со смехом падали обратно на мою старенькую тахту, ещё помнящую юношеские томления своего хозяина.

Вдруг Лиля спохватилась:

— Витенька, сколько уже времени? Я с тобой совсем потеряла голову...

Я взял со своей тумбочки старенький будильник моего дяди со светящимися стрелками.

— Солнышко, ещё и часа нету...

— С ума сойти, мама ведь волнуется.

— Так позвони, в чём дело, ты же не девушка пятнадцати лет...

— Стрёмно, Витя, я же официально ещё не разведённая, а моя мама довольно строгих нравов.

— А что лучше, если она будет неизвестно что себе воображать?

— Ты прав, пойду позвоню, помолись за меня... Чёрт-те что, правда, трясусь от страха, как девчонка...

Я не стал даже прислушиваться к разговору дочери с матерью. За свою и её репутацию я не волновался. На мой взгляд, этот звонок — просто соблюдение правил приличия и порядочности, а с какой стати двум взрослым людям таить свои интимные отношения?

Тревожило меня другое, неизбежно скоро возникнет разговор о моём пребывании в этом новом для меня мире, где я непонятно как и насколько очутился, и что в связи с этим я смогу предлагать и обещать ставшей мне такой дорогой женщине.