Баллада о краденой памяти

Роххи остановился и стал что-то делать с веревкой, повернувшись лицом к скале. Повернув голову, мужик осклабился и знаками поинтересовался: "Ну что, еще не обмочился со страху?"

Вор нетерпеливо мотнул головой: "Идем вперед'", но Роххи указал на его поклажу: "Дай сюда." Он больше не улыбался. Вытащил из груды металла две пары железных подошв, утыканных торчащими острыми шипами.

Потом показал, как привязать их к сапогам, проверил, как с приспособой управился спутник и снова пошарил в своем скарбе, протянул небольшой кусок железной цепи, заканчивающийся на одной стороне железным крюком-защелкой, а с другой треугольным кольцом: "Вот это одень", ее конец защелкнул на веревке. Вор понял и без излишних напоминаний последовал примеру, после чего Роххи аккуратно укрыл арбалет куском кожи, пристроив его у оставленных кривым вещах, прижал кожу несколькими камнями и показал парню: "Стой и жди, пока не позову", двинулся вперед, разматывая тонкую, но прочную веревку.

Вор снова не очень понял его действий, но уже и не думал сомневаться, что Роххи знает, что делает. Он растер руки, щеки, немного размял в башмаках пальцы ног, восстанавливая кровообращение, рассмотрел ржавый железный крюк, вбитый глубоко в растрескавшуюся стену коричневой скалы, потом попробовал пройти несколько шагов туда и обратно в колючей обуви. Ноги теперь не скользили, хорошо отточенные шипы впивались в гладкую ледяную корку. В конце концов вор заглянул вниз. До воды оставалось еще далеко, хотя они спустились намного ниже той гостеприимной расселины. Вор вернулся к стене и снова спросил себя, глядя на Ту Сторону в синей дымке, какого же демона он связался с Высокородной Этли? Его отделяло от Той Стороны примерно семь километров бурлящей в непрерывных порогах Разлома ледяной воды, обледенелый спуск вниз на более чем три сотни локтей и неизвестно какой подъем. Одноглазый не успел додумать до конца. Из-за скалы показался Роххи, махнул рукой и вор послушно двинулся вперед, стараясь не смотреть вниз на беснующуюся воду. Ледяная корка появилась на стене, и без привязи Рик давно побоялся бы идти дальше. В руке Роххи нес небольшой горный молоток из тех, что с длинной тонкой ручкой, помахивал им с беззаботностью гуляющего человека. Вор с ненавистью посмотрел в самоуверенную широкую спину. Подумал: "Тебе-то хорошо, ты здесь останешься!"

Внезапно обнаружил, что вышел на уступ, напоминающий балкон, зависший над Разломом. Ветер совсем стих, но рев потоков по-прежнему терзал уши. Роххи показал, чтобы одноглазый отстегивался от страховки.

Вор обошел по периметру уступ. Отсюда дороги никуда не было. Балкон обрывался в пропасть и водяную смерть. Роххи поманил его рукой у скальной стены. Вор подошел и по нетерпеливому жесту помог отодвинуть в сторону нетолстую каменную плиту, открывшую ход в скалу. Роххи ушел по карнизу назад, сматывая веревку, а вор все смотрел на покрывающие внутреннюю сторону входа знаки. Он не понимал, что означает надпись, но мог сказать, кто ее сделал. Письмена принадлежали исчезнувшему народу шарани, город которого и все храмы с легендарными сокровищами были поглощены Черной Пустыней с Той Стороны. Вор напрягся и даже вспомнил откуда-то название города: Хонар. Это название давно стало символом мрачных тайн Пустынь. При этом Рика пробрала дрожь. Не одно мрачное сказание о городе-призраке рассказывали долгими зимними вечерами, сказания о городе, где с закатом оживают разрушенные дома, и ночная стража лениво перекликается на стенах, но горе тому, кто поверит призрачным огням Хонара — он никогда уже не вернется оттуда и будет вечно блуждать в обманных огнях ночами, исчезая, как и все население, с первыми бликами рассвета на небосводе...

Роххи между тем приторочил свернутую веревку к своей уже небольшой поклаже, запалил лампу и приглашающе тронул вора за рукав. Плита за спинами приняла вертикальное положение, как ножом обрубив рев Разлома и дневной свет тоже. И уж вот этому вор не обрадовался.

Уж слишком хорошо был экипирован Роххи, уж больно ладно он жил здесь. А уж закрывающиеся под весом вошедшего двери присутствовали в легендах про Призрачный Город. В довершение всего — надписи на шарани. Вор задержался у стены, спросил:

— А чего это тут нацарапано? А то я неграмотный.

Роххи хмыкнул:

— Заклинание Дверей. Да еще предупреждение, что они закрываются легко, да вот открыть их изнутри непросто. Идем же!

Вор пробурчал в спину Роххи, стараясь не отставать от него:

— Кто ты, вот для меня теперь загадка? Сначала я думал, что ты рудознай, Потом— что придорожник. После посчитал контрабандистом, а теперь уж и не знаю.

— И не нужно, — донеслось до него. Вор прикусил язык. Он лукавил. Теперь-то он знал точно— это колдун. Как раз, верно, из тех, кого называют Хозяевами Камней. Теперь он еще сильнее жалел, что не послушал предостережения того трактирщика. Все знают, чем от колдунов дальше, тем жизнь дольше и спокойнее. Прорубленный в скале ход уперся в блестящую дверь из неклепаного, цельного куска металла. Дверь бесшумно скользнула вверх, и за ней потрясенному вору открылся хорошо освещенный широкий коридор.

— Не трусь, — проворчал не оборачиваясь Роххи, — Я не хочу тебе зла.

— Н-надеюсь, что так, — пролепетал вор, — Простите мое любопытство, а куда мы идем?

— Туда, где отдохнем, прежде чем переправлять тебя через Разлом, — буркнул Роххи, не сбавляя шага. Отвязанные железные подошвы мелодично позвякивали в такт их шагам. Они шли мимо поперечных, уходящих в точку, бесконечных коридоров, мимо каких— то странных творений из стекла, камня и металла, мимо вообще непонятных вору вещей. Он совсем оробел и уже не надеялся, что талисман демона хоть чем— то поможет ему в чертогах такого могучего мага. Он напряг память. В сказаниях не было колдуна о таким именем, а по могуществу Роххи превосходил все, о чем вор когда-либо слышал. Потом память вынесла намек на какое-то созвучие. Еще чуть-чуть времени, и напряженно работающая голова одноглазого вора вытащила из глубин памяти особенности имен обитателей недоступных Гор. В их речи " Р" и "Л" — один и тот же звук, да и "К" не отличается от "X". И тогда... Волосы на затылке у вора зашевелились от ужаса: впереди него, затянутый в кожу, коренастый, зелевоволос и зеленоглаз, уверенно шел по своим владениям всемогущий Локи, бог недр!!! Вор почувствовал слабость в ногах, натолкнулся на обтянутую кожей спину и услышал ворчливое:

— Не мечтай.

— Простите? — не понял вор, увидел тупик, — О, простите!

Локи повернулся к нему, покосился на мерцающий огонек в стене:

— Что это ты такой любезный вдруг стал?

Вор промычал:

— Кажется, я догадался, кто ваша милость.

— Догадался — и забудь, — веско буркнул Локи, — А то рассержусь. И не лебези. Терпеть этого не могу. Идем.

Вор по его знаку развернулся и остолбенел. Бог ощутимо подтолкнул сзади, и одноглазый шагнул вперед, в огромный зал, покрытый чеканными золотыми панелями, застеленный коврами с высоким пушистым ворсом, залитый неведомо откуда ярким золотистым светом. Локки обогнал его, щелкнул чем-то и зал утратил свое ослепительное сверкание, свет стал мягче и краснее, в углу сами собой разгорелись черные горючие камни в очаге, облицованном невиданными узорными самоцветами. Локи присел на воздух и добродушно глянул на робко стоящего вора:

— Устраивайся, тут невидимая мебель. Пожелай сесть и не упадешь. Забавный ты паренек.

Вор прочистил горло, громко глотнул и сел. Невидимое нечто приняло его тело наподобие мягкого кресла. Локи поманил его рукой, и вор подъехал поближе. Хозяин Камней (как, впрочем, и ада), проворчал:

— А теперь рассказывай все и без утайки. Тем более если догадался.

Вор тяжело вздохнул:

— Просто не знаю, как и быть. Дело в том, что я дал слово сохранить все в тайне. То есть я понимаю, дело касалось людей, но... Вор замялся, — боюсь, что богов оно тоже касается.

— Там видно будет, — проворчал Локи, — Ты не лебези. Лучше уж сам рассказывай. А то ведь знаешь, есть много средств развязать язык. И, конечно, никакой помощи тогда от меня не жди. Хоть я и не спешу, но тянуть особо тоже не желаю. Так что вали все по порядку, — Бог достал из воздуха тяжелый кубок и утопил в нем нос. Вор взмолился: "Сиятельная моя госпожа, вы послали меня сюда, взяв обещание не рассказывать о поручении никому из ЛЮДЕЙ. Но, наверное, Повелитель Ада может быть в курсе этого дела?!"

Тяжело вздохнул и начал рассказ. Локи молча потягивал из кубка и глядел в огонь. Когда вор закончил, Локи долго молчал, затем расхохотался:

— Ах ты наглец, наглец беспримерный! — Сунул кубок в никуда, добродушно глянул на вора, — Это ж надо: назвать княжну Этли "своей девушкой"!

Посерьезнел, проворчал:

— Что же, я помогу тебе. И не ради ее золотистых глаз. Мне не нравится, когда судьбами этого мира распоряжаться чужаки, не ставя даже в известность нас, его хозяев.

Добавил совсем серьезно:

— Но учти — я не собираюсь проводить тебя по своим глубинам под Разломом. Они мало чем отличаются от Ада. Так что придется тебе переправляться через Разлом по воде, чтобы завтра к вечеру быть на Той Стороне. Сейчас иди отдыхай. Эй, проводите его!

Из ниоткуда возник демон, так же затянутый в бурую, прочную кожу одеяния, похожего на то, которое носили рудознаи. Взмахнул рукой:

— Идем, человек. Отведенные тебе покои готовы.

Вор повернулся к Локи:

— Простите, но я не понимаю, зачем вы вели меня по этой жуткой дороге, если вам подвластны недра, стало быть, из той пещеры вы тоже могли попасть домой?

Локи хмыкнул:

— Хотел посмотреть, стоит ли тратить силы на переправу. Да и выяснить, чего ты стоишь. Иди, отдыхай.

Гостевые покои разочаровали вора. Он уже ожидал, что они окажутся такими же великолепными, как и золотой зал, где они говорили, но демон отвел его в небольшую комнату, пол которой, правда, был устлан теплым ковром, но кроме обыкновенной, деревянной кровати, да табурета, в ней ничего особенного не имелось. Демон взмахнул когтистой рукой:

— Можешь располагаться. Сейчас привезут ужин, — повернулся и вышел навстречу шелестящим звукам. Вместо него появилась демонесса, толкая перед собой невысокий столик из дерева и металла, мягко катящийся на маленьких колесиках, уставленый покрытыми металлическими блестящими крышками тарелками. Демонесса ловко объехала ковер, подкатила столик к табурету:

— Справитесь сами?

Вор, ошалев от миловидного личика, кивнул. Демонесса улыбнулась, показав длинные, острые как иголки, желтые клыки:

— Тогда я заеду за посудой позже, — и удалились, покачивая высокими крутыми бедрами.

Утром, обильно подкрепясь, вор снова был доставлен к Владыке Ада. Локи осмотрел его тощую фигуру и буркнул:

— День будет тяжелым.

— Скажите... Почему вы не можете решить дело сами? — осмелился спросить одноглазый. Локи проворчал:

— Что смертными начато, то ими же и должно быть закончено. Когда воюют смертные, проходит одинг краткий миг, и снова отстроены города, и людей столько же. Но когда воюют боги...

Повертел в руках красивый кристалл:

— Разлом, который причинил столько хлопот, это всего лишь шрам от оружия богов. Шрам, протянувшиеся с юга на северо-запад, на огромные даже для нас, богов, расстояния. И даже мы не знаем, когда он затянется. Разумеется, если дойдет до крайности, мы вмешаемся. Но лучше бы этого не произошло. Вот тебе мой ответ, если уразумел, что я хочу сказать, — Локки резко поднялся и неспешно пошел к тупику, из которого они вчера зашли в этот зал.

Вор последовал за ним. Каждому известно— чем меньше находишься в эдаких местах, тем лучше, поэтому когда после нескончаемых переходов и поворотов они снова оказались на солнечном свете, у вора полегчало на душе, несмотря на пронзительный ветер и способный довести до сумасшествия рев воды. На этот раз Локи вывел вора на просторную площадку намного выше над водой, чем в первый раз. От мощного крюка, ввинченного в скалу над Разломом повис толстый, с бедро взрослого человека, рыжеватый от ржавчины железный трос, на котором висела странная машинка, опирающаяся на трос несколькими парами колёс. Одноглазый покосился на что — то вроде седла и передернулся. Локи тычком загнал его в предназначенное место, показал на рукоятки, знаками объяснил, что верхняя— для остановки экипажа, а две другие при качании вперед — назад придают ему движение. Затем пристегнул защёлкой за пояс, шлёпнул по плечу и повернулся к проёму. Вор тяжко вздохнул и отпустил тормоз. Трос загудел, площадка оказалась где-то за спиной, и под ногами развернулся хаос воды и камня.

Резонно рассудив, что чем скорее он проскочит Разлом, тем лучше, вор ухватился за рычаги и стал еще сильнее разгонять несущийся аппарат. Ветер рвал одежду, ледяными лезвиями впиваясь в любую крошечную щель, с раскачивающегося вовсю троса беззвучно в рёве потока сыпалась ледяная крошка вперемешку с чешуей ржавчины, холодные облака стелющегося сырого тумана пропитывали одежду. Вор как одержимый всё разгонял и разгонял давно потерявшими чувствительность руками нелепый экипаж, не глядя на раскачивающийся, как в шторме, Разлом.

13. Этли-3.

Этли смотрела в кристалл с ужасом. На тоненькой паутинке, такой неприметной в огромном пространстве Разлома, раскачивался, почти доставая ногами до вздымающихся вверх фонтанов воды, её человек. Он находился примерно посередине, толкая рычаги с озверевшим лицом, с покрывающимися ледяной блестящей коркой волосами и обледеневшей, ломающейся на сгибах, одежде.

Этли отбросила кристалл и сжала голову руками:

— Что же я наделала! Он не дойдёт, ведь дальше эта веревка начинает подниматься, и у него просто не хватит сил!

Дар молчал, она тихо заплакала от жалости к этому некрасивому человеку, так сразу согласившемуся помочь в её непростом деле.

Привратник тоже смотрел в кристалл. Он прикидывал, чем помочь, и не мог придумать совсем ничего. Человек на канате тратил последние силы, двигаясь к Той стороне, его одежда приросла ледяной коркой к конструкции повозки, рычаги тоже обросли льдом. Тогда Привратник расположил несколько своих вещей, проворчал под нос что-то и окунулся в вычисления. Затем совершил необходимые действия, и из образованного его искусством неправильного круга рванул ледяной ветер, а человек оказался в ровном потоке воздуха Желтой Пустыни.

Жаркий ветер подталкивал в спину, топя лёд на тросе, одежде и повозке, и человек прибавил скорости, снова разгоняясь в холодном паре и дожде водяных капель...

Почувствовав, что коченеет. Привратник вышел из магического круга, трясясь и лязгая зубами, и ветер тотчас утих, сменившись зноем пустыни. Но и в Разломе утих жаркий поток, что немного согрел уже выбивающегося из сил одноглазого вора.

14. Архиерей.

Та сторона придвигалась. Сначала не очень заметно, потом раскачивание каната стало слабеть, и огромный обрыв стал расти на глазах. Одноглазый не мог не порадоваться этому, хотя тело адски болело, донимал холод в сырой, снова начинающей охватываться корочкой, одежде. Он отметил про себя, что в очередной раз разминулся со смертью, и когда под ногами оказался каменный карниз, а повозка уперлась в такой же, как и в начале, кованый, надёжный ржавый крюк, вор с облегчением вздохнул и потянул рычаг тормоза: