Реннету показалось, что девушка вздохнула с облегчением, и пусть он не мог видеть ее лица, но почувствовал, как она улыбнулась. Тихое "спасибо" прозвучало с ее стороны.
В комнате повисло молчание.
"Первый раз вижу ее такой, — размышлял юноша. — Обыкновенно она довольно горда, сдержанна и прямолинейна, но сейчас... Сейчас она так похожа на самую обычную слабую женщину, что даже неловко как-то себя чувствую. Интересно, исходя из каких причин она приняла мое предложение "переждать в убежище"? Стоит ли мне ее опасаться в дальнейшем? После этих слов и... эмоций, с которыми она их говорила, даже не знаю, как следует поступить..."
Размышляя обо всем этом, Реннет и сам не заметил, как окончательно расслабился и погрузился в сон.
Утром, проснувшись, Катарина застала его спящим сидя на полу, прислонившись к ее кровати. Мгновенно лицо девушки залилось краской при виде этой вполне мирной картины. Почему-то ей захотелось вскрикнуть и вскочить на ноги. Путем неимоверных усилий она взяла себя в руки, но мягкое лавандового цвета одеяло натянула на себя со всей возможной прытью. На ней сейчас были только рубашка из тонкой ткани и белье.
Пролежав в таком оборонительной позиции целую минуту, размышляя над причиной столь неожиданного приступа смущения, она наконец сделала глубокий вдох-выдох, а затем подползла поближе к спящему парню. Ровное и размеренное дыхание юноши говорило о том, что все ее телодвижения совершенно не повлияли на его глубокий и, судя по всему, спокойный сон.
Катарина уже хотела было разбудить Реннета, но внимание вдруг привлек ворот его черной рубашки, если быть точнее — бледная кожа, выглядывающая из-под нее. Чуть ниже затылка его спину покрывал безобразный рубец, уходящий далеко вниз, под рубашку. И это был не ровный и гладкий шрам от меча или любого другого колюще-режущего оружия, а ожог, причем полученный не от воздействия открытого пламени, а скорее какого-то раскаленного предмета. Катарине уже приходилось видеть такого рода следы — следы пыток раскаленным докрасна железом. На физическое состояние подобные виды пыток влияли не слишком сильно, но боль человек чувствовал просто невообразимую. По этой причине темные использовали их чаще, чем ломание суставов, нанесение порезов или же расчленение конечностей.
Но самым неприятным для девушки-мистика оказалось осознание того факта, что в произошедшем напрямую виновата именно она сама. Ведь это она, не желая сосредотачиваться на сообщении того некроманта, предложила ему постараться вытянуть информацию из пленника пытками. Тем самым Катарина продлила его мучения. И возможно, раньше она приняла бы случившееся как данность, но... не после вчерашнего вечера, не после всего того, что произошло за последнее время...
Вдруг ее губы произнесли сами собой:
— Э-это ужасно...
Юноша вздрогнул и зашевелился. Он сонно открыл глаза и начал тереть их рукой, пытаясь стряхнуть остатки сна.
— Че... чего? — воскликнул он, оглядываясь по сторонам и силясь понять, где сейчас находится. Только потом он повернул голову и заметил уставившуюся на него девушку.
— Ты заснул, — известила его та. Охватившие минуту назад эмоции она успела надежно укрыть под спокойным, чуть улыбающимся выражением лица.
— Похоже, это действительно так, — медленно согласился Реннет, еще раз оглядывая комнату. Вдруг, словно вспомнив о чем-то, он напряженно сглотнул. Уткнув взгляд в пол, он встал на ноги и, с тихим "Ууй...", разогнул одеревеневшую спину. — Ладно, я пошел... Эээ... да, кстати, кошмары больше не мучали? — осведомился он, сделав шаг к двери и снова развернувшись.
— Нет, — покачала головой Катарина, оставаясь сидеть на месте.
— Хорошо тогда, — сказал он. Открыв дверь, он собирался выйти, но, замер на мгновение, и неуклюже добавил: — С... добрым утром!
Завтрак, состоящий из разогретой картошки с мясом и сладкого красного чая, прошел в полном молчании. Реннет не мог не заметить, что Катарина чем-то подавлена, но расспрашивать об этом не стал. Просто не в его правилах влезать кому бы то ни было в душу. Сославшись на некое "важное дело", он спустился вниз, чтобы разыскать Грегора.
Катарина решила не упускать возможность потренироваться и вспомнить техники и заклинания. Так как мистики управляли силой разума, со стороны эти упражнения выглядели как вхождение в транс или медитация, хотя при этом использовались слова и даже жесты. В то время, пока они были в пути, она не имела возможности нормально тренироваться, потому на все про все ушло несколько часов.
Закончив, она прошлась по второму этажу и, не найдя там юношу, спустилась на первый. Встретившись с Илией и разговорившись с ней, Катарина поинтересовалась у нее, где сейчас может быть Реннет. Мягко и лукаво улыбнувшись, не сводя с нее подозрительного взгляда, молодая женщина сказала:
— Утром они разговаривали с моим мужем. Кажется, он передал ему какое-то письмо и попросил доставить в город. Еще он упоминал, что собирается прогуляться до озера.
— Озера?
— Именно, — женщина махнула рукой в сторону леса и уточнила: — В паре километров отсюда есть небольшое озеро. Скорее всего, туда он и направился.
Поблагодарив ее, Катарина заскочила наверх, накинула теплый коричневато-серый плащ, и тоже вышла из особняка.
Снаружи висело угрюмое серое небо, и легкий порывистый ветер гулял между деревьев. Вся трава вокруг пожухла и скорчилась от постоянных ночных заморозков. Серебристо-белый иней по-прежнему сверкал на открытой лужайке перед домом, несмотря на то, что время уже близилось к полудню.
— Снега до сих пор еще нет, — констатировала девушка, глядя на расплывшиеся дымчато-серые облака. И словно угадав ее желание, маленькая белая пушинка прилетела сверху и опустилась ей на плечо. За первой белой снежинкой начали слетаться на мерзлую землю и другие. Это совпадение вызвало невольную улыбку у Катарины. — Похоже, зима все же не за горами... — прошептала она и зашагала к калитке.
Прогулка на свежем воздухе пришлась очень кстати. Естественные звуки природы, порывы ветра, окружающая красота идеально помогала сконцентрироваться на собственных мыслях. Голова становилась ясной, позволяя лучше думать.
Юношу она нашла именно там, где и говорила Илия. Он сидел на старом, потемневшем от сырости бревне, что лежал на крутом и довольно высоком берегу озера. Глядя со стороны можно было бы подумать, что он питается окружающей безмятежностью и спокойствием вместо обеда. Время от времени на бледном лице отражались неясные мысли и эмоции, но угадать о чем он сейчас думает было трудно. До этого момента Катарина не очень-то верила его словам насчет желания жить спокойной и размеренной жизнью, однако наблюдая за тем, как он буквально наслаждается окружающей тихой осенней природой, невольно задалась сомнениями...
— Хорошо здесь, — отозвался Реннет, когда девушка присела на краешек бревна недалеко от него.
— Да, неплохая погода, — согласилась она, оглядывая дальний берег, заросший густым высоким камышом. — В этом году снег немного припозднился, что довольно удивительно для здешних краев.
Юный маг искоса посмотрел на нее, а потом, снова устремив взгляд вперед, произнес:
— Вообще-то я не только погоду имел в виду, а... все в целом.
— В смысле? — непонимающе уставилась на него мистик.
— Свобода! Чувствовать, как ветер треплет волосы, как холодит лицо, как хрустит под ногами мерзлая трава, как над тобой проплывают огромные и в то же время бесплотные облака, гонимые все тем же ветром. Ощущать, как мир вокруг тебя живет и существует, и как ты сам можешь просто дышать и жить — это и есть Свобода, в одной из ее проявлений. И дело вовсе не в том, что я просидел во тьме два долгих месяца... — сказал он, глубоко вдохнув аромат стоящей у порога зимы.
— Я вчера уже слышала от тебя о свободе, но хотелось бы уточнить, что ты подразумеваешь под этим словом? — склонила голову набок Катарина.
— Объяснить такие вещи довольно сложно... — поскреб висок юноша.
— Я уверена, что у тебя получится.
— Ну, хорошо, — медленно кивнул Реннет. Он немного поерзал на бревне, будто решая, как лучше всего это сделать, а потом заговорил: — Для начала определим, что означает для большинства людей само это понятие. Разумеется, я имею в виду не свободу физического тела, а свободу как "возможность". Эм... наверно я неверное слово выбрал, — сокрушенно пробормотал юный маг. — Не получается у меня облекать мысли в подходящие слова.
— Я тебя поняла. Ты имел в виду свободу как "общее психологическое состояние" человека, — подсказала Катарина.
— Именно, — кивнул Реннет и слабо улыбнулся ей. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что для большинства людей "свобода" — есть выбор, сделанный по собственному желанию. Возможность выбирать, проще говоря. Но если посмотреть на это с другой стороны, то все будет не так уж очевидно. Например, в тринадцать лет я сделал очень важный выбор в своей жизни, и сделал вполне осознанно. Однако тогда у меня была возможность выбирать между обучением в Пламени, или же, в случае отказа, вечным страхом за собственную жизнь. Согласен, что у меня был выбор, но в то же время, я не мог выбрать второй вариант. Свобода ли это?
Девушка молчала и, прежде чем она заговорит, юноша сам продолжил:
— Это определенно свобода! Люди действительно правы, но... В общем, я начал думать об этом все чаще и чаще. Жизнь среди боевых магов была неплохой и даже вызывает у меня порой искренние положительные чувства, однако неукротимое желание наплевать на все, отринуть прочь законы и правила не угасали. Мне хотелось иной жизни, хотелось заниматься только любимым делом, общаться только с теми, с кем мне действительно хотелось общаться, и ни от кого не зависеть. Возможно, как раз это желание толкнуло меня на путь ренегатства. Постепенно я принял решение идти собственной дорогой и доказать всем вокруг, и во многом себе самому, что смогу выжить даже если меня будет преследовать весь мир. Стоит ли говорить, что я самолично решил не вмешиваться в разгорающуюся Третью Войну. Как ни посмотри, сражаться за кого-то другого просто глупо.
— Эммм... — протянула девушка, чуть нахмурившись. Она коснулась указательным пальцем нижней губы, и сказала: — А разве это не одно и то же? Разве ты не сделал свободный выбор в пользу ренегатства?
Реннет покачал головой.
— Не совсем, хотя возможно так покажется на первый взгляд. Та свобода, о которой говорят многие, дарована любому человеку, в какой ситуации он бы ни оказался. У него всегда есть выбор — жить или умереть. Другими словами, даже сидящий в камере пленник по-своему свободен. У него тоже есть выбор: он может стать предателем и, присягнув на верность врагу, выйти на волю. Он может покончить самоубийством в той же камере, чтобы не мучиться более, а также может просидеть там всю жизнь. Согласись, сразу три варианта, — усмехнулся маг.
— Да, но ты почему-то выбрал побег! — ткнула в него пальцем Катарина.
— Вот! В этом различие! — встрепенулся тот. — Делать выбор между несколькими вариантами — это уже своего рода ограничение свободы. Не нужно выбирать, а необходимо самому создать новый вариант, подходящий тебе самому. Именно это и есть Свобода в полном понимании этого слова. Если еще короче, то настоящей Свободой можно считать возможность делать невозможное. Не выбирать путь, а создавать его. Разрушать установленные кем-то ограничения, прорваться сквозь облака к звездам, даже если у тебя нет крыльев! Не жертвовать собственной жизнью ради спасения кого-то, а спасти и остаться в живых! Вернуть душу из иного мира, даже если такое кажется невозможным — вот она, Свобода! — воскликнул Реннет под конец, а его карие глаза вспыхнули волей небывалой силы.
Она, захваченная этим яростным штормом его глаз, вдруг вздрогнула и очнулась.
— Да, я помню, как ты заставил собственную душу вернуться обратно в тело, и наш побег из шахты я тоже прекрасно помню, однако и ты не забывай, что все это лишь благодаря магии! — резко возразила девушка. — Обычному человеку не сделать подобного, ровно, как и мне — мистику!
Казалось, на Реннета ее заявление вовсе не подействовало. Он лишь слегка удивленно уставился на Катарину, а затем спокойным тоном спросил:
— Магия говоришь? По-твоему выходит, обычный человек не способен сбежать из тюрьмы? Не способен, к примеру, пробить кирпичную стену ударом кулака и выбраться на свободу? По-твоему, обычный человек не способен вернуть душу в тело?
— Нет, — упрямо покачала головой девушка-мистик. Ее лицо выражало абсолютную уверенность в собственном заявлении. — Ты витаешь в мире иллюзий, Реннет, если считаешь такое возможным. Но мы-то с тобой живем в Реальности. Здесь нет места пустым мечтам.
Парень с горечью улыбнулся.
— Реальность создается в наших головах, — многозначительно ткнув пальцем в висок, тихо произнес он. — Не уверен, правда ли это, или простая байка, но я не так давно слышал о человеке, который сбежал из Азраннской колонии, попросту выломав каменный блок из стены. Говорят, там была куча крови, потому что узник стер собственные пальцы до костей, когда голыми руками расширял трещины в стене. И да, если хочешь знать, Запретные заклинания, о которых я говорил раньше — это не какая-то сторонняя сила, и уж тем более не ритуальный договор с могущественными сущностями. Это человеческая воля, вплетенная в структуру магии. Человек не может говорить "невозможно", пока не исчерпал все возможные средства, хотя и в этом случае остается шанс. Я намерен узнать, есть ли вообще предел человеческим возможностям, есть ли предел человеческой свободе? — закончил Реннет.
С неопределенным "Хм...", Катарина замолчала, и снова бросила взгляд на темную гладь озера, лежащего далеко внизу. Она поняла, что он искренне верит в собственные убеждения, и навряд-ли откажется от них, какие аргументы она бы не использовала. Почему-то смеяться над его упрямством и наивностью ей не хотелось. Однако оставался нерешенный вопрос...
— Ты говорил, что желаешь спокойной жизни, но это заявление не очень-то вяжется с предыдущим, в котором ты намеревался вмешаться в Третью Войну, или я ошибаюсь в чем-то? — спросила она спустя пару минут. — Разве это не доказывает, что ты уже несвободен?
Юноша нахмурился и отвел взгляд. Он тщательно подбирал слова, но они как назло не спешили идти на язык.
— На первый взгляд действительно может так показаться, но дело в том, что именно Война стала серьезнейшим препятствием в достижении моей цели.
Мягко потирая подбородок, девушка оперлась руками в колени, задумавшись. Ветер трепетал ее темно-каштановые волосы. Реннет невольно засмотрелся на ее красивый профиль, отчего не сразу отреагировал, когда она вдруг посмотрела в ответ. Он отвернулся. Заметив его реакцию, Катарина улыбнулась.
— Письмо, которое ты дал Грегору, каким-то образом связано со всем этим? — спросила она.
— Да. Я послал просьбу моему старому знакомому. Думаю, мы увидим его недели через две или три. Он является одним из ключевых звеньев предстоящей компании. Прости, но подробнее прямо сейчас рассказать не могу, — извинился он.
