Дневник леди Евы

Однако пока как будто все было тихо, и Глэдис была уверена, что после такого громкого дела на некоторое время ее с ребенком оставят в покое, она даже стала снова оставлять его на попечение Мэг и вернулась к медицинской практике. Теперь это было важно как никогда: за время жизни в замке, ей удалось скопить немного денег. Бывало, что она лечила совсем бесплатно, но чаще всего пациенты все же старались заплатить. Расплачивались продуктами и поделками ремесленников, иногда и деньгами. В основном Глэдис довольствовалась тем, что ей давали. Суммы она редко назначала сама — только когда приходилось делать сложные операции, использовать дорогие лекарства, или когда ей попадались люди, похожие на жену йомена, которому она когда-то оперировала руку. По опыту Глэдис знала, что такие будут недовольны исходом лечения независимо от результата, так пусть хотя бы заплатят за лекарства — и оговаривала условия заранее.

Тратила она немного — только когда нужно было заплатить кому-то из замковых мастеров, но это случалось не так уж часто, а едой и одеждой ее обеспечивал хозяин замка, стоило только к нему обратиться. В последнее время, правда, ей чаще всего приходилось изготавливать одежду и другие нужные предметы самой, но у нее были ткани в запасе, а шить молодая женщина научилась у Мэй, поэтому, вещей у нее и ребенка было достаточно.

И все же, несмотря на то, что пока на большинство насущных вопросов, не было ответов, молодая женщина стала готовиться к побегу. Она отобрала только самое необходимое, то, что можно унести в руках и сложила это в холщовый мешок, который спрятала под матрас своей кровати. Ещё раньше Глэдис заказала у скорняка объемную прочную кожаную сумку с твердым каркасом, которую можно было бы повесить через плечо. Эта сумка не раз выручала ее, когда нужно было поехать к больному в близлежащую деревню, или принести в "медпункт" очередную партию лекарств, изготовленных в комнате. Теперь молодая женщина постоянно держала в ней набор наиболее часто применяемых средств, самые редкие ингредиенты и инструменты.

Приготовления были почти закончены, когда снова вмешался случай. Однажды вечером, когда после приема больных молодая женщина возвращалась в донжон, ее внимание привлек возникший на пороге входа в жилое крыло отец Джозеф. Он появился тихо, почти крадучись, и, оглядевшись вокруг, не произнеся ни слова, сделал приглашающий жест. Глэдис обернулась. Во дворе было мало народу, в основном, мастера и слуги заканчивали работу и все уже находились или в помещениях, или под навесами. Никто не обращал внимания на то, что происходило во дворе. Заинтригованная, молодая женщина направилась к жилому крылу. В общем-то, это не было чем-то незаурядным, она продолжала заглядывать в часовню время от времени.

Отец Джозеф казался крайне взволнованным. Он буквально втащил Глэдис за рукав в часовню, а затем в исповедальню.

— Простите мне такую настойчивость, — лихорадочно зашептал он, — но боюсь, у меня есть причины так поступать! Не говорите ничего, у нас мало времени! В случае, если сюда кто-нибудь придет, я возьму на душу грех (да простит мне Господь!) и скажу, что Вы приходили на исповедь. Но речь не о том. Глэдис! Я не всегда одобрял то, что Вы делаете, но сердце мое говорило, что избавлять от страданий тех несчастных, что живут в замке и его окрестностях — дело благое. И я дал слово Господу, что Вы спасете тела, а я, грешный, буду спасать их души в меру скромных сил своих! А теперь настал черед спасти Вас! Я не могу открыть Вам всего, у меня нет на это права, но поверьте — Вам и Вашему сыну грозит опасность! Вы должны покинуть этот замок! Слышите? Как можно скорее! Когда отошлют Вашу служанку, знайте — беда уже близка! А теперь идите! И торопитесь! Никто не должен знать, что Вы предупреждены! Я буду молиться за Вас!

— И я буду молиться за Вас, святой отец! — прошептала в ответ молодая женщина, — Награди Вас Бог!

Глэдис вышла из исповедальни на негнущихся ногах, но с чувством горячей благодарности к священнику.

— Отпускаю тебе твои грехи, дитя мое! — на всякий случай сказал ей вслед отец Джозеф.

До донжона она добралась как будто в полусне. Огромным усилием воли она сдерживалась, чтобы не выдать себя и не сорваться на панический бег. Джей спокойно сидел на кровати и играл с деревянным единорогом. Мэг казалась озабоченной.

— Что случилось, Мэг, — спросила Глэдис, как ни в чем не бывало.

— Да вот, миледи, — расстроено ответила служанка, — придется мне уехать на несколько дней. Дочку мою с зятем и внуками выселяют с их земли. Сменился деревенский староста, и требует с них арендную плату и бумагу на право аренды. А они платили, вот только что платили! И что он к ним привязался? Сэр Арнольд сказал, что распорядился насчет такой бумаги, завтра мне ее дадут, да я бы, с Вашего позволения, сразу и уехала. Они далеко живут, у самой границы владений сэра Арнольда. Ведь Вы отпустите меня, миледи? Правда отпустите?

— Конечно, Мэг, поезжай, — ответила Глэдис возможно спокойно, но сердце ее ушло в пятки. Как сказал отец Джозеф? "Когда отошлют Вашу служанку, знайте — беда уже близка!" Значит, завтра, после отъезда Мэг, должно что-то случиться. Или отвлекут ее саму и убьют Джея, или уничтожат их обоих разом, выдав за несчастный случай. Неизвестно, сколько ещё осталось времени в запасе, значит, надо что-то предпринять в течение ближайших полусуток, до отъезда служанки.

— Как ты хочешь уехать, Мэг, — спросила Глэдис у женщины.

— Сначала пешком до Дэйла, а там найму повозку, — отозвалась та. Глэдис лихорадочно думала. У нее созревал план. Достаточно ли будет корзины?

Принесли ужин. Тушеные овощи в горшочках, хлеб, сыр и молоко в кувшине. Молоко было совсем ни к чему. Глэдис, проходя мимо подноса, как бы невзначай толкнула кувшин. Прямо на кровать хлынула белая река.

— Вот досада! — воскликнула Мэг, — теперь на кухню идти!

— Не надо на кухню, — сказала молодая женщина, — просто сходи вниз, к колодцу, и принеси воды. Попьем сегодня воду, это будет всем нам полезно. И прихвати из кладовой корзину побольше, уложим в нее твои вещи, путь до Дэйла неблизкий.

Мэг стала было возражать, но Глэдис настаивала, и служанка ушла, недовольно ворча. Молодая женщина подошла к рабочему столу и взяла один из пузырьков. Немного содержимого вылила в ужин Джея, остальное — в горшочек, предназначенный Мэг.

Когда служанка вернулась, Джейсон уже с удовольствием ел. Глэдис к ужину почти не притронулась. "Надо поесть, миледи", — уговаривала Мэг, — "Я ненадолго, только отдам им бумагу, и сразу обратно, мигом обернусь, уж три денечка за ребеночком посмотрите!". Ее забота была трогательной. Глэдис жаль было расставаться с этой доброй женщиной, которая была для нее не столько служанкой, сколько другом. Молодой женщине было немного совестно за то, что должно было произойти позже, и она тайком спрятала часть хлеба и сыра, сделав вид, что поела.

После ужина ребенок сразу стал зевать и тереть глазки, и мать уложила его. Мэг ещё ходила, складывала в корзину вещи, но скоро начала жаловаться на усталость, легла на свой соломенный матрас и уснула. Глэдис не спала. Июньские ночи коротки. Как только небо стало слегка светлеть, она встала. Мэг и мальчик спали так крепко, что даже не слышно было дыхания. Молодая женщина аккуратно выложила на кровать из корзины вещи Мэг, положила на дно кусок холста, а на него — спящего Джея. Сверху она пристроила свой холщовый мешок с вещами, следя, чтобы он прикрывал мальчика, но позволял ему спокойно дышать, и накрыла корзину куском полотна. Малыш не проснулся от всего этого. Снотворное из маковых зерен, которое он съел вместе с ужином, убаюкало его, по расчетам Глэдис, примерно до полудня. Мэг проснется, конечно, раньше, но они с Джеем будут, как надеялась молодая женщина, уже далеко.

Она села и, засветив одну свечу, написала записку Мэг. Женщина была неграмотна, но Глэдис надеялась, что найдется человек, который ее прочитает. "Милая Мэг", — писала Глэдис, — "Прости, что пришлось усыпить тебя и воспользоваться твоей корзиной и плащом. Я делаю это для твоей собственной безопасности. Мне необходимо уйти вместе с ребенком, потому что я боюсь, что случится что-то страшное. Пока мы в замке, этот страх будет со мной всегда. Никто не должен знать, куда я ушла, даже ты. Я сама не знаю, куда отправлюсь, надеюсь только, что где бы я ни была, мой сын будет в большей безопасности там, чем здесь. Спасибо тебе за все. Глэдис"

Потом она надела на шею сумку с лекарствами и привязала ее к себе широким длинным поясом. Мэг была полновата, поэтому, когда молодая женщина надела сверху кот и ее плащ, получилось довольно правдоподобно. Взяв в руки корзину, Глэдис поняла, что ноша получилась очень тяжелая. Нельзя было показать это возле ворот. Она опасалась вопросов стражников, а за ворота необходимо выйти очень рано, как только будет опущен мост.

Ее вдруг затрясло. "Спокойно", — сказала она себе, — "Что может случиться? Тебя убьют — так что? Вернешься домой. Если убьют Джея, будет гораздо хуже, но его и так убьют, если мы останемся здесь!" Подбодрив себя таким образом, она пристроила поудобнее корзину, надвинула поглубже капюшон плаща и зашагала вниз по лестнице.

Было очень рано, примерно, пятый час, но дверь на внешнюю лестницу была открыта. Служанка мела площадку перед большим залом. Подняв голову, она крикнула: "Доброе утро, Мэг!", видимо, узнав плащ. Глэдис только кивнула в ответ, опасаясь, что голос ее выдаст. Девушка фыркнула и вернулась к работе. Во дворе почти никого не было, только в пекарне и на кухне загорались первые огоньки. Глэдис посмотрела вперед, и ее окатило горячей волной радости: внутренние ворота были открыты, и мост уже опущен. Она как можно более неторопливо пересекла двор. Корзина оттягивала руки, а напряженная спина все время ждала окрика. Все так же не спеша она пошла от внутренних ворот ко внешним. Здесь было гораздо темнее, чем во дворе. Ремесленники только начали просыпаться, кое-где мелькали огоньки свечей, в кузнице уже разжигали горн, где-то кричали петухи.

У внешних ворот ее ждало разочарование: их еще не думали открывать, а мост был поднят. Стражники только лениво похаживали и переругивались. Она готова была заплакать от досады, и не было никакой возможности их поторопить. Ее могли хватиться в любой момент. Оставалось только стоять и ждать. Корзину она поставила на землю.

— Ты кто такая, и куда собралась в такую рань? — раздалось над ухом. Это был, вероятно, командир, судя по зычному голосу и властному, хоть и беззлобному сейчас тону.

-Я Мэг, служанка мистрис Глэдис, — ответила молодая женщина, стараясь унять дрожь в голосе и подделаться под неторопливую речь с так хорошо знакомыми ей, немного тягучими интонациями, — Уезжаю к дочке.

— А что это тебя черт понес так рано? — продолжал интересоваться солдат.

— Так ведь они далеко живут, на самом краю владений сэра Арнольда, — ответила она, продолжая краем глаза наблюдать за стражниками. Вот один вразвалочку ("да скорей же ты!", — думала Глэдис) пошел к будке, где находился ворот, на который наматывалась цепь при поднятии моста. За ним отправился второй и третий.

— А что тебе на месте не сидится, в такую даль переться? — командиру стражников явно хотелось поговорить, — И что у тебя в корзине?

— Подарки родне, — насколько могла, спокойно сказала Глэдис, незаметно стараясь загородить корзину, — А еду я к ним потому, что их с земли выселяют. Вот бумагу везу, что сэр Арнольд, мол, им разрешил там жить...

— Ах, чтоб провалиться в преисподнюю тому, кто их выселяет! — выругался стражник, — У меня самого... — он стал пространно и эмоционально рассказывать о том, как его семью когда-то тоже вот так хотели выселить, да сэр Джейкоб не дал. "Может, сэр Арнольд узнал эту историю от кого-то, и подстроил что-то подобное", — подумала молодая женщина, — "Очень уж неожиданно случились неприятности у Мэг".

Солнце вставало, даже здесь, в тени, становилось светлее. Глэдис уже нервно озиралась. Ну почему сегодня нет ни дождя, ни тумана? К счастью, в будке дрогнуло, и со страшным грохотом заработал механизм моста (если так его можно назвать). Молодая женщина испугалась, что ребенок проснется и заплачет, несмотря на снотворное. Наконец, звук сошедшей лавины, от которого вздрогнула земля, возвестил, что мост опущен, и стражники так же, не торопясь, принялись открывать ворота. В корзине было тихо. Глэдис осторожно перевела дух. Один из стражников пошел к ним с факелом.

— Долго ещё вы будете возиться? — недовольно спросил командир, — Не видишь, мамаша торопится!

— Кто такая? — сунулся к Глэдис стражник, норовя посветить ей в лицо. Она инстинктивно вскинула руку, загораживаясь от света.

— Да ты что, рехнулся? — командир отпустил слишком ретивому солдату затрещину, — с огнем прямо в лицо! Не сердись на него, мамаша, молодой он ещё.

Глэдис тревожно прислушивалась к шуму пробуждающегося поселения ремесленников за спиной. Её там многие знали. Стоит кому-то поинтересоваться, кто тут стоит возле ворот, и назвать ее по имени... Медленно-медленно тяжелые, окованные медью створки начали открываться, и между них протиснулся луч солнца. Она подняла тяжелую корзину и двинулась к воротам. Привычные и ставшие родными звуки замковой жизни теперь оставались позади. Где-то там, в донжоне, спит верная Мэг. Спасительница. Глэдис от всей души пожелала ей удачи. Может, ее положение ещё улучшится после побега беспокойной хозяйки. Мэг, хоть и в годах, но ещё крепкая, ее могут взять служить в жилое крыло.

Но долго предаваться сентиментальным размышлениям было некогда. Отсутствие Глэдис, кажется, пока не заметили, значит, надо было поторопиться, чтобы уйти подальше. От тяжести корзины болели локти, по спине тек пот, медицинская сумка давила на живот и натирала шею, но Глэдис терпела. Главное — миновать мост и дойти по дороге до леса. Наконец, на нее упала тень от деревьев. Осталось совсем немного.

Пройдя по лесной дороге, она дошла до развилки. На камне, стоявшем на перекрестке, были выбиты стрелки. Одна из них указывала направо, в сторону Строберри Хилл, другая налево, на Дэйл. Глэдис свернула налево, но не по дороге, а в лес. Она сделала это нарочно. Если будет погоня, и ее след почуют собаки, пусть преследователи подумают, что она направляется в Дэйл, и простодушная Мэг, возможно проговорится, что мистрис спрашивала о том, как та хочет уехать. Конечно, сэр Арнольд вряд ли будет откровенно снаряжать большую погоню, ведь ему важно показать, что молодая женщина и ее ребенок — желанные гости, и все, о чем он может беспокоиться, касается только их собственного блага. Но он может придумать что-то изощренное, например, что отправляется на охоту. Эта версия позволит взять с собой собак. А ей во что бы то ни стало необходимо сбить их со следа. Как надеялась Глэдис, погоня отправится в Дэйл, может даже там оставят засаду. Но ей на самом деле надо было идти в другом направлении — на Строберри Хилл. В деревню она заходить не собиралась, чтобы как можно дольше не показываться на глаза тем, кто сможет указать на ее след.