— Силы надо море...
— Да, мой помощник говорит, что я буквально высасываю все вокруг. И еще, тело как бы спит, и ты становишься совершенно беззащитным. Действуй только в присутствии доверенного лица и лучше в защищенном месте.
— Собеседник должен быть только сильным магом и обязательно одного со мной посвящения... — Рус как бы отнекивался. Понял это и резко сменил тему. — А Пиренгул может так же?
— Правильный вопрос, ученик! — Отиг довольно улыбнулся. — Нам, Хранящим, в этом плане не повезло. Больно стабильная у нас Сила, инертная. Легче всего, конечно, Пронзающим. Потом Светящим, далее Пылающим и Ревущим и после Текущим. Заметь, все держат в тайне это знание, а я уверен — просмотрели старые записи. Неприятное чувство, когда знаешь, что сам в это время беззащитен. Пронзающие со своим амулетом в точку попадут. Цену заломят!
"Черт! Ну, тестюха, ну хитер! А я голову ломал, почему он мне так безоговорочно верит! А ведь первыми пошли трое и из них один маг-Пылающий не из слабых... Все, теперь не отвертится, расскажет, как там, — Рус от досады сжал зубы до боли в деснах. Кость перегрыз бы не хуже гиены. — Как лоха провел, черт горящий! Это мне урок — я не самый хитрожопый, есть и покруче меня пацаны... а то совсем уж губу раскатал...".
— Не злись, Рус, Пиренгул умный политик, гораздо опытней тебя, — Отиг легко разглядел мысли ученика, — он не только для себя старается, за весь Тир болеет, я вижу. Правил бы Асман, я бы еще подумал оставаться здесь или нет, а при нем решился... Генерал, мой друг, не поймет, — вдруг добавил он и погрустнел.
Пришла очередь молодому Русу "успокаивать" шестидесятилетнего мага:
— Да ничего нового ты не сказал! Пиренгул и так знает о кораблях или скоро узнает, я верен! А уйти из ордена в отпускные ты имеешь полное право по выслуге.
— По чему? — не понял Отиг и спросил именно так, раздельно.
— Всю жизнь отслужил ордену, пора на покой. Чего непонятного? — и в очередной раз "перевел стрелки", — Да, господин магистр, а Призывающие могут так же связываться между собой? — в пергаментах, которые передавал ему Фридлант, об этом не говорилось ни слова.
И стабильный Хранящий, абсолютно не склонный к резкой смене настроения, второй раз расхохотался от души:
— Ты... ты... же... "сын Френома"!
— Пасынок, — спокойно уточнил Рус, терпеливо дожидаясь окончания приступа, — то есть усыновленный.
— Стригант уверяет, что для Френома и для этрусков разницы нет, — говоря это, Отиг вытирал выступившие от смеха слезы, — ох, ну и развеселил ты меня. У ваших жрецов поспрашивай. Я не исключаю подобное общение и у Призывающих, но сам об этом не слышал, а в том экземпляре "Божественного Завещания", который я читал, этих сведений не было... Фу-ух, сынок, уморил же ты меня, давно так не хохотал... "сын Френома"! Надо же!
— Спасибо, господин магистр, но мне пора. Ты извини, дел много, — сказал Рус, поднимаясь.
— Какие извинения, ты о чем! — возмутился Отиг, — иди, раз надо. Я еще посижу, хорошо в тенечке... Рус, — остановил, уже вскочившего на Воронка ученика, — когда тренироваться надумаешь, не забудь предупредить, чтобы я тоже вышел в потоки Силы. С кем говорить будешь? Гелиния не потянет.
— Хорошо, господин Тирендор! — уверил его Рус.
"Пока еще Тирендор", — грустно подумал магистр Хранящих, переводя взгляд на сочную, не выжженную жарким Тирским солнцем траву на дне старого оврага. Здесь большую часть дня царствовала благодатная тень. Вообще-то Отиг не привык бездельничать, но когда-то надо начинать...
Рус летел на Воронке быстрее ветра и чувствовал, как радуется единорог возможности показать свою скорость. "Застоялся, хороший мой, — подбодрил его Рус, — ничего, скоро нам придется побегать еще быстрее". Поняв мысль хозяина, рогатый скакун довольно протрубил.
Поначалу княжеский зять намеревался сразу прискакать во дворец и вытрясти с тестя все, что он успел узнать о положении в Кальварионе. Ветер лицо быстро остудил горячие мысли. Врываться к князю, "пытать" его, возможно при свидетелях — детский сад какой-то. Не стоит ронять и свой и его авторитет. Тесть хитер, но и землянин не лыком шит. За время долгой скачки к "Закатному ветерку" в объезд Эолгула, родилась одна любопытная мысль...
"Слияние с Силой — отпадает однозначно, — решил бывший "псевдо бог", — а что мешает мне снова войти в собственную Душу, в мою внутреннюю вселенную? Ничто. Что мешает рисовать там образы людей, тем самым вызывая их туда? И пофигу что туда придет — Душа ли или её "снимок", но придет стопудово! Да, Гелиния тогда хотела со мной встретиться и явилась всей своей Душой... хм, даже звучит красиво — "всей Душой"! А кто не хочет или просто не в курсе... будут являться, я просто-напросто оживлю рисунок! Что он там, в дали почувствует — по барабану. Вот и поговорим...", — подъезжая к вилле, Рус был уже абсолютно уверен в истинности своих рассуждений, а значит...
В реальности так и вышло. Впрочем, и без неприятных моментов не обошлось.
Предупредив прислугу, что он, мол, страшно занят — никого не пускать, самоуверенный "пасынок Бога" заперся в своем кабинете. Гелиния, хвала богам, как раз находилась на занятиях в ордене, но и она бы постеснялась отвлекать, прекрасно чувствуя, когда можно показывать норов, а когда ни к чему.
В своей мини-вселенной Рус создал точную копию участка гоштового сада, откуда шло "десантирование" в пятно. Сочные оранжевые плоды сгибали ветви деревьев, благоухая неповторимым цитрусовым ароматом, горячее солнце жарило в точности, как на самом деле и легкий ветерок не спасал от духоты. Разве только блеклая тень от гошта дарила иллюзию прохлады. Туда и встал начинающий живописец. Холст висел прямо в воздухе, а Рус с шиком, уверенными мазками "писал" портрет воина из первой заброшенной тройки — не мага. Мог бы просто вытащить "фотку" из памяти и увеличить, но так неинтересно: в глубинах собственной души его обуяло творческое настроение.
Кстати, останавливать время не стал. После известных событий он поразмыслил над словами Геи и, как это ни кощунственно, признал их чушью.
"Если я останавливаю время в своем мирке, то в остальной вселенной оно продолжает идти обычным макаром... по идее, я должен был бы истечь кровью, пока мы с ней лясы точили, но я "вышел" в точности в тот момент, когда и "зашел". Получается, время стояло везде, кроме как для нас с Геей, а это нонсенс! Я распоряжался только своей душой-вселенной! Что-то она недоговорила или я не понимаю механизма... Эх, в том состоянии я все отлично осознавал... надо спросить при случае, но больше ни — ни, раз не верю. — Что он точно усвоил, так это влияние своего верю-не верю на результат "колдовства". — Или ускорить? Нет, пока не разберусь, время лучше не трогать. То ли дело в пятне! Я там точно чувствовал ход... блин, обещал же себе не вспоминать пятно!..".
Воин в кольчуге с пластинами, сверкающими Знаками, в шлеме, с саблей и луком — точно в такой же амуниции, в какой отправлялся в каганский город, ошарашено озирался. Несколько раз жмурился, мотал головой, оглядывал-ощупывал себя и наконец завопил:
— Н-е-е-т!!! — глаза при этом дико округлились и он не узнавал стоящего перед ним Руса, который, скрестив руки, спокойно наблюдал за метаниями воина.
Хозяин мирка "оделся" в точно такую же зимнюю одежду — удобный походный наряд тиренца, какую носил во время отправки первой тройки людей в Кальварион.
— Молчать, воин!!! — крикнул так, что у бедного солдата заложило уши. Он зажал их руками, затряс головой и, похоже, начинал приходить в себя. Рус стал ковать железо пока горячо, — я — Рус Нодаш, маг-Хранящий, который отправлял тебя в Кальварион и я же — зять Пиренгула! Забылся, воин?! Я — отправил, я и выдернул. По приказу князя! — последние слова повлияли на тиренца особо благотворно и он, все еще не до конца соображая, вытянулся по стойке смирно.
— Имя! — потребовал Рус.
— Смигул! — четко ответил воин.
В это время княжеский зять неуловимо быстро оказался на расстоянии вытянутой руки, коснулся рукой лба и так же мгновенно вернулся на прежнее место. Если бы воин соображал полностью здраво, то он бы заметил явное разочарование на лице мага.
"Да, — иронично подумал Рус, легко отбрасывая недовольство, — воистину говорят: "чужая душа — потемки". Так и предполагал, но как не попробовать?", — вместо мыслей, "голову"... непонятно чего: то ли души воина, то ли её образа — копии заполняла темнота. Ни один "снимок" не удался. Придется разговаривать.
— Князь занят и приказал мне выслушать доклад о выполненной службе. Время пошло, воин, раньше доложишь — раньше вернешься, клянусь Великими Шаманами! — последний аргумент стал решающим. Имеется в виду "возвращение".
— Слушаюсь, господин маг! — четко ответил Смигул, — но... это, Джабул же докладывает...
— А его кто проверит?! Или ты тоже маг и можешь сливаться с Огнем?!
— Он не врет, господин... маг, я всегда рядом, я его телохранитель, — из-за волнения он все-таки упустил имя Руса.
— Не морочь мне голову, воин! Ты же не слышишь, о чем он говорит князю! Вот и проверим ваши сведения... или, — вкрадчиво, со злобным прищуром прошипел Рус, — вы там замыслили измену?! Навсегда в Тир захотел?!
Удар попал в самую точку, в самое больное место. Смигул забыл поинтересоваться когда это маг успел переодеть его из удобной, удивительно приятной на ощупь каганской одежды в ставшую непривычной железную экипировку, как рухнул на колени:
— Что ты, господин Рус! — надо же, вспомнил имя! — не оставляй меня здесь, прошу тебя! Только-только жену обнимал, соскучился — страсть! Какая измена, о чем ты?! Клянусь всеми Богами и памятью Предков — в мыслях не было! Ждем всех, с нетерпением ждем! Там на всех места хватит!
— Встать, воин! Недостойно тиренцу стоять на коленях! — "эвон как... совсем они там расслабились... не дело... блин, надо узнать в конце концов что там!", — я же сказал: скорее доложишь — быстрее отравлю обратно! Докладывай, дарки тебя раздери!
Смигул поспешно вскочил, мысленно обругал себя за мимолетную слабость, и приступил к четкому обстоятельному докладу, отвечая на наводящие вопросы. По мере выслушивания рассказа воина, Рус потерял всю игривость и с трудом "держал лицо", не показывая крайнее расстройство. Дело не в том, что события в Кальварионе развивались хуже некуда, дело было как раз в противоположном: ему все сильнее и сильнее хотелось туда, в это удивительное и такое удобное для жизни место! Потери составили всего пять человек: "Дураки не послушали твои советы и вляпались в каганские ловушки. Больше в башни не лезут. Да там и без них есть где развернуться!". Обе горные заставы заняли гарнизоны, с устройством открытия-закрытия массивных каменных створок разобрались, "благодаря твоим объяснениям, господин Рус!". Много всего рассказал о чудном городе, о великолепной долине и о другом...
Мини-бог собственной вселенной вдруг почувствовал сильное сердцебиение, выступила испарина. Он и не заметил, как пролетело около двух дневных четвертей (а Смигул не обратил внимания, что солнце так и застыло в одной точке).
"Сила кончается, чувствую... что-то быстро, с Геей общался гораздо дольше. После разберусь, пора закругляться...".
— Все, воин, достаточно. Надеюсь, ты понял, что Джабулу — ни слова?! Это проверка.
— Понял, господин маг! — Смигул вновь вытянулся по стойке смирно, а в глазах зажглись нетерпеливые огоньки.
— Свободен и до встречи! — с этими словами, не давая тиренцу спросить: "Когда?", создал под ним видимость "зыбучей ямы", куда он и провалился.
— Все, — тяжело дыша, произнес он вслух, — и мне пора.
Позабылась первоначальная мысль "выйти отсюда через дверь — красиво получится...", Рус просто пожелал-подумал Слово, на которое еле-еле хватило Силы.
Гоштовый сад мгновенно превратился в его кабинет и самонадеянный землянин почувствовал себя в удобном плетеном кресле, которое сейчас казалось крайне неудобным, давящим со всех сторон. Рус буквально сполз на пол, кулем завалившись на мягкий ковер. Убрать из-под себя руки и вытянуть ноги элементарно не хватило сил.
"Друзья" — Духи ринулись в него чуть ли не с воем. Все — щедро дарили Силу, а Дух Жизни наполнял ей совсем спавшиеся каналы, потоки, линии, медианы и другие одному ему известные составляющие энергетики организма.
А Рус в это время страстно желал, чтобы скорее у Силы пятен появился свой Бог. С ним он, безусловно, договорится и тогда... Кальварион — чудесно-загадочный город первых каганов (когда они только-только отделились от эльфов, тем самым собственно и превратившись в каганов, а те — в альганов) станет ему доступным...
Рус проснулся от стука в дверь:
— Русчик! Ты в порядке?! — услышал тревожный голос Гелинии.
— В полном, Солнышко! — ответил, как можно более бодрым голосом, — уснул вот, сам не заметил. Уже выхожу, — с этими словами поднялся и не удержался от стона — руки-ноги страшно затекли и при "освобождении" — хлестанули болью. Впрочем, Дух Жизни быстро восстановил кровоток.
— Эй! Ты чего?! — заволновалась жена. Рус промолчал, он уже распахивал дверь, стараясь не показывать страшную слабость. Не вышло. — Ты почему такой бледный, Рус?
— Заработался, дорогая, ужасно устал...
— А я давно тебе говорила, не бережешь ты себя, — Гелиния заботливо подставила Русу плечо, — все, дорогой, спать и только спать! И никаких "ям" чтобы я больше не видела! Координаты кабинета раздобыл где-то и рад-радешенек! Хватит! Декаду отдыхаешь, самое малое...
Муж согласно кивал и шел в спальню, беззастенчиво опираясь на сильное плечо супруги. Не раздеваясь, упал на кровать. Уснул, не успев коснуться подушки.
Проснулся в прекрасном настроении.
"Ну-с, "друзья", что это было?", — первым делом спросил у Духов.
Ответил, как ни странно, Дух Слияния со Смертью. Он вообще заговорил впервые и голос у него оказался банальным — "загробным".
"Ты провалился в свою Душу. Это уже было. Тогда твое сознание разогналось по кругу, и мы поспешили на помощь. Второй раз мы не наблюдали — мы были изгнаны глубоко в расслоение. Вчера это случилось в третий раз. Сначала все шло хорошо. Но после того, когда к тебе пришло отражение чужой Души...
"Стой, стой! С чего ты взял, что это было отражение и вообще, почему все это объясняешь мне ты — Дух Смерти? Мне как-то не по себе, — Рус спросил вроде как шуткой, но с изрядной долей правды. Неприятно у себя в голове слышать "загробный", неизвестно откуда исходящий голос.
"Потому, Большой друг, что я "отпустил" немало человеческих Душ, как и Душ других Разумных...." — и замолчал, ожидая непонятно какого ответа или вопроса.
"Э-э-э... спасибо, "друг", я понял. Просвети в остальном".
"Мы были изгнаны этим отражением и только я успел заметить, что от него тянулась "нить" — стремление сбежать от тебя. Твоя Воля, Большой друг, занялась подавлением чужой Воли, а без подпитки Сил, на одних слабых телесных возможностях надолго тебя не хватило..."
"Так, — удивился Рус и подколол "друзей", — вы сами говорили, что моя Воля, типа, воистину божественная...".
