Музыка тишины

— Кроме неё у меня никого больше нет в этом мире.

— Чудной ты какой-то... сколько вам лет?

— Не знаю.

— Не знаешь? А откуда вы взялись?

— Не знаю.

— А как звать-то тебя ты хоть знаешь?

— Вильгельм.

— А её?

— Эмили.

— Вильгельм и Эмили, — медленно повторил мужчина, будто пробуя имена на вкус, — что ж, странные имена, но красивые... звучные... пожалуй, можно даже обойтись без псевдонимов. Меня зовут Хешки.

Уил кивнул в ответ, но ничего не ответил. Он ненадолго задремал, а когда вновь открыл глаза, обнаружил, что человечек сладко спит, свернувшись клубочком у него на плече, Хешки храпит в своём углу, а Эмили тихо плачет во сне и шепчет чьё-то имя. Девочка совсем согрелась, бледные щёки немного порозовели. Уил облегчённо вздохнул, улыбнулся, прижался щекой к каштановой макушке и прислушался к её невнятному шёпоту. В конце концов, ему удалось разобрать, что за имя она повторяла.

Время двигалось медленно, в подвал не проникало ни звука из внешнего мира. Реальность снаружи была чужой, непонятной, враждебной, но самое главное Эмили была здесь, рядом с ним, в безопасности. Она была ему нужна, просто необходима. Ещё совсем недавно они вместе пришли из ниоткуда. Ещё совсем недавно Вильгельм был абсолютно пуст и не помнил не то что своего имени, но даже того, что он человек. Только с появлением Эмили жизнь вернулась к нему, и теперь его черед позаботиться о ней. Он дождался, пока Эми успокоиться, её дыхание вновь станет ровным и глубоким, и только после этого позволил себе заснуть, решив, что утром непременно спросит, кому принадлежит произнесённое ею во сне имя.

========== Глава 16. Разговоры в неформальной обстановке. ==========

— Я полагаю, Вы уже приняли решение, — эта фраза прозвучала скорее как утверждение, нежели как вопрос и собеседник ответил лишь лёгким утвердительным наклоном головы, не выходя из своей глубокой задумчивости. Интересно, и как вообще услышал? А ведь услышал, раз кивнул.

Профессор Уинстон Дерби уже давно привык к общению с этим странным человеком и уже давно ничему не удивлялся. Да и вообще, пытаться заглянуть под маску невозмутимого спокойствия, которая будто на веки вечные приросла к лицу Грегори Вильсона, себе дороже, лучше не рисковать, а то мало ли что. В его присутствии и так невозможно чувствовать себя в своей тарелке, как-то не по себе становится, хотя видимых причин для этого вроде бы нет. Кабинет уютный, выдержанный в тёплых красно-коричневых тонах, удобные мягкие кресла придвинуты к горящему камину, сам хозяин кабинета в простой домашней одежде, да и посторонних нет. В конце концов, и встреча у них, так сказать, неофициальная, разговор с глазу на глаз, и это большая честь и знак особого доверия, но профессор Дерби всё равно заметно нервничал.

— Как обстоит дело с заданием, которое я Вам поручил? — переведя холодный пристальный взгляд с огня в камине на лицо собеседника, спросил директор Вильсон.

— Они их потеряли, — уныло сообщил профессор.

— Значит, нанятые Вами люди не справились?

— Нет, они их просто недооценили... ну, никто и предположить не мог, что

шестнадцатилетние девочки...

— Разве? Насколько мне известно, у нас обучаются дети и более младшего возраста. Не так ли?

— Но большинство из этих детей начинают обучать уже с двух — трёх лет.

— Да, Вы, безусловно, правы, однако, данный случай особенный.

— Да, чего особенного-то? — всё-таки не выдержал профессор, — я проверял, у них у обеих нулевой потенциал.

— Эти девочки близнецы, а способности близнецов, как потенциальных партнёров, Вам известны, — напомнил директор.

— Да, но не с нулевым потенциалом.

— Это не так важно. Я думаю, любой согласится поделиться своей силой за

возможность иметь пару. К тому же эти девочки — Сэнджио.

Ну да, действительно... Сэнджио. Насколько профессору Дерби было известно, потомки этого древнейшего рода были недоступны для Ордена, из-за какой-то очень давней и очень тёмной истории. Прошло много лет, прежде чем Сэнджио милостиво позволили забрать Эмили (на самом деле, звали её куда длиннее — Эмилия Луиза де ля Концепсион де Сэнджио). Облагодетельствовали, ничего не скажешь, хотя, если хорошенько подумать, всё не так уж и плохо — близнецы были огромной редкостью и величайшей ценностью. Возможно, он и сам отважился бы предложить свою кандидатуру в партнёры — для этого его сила была достаточно велика, даже с учётом того, что у Эмили её не было вовсе — если бы всё так стремительно не перевернулось с ног на голову.

Вообще-то тут особо обольщаться не следовало — эта самая Эмилия подарком вовсе не была, её отдали только потому, что, оставаясь "на свободе", она в будущем могла стать серьёзной проблемой... фактически, от неё просто пытались избавиться. Нда... не повезло девочкам, что уж там. Их по-братски поделили ещё до того, как они родились — одна должна была достаться в качестве наследницы семье Сэнджио, а вторая в качестве перспективной партнёрши — Ордену. Диана Изабелла де ля Концепсион де Сэнджио — на тот момент являвшаяся главой рода, предварительно остановила свой выбор на Беттани, но и с Эмили глаз не спускала, всё прогадать боялась, Орден же, в свою очередь, непрерывно наблюдал в терпеливом ожидании.

Родителей от воспитания столь перспективных отпрысков отстранили сразу, щедро компенсировав им этот ущерб. Вот вам все эти экивоки с фамильной честью и долгом перед семьёй. И кто только придумал, что главой этого древнейшего рода должна быть непременно женщина? И вообще, чаще всего, в таких семьях мальчиков вроде бы ценят гораздо больше. Ну да, где же простым смертным в аристократических дебрях разобраться. Вот ведь, вынь да положь этим Сэнджио девочку, а где её взять, если у сеньоры Дианы Сэнджио трое сыновей и семеро внуков, а её младшая сестра старая дева пятидесяти лет, от которой никакого потомства уже не дождаться? Повезло, хоть племянник порадовал, и не важно, что племянник этот то ли двоюродный, то ли троюродный — седьмая вода на киселе в общем.

Про Орден распространяться было не принято, поэтому Луизе и Диего Сэнджио не сообщили, что в будущем им придётся расстаться с обеими дочерями. Однако и от перспективы потерять одного ребёнка Диего пришёл в ярость, успокаивать его пришлось долго, а уж уговаривать и того дольше, но в итоге, долг перед родом одержал верх над отцовской любовью. В отличие от мужа Луиза согласилась сразу и без сожалений, особенно когда услышала сумму компенсации.

После того, как всё было решено, сеньора Сэнджио хотела забрать одну из девочек, как свою прnbsp;

еемницу, сразу после её рождения, но у неё ничего не получилось. Стоило кораблю отплыть, как малышка захворала. Присутствующий на борту врач, осмотрел ребёнка, но определить, что за загадочная болезнь поразила крошку не смог. Закончилось всё тем, что едва живую девочку вернули сестре и родителям, после чего та сразу же поправилась. Повторная попытка разлучить близнецов также не увенчалась успехом.

Всё это профессор Дерби знал не понаслышке, ведь именно ему в своё время было поручено проследить за тем, чтобы причитающаяся Ордену близняшка была в целости и сохранности. Вся эта история затянулась надолго, так как сеньора Сэнджио вдруг решила присмотреться к обеим девочкам, приказав, чтобы ей ежемесячно предоставляли отчёт о том, что с ними происходит. Родители выполняли формальные функции: нанимали нянь, подыскивали школу, а Луиза ещё и любимицу себе выбрала, искренне веря в то, что Эмили останется с ними. Между тем, девочки оставались предоставленными сами себе, и никто не бросился спасать Бэттани Сэнджио, когда она связалась с неподходящей компанией. Любое серьёзное вмешательство строго запрещалось. Близняшек изучали, проверяя на самостоятельность, выносливость и силу характера, но сравнивать их оказалось задачей не из лёгких — больно уж разными они были.

Вот, наконец-то, Диана Сэнджио окончательно утвердилась в выборе (Беттани ей всё-таки приглянулась больше) и Ордену разрешили приступить к инициации. Инициация — долгий и болезненный процесс, надо сказать, причём, чем старше инициируемый, тем тяжелее она проходит. Прежде чем человека приобщить к Ордену, его надо сломать, подчинить, уничтожить как личность, а уж потом забрать его для дальнейшего обучения. Человек любого возраста, при удачном исходе, попадал к орденцам пустой, как чистый лист бумаги — из него можно было ваять, что угодно и из него ваяли члена братства, целиком и полностью преданного Ордену. Эмили уже исполнилось шестнадцать, а инициация в столь позднем возрасте подобна настоящему аду, к тому же выживали после неё далеко не все... некоторые умирали сразу, некоторые впадали в кому, некоторые сходили с ума, и лишь единицам удавалось добраться до следующего этапа.

Уинстон Дерби лично проследил за началом операции. Он не знал, какие кошмары терзали Эмили, когда ломали её внутренние барьеры, но вела она себя так, как и должна была — оцепенение, приступы паники и агрессии, потерянность. Всё шло хорошо, строго по плану, и оставалось совсем чуть-чуть, но события вдруг приняли весьма неожиданный оборот.

Сеньора Диана Сэнджио скоропостижно скончалась от сердечного приступа, а Эмили вдруг как отрезало от любого постороннего психологического воздействия, будто кто-то мощным щитом загородил её сознание, в результате чего инициирующие нити были разорваны. Так как сеньора Сэнджио не успела официально объявить Беттани своей преемницей, род возглавила сестра покойной, которая отказалась от близняшки. Непонятно, правда, на что в будущем рассчитывала новая глава рода, ведь девочек в семье Сэнджио так и не прибавилось, но теперь у Ордена появилась возможность выбрать.

Обеих девочек Ордену, конечно, не отдадут... вообще-то, предпочли бы ни одной не отдавать, но придётся — слово Сэнджио держать умели. Изначально такая неслыханная щедрость объяснялась очень просто — избавиться от одной из близняшек нужно было только для того, чтобы та не смогла в будущем оспорить право сестры возглавить род, а надёжнее средства, чем сдать бедняжку в Орден не нашлось... наверно, это показалось им даже гуманным. Профессор Дерби данное мнение не разделял, но его, разумеется, никто не спрашивал.

Грегори Джулиус Вильсон, уже много лет возглавляющий Орден и являющийся директором Мэдрижхайма, был в сёстрах Сэнджио крайне заинтересован и, узнав о представившейся возможности выбора, потребовал всю имеющуюся на них информацию. Можно подумать, он не получал ежемесячные отчёты на протяжении всех шестнадцати лет. Однако порадовать его профессору Дерби было решительно нечем — Эмили бесследно исчезла, а Беттани скрылась в неизвестном направлении. Эти болваны-"специалисты", нанятые для наблюдения упустили девочек, всё-таки надо было приставить к ним кого-нибудь из Ордена и к чёрту конспирацию! И почему нельзя? Близняшки же пустышки — они бы всё равно ничего не почувствовали!

И даже не это было хуже всего, а хуже всего было то, что директору Вильсону, кажется, тоже понадобилась именно Беттани Сэнджио, будто свет клином на ней сошёлся, а характерец у девочки, прямо скажем, далеко не сахарный. Лично профессору Дерби Эмили нравилась гораздо больше, а эта Беттани... нет, пусть она хоть трижды близнец, всё равно никому такого счастья не пожелаешь. Хотя, зачем себя обманывать? От такого шанса никто не откажется. Так уж сложилось, что истинные партнёрские пары складывались чрезвычайно редко. Близнец полноценной пары составить не мог, так как с рождения был привязан к брату или сестре (которые, неизменно, оказывались пустышками), но вот приспособиться и создать искусственную связь мог с любым. Обычно Орден забирал только тех, у кого проявлялась магическая сила, к сожалению, близнецы среди одарённых встречались примерно раз в столетие. Так что, кого бы из сестёр Сэнджио не выбрали, в гордом одиночестве пребывать ей не долго — до первого обряда Соединения, если уж совсем точно.

Профессор ещё раз печально вздохнул, оценивая свои шансы. В общем и целом, пожаловаться ему было не на что — 2-й уровень магической силы, молод (по меркам одарённого, разумеется), не дурён собой и далеко не последний человек в Ордене, вот только Беттани Сэнджио ему совсем не нравилась.

— Я думаю, что Вам следует отправить кого-нибудь из Ордена на поиски девочек, — прервал его размышления спокойный голос директора.

— Да, ничего другого нам не остаётся, — охотно отозвался, профессор Дерби, который уже начинал немного нервничать из-за затянувшейся паузы.

Ну вот, разрешение получено, теперь можно приступить к решительным действиям. Ещё немного и вся эта затянувшаяся эпопея с сёстрами Сэнджио закончится и можно будет, наконец-то, вздохнуть спокойно.

Вдруг дверь кабинета бесшумно открылась, и в кабинет вошёл парень лет восемнадцати. Странно... профессор Дерби никак не ожидал, что у Грегори Вильсона могут быть подобные посетители. Внешний вид нового гостя сочетался с изысканностью окружающей обстановки примерно так же, как жёлтый галстук в зелёный горошек со смокингом.

— Здравствуй, Эдмунд, — невозмутимо поприветствовал парня директор.

— Здравствуй, Грегори. Прости, не могу сказать, что рад тебя видеть. Кстати, у меня теперь другое имя — ответил странный парень и подошёл к камину.

Директор кивнул гостю на одно из свободных кресел, но тот приглашение проигнорировал и вместо того, чтобы сесть, прислонился к стене рядом с камином, скрестив на груди руки, что дало возможность профессору Дерби хорошо его рассмотреть. Парень как парень... красивый только очень, даже нелепая одежда, малиновые пряди и серьга в брови ничуть не портили его. И всё-таки мало кто смел, обращаться к Грегори Вильсону на "ты" да ещё по имени, да ещё с таким пренебрежением.

— Я отказываюсь называть тебя этой нелепой кличкой. И где твоё воспитание, Эдмунд? Или оно не подходит к твоему новому имиджу? — брезгливо поморщился директор.

— Типа, да, не подходит, — ничуть не смутившись, усмехнулся парень.

— Видел бы это твой отец...

— Мой. Отец. Давно. Умер. Туда ему и дорога.

— Твой отец был гением и любил...

— Знаю. Плоды его любви и гениальности я расхлёбываю до сих пор... Зачем ты меня позвал?

Профессор Дерби сидел тихо и эти двое, кажется, вообще забыли о его присутствии. Парень, оказывается, не так уж и прост. Сейчас от Эдмунда исходила мощная волна силы, выражение его лицо было очень взрослым, сосредоточенным и серьёзным, а в карих глазах отражалась бесконечная усталость. Странно, что профессор никогда его раньше не видел, хотя, вроде бы, был знаком со всеми одарёнными в этих краях... и разговор, свидетелем которого он стал, тоже был для него странным и непонятным.

— Я хочу, чтобы ты вернулся... только в качестве преподавателя, — сразу же уточнил директор.

— Я же сказал, что не вернусь, — спокойно сказал Эдмунд.

— Да, я помню, но уверен, что на этот раз ты всё-таки примешь моё предложение.

— С какой стати?