Сила разума. Часть 1. Обретение

— Возьми лёд.

Я взяла пакетик уже наполовину наполненный водой, который лежал на повреждённой руке. Ничего необычного. Точно такой же можно купить в каждой аптеке. Даже у меня в одной из сумок где-то валялся точно такой же.

— Вроде бы ты хотела взять карандаш, Элизабет.

Пуф и пакетик как по команде испарился. Теперь я вертела между пальцами всё тот же карандаш.

— Впечатляет... Невидимые стены, появляющиеся из пустоты предметы...

Пальцы словно обожгло, и я выбросила карандаш. Стало тяжело дышать, грудь будто что-то сдавило. Я кое-как расстегнула пару верхних пуговиц на кофте, стараясь подавить дикое желание убежать. Кто-то будто переключил рычаг в другое положение, и я стала видеть по-другому. Вроде бы всё вокруг то же самое, но иначе. Память откатывалась назад, прокручивая все события минувших дней, особенно выделив разноцветного тигра. Всё это было реальностью. И то, что Макс спас мне жизнь. Или наоборот подстроил всё, чтобы я так думала.

— Вы пытались меня убить? — последний вариант перевесил.

— О, Элизабет, нет. Всё совсем наоборот. Мы не можем разбрасываться своими людьми как остальные. Хранителей не так уж и много в этом мире. Каждый год на всей планете способность проявляется не больше, чем у ста-ста пятидесяти человек. Увы, некоторых мы находим слишком поздно и уже ничем не можем им помочь.

— Они умирают?

По спине прошёлся неприятный холодок. Макс упоминал об этом, но я до последнего надеялась, что он говорил это лишь для устрашения.

— Да.

— Но почему?

— Организм Хранителей, а точнее их мозг немного отличается от тех же Создателей или Владельцев Стихий. Их способности проявляются в раннем детстве. Они заканчивают здесь школу и постепенно проходят обучения, разделённое на стадии. Всё это время их мозг продолжает развиваться, приспосабливаясь к тем возможностям, которые сам же и создаёт. В то время способности Хранителя активизируются, когда организм полностью созревает. Обычно это происходит где-то к восемнадцати годам, может чуть позже. Тогда же происходит взрыв. Всё то, с чем учили справляться годами других, в один прекрасный момент обрушивается на отдельно взятого человека. Мозг начинает пытаться справиться с новыми процессами, которые его охватывают. Когда он понимает, что не способен на это, то начинает пытаться подавить восстание любыми способами, пусть даже самыми фатальными. В конце концов, человек умирает от опухоли. Её размеры и мучения зависят от индивидуальных особенностей организма. Тебя, к несчастью, мы тоже обнаружили поздно, но в твоём случае всё ещё поправимо.

Вроде бы я смотрела на Феликса, но он расплывался, являя взгляду стену. Маленький огонёк, теплящийся в глубине души, был нещадно затушен холодным промозглым ветром. Обхватив себя руками, я качнулась вперёд, затем обратно. Это действие немного успокаивало, отвлекая от тревожных мыслей, метающихся в голове из стороны в сторону. Умирать мне совершенно не хотелось.

— Что... — ком в горле мешал говорить. Я попыталась сглотнуть его, но он стал ещё больше. — Что мне нужно делать?

Голос был тихим и хриплым, словно и не мой вовсе.

— Для начала перестать плакать.

Перед моим носом появился платок, который протягивал мне Феликс. Я не заметила момента, когда он встал и подошёл ко мне. Стараясь не смотреть на Феликса, я взяла предложенный платок, но он не избавил от сдавливающий, солёных полос на щеках.

— При должном старании овладение навыками происходит в среднем за год-полтора. Один паренёк лет десять назад удивил всех, закончив через три месяца. Ему слишком хотелось перейти на новую ступень.

— А максимум?

Я печально прикидывала, что останусь здесь на ближайшие лет десять, если не больше.

— Пять лет.

Суровая реальность почти что припечатала меня к полу, показывая, что я была недалека от истины. За такой срок можно было бы получить профессию, обзавестись семьёй и жить нормальной жизнью.

— Но в том случае всё не так просто. Сейчас он очень известная личность среди Хранителей и занимает хорошую должность. Здесь время не столько значимо как в обычной жизни. Ты поймёшь это сразу же как только войдёшь во вкус.

— А если не войду?

— Тогда, по прошествии определённого времени, вернёшься домой.

Феликс достал из внутреннего кармана пиджака что-то наподобие кредитки и браслета, затем отдал вещи мне. Похожий браслет я видела у Макса, но мой был обычного металлического цвета и без единого украшения. На точно такого же цвета карте значилась цифра двести.

— Ремешок поможет понимать другие людей. Он перекодирует поступившую в мозг информацию, в то время как происходит её обработка.

Теперь стало понятно, как Макс разговаривал с хранителем камней. Неожиданное нелепое желание воскликнуть: "Ага" будто раскрыла страшную тайну, я подавила на корню. Быстро взяв браслет с колен, я приложила его к левому запястью и защёлкнула концы.

— Элизабет, — Феликс как-то странно прикрывал ладонью левую часть лица, массируя пальцами висок. — Теперь ты не сможешь его снять, пока не совладаешь с собственной силой.

— Всё равно мне пришлось бы его надеть, не так ли? Так какая разница минутой раньше или позже.

— Пообещай мне, что это было твоё последнее необдуманное решение, — пришлось кивнуть. — Цвет ремня относит тебя к владельцу той или иной способности. У Хранителей он серебристый. Так же на нём отображаются все твои заслуги и достижения. Когда ты найдёшь своего наставника, ты получишь определённый знак, по которому всегда можно будет понять, кто стоит за тобой.

Отлично. Я только что собственноручно клеймила себя. Радовало лишь то, что это клеймо не пылало горящим символом у меня на шее, а ещё луче на лбу, чтобы все видели, кто твой хозяин. Правда, мне ещё предстояло его найти.

— С картой, думаю, проблем у тебя не возникнет. Работает точно также как обычная кредитка. Каждый месяц ты получаешь по двести очков, которые можешь расходовать в городе или перевести в нужную тебе валюту. Всё на территории академии ты можешь получить бесплатно, разве что кроме автоматов. Правила и распорядок предлагаю оставить до завтра. Согласна?

Вникнуть во что-то ещё я, наверное, уже не смогла бы. Да и сейчас половина сказанного ректором прошла мимо меня. А представить правила любого, пусть даже немного ненормального, университета, академии или вуза не составит труда, особенно тому, кто хоть раз побывал в одном из заведений. В туалете не курить, посещать пары и стараться соглашаться с преподавателями во всём, пусть ты с пеной у рта готов опровергать каждое его сказанное слово.

Решив, что спорить с Феликсом по данному вопросу не буду, я сунула карточку в карман джинсов и он, вернув прежний порядок на столе в одно мгновение, вывел меня из своего кабинета. В коридоре отчего-то стало легче дышать. Наверное, над головой не витает звание владельца кабинета как дамоклов меч.

От огромного количества коридоров голова шла кругом. Сначала я ещё как-то пыталась запоминать дорогу, но потом уже бездумно шагала за Феликсом, который сначала прокатил меня на лифте вниз на пару этажей, затем перевёл в другой корпус по широкому, застеклённому переходу. От того, что находился он ближе к земле, чем кабинет ректора, я смогла немного разглядеть близлежащие пару зданий и небольшой сквер с лавочками, откидывающими огромные тени в свете фонаря. Людей на улице не оказалось, зато в новом здании с нами поздоровался даже самый ленивый. Несколько человек пытались завести разговор с Феликсом, но получили отказ.

Со всех сторон я чувствовала на себе пристальные взгляды. Пусть людей было и немного, но они не желали соблюдать правил приличия. Стоило нам отойти на пару шагов, как за спиной поднимался такой громкий шёпот, что не нужно было даже напрягаться, чтобы расслышать, о чём они говорят. Тяжёлая участь новичка оказалась не столь приятной ролью.

Наконец рекреация закончилась, оставляя место всё тем же пальмам на полу и цветам на окнах. Отличия были лишь в дверях — каждая из них оказалась чем-то украшена: разноцветные плакаты, наклейки или просто какие-то надписи на листках от приглашающих в гости до устрашающих. Лишь одна встретившаяся нам дверь, была девственно чистой, что казалось странным. Возможно, там просто ещё никто не поселился.

Феликс остановил меня возле огромного кактуса в пустыне. Плакат по размеру больше походил на обои, но лучше потерпеть такое, чем жить в комнате, где дверь украшают блёстки или единорог, доедающий свою жертву. Хотя, может быть, первое впечатление всё-таки бывает обманчивым?

Нас встретила миловидная девушка в ярко-зелёной футболке с мишкой. Цвет её кожи был слегка темнее, чем мой многочасовой летний загар, а медно-красные волосы едва не доходили до талии. Ещё вчера, пройдя мимо, я бы непременно позавидовала, но сейчас меня манила кровать, рядом с которой стояли мои вещи. Откуда здесь взялись мои сумки, и кто их сюда принёс было загадкой, где ответ не предполагался.

Я попыталась перетащить чемодан на кровать, но он оказался просто неприподъёмным. Затащить его удалось лишь с третьей попытки, когда подоспела скорая помощь.

— Роберта, — соседка по комнате устроилась на спинке кровати, разглядывая меня. — Роберта Фрио. А ты неплохо держишься. Я грозилась поджечь всё вокруг, забаррикадировавшись в кабинете у Феликса, и почти три часа держала оборону.

Я улыбнулась.

— Элизабет Миллер. Человек, который думал, что сможет уйти отсюда.

Открыв верхний карман, я достала три рамки и расставила на прикроватной тумбочке. На одной фотографии были мы с бабушкой, на другой с Ори, с последней мне улыбалось моё прошлое — родители.

— Здесь оказалось не так уж и плохо. Хотя первые дни я тоже не находила себе места. Больше всего убивал климат. А какого мне было, когда я первый раз в жизни увидела снег! Хуже было разве что только, когда пришлось спрашивать, что это такое белое и холодное падает с неба. Кстати, я захватила для тебя пару сандвичей, ужин уже давно прошёл. Хочешь?

Я пожала плечами. Я ничего не ела с самого утра, но не была уверена в том, как отреагирует мой желудок на появление еды. Роберта же уже протягивала мне две упаковки сандвичей и банку газировки. Отвращения всё это не вызывало, поэтому я смогла с чистой совестью открыть одну из воздухонепроницаемых упаковок.

— Ну?

Роберта упёрлась локтями о чемодан и пристально смотрела на меня, пока я пыталась жевать.

— Ничего необычного. Я такие обычно дома делала.

— Да я не об этом. Феликс сказал кто ты? Барьер или визуал?

— Ааа... — я целенаправленно потянулась за банкой газировки и открыла её, вспоминая о неопознанном выбросе энергии. — Нет.

— Ну вот. Ладно, — Роберта встала с кровати. — Значит смотри. Там ванная, — она указала на дверь, которая находилась рядом с небольшим холодильником у стены. Ни то, ни то я не заметила. — Твой шкаф вот. Завтрак с восьми до девяти. До этого мы должны сходить в медицинское крыло и к стенду с расписанием. Потом я покажу тебе здание. До начала моих занятий должны успеть. Вечером сходим прогуляться во двор. Одна туда даже не суйся, а то потеряешься.

Роберта продолжала говорить, а я смотрела на неё с немым вопросом в глазах. Я не могла понять, почему она возится со мной. Будь я на её месте, то даже близко бы не приблизилась к себе. Но я была искренне благодарна ей, ведь мне предстояло пережить долгую тяжёлую ночь и не менее радостный день.

Глава IX

Опустив голову, я спряталась за упавшими волосами и зевнула. Затем ещё раз. Вполне возможно, если я сейчас закрою глаза, то засну прямо здесь, и никто не добудится меня ближайшие часа три. Лучше же вообще все пять.

Почти полночи Роберта рассказывала мне о себе, своей семье и доме. Иногда она затрагивала аспекты местного значения, но на мои вопросы прямо не отвечала. По её словам я ещё погружусь во всё это с головой так, что не выплывешь. Единственное, что удалось мне выведать, что Роберта была визуалом и могла точно так же как и ректор делать всякие штуки из воздуха. В доказательство своих слов она соорудила почти точную копию Монте-Альбан. Я лишь кивнула, стараясь запомнить название, чтобы затем найти доступ в интернет и спросить у гугла, что это за полуразвалившаяся пирамида.

Жила она здесь чуть больше полугода и успела справить своё восемнадцатилетие. На праздник её отпустили домой, что несказанно радовало. У неё даже имелся мобильник с какой-то супер-пупер-мега связью, которая каким-то странным образом оставалась в живых в окружении горного массива, окружавшего местность. На вопрос, в какой части света мы вообще находимся, Роберта лишь пожала плечами. Мой же телефон, мне должны были вернуть к вечеру или завтра, чтобы сделать видимость поездки до академии имени святой Розалинды (по местному сокращению почему-то РИАС) или завтра в течение дня. Правда свой она с боем отбила в первые полчаса баррикады кабинета ректора, но клятвенно обещала не пользоваться им. Я сделала вид, что поверила.

Все утренние планы благодаря позднему подъёму оказались нарушены, и мы успели лишь заскочить в медицинское крыло, где мне вручили банку с маленькими круглыми белыми таблетками, наказав принимать их четыре раза в день строго по времени пока я не отыщу себе наставника. Первую таблетку меня заставили принять там же.

Теперь мы сидели в столовой. Чтобы не привлекать особого внимания ко мне, Роберта отвоевала столик у стены рядом с входными дверями. По её мнению, так на нас должны были меньше обращать внимания, но где-то её теория дала сбой. К нашему столу то и дело кто-то подходил, протягивал руку или просто сообщал своё имя. О фамилиях, а уж тем более странах проживания говорить было не принято. Назвать свой родной город другому человеку являлось равносильно женитьбе или побратимству. На мой вопрос, почему так, невысокая курносая блондинка, Вислава, сидевшая с нами, высокомерно зыркнула на меня сквозь тонкую оправу очков, как у авиаторов, и воскликнула: 'Неужели непонятно?', привлекая к нашему и так популярному столу ещё больше внимания. Решив не связываться с ней, я тактично промолчала. Данная особа не внушала особого доверия, и я отметила про себя, что приближаться к ней без сопровождения лучше не стоит. Особенно после её слов о том, что она уже почти закончила своё обучения и жаждала поскорее убраться из этого странного чуждого мира. В тот момент мне искренне стало жаль тот, другой мир, в который она собиралась вернуться.

Ричард слегка полноватый паренёк со светлыми кудрявыми волосами, сидевший напротив меня и рядом с Виславой, постоянно подкалывал её. Делал он это не со зла, поэтому Роберта постоянно смеялась над ними. В своей тёмно-зелёной рубашке в клетку с потёртыми локтями и спортивных штанах он походил на деревенского парня или сына фермера. Он постоянно пытался втянуть меня в разговор, но Роберта, огромное ей спасибо, переводила все стрелки на себя. Я тихо присматривалась к окружающей, немного пугающей среде, а она громко объявляла моё имя на всё помещение при появлении очередного волхва с дарами.