Ясуо, полностью доверяя напарнику, тотчас ринулся прочь по коридору.
— Что за шум? — из комнаты выглянула леди Така.
Микио, вполне ясно рассмотревший змею в руках убежавшего друга, приложил палец к губам, призывая к тишине, и ухмыльнулся:
— Ясуо вдруг приспичило по большой нужде. В его возрасте трудно контролировать тело, даже будучи самураем. Мы, молодые, должны относиться с пониманием к старикам.
Така наградила его укоряющим взглядом. Иногда шутки бывают неуместны.
Ясуо вихрем пронесся по лестнице, выскочил в коридор на первом этаже и, пробежав еще с десяток метров, преградил дорогу троим куда-то спешащим самураям.
— Одну минуту, почтенные, — заявил старик. — У меня вопрос к одному из вас.
— У нас срочное дело, — буркнул самурай, очевидно, главный из троих. — Позвольте нам пройти.
— Не раньше чем вы ответите, не знакома ли вам эта милая зверюшка? — Ясуо показал самураям змею, которая продолжала конвульсивно извиваться, хотя седой страж и переломил ей шею.
— Прочь с дороги! — самураи, понимая, что время дорого и замок превратился для них в каменную ловушку, выхватили мечи.
Ясуо был готов к такому повороту событий. Клинки четверых самураев рассекли воздух и, столкнувшись, разбросали в стороны веера искр. Старик отбил удары двоих врагов клинком, катану третьего пришлось блокировать стальным набалдашником эфеса. Минуло мгновение, со скрежетом и звоном мечи столкнулись вновь. Ясуо отчаянно отбивался, видя двоих стражей замка, бегущих от обоих выходов коридора. Продержаться до прихода подмоги! Еще несколько секунд!
Стражи подскочили и, выхватывая мечи, ринулись... на Ясуо. Рассчитывавший на уравнение шансов, старик вдруг оказался один против пяти противников. Открывая внутренние врата тела, он парировал несколько ударов, отступил к стене, защищая свою спину, но исход схватки был ясен любому. Поспешил, недооценил врагов и...
И союзников.
Раздался сухой хлопок, и на каменной плите над головой одного из напавших на Ясуо самураев возникло соцветие из крошечных трещинок. В центре соцветия красовалась аккуратная маленькая дырка.
Стрела ударила самурая в макушку и, пробив череп навылет, застряла. Убойная сила ее была невелика, но достаточна.
Один за другим раздалось еще несколько хлопков, и самураи-предатели, обливаясь кровью, начали валиться на серый пол коридора.
Ударив сверху, потолок пронзил клинок катаны. Нанесший удар самурай прочертил клинком широкий круг, и кусок потолка с грохотом рухнул вниз. Один за другим с верхнего этажа в прорез соскочили трое самураев, вооруженных мечами и короткими луками. Не теряя времени, они проверили врагов. Один из них, тот, что разговаривал с Ясуо, корчился на земле, завывал и яростно ругался. Мечник потерял боеспособность, но оставался жив и даже не мог наложить на себя руки. Он умрет, без вариантов, но только после краткого допроса.
— Что произошло, Ясуо-сама? — успокоившись, один из стрелков поклонился старику. — Почему стражи замка напали на вас?
Ясуо кратко поведал им о случившемся, лучники закивали с пониманием.
— Мы были удивлены, увидев вас бегущим. — сказал все тот же стрелок. — Обеспокоились, решили проследить за вами и, почувствовав бой, не могли не вмешаться. Они, — лучник ткнул ногой труп врага, — не ожидали удара и стали легкой добычей. Но почему вы не сообщили никому о змее и преследовали злодея лично?
— След энергии Ци от управляющего змеей дзюцу был очень слаб. Промедлив даже минуту, я мог упустить заговорщика. Я ожидал увидеть шиноби, может быть, двух, но никак не готов был сражаться с пятью самураями! Вы спасли мне жизнь. Благодарю вас.
— Пятеро заговорщиков выдали себя... — задумчиво сказал лучник. — У вас были доказательства против одного, еще двое попали бы под подозрение, но эти двое, что стояли на страже в коридоре, ни при каких обстоятельствах не должны были выдавать себя! Это абсурд!
— Если только не сочли, что их присутствие в замке не обязательно. Зарубив Ясуо-сама, они могли бы бежать все впятером. Это может означать только...
— То, что в замке кроме них полным-полно предателей, — лидер маленькой группы задумчиво погладил подбородок. — Ясуо-сама... — он вынул из сумки на поясе маленький передатчик. — Это сигнализатор и маяк. В случае опасности нажмите на кнопку. Мы сразу придем на помощь. Не знаю, скольким людям в замке можно доверять, но мы, Красный отряд, четыре сотни самураев под командованием Рыжего Демона, были сформированы генералом Шичиро как ядро повстанческого движения. Мы — те, кто обязан был спасти принца Кано в случае получения из столицы приказа о его казни. Теперь наш долг — защищать принца и близких ему людей в любой ситуации. Каждому из нас вы можете доверять, и мы клянемся, что не подведем. Будьте бдительны как никогда и вызывайте помощь без колебаний.
— Благодарю вас за твердые слова, — сказал Ясуо, принимая передатчик. — Для меня будет честью сражаться с вами плечом к плечу.
За окном давно уже сгустилась ночная тьма.
Бабушка Така задремала, сидя в кресле. Леди Хикари взялась за кисточку и черную краску, продолжив занятие, начатое еще с полудня. Вспоминая события последних дней, камигами-но-отоме вновь принялась выводить ровные строчки знаков на бумаге. Увлеченная своим делом, она не заметила даже, что ребенок, тихо и мирно листающий книжку на кровати, остался совсем без присмотра.
В книжке было мало картинок и много текста. Плохо умеющая читать, Кицунэ быстро потеряла к ней интерес. Бабушка уснула, мама занялась какой-то работой. Маленькая оборотница не хотела им мешать, но чем заняться?
Взгляд Кицунэ обследовал полутемную комнату и остановился на леди Хикари. Похоже, мама серьезно увлечена и ничего вокруг не замечает. Шанс!
Отложив книжку, Кицунэ тихонько соскользнула с кровати и, подкравшись к маминому шкафу, осторожно открыла дверцы. Пахнуло ароматами духов, столь сладкими, что маленькая оборотница почувствовала головокружение. Розовея от восторга, она принялась любоваться тканями висящих перед ней платьев. Свои-то она уже все перебрала и внимательно изучила, а вот то, что подарила леди Кадзуми маме, пока еще в руки зацапать не получалось.
Наряды, висящие в шкафу, принадлежали человеку взрослому. Детей, таких как Кано, Мичиэ и городская ребятня, Кицунэ воспринимала как равных. Взрослые же, воплощенные для маленькой оборотницы в облике величественного Хебимару, доброго деда Такео, насмешника и оптимиста Бенджиро, были равны богам. Вещи, висящие в шкафу перед Кицунэ сейчас, принадлежали самой доброй и самой любимой из всех богинь. Маме.
Девчонка помнила, какой лучезарно-красивой увидела она маму, когда та, в новом и модном наряде вышла из комнаты леди Кадзуми. То платье сейчас должно быть здесь!
Глаза маленькой оборотницы вспыхнули алчностью, и она настороженно глянула в сторону леди Хикари. Не видит ли? Нет, похоже, очень занята. Прекрасно!
Не теряя времени, Кицунэ начала разыскивать и вытаскивать из шкафа элементы желанного наряда.
Хикари, слыша шорохи, тихое бормотание и восхищенные вздохи, осторожно обернулась. Женщина едва сумела утаить смешок, видя чем занялось ее дитя.
Не желая мешать, камигами-но-отоме сделала вид, что ничего не замечает, и вновь склонилась над листом бумаги. Кисть в ее руке пришла в движение, выводя на листе ровные строчки письменных знаков.
"Едва оказавшись в безопасности, Кицунэ сразу позабыла недавние беды. Энергия, которую она раньше направляла в желание защитить нас всех и быть полезной во времена невзгод, теперь обратилась в неудержимую жажду общения и веселья. Глядя на нее, я вспоминаю слова, Торио-сама, которые говорили вы, называя меня солнечным зайчиком, скачущим по серой стене старого дома. Теперь она, золотой лисенок, стала тем лучиком солнца, что вносит оттенки жизни в безрадостный мир. Мне порой кажется, что я вернулась во времена моей счастливой молодости и гляжу на себя со стороны, вновь переживая те радостные моменты, что были у нас с вами. Вот только ваш сын сейчас немного моложе, чем были вы в мои четырнадцать лет, и Кицунэ удается подговорить его на шалости, на игры с иллюзиями, о чем мне потом со всем доверием тотчас рассказывает. Я понимаю, что неудержимая тяга к играм никак не согласуется с образом принца и придворной дамы, но ругать дочь и даже укорять ее найти в себе силы я не могу".
Хикари полуобернулась, с интересом наблюдая за Кицунэ, которая сбросила с себя ночную сорочку и, путаясь в белых шелках, теперь натягивала мамину блузку. Шелк, струясь, скользнул по телу хулиганки и замер, опустившись ниже ее колен. Великовата. Подпоясаться, и получится настоящее платье! Хикари улыбнулась, но Кицунэ не считала свой вид хоть в чем-то нелепым и рассматривала себя с явным удовольствием.
— Ничего, сейчас все поправим. — тихо промурлыкала маленькая оборотница и потянулась к другим, выброшенным из шкафа на кровать, вещам.
Камигами-но-отоме прикрыла рот ладошкой, сдерживая смех. Вернувшись к своей работе, она легкими росчерками кисти написала:
"Кицунэ много шалит, иногда упрямится и капризничает, но при всем этом она не перестает меня бесконечно умилять. Надеюсь что вы, мой дорогой друг, простите мне эту слабость и, когда мы встретимся вновь, сможете быть немного строже с нашими детьми, которых я рискую совершенно избаловать".
Маленькая оборотница меж тем закончила наряжаться и придерживая руками широкие юбки, побрела к зеркалу. Размер одежды был, мягко говоря, не ее. Плечи и рукава свисали, корсаж болтался, юбки волочились по полу длинным шлейфом. Но ведь это все мелочи. Главное, что...
— Красивайа-а-а... как мама! — нараспев, с восхищенным полувздохом произнесла Кицунэ.
Она разглядывала себя в зеркале, прихорашивалась и принимала горделивые позы. Этакая благороднейшая и модная дама.
Но быть красивой когда никто не видит, — неинтересно. Кицунэ так и распирало от желания похвастаться. Она подошла к бабушке, потянула ее за рукав кимоно, но старушка не отреагировала и только, сонно вздохнув, повернулась в кресле с боку на бок.
Кицунэ решила оставить ее в покое. Нехорошо мешать другим отдыхать.
Тихо ступая по мягкому ковру, маленькая оборотница подкралась к леди Хикари и тронула ее за плечо.
— Ма-а-ам.
— Что? — отозвалась камигами-но-отоме, не оборачиваясь и продолжая начертание очередного знака.
— Ма-а-ам, — Кицунэ ласкалась к ней, требуя внимания и тепла. — Ну ма-а-ам!
— Что, лисенок? — Хикари дразнила ее, нарочно не поддаваясь на уговоры.
— Мам, а что ты дела-а-аешь? — мурлыча, Кицунэ сунулась ей под руку.
Девчонка по-прежнему старалась привлечь внимание к себе, в том числе и тоном голоса, но Хикари держалась стойко.
— Пишу письмо своему лучшему другу, великому дайме Торио.
— Тому дедушке, что лежал в комнате во дворце, рядом со странной машиной?
— Да.
— Ух ты! — Кицунэ с интересом посмотрела на листы бумаги, украшенные ровными строчками черных знаков. — А про что ты пишешь?
— Про многое. — Хикари смущенно порозовела. — Про годы одиночества, про радость встречи, про то... что было с нами после...
— Наверное, он очень ждет письма и очень обрадуется, когда получит! Я бы тоже очень обрадовалась, если бы Мичиэ-чан мне написала! А можно я ей напишу?
— Умеешь?
Кицунэ уверенно кивнула и нетерпеливо сграбастала пару чистых листов. Она макнула кисточку в краску, но вдруг задумалась.
— Мам, а как пишется "Здравствуй"?
Хикари показала. Кицунэ, закусив язычок от усердия, в меру сил скопировала ее движение.
— А как написать "Мичиэ-чан"?
Пришлось показывать.
— А как "У нас все хорошо"? А как "Принц Кано — нормальный"?
— Нормальный?
— Ну... не сумасшедший, не злой... не враг.
Хикари тихонько рассмеялась.
Те знаки, которые подсказывала мама, выходили нормальными. Те, что Кицунэ знала сама, были больше похожи на кляксы и размазню. Пыхтя и сопя, Кицунэ исписала половину листа, прежде чем, вздохнув с облегчением, положила кисть.
— Ох, как сложно-то! — возмущенно заявила она. — Но я справилась! Теперь нужно отправить это письмо Мичиэ-чан. А как? С почтовой птицей?
— Думаю, генерал Шичиро найдет по моей просьбе надежный способ доставить письма. Вот только я допишу свое.
— Хорошо. Но ты и про мое не забудь, ладно?
— Как же я могу забыть? — Хикари заверяющее улыбнулась и вдруг хитро сощурилась, глядя на дочку. — Кицунэ-чан, а что это на тебе?
Маленькая оборотница, вспомнив зачем подобралась к маме, подскочила на месте и начала красоваться: "Смотри, смотри, мама, вот какая я"!
— Ох, хулиганка, кто же это разрешил тебе в мой шкаф заглядывать?
Кицунэ сделала донельзя смущенный и робкий вид.
— А ты что, будешь на меня сердиться? — спросила она с обидой в голосе. — Мам... ну не надо! Я же только хотела быть такой же красивой, как ты!
— Не сердиться? — с явно поддельной угрозой, сквозь которую пробивалось неудержимое веселье, отозвалась Хикари. — Как же я могу не сердиться, если ты взяла мое самое-самое любимое платье? Ну-ка отдай!
— Не-а! — ясно понимая, что мама шутит, Кицунэ показала ей язык и, взявшись за юбку руками, дразнящее мотнула пышный купол сначала вправо, затем влево. — Даже у Мичиэ-чан нет такого красивого наряда, пусть обзавидуется! Теперь оно мое! — продолжая дразнить, Кицунэ эффектно повернулась на месте и снова показала маме язык.
— Ах, так?! — Хикари вскочила и потянулась к маленькой хулиганке.
Девчонка, радостно взвизгнув, отпрыгнула и бросилась к кровати, с явным стремлением спрятаться под одеяло.
— Попалась! — мама ухватила ее за талию, когда Кицунэ замешкалась, путаясь в бархате и шелках. Маленькая оборотница успела спрятать под одеяло только голову. — Теперь не уйдешь!
Обе барахтались на кровати, Хикари сбросила с дочери одеяло и принялась беспощадно ее щекотать. Кицунэ взвизгивала, брыкалась и хохотала. Обе совершенно забыли о бабушке Таке, покой которой нарушили неожиданным шумом. Старая служанка приоткрыла глаза, взглянула на веселую возню на кровати и только улыбнулась. Лисенку лишь бы шалить...
Все бы хорошо, но силы у леди Хикари быстро иссякли. На тридцать пять, увы, она только выглядела.
Обняв свое хулиганистое сокровище, пожилая женщина с нежностью коснулась ее щеки губами и услышала вздох томного восторга. Кицунэ нежилась на волнах маминой любви и мечтала только о том, чтобы это счастье длилось целую вечность.
— Мама... — теснее прильнув к леди Хикари и жмурясь, словно приласканный котенок, шепнула она. — Мамочка...
* * *
Детская рука отвинтила крышку металлической фляги, и вода плеснулась на ладонь.
— Иди сюда, Итокузу, — прозвучал голос в кромешной тьме. — Не вылизывай стенки, вода здесь.
Собака, толкая цепи и ударяясь головой о крышку "гроба", поползла вдоль тела мальчишки и принялась слизывать влагу с его ладони. Мальчишка улыбался, чувствуя шершавый язык животного, скользящий по его руке. Итокузу измучила жажда. Воды осталось совсем немного, хотя человек не выпил из фляги ни капли за прошедшие два дня. Вода нужна собаке, ведь она гораздо слабее своего хозяина.
