На данный момент они с Асами и Мэйцин были там практически одни, хотя Сусана и остальные четверо играли во что-то вместе как… клан? Так они это назвали? Во всяком случае, они вряд ли считались разговорчивыми соседями, так что по сути были только Рёко и еще двое, вместе с полнофункциональным баром-роботом — и пока что никто не был достаточно отважен, чтобы заказать алкоголь.
На пути к их тренировочной планете Рёко потратила довольно много времени, глядя на звезды, но в конечном счете ей надоело пялиться в псевдо-окно на электронно регенерированное звездное поле. Также было и здесь, хотя в этот момент она обнаружила, что ее взгляд снова притягивает к окну. Фильтрованное звездное поле выглядело точно так же, как и всю дорогу, но она не могла избавиться от ощущения…
Ее мысли прервал резкий всплеск зеленого света на краю зрения, и она сразу же с удивлением взглянула на него, интуитивно найдя источник.
— Что это? — спросила Мэйцин.
Кольцо ее самоцвета души весь путь мягко светилось, и они в основном приучились его игнорировать, но это было по-другому — внезапная неожиданная пронзительно-яркая вспышка.
— Я не знаю, — с искренностью негромко сказала она. — Я не знаю, почему он вообще светится, а теперь он вспыхнул…
Самоцвет снова вспыхнул, так же ярко, покрыв окружающее резким зеленым свечением.
— Хм? Что-то происходит? — спросила Сусана, зеленые глаза снова открылись, возможно, после предупреждения таккомпа.
Асами на мгновение взглянула на самоцвет, после чего закрыла глаза. Рёко уже знала этот вид, видя его в симуляциях, когда она издалека искала десант пришельцев.
— Лаплас, — вслух спросила Асами, обращаясь к кораблю. — У нас в ближайшее время ни с кем не запланирована встреча?
— Нет, — приятно звучащим голосом ответил корабль, перед ними возникла голограмма седовласого математика, сложившего за спиной руки. — До приближения к Ахерону мы не встретим никаких других кораблей.
Самоцвет Рёко во внезапной последовательности вспыхнул несколько раз, когда Асами сказала:
— Ты уверен? Я чувствую вдали что-то похожее на сверхсветовые двигатели. Хотя очень слабо.
Повисла пауза, пока голограмма задумчиво наклонила голову.
— Принято, — сказал корабль со слабым французским акцентом, нервно потеребив воротник, веки на мгновение закрыли различающиеся глаза: один нормальный, а другой с отметкой «I/O» в стиле ИИ. — Я обращу пристальное внимание и сообщу защитному конвою, — продолжил он. — Однако пришельцы чрезвычайно редко устраивают рейды так глубоко в человеческом пространстве. На моих сенсорах ничего нет, и в этом районе нет никаких известных астрономических аномалий.
— Ладно, — с обеспокоенным видом сказала Асами.
— Это выглядит по меньшей мере немного тревожащим, — прокомментировала Мэйцин. — Ты и правда не догадываешься, что это?
— Я не знаю, — снова закрыв глаза, сказала Асами. — Мне это не нравится.
Всего через полчаса Асами, чье все более обеспокоенное поведение угнетало их беседу, снова открыла глаза и тихо сказала:
— Теперь я уверена. Приближаются корабли. Мне не хватает опыта, чтобы знать все наверняка, но они движутся гораздо быстрее, чем любой из кораблей, мимо которых мы прошли на Новых Афинах. Лаплас говорит, что в человеческом флоте нет ничего столь быстро двигающегося.
Рёко и Мэйцин шокировано взглянули на нее. Они ожидали чего-то подобного, но последние полчаса Асами и Лаплас сидели в мертвенной тиши, не давая им ни намека на их внутренние разговоры.
Глаза поглощенных игрой волшебниц вокруг резко распахнулись, некоторые слегка дернулись из-за остатков их последних игровых действий, когда их принудительно выбросило из симуляции в ответ на объявленное на корабле боевое положение.
— Не могу поверить, что это правда, — через мгновение сказала Нго Тхи Ан. — Сусана сказала нам, что что-то происходит, но… это ведь должен быть безопасный конвойный маршрут! Это далеко за пределами стандартного диапазона рейдов пришельцев. Почему мы?
— Я не знаю, — сцепил перед собой руки Лаплас, эпоха его костюма вдруг показалась весьма неуместной. — Это может быть тестовый прогон новых тактик или вроде того. К счастью, у нас достаточное предупреждение, так как их пока даже нет на моих сенсорах. Я вызвал помощь, предупредил команду и перевел двигатели в режим аварийного ускорения. С таким предварительным предупреждением мои — наши — шансы гораздо лучше, чем могли бы быть.
— Пьер, — спросила Рёко. — Просто каковы наши шансы? Нас здесь восемь…
— Знаю, — взглянув на нее, перебил корабль. — Но вы не обучены для подобного боя. Я знаю, что у вас была вакуумная подготовка, но космический бой легко может оказаться подавляющим для столь новых девушек, как вы. Вот почему этому учатся отдельно.
Лаплас положил руку на лысеющую голову — корабль решил отразить старший период жизни француза.
— Я не беззащитен, — сказал он. — И наши шансы гораздо лучше, чем вы можете полагать. Уточните у своих таккомпов. Посмотрим, что я могу, хорошо?
Корабль оглядел остальных. Когда они ничего не добавили, он сказал:
— Возле грузовой области усиленный пассажирский отсек. Там будут аварийные скафандры, а рядом порты внешнего доступа. Ждите там. Надеюсь, это не потребуется.
Затем он исчез.
Через несколько минут на его сенсорах появились гравитационные искажения.
Показания, как он и ожидал, совпадали с характеристиками класса истребителя дальнего действия головоногих, единственного класса корабля, что появлялся на такой дистанции и в столь малой численности, с общей целью налета на корабли и торговые маршруты, в то время как их собратья-бомбардировщики нацеливались на уязвимые объекты и планеты. Нападения столь глубоко в человеческом пространстве никогда не были зарегистрированы, но, как он предположил, всегда и во всем бывает первый раз.
Будь у ЧКК Пьер-Симона Лапласа черты лица, чтобы это выразить, он бы мрачно улыбнулся. Но так ему пришлось представить себе улыбку. В иных ситуациях он мог бы удовлетворенно включить некоторые внутренние дисплеи, но многие из них были сейчас отключены, из некритического функционала были отведены все джоули до последнего.
Была причина, по которое его называли «конвоем», несмотря на то, что был лишь один транспортный корабль с командой. Конечно, его не сопровождали фрегаты или крейсеры, но он не был беззащитен. Вокруг него роились малые корабли-дроны, начиная с относительно крупных орудийных платформ со сверхсветовым двигателем до меньших атакующих и защитных дронов — и даже еще дальше, вплоть до крошечных пылинок умной пыли, предназначенной ослаблять мощь лазеров и запутывать сенсоры. Меньшие дроны двигались внутри сформированного крупными кораблями сверхсветового пузыря.
Эти дроны были его главной надеждой на выживание. Чтобы исполнять свои функции рейдеров дальней дистанции, истребители пришельцев были чрезвычайно легки, даже легче вездесущих фрегатов, и несли очень мало дронов сопровождения. Защищенных силовыми полями и способных к чрезвычайно высокому ускорению, их все еще было непросто уничтожить, несмотря на их относительную непрочность, но это значило, что его дроны и оружие не столкнутся со вмешательством и, по сути, смогут свободно работать до того момента, как будут напрямую уничтожены вражеским огнем.
А если это не сработает, у него было собственный генератор силового поля, что было необычно для корабля его относительно небольшого размера. Все благодаря его специализации на перевозке ценных грузов.
Ранее он заявил, что так как он получил предупреждение, у них весьма неплохие шансы. Он был серьезен. Такие рейды в основном полагались на элемент неожиданности, истребители использовали свои парадоксальные двигатели, чтобы необнаружимо скакнуть откуда-то, после чего догнать свою цель на сверхсветовой скорости, что только они могли поддерживать. В тот момент, когда их сверхсветовой покров сольется с покровом цели, они выпустят оружие, путешествующее относительно цели на околосветовой скорости, когда они могли буквально бросить камень в окно и все еще быть чрезвычайно опасными.
Этот первый проход был самым опасным и часто уничтожал неготовые к ним цели. Обычно, с учетом экстремальной скорости истребителей, не было времени между обнаружением сенсорами и развертыванием оружия на цели для эффективного ответа; форы, как правило, было недостаточно.
Если потребуется добить, они для этого прилетят обратно, на что часто требовался значительный промежуток времени, учитывая тенденцию истребителей заметно промахиваться при первом проходе. Если цель выглядела по большей части нетронутой, второго прохода обычно не было; в уклоняющуюся цель, даже грузовое судно, сложно было прицелиться на высокорелятивистских скоростях, и часто приходилось тормозить до низкорелятивистских скоростей, что вызывало риск потери истребителей.
Именно в этом были их шансы.
Он не отводил своего метафорического взгляда от стремительно приближающихся кораблей. Его шансы были выше, чем можно было бы ожидать, но ему не хотелось, чтобы ценные волшебницы погибли только потому, что он просчитался — особенно с учетом того, что это повлияет на карьеру его психического бэкапа, когда того активируют ему на замену. У него не будет времени на то, чтобы заметить сброс оружия и отреагировать; ему придется предсказать это и упредить точно в нужный момент.
Лаплас уже долго таким занимался и пережил свою долю схожих передряг; капитан и остальная команда в полном объеме приняли предложенный им план, не предлагая поправок. Они пригодятся на других этапах боя — если эти другие этапы будут — но ранние этапы, с высокоточным высокоскоростным маневрированием, целиком на нем. В конце концов, пилот отвечает за навигацию, а не боевое маневрирование.
Он плыл среди облака дронов сопровождения, не выдавая никакого признака полученного предупреждения, даже не выказывая никаких признаков паники, ожидаемой от корабля, заметившего неожиданных противников, спешно перемещающего вокруг себя дронов в попытке защититься и разгоняя двигатель в попытке обогнать истребитель. Вместо этого он незаметно запасал в ускорителях энергию, не используя на самом деле полную свою скорость.
Корабль следил за отсчетом миллисекунд, за неумолимо приближающимися другими кораблями. Как обычно, он на мгновение подумал о своей девушке, крейсере ЧКК Жанна д’Арк, дизайн корпуса которой он всегда считал довольно эстетичным. Еще он на мгновение подумал о ЧКК Флавии Аэции, хотя они не общались друг с другом, сколько, уже год?
После этого он проигнорировал эмоциональные подпрограммы и вернулся к своей задаче. Он ждал.
И ждал.
Затем истребители, наконец, вышли на примерно досветовую относительную скорость, что позволило слиться сверхсветовым покровам. В этот же момент они выпустили свою релятивистскую нагрузку, проходя перпендикулярно траектории Лапласа. Также в этот же момент Лаплас резко ускорился на своих полностью заряженных двигателях в сторону относительного зенита. В пространство свободно выплеснулись дроны обороны, готовясь отклонять, взрывать или иным образом устранять любое запущенное оружие, которым невозможным образом оказались семь противокорабельных ракет класса Опустошитель — рейдеры редко тратили более трех на один корабль, и на каждом истребителе была только одна.
Поставленные в тупик неожиданно резкой сменой траектории их цели, ракеты попытались скорректировать курс, но на такой скорости им не хватило на это времени, особенно с учетом вмешательства дронов. Три из них испытали немедленный отказ наведения, запутанные устроенными дронами на их пути помехами, и разлетелись в бессмысленных направлениях, завершив детонационные циклы в бесполезных местах — из-за продолжительности боевых действий ракетам, по сути, приходилось начинать взрываться в момент запуска. Еще одну в полете пронзил лазер дрона, и ее стремительная, огромная вспышка завершилась уже после того, как сам взрыв покинул изначальный сверхсветовой покров, сохранив околосветовую скорость ракеты. Релятивистские эффекты в действии: с точки зрения Лапласа время на борту ракет было медленно, а их взрывы Лоренцевым сокращением сжимало в турбулентные диски.
Еще две ракеты едва не попали, вместо этого протаранив выхлоп его ускорителей — что, естественно, был направлен вниз, продвигая его вверх — и разлетелись на куски. Расширяющееся облако горячего газа в целом было безвредно, кроме тех моментов, когда в него врезаются на околосветовой.скорости. Ракеты были слишком хлипки, чтобы такое пережить. Этому трюку он когда-то научился у ЧКК Жанны д’Арк.
Последняя подошла слишком близко, почти в последний момент перехваченная, наконец, ценой дрона-оружейной платформы.
После чего наступила его очередь, когда несущиеся истребители, двигающиеся слишком быстро, чтобы заметно сменить изначальные курсы, вошли в поле неожиданно развернутых дрон-мин, сопровождаемых перекрестным лазерным огнем его нижних орудий. Его лазерные пушки были удручающе маломощны, но на такой дистанции даже со сверхсветовыми сенсорами от них сложно было уклониться. Люди-артиллеристы выбирали и подготавливали общую стратегию стрельбы, в то время как его подпрограммы корректировали естественные человеческие ошибки, вызванные прицеливанием на релятивистских скоростях, и выбирали нужные моменты. Это было эффективное разделение труда, насколько возможно, перекрестная обработка.
Истребители, с их экстремальной скоростью, не смогли ответить, и их силовые поля осветились от сияющего стаккато взрывов мин и ударов лазеров. Из семерки лишь шести удалось выжить и вырваться с другой стороны, и менее чем миллисекунду спустя один из этой шестерки был существенно поврежден.
Он позволил себе момент удовлетворения, когда истребители промахнулись, умчавшись вдаль. Затем он задумался, с чего бы эскадрилье истребителей в глубоком рейде тратить семь дорогих ракет на один транспортный корабль. Тем не менее, теперь, когда они не справились, они, скорее всего, отступят, и его команда уже обменивалась поздрав…
Нет, стоп, они возвращаются?
Почему они вернулись?
Будь у корабля зубы, он бы стиснул их, готовясь к продолжению боя.
— Тц, — озвучила Мэйцин, через внутренний интерфейс наблюдая за последними событиями. — Я думала, все закончилось.
Рёко потерла плечи, где в них впились ремни ее сиденья, когда перегрузки превысили возможности гравитационных стабилизаторов корабля.
— Лаплас, каковы сейчас наши шансы? — спросила она.
— Прошу прощения, — мгновенно ответил из интеркома идеально вежливый голос корабля. — В настоящее время мои вычислительные ресурсы в аварийном режим распределения. Я не отвечаю на низкоприоритетные запросы.
Не особо обнадеживающий ответ, и меж собравшихся пассажиров поднялся негромкий разговор: восемь волшебниц, привязанных к сиденьям у одной стены, а также различные правительственные должностные лица, военные офицеры и два гражданских торговца, привязанных к другим, все в магнитных ботинках.
