В поисках Рая!

— Да, мы насчет станка токарного 1К62*, и посмотреть, что еще осталось на продажу.

— Да не так и много осталось, — махнул рукой мужчина, приглашая нас идти за ним.

— Это со мной, — сказал он старой вахтерше, сидевшей в застекленной будке проходной. Остальные будочки пустовали, и вертушки были закрыты. Вахтерша нажала на педаль, и мы по очереди протиснулись через скрипучую вертушку — сначала Александр Петрович, потом я, а потом, чуть не снеся вертушку с бетонного основания, протиснулся Сергей. Бабулька в будке тревожно глядела на этот процесс и пробормотала что-то вслед Сергею не сильно приятное, судя по тону.

— Нажрут, нажрут харю, — стал возмущенно комментировать слова вахтерши Сергей, — тебя бы, старая кошелка, да на зоновские харчи.

— Хм, — прокомментировал фразу Сергея Петрович. А я только показал этому болтуну кулак за спиной.

— Так что там со станком, разукомплектован или нет, в каком состоянии станция охлаждающей жидкости? — стал я отвлекать инженера от обдумывания, кто мы такие и откуда.

— Да нормальный станок, полностью комплектный, стоял у меня на инструментальном участке. Разворовать его я не дал, точнее не успели, к нему есть всё — и четырехкулачковый патрон и стандартный. Станция в порядке была, даже заправлена охлаждающим раствором.

Я начал задавать вопросы про сменные шестерни и остальное оборудование. Когда я заикнулся про люнеты*, инженер с удивлением воззрился на меня, видно он не ожидал, что я буду специалистом каким-никаким. А тут еще интерес к такому специфическому оборудованию.

— Люнеты есть, даже два, а вам-то они зачем?

— Да вот хочется всего, и побольше.

Что-то мы далеко идем. Я стал крутить головой, по сторонам.

— А не проще было бы на машине заехать? Чем ноги бить? — поинтересовался Сергей, бредущий позади нас с Петровичем.

— Увы, не проще, имущество завода фактически арестовано, въезд транспорта запрещен, — порадовал меня инженер. Вот это новости! И какого мы сюда приперлись?

-А, пардон, зачем мы тогда идем смотреть на оборудование, если оно арестовано? — встал я от удивления и посмотрел на инженера.

— Не волнуйтесь, мой цех был оформлен как отдельный ООО, помещение арестовали, а оборудование я, как собственность ООО, поместил на склад, принадлежавший министерству обороны, только на него не смогли наложить руки рейдеры, — загрустил инженер.

— Ясненько, тогда ножками, ножками, — посмотрел я на Сергея, который уже не радовался, что увязался за мной в этот туристический маршрут по местам былого величия империи.

— Иван, может, я назад вернусь? — Сергей умоляюще глядел на меня.

— Увы, нельзя, все перемещения по территории только с ответственным сопровождающим, — порадовал нас инженер.

— И тут конвой! — окрысился Сергей. А я только помотал головой и покрутил за спиной у инженера пальцем у виска.

— Эээ.., — начал блеять инженер, поглубже запахиваясь в старый кожаный плащ.

— Да не обращайте Вы на него внимание, он как откинулся с зоны пять лет тому назад, так до сих пор забыть не может, взяв под руку, стал успокаивать я его интеллигентную личность.

Так под разговор о тяжких временах, постигших завод, мы пришли к старому ангару склада. Тут опять была проходная и вертушка, которую охранял дед в военной форме. У этого даже кобура, как мне показалось, от нагана висела на офицерской портупее с прорезной звездочкой на пряжке. Правда, одета эта роскошь была поверх старого, но чистого ватника.

— Что, Петрович, опять покупателей ведешь? — дед смотрел на нас поверх очков и журнала в его руках. Судя по глянцу обложки с красивой полуголой дивой, грешный мир деду был не чужд.

— Да, веду вот, надо в журнале расписываться или нет? — грустно смотрел он на деда. Остатки былой дисциплины недолго боролись внутри охранника, победил журнал.

— Да ладно, идите, — махнул он нам и нажал на педаль вертушки.

Поднявшись по пандусу, подошли к огромным воротам, калитку в которых инженер открыл своим ключом. Правая часть полупустого склада была затянута металлической рабицей поверх металлической решетки из уголка, возле которой и стоял станок. Я тут же подошел к нему. Станок был не новым, да и эту модель давно перестали выпускать, но это был именно тот станок, который я знал, как облупленный. На нем я учился в учебном комбинате и два раза проходил практику во время учебы в политехническом институте. В общем, это была рабочая лошадка. Я покрутил рукоять каретки и одним движением, повернув штурвал, двинул каретку вправо и влево. Все работало мягко. Несмотря на то, что станок находился на складе, все поверхности были смазаны солидолом, направляющие и неокрашенный металл валов тоже были смазаны этой густой смазкой. Это было именно то, что я так хотел. Я поднял взгляд на сопло, через которое на резец поступала охлаждающая жидкость. Что-то мимолетно отвлекло моё внимание от станка, и это что-то было за рабицей.

Не может быть, или это галлюцинация! Правда, галлюцинация такого размера должна вызываться грибами соответствующей величины.

Оставив станок в покое, я повернулся к Александру Петровичу.

— А там что? — показал я пальцем на станину агрегата, который так приковал моё внимание.

— Это специализированное оборудование, законсервировано тут давно еще военпредом.

— Так! — от волнения я потерял весь политес и вежливость, подошел к инженеру и начал откручивать ему пуговицу на старом кожаном плаще. Просто руки некуда было девать. Серега, уловив моё настроение, грозной скалой навис над нами и пронзительно посмотрел в худощавое лицо инженера. Не давая Слону сделать глупость, я левой рукой, продолжая правой держать инженера за пуговицу, остановил его открытой ладонью.

— Ша, братка, щас разберемся. Это пресс для дорнирования стволов? — уперся я глазами в Петровича. Тот перестал вырываться, затравлено глядя на меня и на мрачную морду Сергея, продолжавшего нагонять жути на специалиста ИТР.

— Это специальное оборудование, законсервированное тут еще после войны. Начал наводить тень на плетень Петрович. Слон положил свою лапу на его плечо, от чего инженер ощутимо содрогнулся.

— Дядя, ты не крути вола! — начал нагонять жути Сергей, шепча слова прямо в ухо инженера. — Мы тебя спрашиваем не про историю, мы не археологи, а про практику.

Каким-то чудом уловив, что мне очень интересно это железо, Слон резко включился в обработку специалиста. Не переборщил бы.

— Милейший, — я опять проникновенно, взял инженера под локоток, — Вы не пугайтесь, мы не бандиты, но реалии нашего времени таковы, что нам в нашей нелегкой жизни, просто категорически не хватает именно такого оборудования, и мы готовы заплатить за него реальные деньги и налом! В доказательство своих намерений, я достал из кармана куртки толстый бумажник, не раскрывая, показал его инженеру.

— Вы не понимаете, это оборудование принадлежит министерству обороны, — начал запугивать нас Петрович.

— Это ты не понял, — протянул руку Слон, взял бумажник из моей руки и сунул его под нос инженеру. — Мы пока только хотим вникнуть, что это за железо! — он приобнял инженера за плечо и доверительно стал говорить ему прямо в ухо так, что инженер чуть не свернул себе шею, пытаясь уйти в сторону от этого негромкого голоса.

— Организуй нам экскурсию и давай посмотрим, что за старое железо скрыто в этой голубятне, — показал он своей ручищей на загородку.

— У меня нет ключа и допуска, — опять попытался увильнуть инженер.

— Щас организуем ключ. — Серега подошел к воротам загородки, тоже затянутым рабицей.

— А замочек-то от честных людей, — Слоник крутанулся на месте, поглядев по сторонам.

Увидел поддоны из-под кирпича, на которых стояло какое-то вентиляционное оборудование, он наклонился и одним движением выдернул из-под поддона тонкий электрод. Обстучал его оболочку об край железа, заставив инженера вздрогнуть, вернулся к воротам, хитрым образом согнув электрод в ушке замка, недолго поковырялся в нем. Все это время инженер затравлено переводил взгляд с замка, с которым возился Слон, на меня, так и стоявшего с бумажником в руке. Когда замок щелкнул, он сделал шаг в сторону выхода, но я вовремя перехватил его. Взял его за руку и опять начал втолковывать в его совершенно неиспорченную коммерцией голову мысль о том, как с нами хорошо и денежно дружить.

— Уважаемый, у Вас что, денег куры не клюют? Или Ваш ребенок женат на дочке китайского миллионера?

— Мой сын погиб в Афганистане,— да уж, не в масть я про ребенка.

— Ты, отец, не сердись на нас, поверь, что тебе от нас никаких проблем не будет, — вступил в разговор Сергей — Мы быстренько посмотрим, что там лежит и зачем оно там лежит. И замочек повесим на место.

Я, практически волоча за руку инженера, зашел в отгороженное помещение склада.

— Тут где-то должна быть документация, если это оборудование убирали на консервацию после войны, то тут должна быть документация.

— Не этот? — Серега показал на ящик в стеллаже, на котором большими черными буквами через трафарет было написано 'Документация'.

Пока я вникал в суть документов накладных и спецификаций, маявшегося от кажущейся безнадеги положения, инженера отвлекал разговорами Сергей.

Психолог зоновский, Серега, убрав свою феню подальше, задушевно раскручивал Петровича на рассказы о семье и о работе. Инженер медленно, но верно отключился от нервного желания убежать от нас грозных и страшных и включился в разговор. Серега вытащил из него всю подноготную жизни. Единственный сын у дядьки погиб в Афгане, жена, не перенеся горя, сгорела буквально за несколько месяцев непонятно от какой болезни. Наверное, от той, которую называют просто Горе.

У Александра Петровича, инженера экспериментального инструментального участка, остался один смысл жизни — работа. А тут год назад на предприятии начался рейдерский захват. Сначала медь, которая была нужна как воздух всей стране, внезапно оказалась недостаточно рентабельной. В общем, разрушить гораздо проще, чем реставрировать разрушенное. Завод, наконец-то, получивший новых хозяев, оказался в таком состоянии, что медь, производимая на нем, стала действительно не конкурентно способной. Это был крах.

Завод был брошен на произвол судьбы, управляющий, назначенный новыми хозяевами, только набивал свой карман, растаскивая остатки того, что не успели украсть до него.

Цех, который возглавлял Александр Петрович, спасало только то, что он ранее был выведен из состава предприятия и зарегистрирован, как отдельное юридическое лицо. Но этот плот тоже потонул после того, как завод был признан банкротом, и помещение цеха оказалось не принадлежащим ООО, возглавляемому несчастным Петровичем.

Они что-то там журчали, а я, все больше вчитываясь в документацию, понимал, что это бомба!

В этих ящиках лежали остатки основного оборудования, лекала и инструменталка того самого цеха, который во время войны производил в Малогорске знаменитые СВТ-40. Тут были чертежи не только самой винтовки, но и технологические карты процессов её изготовления, это был клад с большой буквы. А на полу стоял действительно горизонтальный гидравлический пресс, но не для дорнирования, а для протяжки стволов. В ящиках лежала оснастка для изготовления основных деталей винтовки, а так же остатки заготовок стволов, сверла и развертки для их изготовления.

— Господи, как я хочу это железо, — воззвал я к Господу. Стыдно было просить Создателя. — Я знаю, что я грешу, прося у тебя материальное. Но как не тебе, напоившему и накормившему голодных и страждущих, не понять меня и моего посыла в желании иметь эти проклятые железки. Это лодка моя, и это сеть моя, помоги мне, Господи!

— А чего Вы тут делаете? — на нас смотрел тот самый дед, сидевший в будке с глянцевым журналом.

— С оборудованием разбираемся. Что тут и как, — встав с ящика, я убрал в него папку с документацией и бережно поставил ящик на полку.

— А чего с ним разбираться, и кто вам открыл склад? — дед буравил нас своим взглядом, как дулами винтовок.

— Купить хотим, — направился я к выходу. Инженер и Слон тоже попытались проскользнуть мимо грозного деда.

— Купить?! Все бы Вам, торгошам, покупать, продавать. Всю страну просрали, проторговали, — начал закипать дед.

— Дед, ты чего бухтишь, лучше будет, если все это добро новые хозяева возьмут и выкинут на помойку? — воззвал я к гражданской совести деда.

— Я им выкину, я им так выкину, что мало им не покажется! Да мы на этих станках не одну тысячу винтовок сделали, да мои стволы самыми лучшими считались, только на снайперские шли.

— Не понял, какие твои стволы, на какие снайперские? — я очумело смотрел на деда.

— А ну пошли отсюда, токарный станок посмотрели? Всё! Больше вам тут нечего делать! — дед чуть не вытолкал меня со склада. Вслед за нами выскользнули Петрович и Сергей. Грозный дед раздухарился не на шутку. Достал откуда-то ключ и закрыл замок на воротах из рабицы. Я грустно смотрел на эти ворота, только что за ними закрылась мечта любого нормального и ненормального оружейника.

— Немедленно очистите помещение склада министерства обороны! — продолжил командовать героический дед и принялся на полном серьезе лапать кобуру. Это же сколько ему годков было, что он делал на этом прессе стволы для винтовок? Мальчишка совсем. Так и получается, в войну мальчишки стояли за станками, подкладывая под ноги ящики, чтоб дотянутся к ручкам станков. Мальчишки и девчонки рука об руку ковали Победу над фашизмом, которую так легко просрали наши дерьмократы, за ножки Буша и пакетики с юппи рассчитались оружейным плутонием, и порезали на металлолом подводный щит Родины.

— Мы медленно шли к вахтерской будке. Каждый в этом момент думал о своем. Если в войну ему было 14-15 лет, то сейчас ему 77-78. Что-то он бодренько выглядит для такого почтенного возраста.

— Дед, а дед. А сколько тебе лет-то было, когда ты работал на этом оборудовании?

— Военная тайна. 14 мне было! На фронт не взяли, а отец погиб, вот и пришлось работать за взрослого.

Делать стволы для винтовок в 14 лет. Да я, по большому счету, даже не помню, выносил ли я мусор на помойку в 14-то лет. Значит деду 77. Так как же выкружить это оборудование, даже примерную цену я за него не знал, а уж если делать попытки купить его официально, то никаких денег не хватит, да и не продадут мне такое, как частному лицу. Близок локоток, да не укусишь.

— Я так понял, токарный станок вы не берете, не интересен он вам? — обратился ко мне инженер.

— Да нет, станок мы купим, даже за наличку! — порадовал его я.

— А когда? — обрадовался инженер. Я в крайней задумчивости шел к воротам предприятия. Серега смотрел на моё озабоченное лицо и чему-то улыбался.

— Да завтра получим деньги и послезавтра приедем за станком, готовьте все документы и пропуск на вывоз, а то этот дед и станок нам не даст вывезти.

— Да, Семен Михайлович он такой, — заулыбался в кои-то веки Петрович, — как жена его померла, так он вообще на склад перебрался, бессменный часовой.

— Угу, как Буденного зовут деда-то, — блеснул эрудицией Сергей.